Скорее всего, это ответ на ее письмо, которое она послала ему две недели назад, когда Кендал была так расстроена. Она пожала плечами и повернула к дому.
– Мама, скорее! – Кендал от возбуждения подпрыгивала на сиденье. – Мне не терпится узнать, что он пишет!
– Я и так спешу, – ответила Эбби, въезжая в гараж. Захватив рюкзачок Кендал, пакет с книгами, взятыми в библиотеке, и пакеты с гамбургерами, картошкой и кока-колой, мать с дочерью вошли в дом через кухню. Раздумывая, как избежать при чтении письма пытливого взгляда девочки, Эбби медленно положила вещи на кухонный стол. Она не ждала ничего хорошего от этого письма, и ей не хотелось разочаровывать Кендал.
Но дочь, пританцовывая от возбуждения, уже совала ей под нос конверт с письмом из Китая.
– Мам, ну скорее же, открывай! Я хочу узнать, что он пишет!
Эбби была вынуждена взять письмо и распечатать конверт, но, когда Кендал встала за ее плечом, пытаясь читать вместе с ней, она решительно засунула листок обратно.
– Кендал, я знаю, как тебе не терпится, но это мое письмо, милая. Сядь напротив, пока я буду читать, хорошо? Ты говорила, что голодна и можешь упасть в обморок, почему бы тебе не начать есть, пока этого не случилось?
Она ожидала бурного протеста, но Кендал промолчала, тяжело вздохнула и, взяв пакет с едой, с обиженным лицом села за стол.
Эбби прошла к раковине и налила себе воды. Она не хотела пить, просто прятала от дочери лицо. Стоя к ней спиной, она вынула листок и начала читать, замирая от дурного предчувствия.
« Дорогая Эбби!
Я получил вчера твое письмо. Много лет назад я говорил тебе , что не люблю детей и не хочу их иметь. С тех пор я нисколько не изменился. Кендал – твоя дочь. Ты ее хотела , Я – нет.
Я вынужден просить тебя не утруждать себя и не присылать мне больше писем с дурацкими требованиями.
Все эти годы я неукоснительно выполнял все свои обязанности по отношению к вам. Кое-кто считает , что я был даже слишком щедр. Поэтому я не понимаю и не принимаю твои попытки заставить меня чувствовать себя виноватым.
Сообщаю также , что я недавно женился. Пожалуйста , отправляй теперь всю корреспонденцию на имя моей жены , так как она ведет все мои дела и личную переписку. Ее зовут Синтия.
Томас Бернард » .
– Мам, ну что?
Эбби вздрогнула. Она не помнила, сколько простояла так с этим ужасным письмом в руках.
Я вынужден просить тебя не утруждать себя и не присылать мне писем с дурацкими требованиями. Сообщаю также , что я недавно женился. Отправляй всю корреспонденцию на имя моей жены...
Эти слова, такие же холодные и рассудочные, как сам Томас, стучали у нее в голове. Господи, как она могла когда-то любить такого человека?!
Эбби аккуратно вложила письмо обратно в конверт, с трудом проглотила стоявший в горле ком и медленно повернулась к Кендал. В глазах девочки светилась надежда.
– Ну что, он едет? – спросила она.
Нет, родная, боюсь, что нет.
Лицо Кендал сразу потухло.
– Ладно, а о чем он тогда пишет?
Эбби приготовилась по привычке придумать очередную ложь, как делала все эти годы, но остановила себя. Зачем она поддерживает в Кендал бессмысленную надежду? Это жестоко по отношению к дочери.
– Он пишет, что недавно женился.
Скомкав конверт, она сунула его в карман, с тревогой наблюдая за лицом Кендал. На нем, как в открытой книге, можно было прочесть все чувства, которые девочка сейчас испытывала: удивление быстро сменилось смущением, затем лицо ее помрачнело, и на нем появились обида и боль.
Эбби решительно направилась к столу, потирая руки.
