Вас не будет всего одну ночь, и если Томасу это придется не по душе, рядом окажутся хотя бы Элли и другие дети. Он не почувствует себя совершенно брошенным.
Поехать в город… остаться на ночь… какая странная идея!
— Это верно, — заговорил Джайлс. — Элли очень скрасит ему наше отсутствие.
— И даже если мы поймем, что путешествие на каноэ не самая удачная идея, — продолжала Гвен, — вы хотя бы проведете ночь в городе.
О чем она говорит? Город был местом, которого следовало избегать. Когда бы вы ни ехали в город, вы всегда торопились разделаться с поручениями, чтобы как можно скорее вернуться на озеро.
— Наверное, для вас это будет не самой захватывающей поездкой, — ответила Гвен. — Но зато будет время друг для друга.
— По правде говоря, это самая захватывающая поездка за последние тринадцать лет, — сказал Джайлс. — Очень великодушно с вашей стороны, мы согласны.
Феба уставилась на него. Они согласны? Вот так сразу? Она еще даже не допила первую чашку кофе.
Он продолжал:
— Мои родители пару раз брали Элли, когда она была младенцем, но у моего отца уже не то здоровье. Так что ваше предложение нас вполне устраивает.
— Тогда почему бы вам не поехать сегодня? — предложила Гвен. — Если вы выедете хотя бы через час, то успеете к ленчу в город.
— Поехать прямо сейчас? — Теперь Феба растерянно смотрела на нее. — Сегодня?
— Я знаю, что своей стремительностью напоминаю вам Джека, — Гвен улыбнулась, — но какой смысл ждать?
Феба чувствовала, как в ней волной поднимаются возражения.
— Но нам сейчас не нужны продукты. Может, мы подождем до того, как они понадобятся?
— Нет, нет, нет! — Гвен взяла Фебу за руку и повернула ее лицом к дорожке, ведущей к новому дому. — Идите собираться. Вам не нужно выполнять никаких поручений — ни в бакалее, ни в прачечной, ни в хозяйственном. Вообще никаких поручений.
— Может, мы хотя бы позвоним насчет разрешения, чтобы Холли не ездила в город?
— Она вам этого никогда не простит. — Гвен влекла их по дорожке. — Холли просто умирает от желания добраться до телефона и начать звонить во все концы.
Феба покачала головой. Все случилось так быстро! Как только они с Джайлсом оказались в доме, она сказала:
— Интересно, что заставило ее предложить это?
— Джек с Холли скажут, что она хочет заполучить Томаса для себя и что она подложит бомбу в зажигание нашего фургона, чтобы мы никогда не вернулись, но мне кажется, правда состоит в том, что ты ей нравишься и она хочет тебе помочь.
Феба замерла.
— Мне? Помочь мне?
— Она помнит, что такое растить детей, и хочет что-нибудь сделать, чтобы тебе было полегче. Но тебе не так-то легко помочь, моя любовь.
— Ты поэтому так быстро согласился, потому что думал, что я откажусь?
— Скажем так — я сразу понял, что очень этого хочу.
— И чем же именно, по-твоему, мы будем заниматься в Хиббинге? — Хиббинг был городом с населением пятнадцать тысяч человек, меньше чем даже Айова-Сити.
— Чем мы будем заниматься? — переспросил Джайлс. — Мы будем заниматься любовью.
И они действительно занимались именно этим. Да, они сходили поужинать, да, они отправились посмотреть большую шахту и посетили среднюю школу с хрустальными люстрами и мраморными лестницами, оплаченными компанией, владеющей шахтами. Но в основном они занимались сексом.
Им не нужно было ничего делать — ни готовить еду, ни обзванивать по телефону родителей неуспевающих учеников. Феба даже не беспокоилась о Томасе.
И когда они сели в машину, чтобы возвращаться на озеро, она села на среднее сиденье, чтобы быть рядом с Джайлсом. Она не помнила, когда последний раз это делала. Во всяком случае, не в этом автомобиле — ни разу.
— Со мной было не очень-то весело последний год, да? — спросила она.
Джайлс проверил зеркальце заднего обзора, а потом обнял ее за плечи.
— Феба, любимая моя, веселье всегда было твоим слабым местом.
— Но с тех пор как умерла мама, стало еще хуже, верно?
— Да, — просто ответил он. Джайлс никогда ей не лгал. — Ты погрузилась в скорбь.
Ее друзья евреи говорили, что их религия даст им один год на скорбь по умершему. После этого человек обязан вернуться к полнокровной жизни, снова обрести ее радости. Феба всегда считала это разумным и здоровым.
Но мама умерла уже более полутора лет назад.
— Я зациклилась, — сказала она. — Я так хочу перестать думать о маме, но не могу.
Джайлс кивнул. Он понимал.
— Ты тревожился за меня? — спросила она. Она не любила, когда из-за нее тревожились люди.
— Да, — снова ответил он. — И мне было немного обидно, — честно добавил он. — Иногда кажется, что для тебя важнее быть дочерью своей матери, чем моей женой или матерью наших детей.
