А потом, наверняка у Лайама дома есть кондиционеры и их можно включить, если он захочет охладить помещение.
Прошедший месяц остался в моей памяти как очень романтическое время, и я глубоко вздыхаю, думая о нем. Все мои воспоминания сливаются в один восхитительный образ. Мы великолепно подходим друг другу. Ужины при свечах, изысканный секс, его поздние телефонные звонки из офиса и возбуждающие разговоры, желание немедленно приехать ко мне... Кроме того, Лайам намекал на совместную поездку в Прованс (эта тема больше не поднималась, но и до лета еще достаточно далеко). Были и другие разговоры о нашем будущем: в какие рестораны следует сходить и какие фильмы посмотреть. Еще я вспоминаю подарки и комплименты: «Ты самая красивая!» и «О Боже! Мне очень нравится, как ты целуешься». И самое главное – ощущение, что такие сильные чувства могут быть только взаимными. По-другому просто невозможно.
Перед уходом Лайам целый час говорил о том, как сильно будет скучать без меня. Затем еще полчаса занял прощальный поцелуй, и, в конце концов, уже стоя в дверях, он крепко обнял меня, посмотрел мне прямо в глаза и произнес:
– Великолепно.
15
ЧТО В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ОЗНАЧАЛО СЛОВО «ВЕЛИКОЛЕПНО»
Разве есть на белом свете что-то более трогательное, чем грусть разлученных любовников? Я, как сицилианская вдова, начинаю одеваться во все черное. И разговариваю теперь тихо и печально.
Сегодня вечером я рассказываю Саманте:
– Последнее, что он сказал перед отъездом, было слово «великолепно». – Вздыхаю и смотрю на потолок, как будто райские кущи там, наверху – в вентиляционной трубе.
– Что именно «великолепно»? – интересуется Саманта. Она делает глоток вина, опершись на барную стойку, подпирает подбородок кулаком и со вздохом уточняет: – То, что он расстается со своей лю-ю-юбимой девушкой? Что огорчен и опустошен? Как же вы сможете прожить друг без друга целый месяц? Боже, какой кошмар! Просто ужас!
Говоря это, она, как Скарлетт О'Хара, резко подносит руку ко лбу.
Мне кажется, я начинаю уставать от негатива, который окружает меня последнее время. И решаю, как только Лайам вернется, обязательно их познакомить. Пусть Саманта своими глазами увидит, какой он замечательный, и раз и навсегда перестанет его критиковать. Перевожу разговор на более приятную мне тему:
– И куда же мистер Сет ведет тебя сегодня?
Они встречаются уже третий раз, и я очень за нее рада. Конечно, Сет не мой тип мужчины, но он добрый и практичный парень. К тому же у каждой девушки свой контрольный список вопросов.
– Слушай, он на днях такое сделал! Мне было очень приятно! – сообщает Саманта и достаточно грубо хлопает меня по руке.
– Что же это? – интересуюсь я, недоумевая – неужели чего-то в нем не углядела?
– Я сказала, что каждый день читаю «Уолл-стрит джор-нэл», ведь теперь я работаю в финансовом рекламном агентстве. И Сет оформил для меня подписку, причем по его просьбе в первый номер, который мне принесли, была вложена маленькая карточка с надписью «Будущему финансовому магнату».
Ничего не могу с собой поделать: удивленно поднимаю брови, складывая губы в неодобрительную гримасу.
– В чем дело? – недоумевает Саманта. – Разве он не молодец?
– Да, конечно! – пытаюсь сделать вид, что никогда не слышала ничего более романтичного. Конечно, это проявление заботы. Но подарить газету, и тем более финансовую?.. А как он сформулировал свою мысль! Ведь слово «магнат» совсем не ассоциируется со страстью. По-моему, это неромантично.
– Лейн! Да послушай же меня. Разве ты не понимаешь, что самый романтичный поступок, который может совершить мужчина, – это придумать что-то уникальное, важное только для тебя одной. Подарить цветы – проще простого, дорогая.
Предположим. Но почему же, сколько цветочные магазины ни заказывают цветов в День святого Валентина или День матери, их всегда не хватает? Не знаю, сможем ли мы действительно стать друзьями. Саманта такая странная. Вот Джоан, например, хоть и одержима идеей практичности, всегда готова рассказать романтическую историю о Питере.
– Назови хотя бы один поступок Лайама, совершенный специально для тебя и доказывающий, что он действительно тебя знает. Я не имею в виду его знания о женщинах вообще, а именно о Лейн – что заставит биться чаще именно твое сердце. Он дарил тебе что-нибудь уникальное? Может, ты мечтала о чем-то, а он запомнил?
