– Для полной уверенности нужно прокрутить ленту с колокольни.
– Для полной уверенности в чем? – Ее голос панически повысился. – О чем ты говоришь?
Он положил руку ей на плечо.
– Успокойся. Я сформулировал гипотезу, объясняющую последовательность событий. Мы ее сейчас проверим. – Он вытащил кассету, вставил другую и нажал воспроизведение. – Это из камеры на ступеньках колокольни. – Он остановил ленту и показал на свисающую вдоль стены веревку. – Я хотел зафиксировать обе веревки, которыми звонят вручную, и автоматический таймер.
– А таймер почему важен?
– Потому что он запрограммирован, чтобы колокола звонили в определенное время.
– Я знаю. Это для того, чтобы не приходилось звонить вручную. И что же? В чем твоя гипотеза?
– Посмотрим ленту, и увидишь.
Она нажала кнопку на пульте, и на экране снова появились даты и время съемки. Зак присел на корточки у телевизора.
– Десять часов. Энергия отключается… вот… и появится снова ровно в 10:05 примерно на три секунды. – Они ждали молча. Как и было предсказано, свет зажегся в десять минут одиннадцатого. – Теперь внимание на таймер! Если моя гипотеза верна… Вот оно! Видела?
– Когда включился свет, стрелки установились на двенадцати, – отметила Рейчел. – И что?
– И то! Таймер цифровой, – сказал он, крутнувшись, чтобы посмотреть на нее. – Когда энергия исчезает и появляется, часы автоматически устанавливаются на двенадцать. Так ведут себя большинство цифровых часов, если у них нет резервного питания.
– Я знаю. И чертову штуку приходится постоянно перепрограммировать. Это страшно надоедает. И какое это имеет отношение…
Он вскочил.
– Колокола, сердце мое. Колокола должны звонить в двенадцать часов. Электричество отключается и включается снова, часы автоматически устанавливаются на двенадцать и запускают колокола.
– А 35-миллиметровые камеры? – подумав, спросила она. – Что-то должно было запустить их.
Он кивнул.
– Что-то и запустило. На какое-то время у нас появилась энергия, и я разбирался с оборудованием, а Курт валял дурака с генератором. Детектор движения сработал на нас и запустил камеры. – Он покопался в груде фотографий. – Вот, смотри.
На снимках были изображены Курт и Зак, переходящие из одного конца комнаты в другой и проверяющие оборудование. Он был прав. Они должны были воздействовать на детектор движения.
Она отбросила фотографии.
– Ну а что со взрывающимися лампочками и шаровой молнией?
– Всплеск напряжения. Я тебе покажу. – Он запустил ленту. – 10:09. Свет снова включился. Теперь смотри на лампу в углу экрана. Видишь, как ярко она светится? А теперь… – Лампа взорвалась. Секунду спустя белая вспышка заполнила экран. – Я покажу еще раз в замедленном темпе.
После нескольких просмотров ей пришлось согласиться, что вспышка появляется из взорвавшейся лампы.
– Так оно и должно было произойти, – сказал он уверенно. – Произошло короткое отключение энергии. Когда подача восстановилась, цифровой таймер показал двенадцать и зазвонили колокола. Затем всплеск напряжения взорвал лампы, что послужило причиной молниеподобной вспышки. Вполне рациональные, логичные объяснения.
Отчаяние охватило ее.
– Ты прав. Очень логично, – прошептала Рейчел.
Он схватил отброшенные ею фотографии и быстро просмотрел их.
– Мне еще нужно проверить наружные камеры, но это не составит большой проблемы. Как только Курт…
– Я… я уверена, что он найдет разумное решение.
Зак замер, потом бросил фотографии на стол. В два шага он оказался возле Рейчел. Поднял с кушетки и крепко обнял ее.
– Мне жаль, Рейчел, – бормотал он ей в макушку. – Я знаю, ты надеялась доказать, что Франциска существует.