Феба почувствовала, как покалывающая волна жара пробежала по спине, достигла лица, потекла по рукам. Она почувствовала стыд.
— О, Джайлс…
Его рука крепче обняла ее за плечи.
— Не кори себя так сильно. Мы только что провели вместе восхитительные сутки. Пусть это будет новым началом.
Они были уже близко от дома. Джайлс вел машину медленно, явно не спеша возвращаться. Поднявшись на пригорок, они увидели идущую им навстречу маленькую группу. Это были Элли, две младшие девочки и Эми. Клер и Эмили запрыгали, увидев автомобиль, закричали, прося Джайлса остановиться и довезти их до дома на заднем откидном борту.
Только на озере детям позволялось сидеть свесив ноги на откидном борту фургона. Джайлс остановил машину, вышел и откинул его для них. Дети бросились на обочину, чтобы набрать веток, которыми собирались во время движения выводить на песке разные узоры. Эми сказала, что проедется сзади вместе со всеми. Элли села на переднее сиденье рядом с Фебой. Феба обняла ее.
— Томас вел себя отлично, — доложила девочка. — Гвен велела нам с Ником и Мэгги есть вместе с ней в новом доме, чтобы он поменьше меня видел.
— Надеюсь, было весело, — сказала Феба.
Элли наклонила голову, но Феба заметила, что она покраснела.
— Да.
Значит, Ник не отдал открыто предпочтение кому-то из девочек.
Феба была ему благодарна.
Теперь Джайлс ехал еще медленнее из-за откинутого заднего борта, но скоро они все равно уже были у домиков. Холли и Гвен вышли на улицу поздороваться с ними.
— Томас только что уснул, — сообщила Гвен.
— Тогда не будем его будить, — сказала Феба. Ей ужасно хотелось увидеть сына, но можно было и потерпеть. — Что насчет путешествия на каноэ? — спросила она у Холли. — Вы получили разрешение?
Да, получила. Для такой большой группы им нужно было два разрешения, но на поездку среди недели она смогла их достать.
— Так что вы едете в среду, — сказала Холли.
Было воскресенье.
— Думаю, следует начинать продумывать меню, — сказала Феба. Необходимо столько всего сделать: запланировать, купить, уложить. — Нам, наверное, надо поехать в город…
— Вам ни о чем не нужно беспокоиться, — перебила Холли. — Всю провизию и снаряжение упакует поставщик, надо будет только забрать.
— Поставщик? — Феба знала, что поставщики предоставляют подобные услуги, но ей никогда не приходило в голову этим воспользоваться. — Это дорого?
— Безумно! — весело ответила Холли. — Но мы заплатили по кредитной карте Эми.
По карте Эми? Почему?
Потому что у Эми денег больше, чем у остальных. Феба все время об этом забывала.
— Тогда чем же заняться мне, — спросила Феба, и в вопросе содержалась лишь доля шутки, — если мне не надо следующие полтора дня паковать вещи и продукты?
— Можете повеселиться, — предложила Гвен.
Феба позволила себе состроить рожицу.
— Мой муж только что сказал мне, что это не самая сильная моя сторона, — заметила она.
— Тогда вам надо начать практиковаться.
Ник считал, что если ты что-то по глупости испортил, надо признаться в этом самому себе. Ты можешь лгать всему миру, но с собой ты должен быть откровенен — для него это было вопросом чести. Посмотрись в зеркало в ванной комнате и признайся себе, что ты напортачил.
Здесь не было зеркала в ванной комнате — поскольку не было и ванных комнат, — но он все равно мог сознаться себе, что изгадил это путешествие на каноэ до последней степени, настолько, что даже подумывал извиниться, а это явно не входило в его кодекс чести.
Он не хотел отправляться в леса вдвоем с Джеком. Ясно, что это благотворительная миссия: пусть бедный сиротка Ник погорюет. Его это раздражало. Он прекрасно сам справится со своим дерьмом. А путешествие на каноэ? Какая нескладная это будет пара: Джек умеет разводить костер, Джек умеет колоть дрова, Джек, вероятно, может расплавить каноэ и отлить из него бомбардировщик Б-52. А что умеет добрый старый Ник? Ничего, полный ноль.
Поэтому, будучи таким вот идиотом, каким он и был, он предложил, чтобы поехали все… просто чтобы защититься и не чувствовать себя невеждой. И вот теперь путешествие превратилось в громоздкое, дорогостоящее предприятие, а он, разумеется, по-прежнему чувствовал себя невеждой.
Они взяли напрокат четыре каноэ — три семнадцати футов в длину и одно пятнадцатифутовое. По поводу того, кто поедет в каждом, состоялось множество дискуссий. Он был уверен, что они будут и дальше все подолгу обсуждать; эти люди ничего не делали без длительных дискуссий. Просто эта тема оказалась первой.
