— Что на ней надето? — спросила Куинн.
Макс огляделся.
— Ее здесь нет.
— Дарла заканчивает последние приготовления в вестибюле, но ты уже видел ее сегодня. Что на ней надето?
— В жизни не замечал, в чем она ходит. Я ведь мужчина. Мужчинам плевать на одежду.
— Как-то раз я приехал на каникулы домой, — ввернул Ник. — И весь вечер ты твердил о каком-то красном свитере Дарлы. Ты буквально помешался на этой тряпке.
— Это оттого, что я мечтал сорвать ее с Дарлы, — возразил Макс, но в его голосе слышалась растерянность. — Интересно, сохранился ли у нее этот свитер?
— Если речь идет о восемьдесят первом годе, то вряд ли, — сказала Куинн. — Так что забудь о красном свитере. Вспомни лучше о том, где, в каких местах вам с Дарлой бывало хорошо вдвоем, когда ты ухаживал за ней. Только не думай, пожалуйста, что обязан выкладывать все подробности.
— А я бы не прочь послушать, — вставил Ник.
— Как-то вечером мы уединились в спальне Дарлы, а ее мамаша сидела в соседней комнате, — начал Макс. — Сам не знаю отчего, но меня тогда охватило дикое возбуждение.
— Ух ты! — в один голос воскликнули Куинн и Ник.
— Из-за ее матери? — пошутил Ник.
— Нет. Из-за ощущения, будто нас заперли в ловушке. Казалось, я должен от чего-то спасаться.
— Зная ее мать, я думаю, что ты был недалек от истины, — с неприязнью заметил Ник.
— Что ж, мать Дарлы и сейчас живет в том же доме, — нерешительно проговорила Куинн. — Думаю, ты мог бы предпринять еще одну попытку, если бы уговорил Дарлу навестить ее матушку в какой-нибудь из выходных, только не в праздники.
— Я не желаю встречаться с ее матерью, — ответил Макс. — Это не поможет. Ник щелкнул пальцами.
— Кинотеатр под открытым небом. В ту пору, когда я еще жил с родителями, ты возвращался из кино с таким видом, будто узрел Господа.
— О да! — Макс улыбнулся сам себе. — Именно там мы впервые…
— Что? — спросил Ник.
— Не важно. — Улыбка Макса увяла. — Неужели ты всерьез полагаешь, что если я затащу ее в кинотеатр…
— Он уже много лет закрыт, — напомнил Ник.
— …то это поможет?
— Нет, — сказала Куинн. — Но Дарла, пожалуй, думает и об этом — как ты видел в ней богиню тогда и как теперь смотришь по вечерам телевизор. Она хочет удостовериться, что ее муж изменился, но будет рада, если ты вновь начнешь ухаживать за ней, если станешь обращать на нее внимание.
— Замечательно, — отозвался Макс.
— Я тебе уже говорил, — напомнил ему Ник. — В тот вечер, когда она встретила тебя голая, тебе следовало отправить всех нас за пиццей.
— С чего это ты так задаешься? — осведомился Макс. — Твои дела идут не лучше моих. — Он сердито посмотрел на Ника и Куинн и вновь занялся звуковой системой.
— Макс прав. — Ник улыбнулся Куинн, и ее сердце забилось чаще. — Может, ты и мне намекнешь?
— Нет.
— Очень жаль, что так получилось с розами, — сказал Ник. — Позволь мне начать с новой страницы. Я хочу, чтобы ты вернулась. Может, съездим в кинотеатр?
«Да!» — подумала Куинн.
— Нет! — сказала она.
— Так чего же ты хочешь?
— Любви и верности.
Ник поморщился:
— Ты ждешь верности после того, как мы один раз переспали?
— Нет. Я жду верности после всех тех лет, что мы любили друг друга. Но… — Ник хотел возразить, и она жестом руки заставила его умолкнуть. — Но я готова удовлетвориться тем, что ты останешься со мной на ночь. На всю ночь.
— Со мной трудно спать. Я брыкаюсь и сбрасываю на пол одеяла. Тебе это не понравится.