Она быстро заморгала, прогоняя слезы отчаяния. Люди, имеющие веру, как у нее, не плачут. Много.
– Меня не интересует, что ты скажешь, – настаивала она, уткнувшись в его рубашку. – Франциска существует.
Долгие мгновения они оба молчали. Потом он поднял ее подбородок, и глаза их встретились. Сочувствие и тревога, которые она увидела в них, почти доказывали ее гибель.
– Снова будем упрямиться? – мягко спросил он.
Она кивнула.
– Снова будем упрямиться. – Она боялась пробыть в его объятиях еще хоть минуту. Иначе захочется остаться. А к этому ни один из них еще не был готов. – Думаю, мне пора идти.
– Я отвезу. – Тон не допускал возражений. – По дороге мы сможем обсудить разногласия.
– О'кей, – согласилась она. – Но я не знаю, что еще обсуждать. Я права, а ты – нет. И в ближайшие дни Франциска докажет тебе это.
Они доехали молча. Рейчел жалась к дверке, пытаясь разобраться с новым оборотом событий. Она была так уверена, что в конце концов Зак убедится в реальности существования Франциски. А раз убедится он, то можно будет продать книгу, а значит, и оплатить счета… и продолжить отношения с милым профессором.
Она достала медальон. Она верила по-прежнему. Ее веры, стоически говорила себе Рейчел, ничуть не убавилось. В конце концов все ее мечты осуществятся. Франциска будет реабилитирована. Книгу купят. Все счета будут оплачены. И Зак полюбит ее. У нее задрожал подбородок. Все это еще может произойти. По щеке скатилась слезинка. Все, что ей нужно, – это верить. Она всхлипнула. Все, что ей нужно, – это верить.
Зак остановил машину у дома.
– Не надо, – сказал он и прижал ее к себе. – Не стоит.
Она зарылась лицом в его плечо, стараясь скрыть слезы.
– Стоит! Я… Я была так уверена, что ты откроешь правду. Что сегодня будет решающий день.
Его пальцы скользнули под локоны на ее шее.
– Это не конец света. Если не продашь книгу, продашь медальон.
– Нет! – Она подняла голову и устремила на него полные слез глаза. – Ты не понимаешь, – печально шептала Рейчел. – И думаю, никогда не поймешь. Я не могу продать медальон, потому что он стоит не денег. Он стоит веры, надежды и любви. Но ты не веришь в эти категории и не можешь понять, насколько они важны.
– Ошибаешься. Я борюсь за правду, честь и чистоту.
– Ты в самом деле думаешь, что есть большая разница? – воскликнула она. – Могут ли быть честь и чистота измерены твоими приборами лучше, чем вера и любовь?
Он не ответил. Его рот нежно ласкал висок.
– Поцелуй меня на прощанье и иди в дом. Уже поздно. А утро вечера мудренее.
Она послушно обняла его за шею и подняла лицо. Губы Зака были жесткими и жадными, и на краткое мгновение она забыла о Франциске, и медальоне, и книге, и счетах, и своих тревогах. Ее мир был полон света, смеха и любви. В это краткое мгновение все казалось возможным. Она прильнула к нему, не в силах оторваться.
– Я провожу тебя до двери, – шепнул он, и Рейчел вырвалась из объятий. Он вел ее за руку. Подойдя к двери, Зак нахмурился. – Во всех окнах темно. Разве с Бьюлой не должен был кто-то сидеть?
– Да, Энн. – Рейчел забеспокоилась. – Не понимаю. Я точно помню, что оставляла свет над входом.
– Может быть, лампочка перегорела. – Но в голосе его не было уверенности.
Отодвинув Рейчел себе за спину, он попробовал дверную ручку. Повернулась. Он медленно открыл дверь и вошел. Рейчел не отставала. Уткнувшись в его спину, выглянула и попыталась осмотреться. Из гостиной виднелся слабый огонек. Густой аромат наполнял воздух, и она сморщила нос, испытывая странное ощущение, будто такое уже происходило с ней когда-то.
