Дело было и не в тоне цвета слоновой кости на щеках или дешевых серьгах. Все дело было в выражении его лица. Оно было ясным. Оно ничего не скрывало. Это было лицо порока, а свисавшая с его руки плеть для верховой езды подчеркивала это.Лайза застыла, как вкопанная, пытаясь осознать то, что увидела, а воздух, который она вдохнула, открывая дверь, так и остался в легких, дожидаясь приказа выйти наружу. Она попала сюда совсем не по недоразумению. Все было подготовлено специально для нее. Это было написано у Вернона на лице. Выжидательный взгляд девочки-подростка только подтверждал это.Она открыла рот, чтобы произнести слова, которых не существовало в природа.Ребенок на кровати выручил ее.– Добро пожаловать, миссис Блэсс, на вашу первую брачную ночь.Это был голос маленькой девочки, сексуальный, возбуждающий, но, тем не менее, обыденный. Он звучал как голосок неопытного мальчика-посыльного в гостинице.«Добро пожаловать в отель „Гавайи Хилтон“. Надеюсь, вам понравится у нас».Наконец Лайзе удалось подобрать слова. Не те, которые она действительно хотела произнести, но, как казалось, вполне пригодные для этой ситуации.– Какого черта вам здесь надо? Говоря это, она почему-то смотрела на Вернона. Девушка склонила голову набок, на ее внезапно ставшем усталым лице появилось вопросительное выражение. Она тоже смотрела на Вернона. Казалось, взгляд ее говорил: «Всегда что-нибудь не так с этими богатыми чудаками. Слишком много сложностей. Никогда не известно, чего они хотят на самом деле, а чего не хотят». Вслух она произнесла:– Вы хотите сказать, Вернон не предупредил вас обо веем этом? Это же что-то вроде сюрприза!Вернон Бласс засмеялся. Противным, хриплым, каркающим смехом.Девушка-подросток поняла это как возложение на нее роли спасительницы этой быстро превращающейся в бесперспективную ситуации. Она попыталась придать своему голосу убедительность, даже чувственность. Но все равно он остался умоляющим голоском маленькой девочки.– Видите ли, мэм, дело в том, что Вернон любит смотреть на такие вещи. Это и правда будет забавно. Вы и я, а он наблюдает. – Голос ее дрогнул; она явно не владела аудиторией. – Кнут ничего не значит. Это просто для вида, – добавила она несколько запоздало.Тут она, очевидно, решила, что действия будут понятнее, чем слова. Ее козырная карта всегда оказывалась выигрышной, а эта богатая дамочка наверняка только притворяется, будто не любит девочек. Томным движением она отбросила простыню, демонстрируя, что же на самом деле предлагается Лайзе.Оцепеневшей от ужаса Лайзе хватило всего секунды, чтобы все рассмотреть. Длинные загорелые ноги, маленькие и изящные ногти на пальцах ног, подкрашенные розовым лаком, в тон цвета уже созревших сосков, правильной формы треугольник светлых волос, из-под которого скромно выглядывал полураскрытый розовый бутон. Этот взгляд требовал, умолял бросить спасательный круг. Ужасная ошибка. Незваная гостья. Очень плохо задуманная плоская шутка. Репетиция какого-то любительского спектакля. Ну, что-нибудь!..Ничего не было написано в его жестоких глазах. Все так и есть. Он хочет, чтобы она это сделала. Чтобы она занялась любовью с подсадной девчонкой, а он будет наблюдать, дергаться в экстазе, а может быть, немного постегает их кнутом.Попятившись, Лайза схватилась за косяк. Потом, оказавшись в коридоре, она пустилась прочь стремительным шагом, быстро перешедшим в бег. Следом за ней, словно ужасающий запах разложения, летел жуткий смех ее мужа.Снаружи сплошными потоками лил дождь, из-за него совсем ничего не было видно. Дождь и слезы ее первой брачной ночи. Господи! Лайза вслух выругалась, рванула ручку переключения передач своего «мустанга» и попыталась рассмотреть дорогу. Необходимо убраться подальше от этого ужасного дома, подальше от этого отвратительного дьявола, за которого она вышла замуж. Как могла она совершить такую явную и ужасную ошибку? Какого же черта никто ничего ей не сказал? Разве в Палм-Бич не все известно о его обитателях? Гнев и безысходность охватили ее при мысли о своем унижении и его последствиях в будущем. Ей придется разрушить это: знаменитый брак Лайзы Старр, занесенный в Книгу рекордов Гиннесса, отдал концы всего через шесть часов. Боже, этот мерзкий извращенец, эта порочная ухмылка на его лице, когда он наблюдал за охватившим ее ужасом. Сегодня она увидела зло в глазах человека, которого поклялась слушаться и уважать до самой смерти, в глазах человека, которого весь свет теперь считал отцом ее ребенка.