— Как-нибудь привыкну. Просто пообещай мне остаться на ночь.
Ник бросил на нее скептический взгляд:
— И это все?
— Нет, только начало.
— Хорошо. — Ник отвел глаза. — Я останусь.
— Врешь.
— Конечно, вру, — с раздражением отозвался Ник. — Ты живешь с Дарлой и отцом. Думаешь, мне захочется просыпаться под одной крышей с ними? Спускаться на первый этаж и пить в их компании апельсиновый сок?
У дальнего конца сцены появился Дэ Эм и заговорил о чем-то с Эди. Его лицо выразило испуг.
— Черт побери. — Куинн поднялась. Ник посмотрел на Эди и сказал:
— Все в порядке. Я с тобой. Идем.
«Очень мило», — подумала Куинн, двинувшись на выручку Эди. Особой радости она не испытывала, но и огорчаться не спешила.
Глава 14
Увидев, как они приближаются, Бобби отпрянул. Эди сообщила, что больше всего директор сердится из-за того, что они недостаточно крепко захлопывают дверь, ведущую на автостоянку.
— Уже третью ночь она остается открытой, — пояснил Бобби, но было ясно, что не это так смутило Эди. Она была бледна и на следующий вечер, в четверг, когда к Куинн подошел Джессон и, оторвав ее от мыслей об Эди, спросил звонящим от раздражения голосом:
— Какого черта она болтает с Брайаном?
Куинн огляделась и увидела, что Тея оживленно беседует поодаль с парнем, который играл роль Золушкиного принца.
— Почему бы ей не поболтать с приятелем? — спросила она.
— Брайан — самый известный бабник во всей школе. — Джессон уставился на Куинн так, будто во всем виновата она. — Зря вы взяли его на эту роль. Зачем вам это понадобилось, мисс Маккензи?
— Я его не брала, — возразила Куинн и добавила, подсыпав соли ему на рану: — Может, Брайан хочет пригласить Тею на прогулку?
— Какие еще прогулки? Ему нужно совсем другое.
— Откуда тебе знать? Оставь Тею в покое. Она имеет право выбрать себе парня.
— Тея не станет гулять с кем попало. Ни за что.
— Не верю своим ушам. — Куинн швырнула сценарий на стол, чтобы привлечь внимание Джессона. — Если ты так ревнуешь, почему же не пригласишь ее сам?
Джессон пожал плечами.
— Тея — девушка серьезная. Ей захочется поговорить о Шекспире и тому подобных вещах.
— Но и ты не дурак. — Куинн покачала головой. — Не понимаю тебя. Пойди и пригласи ее.
— Я уже пытался. — В голосе Джессона слышалась боль.
— И что же? — спросила Куинн.
Джессон вновь пожал плечами, напуская на себя равнодушный вид.
— Я предложил ей гулять вместе, чтобы люди не думали, будто бы я влюблен в вас. А она сказала, что никто такого не подумает, но, мол, все равно спасибо. — Он озабоченно посмотрел на Куинн. — Нет-нет, не беспокойтесь, действительно никто так не думает. Я просто решил, что это самый лучший способ… ну, понимаете… уговорить ее.
— Ты ошибся. Это самый худший способ. Иди и предложи Tee куда-нибудь пойти вместе. И объясни, что хочешь с ней дружить.
— Не могу, — признался Джессон, и выражение его глаз показалось Куинн знакомым. Внезапно она вспомнила: такой упрямый взгляд бывал у Макса и Ника. Он означал всегда одно: «Не хочу даже слышать об этом».
— Значит, не видать тебе Теи как своих ушей. Впрочем, не велика беда, — с нарочитым оживлением проговорила Куинн.
— Кому же она достанется? — с вызовом осведомился Джессон.
Куинн облокотилась о стол.
— Вместо того чтобы плакаться мне в жилетку, ступай к Tee, назначь ей свидание и будь честен. Ты нравишься ей. Она с удовольствием согласится. Тея лишь не хочет, чтобы ты делал ей одолжение.
Джессон посмотрел на Тею, которая в это мгновение смеялась над какими-то словами Брайана.