– Этого не может быть, – пробормотала она, в душу закралось жуткое подозрение.
– Фран-цис-ка, – выговаривал глубокий женский голос. – Ответь нам, Фран-цис-ка. Я приказываю тебе. Мы ждем твоего знака с того света.
– Может, – фыркнул Зак. – Дай мне только добраться до дражайшей Мадам Зуфало. Я заверну этого псевдомедиума в ее звездный тюрбан и одним пинком отправлю на Луну.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Зак прошагал в гостиную. – Мадам Зуфало. Какой неприятный сюрприз.
– Профессор Кингстон, что за несчастье увидеть вас снова.
– Вы покойница.
– Очень жаль, Бьюла, но мне нужно идти. Счастливо добраться до Франциски. – Она заспешила к двери. – Непременно дай мне знать, когда перестанешь водиться с такими недостойными типами. – Дверь со стуком захлопнулась.
– О Господи, Боже мой, – пробормотала Нана. – Люди так быстро приходят и уходят последнее время.
Рейчел включила свет. Радость оттого, что с Наной все в порядке, вытеснила все другие чувства и мысли.
– Где Энн? Почему она не с тобой?
– В ее услугах не было необходимости, поскольку пришла Мадам, вот я и отпустила ее.
– А Мадам Зуфало? Зачем она приходила?
Бабушка надулась.
– Я отказываюсь отвечать на вопросы, на которые ты сама вполне можешь ответить. – Она послюнявила пальцы и погасила свечу.
– Нана…
Зак предостерегающе взял Рейчел за руку.
– Мы беспокоились о вас, Бьюла.
Нана расправила юбку.
– Нет необходимости. Я могу позаботиться о себе сама.
– Рад слышать, – сказал он и добавил мягко: – Видите ли, я боялся, что вы платили мадам за услуги. Насколько я понял, здесь был не тот случай?
К великому беспокойству Рейчел, на щеках Наны выступила краска.
– О чем это вы? – с запинкой проговорила она.
– О деньгах. – Он нагнулся над креслом, взяв ее тонкую бледную ладонь. Глаза потемнели от сострадания. – Сколько денег она требовала за контакт с Франциской?
Нана выдернула руку и принялась искать носовой платок.
– Вы дерзкий молодой человек, и я не скажу больше ни слова.
– На эту опасную тему?
– Именно так.
– Ах, Нана. Ты не говорила, что даешь Мадам деньги, – прошептала Рейчел. Хотя могла бы по крайней мере предположить такую возможность. – Я думала, вы подруги.
– Мы и есть подруги. – Она с сомнением поглядела на дверь. – Были. Да какие деньги! Тут немного, там немного. Только чтобы компенсировать время и беспокойство.
– Где ты брала деньги? – спросила Рейчел, не ожидая, что ответ ей понравится. Им не по карману были эти расходы, где бы бабушка ни находила средства.
Нана сворачивала и разворачивала платочек, и дрожь пальцев выдавала тревогу.
– Из тех, что на хозяйство.
– Но это же деньги на одежду и еду…
– Да, я знаю. Но я решила, что могу обойтись без нового платья.
– А еда? – настаивала Рейчел. – Без нее ты тоже обойдешься?
Нана упрямо поджала губы.
– Я могу есть два раза в день. Уверена, что смогу. Стоит принести такую жертву ради того, чтобы Мадам выяснила у Франциски, как пользоваться медальоном. Я не понимаю, Рейчел, – пожаловалась она, – мое желание и желание твоей матери исполнились без всяких хлопот. А твое, похоже, вообще не намерено исполняться.
Зак закрыл глаза.
– Я должен был сделать что-то раньше.
– Что сделать? – Рейчел видела, как вытянулось его лицо, приобретя почти затравленное выражение. Отчего такая боль? – тревожно гадала она.
