— Макс, скрестив руки на груди, свирепо смотрел на жену. — Глазам своим не верю. Что с тобой происходит?
— Ничего особенного. — Дарла едва сдерживала гнев. — Мне показалось, что мы закоснели, что мы давно не меняемся…
— А я и не хочу меняться. — Макс кипел от возмущения. — Я немало потратился, чтобы добиться нынешнего положения…
— Я тоже не сидела сложа руки, — напомнила Дарла.
— …и теперь мы ведем жизнь, к которой всегда стремились…
— К которой ты стремился.
— …и ты хочешь все испортить? — Макс сердито отвернулся. — Ты готова разрушить налаженную жизнь только ради разнообразия?
— Мне не нравится такая жизнь, — сказала Дарла, и Максу пришлось посмотреть на нее. — Долгие годы одно и то же. Мы должны продолжать расти, иначе…
— Хочешь сказать, я недостаточно хорош для тебя?
— Нет. — Дарла покачала головой. Ее сердце забилось чаще. — Нет, для меня ты — лучший мужчина на свете и всегда им был. Я люблю тебя.
— Так почему же… К чему все эти эротические штучки?
Дарла похолодела.
— Я захотела развлечься. А ты, очевидно, нет.
— Мы и так достаточно развлекаемся.
— Нет, — процедила Дарла, — ничего подобного.
Макс смотрел на нее с тем упрямым выражением, на которое только он и был способен.
— По-твоему, я скучный человек?
— Да.
Макс кивнул, слишком разгневанный, чтобы говорить.
— Мне хотелось привнести в нашу жизнь немного разнообразия, — добавила Дарла.
— А я не хочу. — Макс опустил руки и отвернулся. — Похоже, тебе придется искать разнообразия в одиночку.
— Видимо, да. — Дарла вышла из конторы. По пути она миновала Ника, склонившегося над «хондой», и сказала ему: — Между прочим, ты ничем не лучше своего братца.
С этими словами Дарла покинула мастерскую и захлопнула за собой дверь.
— Что случилось с вашей прической? — спросила Тея в тот же вечер.
— Порой приходится предпринимать решительные шаги, чтобы заставить людей заметить тебя, понять, что ты совсем не такая, как им всегда казалось. — На лице Теи появилось задумчивое выражение, и Куинн добавила: — Но это еще не значит, что ты должна обрезать свои волосы.
— Конечно. Мне нравятся мои длинные волосы. Но вы правы насчет того, что люди вас не замечают. То есть вся школа, по-моему, видит в вас преподавателя прикладных искусств и подругу тренера, которая постоянно улаживает чьи-то неприятности. Люди не замечают ваше истинное лицо.
— Спасибо, — отозвалась Куинн. — Ты очень меня приободрила.
— Ну а теперь заметят, — продолжала Тея. — Вы бросили тренера и сделали короткую стрижку. Теперь на вас будут смотреть другими глазами.
— Надеюсь.
— Это очень ловкий шаг с вашей стороны, — заметила Тея. — Во всяком случае, если речь идет о том, чтобы заставить людей посмотреть на себя по-другому. Честно говоря, мне очень нравились ваши длинные волосы.
Тея явно задумала что-то, и Куинн отнюдь не почувствовала себя спокойнее, когда через четверть часа к стойке подошел Джессон за новой кистью и девушка приветливо сказала ему:
— Я должна перед тобой извиниться.
Джессон метнул на Тею все тот же нервный взгляд, каким смотрел на нее с того дня, когда потерпел фиаско из-за приглашения в кино.
— По поводу того, что я пригласила тебя в кинотеатр. — Тея буквально излучала искренность. — Признаться, я пыталась использовать тебя, чтобы изменить свою жизнь.
— Э-ээ… — пробормотал Джессон, явно не понимая, в чем дело.
— Мне стало скучно все время заниматься учебой и захотелось развлечься. И я подумала, что, если ты будешь со мной гулять, меня ждут вечеринки, секс на заднем сиденье машины и все такое прочее.