— Если я нравлюсь ей, зачем она якшается вот с этим?
— Потому что ты не обращаешь на нее внимания, а Tee когда-нибудь придет пора заводить детишек. Больше мне нечего сказать по этому поводу. — Куинн подняла с пола костюмерный чемоданчик. — Вот, отнеси ей это и скажи, что отныне вы вдвоем отвечаете за реквизит.
— Шито белыми нитками.
— Это не беда. Иди.
Куинн взяла костыли и прислонилась к стене. Джессон шел по сцене с чемоданчиком, хмурый и явно оробевший, и впервые за последнее время Куинн перестала беспокоиться о Tee. Ну а если Тея отвергнет его за то, что он вел себя как болван…
— А что ты сама делаешь, когда репетиции мешают твоим свиданиям? — Ник швырнул на столик бухту кабеля.
— Размышляю о своей несчастной любви, — ответила Куинн, не глядя на него. — Впрочем, теперь, когда у меня нет времени на личную жизнь, я чувствую себя гораздо лучше. Прогресс налицо.
Ник стоял напротив нее — темный, зловещий и разгоряченный, — и Куинн вдруг поняла, что ему доставляет удовольствие поддразнивать ее.
— Ладно, — сказал он. — Повторю еще раз. Я виноват перед тобой.
Куинн вздернула подбородок.
— Это точно.
— Джессон тоже дал маху, — продолжал Ник, — и тем не менее ты надеешься, что Тея его простит.
— Джессон не успел оскорбить Тею трижды.
— Между прочим, в третий раз я оказался на высоте. — Ник приблизился, загородив собой сцену, и пульс Куинн участился. Она вжалась в стену. — Может, я немножко ошибся с подбором музыки и поспешил с пиццей, но не оскорбил тебя. Позволь напомнить, я заставил тебя кончить.
— Я притворялась, — солгала Куинн.
— Неправда. Под конец ты была мокрая, как освежающая салфетка.
— Спасибо на добром слове. Весьма романтическое сравнение. А теперь проваливай.
— Тебе было хорошо со мной, — настаивал Ник.
— Да, недурно, — согласилась Куинн, избегая смотреть ему в глаза.
— Тебе было очень хорошо. — Ник уперся рукой в стену над ее головой, и Куинн залилась краской оттого, что он стоит так близко. — Мы можем попытаться вновь. Почему все удовольствие должно достаться Джессону и Tee? He хочешь поговорить со мной о Шекспире?
— Ты не знаешь Шекспира, — съязвила Куинн.
— «Нет любви прощенья, коли она покорна всем ветрам», — продекламировал Ник. — Я всегда был верен себе. Но я не дурак. Отныне никаких больше «Флитвуд Мэк». А жаль: у них есть замечательные вещи.
Куинн озадаченно уставилась на него.
— Где ты вычитал этот сонет? Их что — уже публикуют в пособиях по ремонту автомобилей?
— В колледже. Я отслужил в армии, чтобы заработать на обучение. Основная дисциплина — предпринимательство, дополнительная — английская литература. Очень помогает соблазнять женщин. «В гробу уютно и темно, но он не место для лобзаний». Разве не жаль умереть, так и не успев еще раз насладиться друг другом?
— Как-нибудь переживу.
Ник наклонился еще ближе, почти прикасаясь щекой к ее лицу, и прошептал:
— Вернись ко мне, Куинн. Ты не пожалеешь, клянусь.
Его губы были так близко, что Куинн захотелось впиться в них — прямо здесь, на сцене, на виду у всех.
— Нет. — Она так растерялась, что сама не ведала, что говорит. — Отойди от меня. Люди смотрят.
— Черт с ними, — отозвался Ник, но Куинн отстранила его и направилась к Эди, чувствуя себя совершенно разбитой.
— Ты в порядке? — спросила Эди. — От тебя так и пышет жаром.
— Пытаюсь вспомнить, почему отказала Нику. — Куинн тряхнула головой. — У меня была какая-то веская причина.
— Из-за «Флитвуд Мэк», — предположила Эди.