В левое окно Лайза увидела, как прибой разбивается о волнолом Саут-Оушн-бульвара. Еще немного, и она будет там. Ее ждут согревающий бренди и успокоительные слова в уютной комнате Марджори. Марджори знает, что надо делать. Она просидит с подругой всю ночь, а утром телефонные линии раскалятся от летящих по ним к адвокатам Марджори сигналов тревоги, и Вер-нон будет разоблачен.Она вгляделась в дождливую темноту. Вот она. Дорожка к дому Донахью. Но она не погружена в темноту. Она залита светом и полна машин и людей. Мигает голубой проблесковый маяк полицейской машины, приткнувшийся к. ней водитель взволнованно говорит по радиотелефону. Издалека доносится приближающийся звук сирены. Вот он уже рядом. Это карета «скорой помощи», из задних дверей выпрыгивают санитары. Носилки. Контейнеры с кровяной плазмой. Тревожные крики. Мигающий красный маячок «скорой помощи» соперничает с голубым огоньком полицейской машины. И дождь. Раздраженно барабанящий по вдруг перевернувшемуся миру Лайзы Блэсс.В доме был тот же сущий ад. Стремительно кинувшись внутрь, Лайза схватила за руку одетую в белую униформу горничную.– Что случилось?! – крикнула она. Но, конечно же, она все поняла.– О, мисс Старр, это мадам. По-моему, она скончалась. Все произошло так внезапно. За ужином.Лайза почувствовала, как кровь застыла в ее жилах. Марджори не может умереть. Для нее это непозволительно. Это было бы против правил. Марджори выше таких земных вещей, как жизнь и смерть.Лайза взбежала, перепрыгивая через ступеньки, вверх по извивавшейся спиралью лестнице. Прямо перед ней громыхали носилками санитары. «Пожалуйста, пусть она будет жива. Боже, милостивый, всемогущий, пожалуйста».Марджори Донахью успели положить на кровать, и она из последних сил боролась за жизнь. Одна сторона ее лица опала, как рухнувшая скала; она была смертельно бледна, дыхание вырывалось слабыми толчками из сухих посиневших губ.– Похоже на инсульт. Джим, давай капельницу и неси контейнер с плазмой. Она в шоке. И введи ей гидрокортизон. Для первой дозы возьми ампулу на сто двадцать пять миллиграммов.Лайза беспомощно стояла, пока бригада «скорой помощи» продолжала работать. Через несколько секунд желтоватая жидкость уже вливалась в вену, к руке был подключен аппарат для измерения давления, а стетоскоп прижат в нужном месте под левой грудью.Старший из бригады склонился над больной с офтальмоскопом.– Похоже, есть шанс. Зрачки реагируют на свет. Но там кровотечение. Двусторонний отек дна глазного нерва. Возможно, потребуется сделать несколько проколов. Чем быстрее мы привезем ее в реанимацию, тем лучше.Лайза почувствовала, как ее охватила паника. Они собираются увезти Марджори. Необходимо, чтобы ей позволили поехать с ней. Надо быть в машине вместе с Марджори.– Можно, я тоже поеду? Я ее внучка, – солгала она. По дороге в больницу «Добрый самаритянин» Лайза, сидевшая на заднем сиденье, недобрым словом поминала снобизм, который не позволил Палм-Бич иметь свою собственную больницу. В городе всегда гордились подобными вещами, но в отдельные моменты, такие, как сейчас, все решали секунды, и это представлялось опасной и безумной показухой.В полумраке на экране монитора плясали голубые линии электрокардиографа. Даже Лайза могла видеть, насколько они чудовищно искажены. Эти линии, скакавшие по всему экрану, походили на беспорядочные каракули, которые чертил фломастером на белой стене оставленный без присмотра трехлетний ребенок.Лайза вздрогнула, услышав неясный шепот.– Это ты, Лайза? Почему ты не дома? Я ужинала, и меня будто кто-то стукнул по голове. Куда они меня везут?– Ох, Марджори… – Лайза обхватила голову старухи руками. – Не разговаривайте. Не говорите ничего. Все будет хорошо. Я обещаю вам;– У меня удар, дорогая. Наверняка, потому что я не чувствую свою правую сторону.Несмотря на слабость голоса Марджори, в нем звучало удовлетворение способностью поставить точный диагноз.– Наверное, только совсем небольшой. Не надо беспокоиться. Все будет хорошо.– Чепуха, дорогая… со мной происходят только серьезные вещи.Наступила тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Марджори. Лайза вопросительно посмотрела на врача. Он кивнул ей. Этот знак трудно было не понять. Говорите, пока это еще возможно. Наступил небольшой период просветления, скоро она снова впадет в бессознательное состояние.Лайза отвела рукой редкие седые волосы подруги с покрытого капельками пота лба. Молитвы уже возносились к небесам: «Не умирайте, Марджори. Пожалуйста. Пожалуйста, не умирайте».– Я так рада, что ты здесь, Лайза. С тобой я чувствую себя в безопасности.Голос Марджори стал немного громче, но слова звучали нечетко и смазанно. Капелька слюны скопилась в углу рта на парализованной стороне лица.– Не говорите, Марджори. Экономьте силы. Вам не нужно ничего говорить.