Мэгги хотела ехать в одном каноэ с ним, ему хватило двух секунд, чтобы понять это. Она действовала умно, ни разу не высказавшись прямо, она просто отвергала все другие варианты. Но эта мысль была нелепой — ни он, ни она ничего не знали о каноэ. Им придется ехать порознь.
В конце концов Ник оказался с Джеком, но им пришлось взять с собой двух младших мальчиков, которые должны были сидеть в середине. Родители Элли взяли двух младших девочек и рюкзак, набитый куклами Барби. В последнем большом каноэ оказалась Мэгги со своими родителями, а Элли и эта фигуристка получили маленькое.
У каноэ — как узнал Ник — был перед и зад, нос и корма. И в том, кто где сидел, имелся большой смысл. Человек на корме был главным, он управлял лодкой. Нику пришлось бы сделать над собой большое усилие, чтобы сказать, что ему интересен любой маневр каноэ, однако тот, кто сидел на носу, имел в своем распоряжении только два движения — вперед и назад, или «полный вперед» и «задний ход» на местном жаргоне, — тогда как человек на корме вел полную драматизма жизнь, вооруженный арсеналом по меньшей мере из четырех или пяти маневров.
Место на корме было то что надо. Место на носу — менее интересное. И уж совсем скучно было сидеть в центре, приходилось тесниться среди больших рюкзаков. Поэтому все папаши: Джайлс, Йен и Джек — заняли места на корме.
Элли автоматически заняла место впереди. В конце концов, она была ребенком, ехавшим со своими родителями, а взрослые всегда приберегают важную работу для себя.
— Что ты делаешь? — в ужасе воскликнула фигуристка. Она пошла к меньшему каноэ… и Ник вынужден был признать, что смотреть на нее одно удовольствие. Точно так же, как на тренеров, которые когда-то были хорошими борцами. Это видно по одной их походке, а ее походка еще лучше: торс практически не двигался, от ключиц до ягодиц ее тело оставалось чистой, прямой линией. — Уж не думаешь ли ты, что я буду управлять этой штуковиной, а?
Элли повернулась к ней:
— А ты не хочешь? На руле сидеть интереснее.
— Только не для меня. Я никогда в жизни не сидела на руле. На самом деле мне следовало бы играть в куклы вместе с Клер и Эмили. С куклами у меня, наверное, получится лучше.
Ника совершенно не интересовало фигурное катание, но он помнил, что Эми выиграла золотую олимпийскую медаль. Может, поэтому она и не боится признать во всеуслышание, что не умеет управлять каноэ, не выглядя при этом нулем, — потому что знает, что умеет отлично делать что-то другое.
Надо это запомнить.
— И потом, — продолжала она, жестом предлагая Элли вылезти из каноэ, — чтобы сидеть у руля, надо быть одержимой жаждой власти, а я боюсь власти и ответственности.
— Да я вовсе не одержима жаждой власти, — смеясь, запротестовала Элли.
— Я понимаю, что тебе так не кажется, — парировала Эми, — но ты старшая сестра и должна жаждать власти. А теперь отправляйся на корму этой дурацкой лодки, а то мы обе утонем.
В результате этой перестановки Элли оказалась у руля, а Мэгги не только не на носу, как Ник, а в центральной части каноэ, между родителями. Мэгги, по всей видимости, была не в восторге от этого.
Итак, они отправились. Первое озеро было вытянутым и узким. Они отплыли с его конца: там, рядом со станцией, располагалась небольшая кучка домиков, но через пятнадцать минут на берегах не стало видно ничего, кроме деревьев. Ни линий электропередач, ни дорог, только вода и деревья — лишь это отделяло их от Канады.
В конце первого озера им пришлось преодолеть волок — разгрузиться и перенести каноэ и тюки по тропе вокруг камней и водоворотов. Джек спросил, сможет ли Ник перенести каноэ.
— Джайлс сильный, — пояснил Джек, — но он не слишком твердо стоит на ногах. Так что, может, попробуешь?
— Только покажи мне как, — ответил Ник.
Это оказалось удивительно просто. К центральной крестовине каждого каноэ — Джек назвал их «поперечинами» — были прикреплены набитые чем-то мягким наплечники, так что можно было нести каноэ на голове, как гигантскую шляпу, его вес приходился на плечи. Оно было не слишком тяжелым — фунтов шестьдесят или около того, но ужасно неудобным. Если вы смотрели вниз, то видели свои ноги, но если смотрели вперед, то все, что вы видели, — это внутренность каноэ.
Потом они снова погрузились, и Ник не удивился, заметив, что на этот раз Мэгги села на носу, а ее мамаша разместилась посередине на тюках.
На следующем волоке они поели, проплыли еще часа два и стали искать место для ночлега. Было еще довольно рано, середина дня, но дети уже начали беспокойно ерзать.
Он не знал, что их ждет дальше. Карты указывали на «установленные стоянки», но по сравнению с этими стоянками их «ночлежка» казалась «Ритцем». Они выбрали одну на острове — там была пара почти ровных площадок для палаток и кострище, но ни столов, ни укрытий.
— А куда ходить писать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45