Мы с Лайамом особо и не говорили о моих желаниях. Нас больше интересовали другие занятия, и именно поэтому слова нам были просто не нужны. Ведь мы общались на языке любви, высказывали мысли руками и ногами, животами и бедрами...
Хотя я о Лайаме знаю очень многое: про его семью, бизнес, дома, разбросанные по всему свету, деньги, любимые рестораны, а также аллергию на брокколи. Так что, думаю, правильнее будет сказать, что это он почти ничего обо мне не знает.
Но это совсем не сложно исправить! Нужно просто заговорить о себе, и я не сомневаюсь – Лайам с удовольствием проведет весь вечер, изучая мои альбомы с фотографиями: вот я школьница с длинными волосами, а здесь пытаюсь выбраться из пеленок. Это может быть весело!
Мы одновременно начинаем оглядываться по сторонам, потому что между нами возникает напряжение. Саманта настроена крайне недружелюбно. Замечаю мужчину с другой стороны бара и практически не сомневаюсь, что он англичанин. Он кажется высоким, и у него шикарный острый нос. Но оказывается, что внешние отличительные признаки англичан характерны не только для этой нации. Этот мужчина живет в Стейтен-Айленде и произносит слова так, что все они сливаются в одно. Да, многое в жизни оказывается совсем иным, нежели мы это себе представляем.
Как бы там ни было, через несколько минут сюда придет Сет – у них с Самантой назначена встреча. Вы, наверное, подумали, что я почувствовала себя неловко, но все вышло очень здорово. И даже немного забавно! Романтично наблюдать их вместе; кажется, они неплохо подходят друг другу. И если бы я не знала их так хорошо, наверняка могла бы принять странное напряжение в груди (когда он прошептал ей на ухо что-то веселое и она рассмеялась) за... ревность. Ничего, у нас с Лайамом тоже много секретов, очень много. Ну или будет много, когда он вернется.
Приближается среда, а у меня до сих пор нет известий от Лайама. Я очень беспокоюсь и ничего не могу с собой поделать – беру записку Лайама с номером его телефона, сажусь и долго смотрю на нее. Я помню, что не собиралась звонить ему первой – ведь это нормальный ход событий, но такое напряжение очень сложно вынести. А еще мне очень хочется хоть что-нибудь рассказать ему о себе. Я уже отрепетировала рассказ о том, как в пятом классе участвовала в постановке «Волшебник страны Оз» и предложила свои варианты сценария, в которых Элли и Страшила полюбили друг друга и остались жить в стране Оз.
Я смотрю, и смотрю, и смотрю на номер телефона Лайама, пока цифры не начинают сливаться. Наверное, мне не стоит волноваться. Он просто очень занят. У него остался всего месяц, чтобы завершить дела перед переездом в Нью-Йорк, где он планирует остаться. И тогда мы всегда будем вместе, и у нас впереди много времени, чтобы лучше узнать друг друга.
Но негативный настрой моих так называемых друзей начинает действовать и на меня. Большую часть времени мне удается сконцентрироваться на работе, тем более что скоро состоятся важные переговоры, но стоит мне открыть «Дневник деловой женщины», как из-под пера выходит только бессодержательная сомнительная ерунда. Мои мысли доводят меня до паранойи и истерики. А в голове продолжает звучать фраза: «Слишком хорошо, чтобы быть правдой». Пытаясь развеять страхи хотя бы на несколько минут, вспоминаю наши самые приятные моменты. До сих пор мне кажется, что он рядом, такой тяжелый, милый, и я помню его запах. Уверена, мои мечты всегда будут только о нем. И сейчас я тоже думаю о Лайаме и должна наслаждаться этими мыслями. Но почему-то постепенно у меня возникает очень неприятное ощущение. Уверена, это просто любовь – я ведь еще не знакома со всеми ее признаками. Но чтобы успокоиться, нужно позвонить Лайаму, пусть даже всего на одну секунду.
Уверена, стоит мне услышать моего замечательного, сладкого, романтичного возлюбленного, как все сразу встанет на свои места. Именно так и будет. Наверное, не имеет смысла набирать его номер, ведь Лайам вот-вот позвонит сам. Просто он не хочет беспокоить меня на работе, а когда в Нью-Йорке пять часов, он, видимо, уже спит у телефона, уставший ждать того момента, когда можно будет мне позвонить. Значит, я просто буду работать и не думать о нем.
Моего настроя хватает секунд на десять, не больше, а потом я начинаю выводить на бумаге его имя.
Помимо воли рука тянется к телефону, набирает номер, а я трясусь в ожидании ответа. В итоге после долгой паузы – ни звонка, ни сигнала «занято» или какого-то другого звука, слышу только: «Неправильно набран номер, пожалуйста, повесьте трубку и повторите». Так легко запутаться во всех этих нулях и единицах, которые нужно набирать в международных кодах, что я не имею представления, где ошиблась и как это можно исправить.