Все понимающий взгляд переместился выше и встретился со взглядом Лайзы. В глазах Марджори еще был блеск, хотя Лайзе почудилось, будто на прежде ясных зрачках уже образовалась туманная дымка, пленка, похожая на смягчающие контрастность контактные линзы.– О нет, я все же буду говорить. Мне всегда это было нужно… говорить. И я хочу сказать тебе кое-что, чего никогда не говорила. Придвинься поближе.Лайза склонилась к посиневшим губам. Одной рукой она придержала свои волосы, чтобы они не падали на лицо больной.– Я люблю тебя, Лайза. Как я любила бы дочь. Признаюсь, что вначале я хотела использовать тебя. Но эти последние месяцы были чудесны. Ты научила меня смеяться вновь. И еще мечтать.Голос замирал. Казалось, он теперь доносится из каких-то глубин, обретя некую бестелесность, – все еще голос Марджори, но долетающий издалека.– Я так рада, что приехала к вам сегодня.– Что? Разве тебя не вызвали? Ты сама приехала? Лайза чуть не прикусила себе язык. Марджори снова скатывалась в сон. Ее замечание было, в основном, адресовано себе самой. Боже! Хитрая старая лисица все поняла. Наполовину парализована, но по-прежнему видит всех насквозь.– Я проезжала мимо.«В грозу, в десять часов вечера, в день свадьбы. Прекрасно, Лайза. Пятерка за убедительность».И снова обеспокоенные глаза вгляделись в ее глаза, читая в них, как в раскрытой книге. Марджори всегда это удавалось. Лгать ей было бесполезно, и это было единственное, что могло ее рассердить. Сейчас так не должно случиться. Она попытается потянуть время.Через окошки «скорой помощи» Лайза видела, что они пересекли мост Уэст-Палм и уже поворачивают на север на Флэглер-драйв. Еще минут пять, и они будут в реанимационном отделении больницы «Добрый самаритянин».– Почему ты приехала, Лайза? Что произошло с Верноном?– Мы немного поссорились. Так, пустяки. Давайте не будем говорить об этом.Удар явно нисколько не повлиял на чуткие антенны Марджори Донахью. Сухая ладонь дотянулась до Лайвы, и искривленные пальцы вцепились в ее руку.Снова Лайза была загнана в угол. Сейчас уже в голосе Марджори звучало подозрение.– Лайза, расскажи мне подробно… что произошло. На этот раз голос подруги звучал четко. Теперь ее не провести.Сопротивляться было бессмысленно. Лайза рассказала всю правду.– А… Понимаю. А…– Все просто, – сказала Лайза. – Я всего лишь только разведусь.– Нет!Непонятно откуда, но у Марджори нашлись силы, чтобы выкрикнуть этот приказ. В тот же момент она безуспешно попыталась сесть.Она все крепче сжимала руку Лайзы, пока ее прежде слабые пальцы не начали больно впиваться девушке в кожу.Надтреснутый голос был еле слышен, но чрезвычайно настойчив, приглушенные слова звучали в высшей степени требовательно.– Никакого развода. Никакого развода, Лайза.Обещай мне… никакого развода.Лайза беспомощно кивнула. Этого ей хотелось меньше всего. Напряжение на лице больной женщины росло, и виновата в этом была Лайза.Марджори Донахью взывала из самой глубины сердца. Физическая оболочка была вся разрушена, но чувства ее были сильны, как никогда. Лайза не могла припомнить, когда видела в своей подруге такую решимость добиться, чтобы ее поняли.– Слишком быстро… все это… слишком быстро для тебя.Она слабо повела действующей рукой, объединив этим жестом «скорую помощь», случившийся с ней удар, лопнувший в мозгу сосуд.– Я больше не смогу в этом городе защитить тебя. Они… без меня они тебя уничтожат.– Что вы хотите сказать, Марджори? Вы будете здесь. Вы же никуда не уезжаете. Вы будете здесь.Лайза повторяла эти слова, как заклинание. Пляшущие на мерцающем экране голубые линии нервно дрогнули.– Заключи сделку… с Блэссом. Оставь его, но не разводись с ним… Уезжай из города… в Лондон, в Нью-Йорк… Без меня они слишком сильны для тебя… Джо Энн… Отомстишь позже… позже… Отомстишь…Две большие слезы скатились по щекам Лайзы, когда она подсознательно ощутила приближение смерти с косой за плечами. Она приподняла мудрую старую голову, обняла ее, слезы беззвучно лились на высохшую кожу.– Не покидайте меня, Марджори. О, не оставляйте меня совсем одну, пожалуйста.Однако усилия, предпринятые Марджори, чтобы, собрав в кулак всю энергию, передать Лайзе свою жизненную мудрость, истощили больную. Головная боль стала вдруг острее, но одновременно все как бы стала затягивать мягкая пелена. Словно легкий утренний туман в Аппалачах. Это было почти приятно. Его влажная мягкость сглаживала пики боли, снимала ее остроту. Марджори теперь будто плыла, летела, качалась на волнах. Или опиралась на крепкую руку старого дона Донахью на корме «Бонавентюр» в лунном свете вблизи Гренадин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62