— Чего? — удивился Джессон.
— Это было нечестно. — Тея покаянно улыбнулась. — Представим, к примеру, что ты предложил мне пойти потрахаться. Тогда ты выглядел бы подлецом, а ведь именно к этому я и пыталась тебя склонить. Мне очень жаль.
— Минутку… — растерялся Джессон.
— Это больше не повторится, — заверила его Тея и вышла в кладовую.
— Кажется, она забрасывает крючок? — спросил Джессон у Куинн.
— По-моему, Тея искренне раскаивается.
— Зря она завела этот разговор насчет секса. С такой фигурой она могла бы подцепить любого парня в школе, — заметил Джессон.
Куинн приняла самый невинный вид.
— Тебе-то что?
— Тея — классная девчонка, — раздраженно продолжал Джессон. — Она хороший человек, хотя и не в моем вкусе. Посоветуйте Tee прикусить язык насчет секса, иначе ей несдобровать.
— Я передам Tee твои слова, — пообещала Куинн и, когда Джессон наконец вернулся к своему столу, отправилась в кладовую.
— Ты поступила очень жестоко, — сказала она Tee.
— Вряд ли Джессон потеряет сон, жалея об упущенной возможности. Я его не интересую.
— Ты небезразлична ему, — сказала Куинн. — И между прочим, он прав. Вряд ли тебе стоило распространяться о сексе.
— Больше не буду. — Тея усмехнулась. — Но он хотя бы на минуту посмотрел на меня другими глазами, вы не находите?
— Да, он был шокирован.
— Скорее раздосадован, — возразила Тея. — Зато мне не пришлось стричь волосы.
Через пятнадцать минут прозвучал последний звонок, и Куинн поспешно схватила пальто, не желая встречаться с Биллом и Бобби, но вместо них столкнулась с Эди. Они не успели поговорить за обедом, пока Марджори громогласно распространялась по поводу того, что, дескать, теперь ясно, кому школа обязана тремя поражениями бейсбольной команды, а Петра хмуро бормотала что-то о черствости, поселившейся в сердцах школьников, особенно развращенных мальчишек-старшеклассников… и кстати, где Куинн раздобыла эту миленькую блузку?
— Порой мне кажется, что в этой школе одни психи, — сказала Эди, когда они с Куинн вышли.
Куинн кивнула.
— Роберт и меня хочет свести с ума. Каждый день придумывает что-нибудь новенькое. Кажется, будто тебя душат в объятиях.
— Бобби заполняет вакуум своей жизни, — заметила Эди. — А тебе это ни к чему. Кстати, тебе очень идет новая прическа.
— А у меня и вовсе нет никакой жизни, — ответила Куинн. — Все остается по-прежнему, если не считать вас с моей матушкой.
— Куинн… — начала Эди.
— Все в порядке. Если вы счастливы, я рада. Надеюсь, мне понравится жить под одной крышей с отцом. У него весьма скромные запросы.
— Мне очень жаль.
— И напрасно, — заверила ее Куинн. — Все будет хорошо.
В половине шестого, когда Куинн, приготовив отцу бутерброды, уже собиралась на репетицию, раздался звонок. Она открыла дверь и увидела на пороге Дарлу с чемоданом в руках и с короткой прической, молодившей ее лет на десять. Однако напряженное выражение лица выдавало ее настоящий возраст.
— Отличная стрижка, — похвалила Куинн и посторонилась, впуская подругу в дом.
— Я поживу у тебя немного, — произнесла Дарла, — если не возражаешь.
— Ничуть. — Куинн попыталась подобрать приличествующие случаю слова, но в конце концов решила не кривить душой: — Что случилось?
— Ему не понравились мои волосы. — Дарла поставила чемодан, и Кэти тут же начала обнюхивать его. — Он сказал: «Что с тобой происходит, черт побери?» И я ответила: «Мне захотелось разнообразия». Он сказал: «А мне — нет», — и тогда я решила на время поселиться отдельно. Хоть какое-то разнообразие.