– Ну что, поедим? Я тоже страшно проголодалась. Поедим? – преувеличенно бодро сказала она.
Кендал долго молчала, опустив голову. В кухне повисла напряженная тишина, и Эбби почувствовала, как по коже ее забегали мурашки. Внезапно Кендал вскочила и с силой швырнула недоеденный гамбургер в стену.
– Я ненавижу его! – закричала она каким-то чужим, хриплым голосом. – Ненавижу!!! Пусть он сдохнет в своем Китае! – Схватив пакетик с картошкой фри, она бросила его на пол и стала яростно топтать ногами. – Вот тебе, вот тебе! Я не хочу, чтобы ты жил на свете! А-а-а!..
С диким криком, который перешел в истерические рыдания, она выбежала из кухни. Ее душераздирающий плач был, слышен сначала в холле, потом на лестнице. Затем хлопнула дверь, и звук стал приглушенным, но не менее страшным для Эбби.
Она сидела, оцепенев. Ее бил озноб, и бешено стучало сердце. Первым порывом было вскочить и побежать за дочерью, обнять, прижать к себе и утешать, пока она не улыбнется и не станет прежней жизнерадостной Кендал. Но интуитивно Эбби чувствовала, что на сей раз это не сработает. Сейчас надо оставить Кендал в покое, дать выплакаться до конца. Это ее первое личное горе, и никакими утешениями тут не поможешь. С этим она должна справиться сама.
Но Эбби знала, что, даже если проживет тысячу лет, она никогда не сможет забыть эту страшную сцену. Ее любимая, жизнерадостная, добрая Кендал не заслуживала таких страданий. И, конечно, она не должна больше считать, что этот холодный, эгоистичный негодяй, который с рождения не хочет знать дочь, является ее родным отцом. Судьба сыграла с ними слишком злую и жестокую шутку. Если бы девочек не перепутали в роддоме, у Кендал все было бы по-другому. В семье О’Коннелл явно царила любовь, и она выросла бы счастливым ребенком, которого обожали мать, отец и старший брат!
Только сейчас, после всех этих долгих, мучительных дней сомнений и нерешительности, Эбби вдруг ясно поняла, что она должна сделать.
– Простите, миссис Бернард, мистера О’Коннелла нет сегодня в офисе.
– Он работает дома? – спросила Эбби тихо, как будто боялась, что кто-нибудь услышит.
– Нет, миссис Бернард. У них большое горе в семье, поэтому его не будет несколько дней.
– Кто-то умер? – спросила Эбби, у которой от страха остановилось сердце. Эрин! Она с трудом выдавила из себя следующие слова: – П-простите, пожалуйста, вы мне не расскажете, что с-случилось? Эт-то очень важно для меня.
– Свекор мистера О’Коннелла Оливер Чемберлен умер от инфаркта в пятницу. Сегодня состоялись похороны.
От облегчения у Эбби подогнулись колени. Она поблагодарила секретаршу и опустилась на стул, а затем, подумав, потянулась за газетой. Нашла соболезнования вдове Селии, дочери Элизабет, зятю Логану О’Коннеллу и внукам Патрику и Эрин О’Коннелл. Из некролога явствовало, что «Оливер Чемберлен, бывший инженер нефтяной компании «Шелл», был членом методистской церкви Святого Луки, волонтером нескольких общественных благотворительных организаций, а также отличным семьянином и достойным гражданином».
Пока Эбби читала, до нее вдруг дошло, что это был родной дедушка Кендал, и ей стало еще тяжелее. У Кендал никогда не было дедушки. Ее собственный отец умер, когда она заканчивала школу, и родители Томаса тоже умерли еще до свадьбы сына. Он рассказывал ей, что был поздним ребенком – мать неожиданно родила его в сорок пять лет, после долгих лет бесплодия. Его родители просто не знали, что делать с появившимся мальчиком. Они мало обращали на него внимания, всю жизнь работали и были очень прижимисты. Только после их смерти Томас обнаружил в доме крупную сумму денег, которую они накопили ему на образование. «В сущности, – говорил он, – родители только для этого и нужны».