– Изложить вам некоторые факты. – Он переводил взгляд с одной женщины на другую. – Мадам Зуфало зарабатывает на жизнь жульничеством. Она играет на вашей наивности. Она не более способна вызвать Франциску, чем я.
– Те-те-те, – покачала головой Нана, – она предупреждала, что вы будете говорить это. Она сказала, что вам не хватает веры. Но ничего, дорогой мой, рано или поздно вы перейдете на нашу точку зрения.
Его глаза зло блеснули.
– Я достаточно молчал. Я посмеивался над вами и Рейчел, увидев, что вы на самом деле верите в свою Франциску и не участвуете в мошенничествах Мадам. Я убедил себя, что на сей раз имею дело с невинной фантазией и лучше оставить все как есть.
– На сей раз? – перебила Рейчел.
Зак встал, подошел к ней и крепко сжал ее локти.
– Я не хотел причинять вам боль, – горько сказал он. – Но дело зашло слишком далеко. Вы должны покончить с этой чепухой, пока не поздно.
Она пыталась освободиться.
– О чем ты говоришь? Какая чепуха?
– Я говорю о контактах с несуществующими призраками и ожидании, что все ваши проблемы будут решены медальоном. Это фантазии. Приятные мечты, но никак не реальность.
Разочарование заставило ее голос звенеть.
– Ты ничего не понимаешь. Увидишь, Франциска еще…
– Довольно, Рейчел. – Он указал на стул рядом с Наной. – Сядь, и выслушайте меня.
Рейчел упала на стул. Она предпочла бы не слушать. Она не желала слышать ни слова, если он опять заведет о правде, чести и этике.
– Я хочу рассказать вам одну историю, – объявил Зак. – Тогда вы, может быть, поймете.
Нана наклонила лиловые кудряшки.
– Говорите.
Рейчел нахмурилась.
– Не думаю, что эта история нам понравится.
– Не понравится. И все же выслушайте. – И он начал негромко: – Несколько лет назад жила на свете печальная и отчаявшаяся женщина. Ее звали Мария.
– Очень славное имя, – одобрила Нана.
– Спасибо. Так вот, у Марии была дочь, Аманда, родившая ребенка вне брака. Хоть Мария и не одобряла ее поступка, все же взяла дочь с ребенком к себе в дом и заботилась о них, как могла. Несколько лет спустя Аманда погибла.
– Как? – спросила Рейчел.
– Попала под машину. Она умерла мгновенно.
– О Господи, – пробормотала Нана. – Это печальная история. Я не люблю печальные истории.
– Да, Бьюла, печальная. Но в ней есть очень важный урок. Вскоре после смерти Аманды подруги Марии начали шептаться о несчастном случае. Говорили, что это вовсе не был несчастный случай, что ее дочь сама бросилась под машину.
– Сплетни! – возмутилась Нана. – Марии следовало заткнуть уши.
Жесткая линия его рта чуть смягчилась улыбкой.
– Возможно, будь у Марии ваша уверенность, она не обратилась бы к спириту.
Рейчел затаила дыхание, начиная чувствовать связь.
– Спирит – это вроде медиума?
Он кивнул.
– Тип, очень похожий на Мадам Зуфало. Мария хотела узнать правду. Она хотела, чтобы спирит вызвал Аманду и спросил, умерла ли та в результате несчастного случая или совершила самоубийство.
– И что же Аманда сказала Марии? – спросила Нана.
– Неужели вы не поняли, Бьюла? Аманда не сказала ничего. Как она могла? Аманда была мертва.
– Но разве спирит не… – Рейчел замолчала, увидев гнев в его глазах.
– Я скажу вам, что сделал спирит. Он убедил Марию, что общение с мертвыми – нелегкая задача. Он убедил ее, что на это придется потратить все, до последнего цента, и все равно будет мало. Год за годом она платила этому человеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20