Прежняя Дарла произнесла бы эти слова с блеском в глазах, но теперь перед Куинн стояла женщина, такая же напряженная, как Луиза. Наверное, подобным образом выглядят все женщины, расстающиеся с мужьями. Куинн ничего не знала об этом.
— Да, разнообразие, — отозвалась Куинн и добавила: — Давай поднимемся на второй этаж и перетащим кровать в кабинет.
— Зачем? — Дарла подняла чемодан, и Кэти отскочила на шаг.
— Вчера ко мне переехал отец. Вряд ли ты согласишься делить с ним спальню.
— Твои родители поссорились?
— Нет. Моя матушка влюблена в Эди. Но отец еще не знает об этом.
Дарла моргнула.
— Ясно. А как у вас с Ником?
— Я в бешенстве, а он продолжает прятаться от меня.
— Что ж, мы по крайней мере оторвались от своих корней. — Дарла двинулась к лестнице.
Позже, оглядываясь на события тех двух недель, Куинн изумлялась тому, что всем им удалось уцелеть.
Дарла упорно отказывалась вернуться домой, а Макс с не меньшим упорством отказывался признать, что у них что-то неладно. «Она ведет себя неразумно, — объяснял он Куинн. — Она знает, что я никогда не изменю ей». «Барбара здесь ни при чем, Макс», — втолковывала ему Куинн, но на лице Макса появлялось ослиное выражение, и он замыкался в молчании.
— Безнадежно, — обреченно промолвила как-то раз Дарла. — Но по крайней мере я живу не так, как прежде. Меня уже не преследует желание устраивать скандалы. Не возражаешь, если я еще побуду у тебя?
— Нет, но вот мне так и не удалось изменить свою жизнь. Все идет к тому, что я превращусь в свою мать. У нее есть Эди, а у меня — ты. Но разумеется, в другом смысле.
— Как знать, — заметила Дарла. — Вот проведем вместе лет десять — двенадцать, и, глядишь…
Но и жизнь Эди и Мегги складывалась отнюдь не радужно.
— Эди такая тихая, — пожаловалась дочери Мегги, привезя подругу на репетицию. Убедившись в том, что Эди стоит у дальнего края сцены и не слышит их, Мегги продолжала: — Она постоянно уединяется в спальне и закрывает за собой дверь. Когда я вхожу туда, она сидит и читает!
— Эди преподает английский, — заметила Куинн. — Учителям приходится много читать.
— Нет, все дело в том, что она привыкла к одиночеству, — возразила Мегги. — Бедная Эди!
Куинн подумала о своем доме, превратившемся в стадион (Джо наконец-то провел кабельное телевидение), о сыновьях Дарлы, которые каждый вечер приходили ужинать, о матери Дарлы, также являвшейся каждый вечер посмотреть, не одумалась ли дочь и не вернулась ли домой к Максу, прекрасному добытчику и кормильцу.
— Да, бедная Эди, — согласилась она.
Чуть позже Эди затащила Куинн в уголок и сказала:
— Твоя мать сведет меня с ума. Она приносит мне подарки, спрашивает, что я хочу на обед, требует, чтобы я бросила книги и смотрела вместе с ней телепередачи.
— Дело привычки, — ответила Куинн. — Вы живете вместе лишь пару недель. Она провела с отцом без малого сорок лет, а ты всегда была одна. Вам придется приспосабливаться друг к другу. — Куинн подумала о Джо, который смирился с переездом на Эппл-стрит только потому, что не сомневался в том, что это явление временное и он успеет вернуться к своему телевизору с большим экраном до начала матчей мировой серии.
— Мне нравилось жить одной, — призналась Эди.
— Так почему же ты перебралась к моей матери? — Куинн уже начинала сердиться, но устыдилась своего раздражения.