Эбби знала, что Томас не прав. Но когда пыталась спорить с ним, он смеялся и говорил, что она слишком сентиментальна.
Бедная Кендал...
Все эти годы она обманывала дочь из лучших побуждений, приукрашивая образ отца.
Эбби долго сидела задумавшись. Смерть родного деда Кендал, как ни странно, только укрепила ее в решении рассказать обо всем Логану.
А что, если он ей не поверит? Что, если не захочет познакомиться с Кендал и не позволит Эбби видеться с Эрин? В глубине души Эбби отлично понимала, что делает это не только ради Логана и Кендал, но также ради себя и Эрин. Но Логан может отнестись ко всей этой истории совсем по-другому. Что она тогда сможет сделать? Бороться с ним через суд? Готова ли она к этому?
Эбби представила, во что все это может превратиться. В сенсацию, которую с радостью подхватит пресса и раздует до невероятных размеров. Больше всего от этого пострадают дети. Она вспомнила, как любят газеты, радио, телевидение смаковать подобные истории, и ее затошнило. Жизнь двух семей превратится в ад. Никто не выиграет, если она подаст на Логана в суд. Будут только сломаны судьбы детей.
Нет, не может быть! Неужели Логан не поймет ее? Он показался ей прекрасным человеком. Он сможет понять, что побуждает ее так поступить.
А вдруг нет? Откуда она знает? Она ведь вообще не знает, что за человек Логан О’Коннелл. Может быть, он совсем не такой, каким она его себе представляет. И не исключено, что если она расскажет ему обо всем, то совершит самую большую ошибку в жизни, которую уже ничем не исправишь...
ГЛАВА 13
– Эй, Эрин! Я собираюсь с Джошем в бассейн. Хочешь пойти со мной?
Эрин неохотно повернула голову на подушке и взглянула на Патрика, который стоял в дверях в плавках и футболке.
– Не-а, не хочется, – ответила она.
– Ну пойдем! Брайана тоже там будет и просила тебя пригласить.
Эрин знала, что Брайана совсем не этого хотела. С чего бы ей вздумалось приглашать девочку младше себя? Ей уже тринадцать лет, она перешла в восьмой класс, а Эрин пойдет только в шестой этой осенью. Просто Брайане нравится Патрик, и она хочет выглядеть в его глазах лапочкой. Эрин ее не любила и решила не давать лишнего повода понравиться Патрику.
– У меня нет настроения, и я неважно себя чувствую. Лучше спокойно побуду дома.
Патрик тут же влетел в комнату и присел на край кровати.
– Эй, мышонок, тебе плохо? Что-нибудь болит? – озабоченно спросил он.
Эрин помотала головой, пряча лицо в подушку, потому что знала: если посмотрит на брата, то сразу заплачет.
– Думаешь о дедушке?
К ужасу Эрин, слезы подступили совсем близко. Она до боли закусила губу, чтобы удержать их. Она не хотела больше плакать. Патрик и так уже считает ее плаксой.
– Я тоже по нему скучаю, – признался Патрик, положив ей руку на плечо. – Но он не хотел бы, чтобы мы так убивались по нему. Вспомни, каким он был веселым и любил всякие розыгрыши.
– Знаю, папа тоже так говорит, – тяжело вздохнула Эрин.
Предательские слезы все-таки навернулись на глаза, и Патрик испугался.
– Слушай, если тебе очень тяжело, я позвоню тете Гленне. Она приедет, и ты сможешь поговорить с ней.