— Мне нравится «Флитвуд Мэк», — возразила Куинн, но, хорошенько приглядевшись к бледной, потерянной Эди, тут же забыла о своих неурядицах. — Что с тобой? Ты заболела?
— Все в порядке, — заверила ее Эди. — Честное слово.
— Это все Дэ Эм, — заявила Куинн. — Что он натворил?
— Он получает жалобы от родителей.
Куинн нахмурилась:
— Из-за постановки? Этого не может быть. Мы…
— По поводу моего морального облика. — Эди побледнела еще больше.
— Твоего морального облика? — Вспомнив гаденькую улыбочку Бобби, Куинн вскипела от ярости. Подлая крыса! — Родители здесь ни при чем. Это все выдумки придурка Бобби. Не волнуйся, я все улажу. Завтра же утром заставлю его пожалеть о том, что он вообще появился на свет.
— Он здесь? — спросила Куинн утром, перед началом занятий, и Грета кивнула. Она выглядела усталой, и Куинн решила выяснить, в чем дело, но прежде всего следовало расправиться с Бобби.
Она ворвалась в директорский кабинет.
— Роберт, ты слишком далеко зашел.
— Грета, где кофе? — крикнул Бобби, и из приемной послышался голос секретарши:
— На углу моего стола.
— Так принеси его сюда, черт побери! — раздраженно потребовал Дэ Эм.
«Ах ты, подонок!»
— Роберт, перестань изводить Грету, — сказала Куинн.
Секретарша принесла кофе и поставила перед Бобби.
— Неужели это так трудно? — спросил Бобби, но Грета с завидной невозмутимостью пропустила его слова мимо ушей и удалилась. — Придется ее уволить. — Бобби пригубил кофе и, поморщившись, добавил: — Холодный. Как всегда.
— Роберт, ты слышишь меня?
Бобби отставил чашку.
— Пора ее выгнать, — сказал он, и Куинн вздрогнула.
— Кого? Грету?
— Нет, — ответил Бобби. — Хотя Грета тоже у меня на заметке. Но я говорил об Эди. Таким, как она, не место в школе.
Куинн с трудом подавила желание закричать на него.
— Она преподает здесь уже тридцать лет, — сказала Куинн, овладев собой. — Три года назад ей присвоили звание лучшего учителя штата. Школьники боготворят Эди. Родители просят зачислить своих детей в ее класс…
— Так было прежде, — перебил ее Бобби. — Теперь родители слышать о ней не желают.
— Какую еще гадость ты подстроил? — осведомилась Куинн, заранее зная ответ.
— Когда мне звонят родители, я обязан сообщать им правду. Я считаю, что наши преподаватели должны иметь незапятнанную репутацию…
— Зачем тебе звонят родители? — Куинн облокотилась о стол, мечтая об одном: хорошенько врезать по этой наглой морде. — Скажи честно, ты ведь сам распустил эти слухи? Ты шепнул двум-трем людям, будто бы моральный облик Эди оставляет желать лучшего, они начали чесать языками, а потом…
— Она лесбиянка, — отрезал Бобби. — Причем не скрывает этого. Ее влияние дурно воздействует на школьников. Достаточно взглянуть на Тею Холмс.
— Чем тебе не нравится Тея? — изумилась Куинн.
— Мне не нравятся ее черные одеяния и грубые башмаки.
— Ты шутишь, надеюсь? Подобной тупости я не ожидала даже от тебя. Тея одевается в стиле «гранж». Все ее сверстницы носят то же самое. И кстати, имей в виду: распознать лесбиянку по обуви невозможно. — Куинн покачала головой, внезапно ощутив такую ненависть к Бобби, что сама поразилась силе своего чувства.
— Она представляет опасность для наших детей.
— Чем? — Голос Куинн дрогнул.
— Своим влиянием.
— Ну да, еще бы! Лесбиянство — крайне заразная болезнь. Вчера я пила кока-колу в обществе Эди и мне вдруг нестерпимо захотелось переспать с Дарлой.
— Тебя я ничем не оскорбил. — Бобби дал задний ход.
— Напротив. Ты оскорбил нас обоих. — Куинн вперила в Бобби яростный взор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40