— Потому что она очень этого хотела. — Эди поникла. — Мегги постоянно твердила, что, мол, наконец-то мы будем жить вместе, и разве могла я сказать ей, что предпочитаю одиночество? Это было бы жестоко.
Куинн вспомнила, как сияли глаза матери тем вечером в кухне.
— Ты права. Я и сама не смогла бы ей отказать.
— Привыкну. — Эди пожала плечами. — Все равно я очень занята на репетициях, поэтому не буду проводить много времени с ней.
Зато уж Билл не давал Куинн проходу. Он являлся к ней в класс и обсуждал участие Джессона в постановке, хотя Куинн вновь и вновь повторяла, что не желает с ним разговаривать.
— Я опасаюсь, что он слишком перегружен. — Билл предлагал Куинн разделить его опасения.
— Это личное дело Джессона, — отвечала Куинн и, поворачиваясь к нему спиной, возобновляла занятия.
Роберт в отличие от Билла не проявлял никакой деликатности.
— Ты губишь команду, — заявил он, вызвав к себе Куинн в последнюю субботу марта. Это был уже пятый вызов за минувший месяц. — Джессон Бэрнс совершенно забыл о дисциплине, и Кори Моссерт идет по его стопам. Отстрани их от репетиций, или я сделаю это сам.
— Будь так любезен, — отозвалась Куинн. — Им по восемнадцать лет, Роберт. Они вполне способны сами выбрать себе внешкольные занятия.
— Бейсбол — не внешкольное занятие. — Глаза Роберта горели почти религиозным экстазом.
— Верно, — согласилась Куинн и улизнула в приемную. — Он совсем чокнулся или все дело во мне? — обратилась она к Грете.
— Видимо, в тебе, — ответила Грета, не отрывая глаз от клавиатуры. — Он всегда была занудой.
И словно всего этого было недостаточно, кто-то продолжал натравливать на Куинн контору по проверке жилых помещений, и ее дом подвергался все новым инспекциям — проверяли водопровод, фундамент, наличие насекомых, состояние ограждения, утечку газа и так далее, и тому подобное. Придирки так измучили Куинн, что она уже почти жалела о своем приобретении.
— Кто-то за тобой охотится, — заметила Дарла.
— Это уже приходило мне в голову, — ответила Куинн. — Я попросила Билла прекратить стучать на меня в городскую администрацию, но он утверждает, что не имеет к этому отношения. Ну что ты станешь делать, когда тебя обложили со всех сторон?
— Я бы переехала, — сказала Дарла. — Но ты уже сделала это, так что терпи. Кстати, пришло еще одно письмо. Очередное уведомление из мэрии.
Не только Билл доставлял неприятности Куинн; Ник словно испарился с лица земли. Долгие годы они встречались ежедневно, и вдруг он пропал. Куинн сначала сердилась, потом почувствовала себя уязвленной и, наконец, попросту одинокой. Из ее жизни выдрали огромный кусок. Именно это имел в виду Ник, когда отказался рисковать дружбой. Куинн убеждала себя в том, что сожалеет о памятном вечере на тахте, но потом бросила это бесплодное занятие. Она хотела разнообразия — и получила его от Ника. Зачем же сожалеть об этом, если ждешь большего? Куинн подавила желание вызвать Ника на откровенность и решила потерпеть. Тиббет не так велик, Нику не удастся всю жизнь прятаться от нее. Рано или поздно он объявится или по крайней мере ему так или иначе придется признать ее существование.
Куинн не теряла надежды.
Для Ника эти две недели были ничуть не лучше.
Он отделался от тюрьмы, заплатив штраф за нарушение прав частной собственности и выкупив Кэти. Питомник не был заинтересован в выдвижении обвинений, поскольку загадочный заявитель так и не появился, чтобы подтвердить факт укуса, поэтому Кэти отпустили на поруки, заручившись обещанием Куинн не выпускать собаку из дома без присмотра и оформить лицензию на свое имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40