Эрин помотала головой. Папа тоже предлагал ей это. Но она не хотела говорить с тетей Гленной, хотя очень любила ее. Гленна здорово умела поднимать всем настроение, но сложность была в том, что Эрин хотелось бы побеседовать с кем-нибудь о тете Элизабет и папе. А тетя Гленна не любит тетю Элизабет, это точно. Однажды в прошлом году в гостях у тети Гленны она случайно услышала, как та, смеясь, сказала дяде Полу, что тетя Элизабет похожа на сучку, у которой течка, когда она находится рядом с папой. И хотя Эрин не совсем поняла, что значит «сучка, у которой течка», ей показалось, что это как-то связано с сексом, а значит, не очень хорошо. Эрин тяжело вздохнула и взглянула на Патрика.
– Как ты думаешь, папа женится еще раз?
– Не знаю, – пожал плечами брат. – Может, если встретит какую-нибудь женщину, которая ему понравится, женится.
Эрин нахмурилась:
– Я не хочу, чтобы он кого-нибудь встречал. Я хочу, чтобы он женился на тете Элизабет!
– Да, я это заметил.
– Ну, а ты бы хотел, чтобы они поженились?
– Я как-то не думал об этом, – пожал плечами Патрик, отводя глаза.
– Почему? Ты не любишь тетю Элизабет?
– Конечно, люблю. Она же наша тетя! Но, знаешь, мама и папа так любили друг друга, были так счастливы вместе... Может, поэтому папа больше не захочет ни на ком жениться вообще.
– Но тетя Элизабет ведь будет не просто женой, – заявила Эрин, начиная злиться на брата. – Она же мамина сестра! Это будет, как будто мама опять с нами, ты что, не понимаешь?
– Не знаю, – опять уклонился от ответа Патрик, избегая смотреть сестре в глаза.
Эрин поняла, что он не согласен с ней, но не хочет говорить почему. Может, она просто не сумела все правильно объяснить ему?
– Я прекрасно знаю, что папа не хочет больше жениться. И ты прав: они с мамой очень любили друг друга.
И похожих на маму женщин вообще больше нет на свете. Одна тетя Элизабет, понимаешь? Она же ее родная сестра! Патрик явно хотел что-то возразить, но удержался, испугавшись, что она снова заплачет.
– Ладно, понимаю. Может, ты и права. Но знаешь что? Лучше особо не надейся на это, хорошо?
– Я не надеюсь, – грустно ответила Эрин.
– Вот и правильно. Все, я помчался, ладно? Ты точно не хочешь пойти со мной?
– Точно. Я лучше пообщаюсь с Эллисон. Эллисон была подругой Эрин по Интернету, и они каждый день беседовали друг с другом около часа.
– Отлично, тогда я побежал. Пока, мышонок!
Когда за Патриком захлопнулась дверь, Эрин устроилась поудобней в постели и закрыла глаза. Папа сегодня ушел на работу, и дома без него так пусто и печально... Серита не в счет: она вечно занята по хозяйству и вообще мало что понимает. А Патрику уже тринадцать, и у него своя жизнь. Он взрослый и уже даже не догадывается, что она чувствует, о чем думает. Конечно, иногда Патрик пытается ее понять, но он мальчик. Мальчики другие. Им нужно совсем не то. И даже Эллисон, которая понимает ее лучше всех, не может заменить того, кто ей нужен. К тому же они никогда не встречались – Эллисон живет далеко, в Сент-Луисе.
Это одиночество и чувство, что тебя никто не понимает, началось, когда умерла мама. Оно заползло в грудь и с тех пор все время терзает ее.
Нижняя губа Эрин задрожала, слезы медленно потекли из глаз. Она так скучала по маме!
Мамочка , моя милая , родная мамочка , ну зачем ты умерла?.. Эрин всхлипнула и уткнулась в подушку. Самое страшное было то, что она иногда уже не могла вспомнить, как выглядела мама. Сегодня был как раз один из таких дней, и именно поэтому она положила на столик у кровати все альбомы с семейными фотографиями. Глядя на них, Эрин вспоминала, как им всем было хорошо вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42