Делаю еще одну попытку, немного изменяя порядок цифр: сначала ноль, потом две единицы. Опять ничего, и в этот момент я уже готова расплакаться. Просто ужасно, самый обычный телефонный звонок – единственное, что отделяет меня сейчас от Лайама. После каждой неудачи я стучу трубкой по аппарату.
– Лейн, с тобой все в порядке? – спрашивает Джон из-за перегородки. Он такой высокий, что, поднявшись, может заглянуть через нее. Именно так он и поступает. Теперь слишком поздно отвечать, что все хорошо, ведь он уже увидел меня, нервно трясущуюся и всю в слезах. – Что случилось? – Он заходит и, немного поколебавшись, кладет мне на плечо руку.
– Ничего, все нормально. – Я сижу, уставившись пустым взглядом на пуговицы его рубашки. Не отводя глаз, пытаюсь спокойно объяснить, что так сильно меня взволновало: – Ты не знаешь, как позвонить за границу? Думала, у меня получится, но ничего не выходит.
Джон смотрит на меня, и я чувствую – он понимает, что за этим стоит нечто более важное, чем неправильно набранный номер. Но как человек застенчивый, никогда не посмеет высказать вслух свои мысли.
– Конечно, знаю. Давай попробуем, – говорит он, внимательно изучая цифры.
И, как ангел, спустившийся с небес, набирает номер, подносит мне трубку, и я, в восторге от длинных гудков, сосредоточенно жду ответа. И вдруг женский голос, в котором ясно слышится акцент кокни, отвечает: «Чистка ковров Тейтов». Я настолько ошарашена, что ничего не могу сказать.
Ах, нуда! Наверное, это еще один семейный бизнес! Лайам не упоминал о нем, может, просто не очень любит говорить об этом. Все-таки чистку ковров нельзя назвать шикарным занятием. Правда, я не очень понимаю, как чистка ковров сочетается с издательским бизнесом. Но наверное, серьезные инвесторы вкладывают деньги во все секторы рынка просто для того, чтобы соблюсти баланс. Я точно где-то об этом читала. Да-да, сбалансированный портфель, вот как это называется. Теперь все понятно. Ведь компании «Филипп Моррис» принадлежат акции «Крафт», хотя между ними нет ничего общего. Смотри, глупышка, ты становишься неразумной. Дыши глубже! Делаю глубокий вдох и рискую:
– Попросите Лайама Кампо.
– Лайама? Вы имеете в виду Лайама О'Нила?
Может, Лайам известен в этой компании под другой фамилией? Но почему? А что, если они пытаются сохранить бизнес по чистке ковров в секрете, поскольку он совсем непопулярен? И поэтому Лайам пользуется девичьей фамилией матери. Я в полном отчаянии и готова убедить себя в чем угодно, только бы это оказалось правдой и к телефону действительно подошел Лайам.
– Да. Я могу с ним поговорить?
– Одну минуту, пожалуйста, – отвечает женщина. Секунды ожидания кажутся мне часами или даже днями, и Бритни Спмрс, поющая «Упс! Я сделала это снова...», не помогает успокоиться ни моим мыслям, ни желудку, в котором раздаются пренеприятные звуки. Я чувствую, что вся моя жизнь зависит от того, услышу ли я сейчас голос Лайама. Медленно рву на мелкие кусочки листок бумаги, случайно оказавшийся у меня в руках.
– Алло. Лайам слушает.
Совсем незнакомый голос. Слово «великолепно» в наш последний вечер произносил другой человек. А этот, несомненно, ирландец.
– Алло! Говорите! – звучит на другом конце телефонной линии, но я не могу заставить себя вымолвить ни слова. Сижу, прижав трубку к лицу, и думаю, что, пока не опустила ее на рычаг, все еще остается какой-то шанс. Тяжело дышу в трубку, ощущая себя настоящей телефонной хулиганкой, и в конце концов – «Идиотизм какой-то!» – он вешает трубку.
Раздаются короткие гудки. В моих глазах совсем нет слез. И мое лицо абсолютно ничего не выражает. Я вцепилась в трубку, и, боюсь, только хирургическое вмешательство сможет избавить меня от нее. В голове проносятся вопросы: почему он дал мне неправильный номер и почему не позвонил сам? И хотя я уговариваю себя, что он просто ошибся в какой-нибудь цифре, убедить себя в этом не могу. И чувствую себя обманутой.
Пытаюсь успокоиться и вспоминаю его нежные прикосновения к моему лицу. На секунду закрываю глаза и словно ощущаю его руки. Но потом дискомфорт возвращается, и всего через несколько секунд я опять начинаю сомневаться – этот путь может привести исключительно к неприятностям. Мой живот неожиданно становится очень большим, и я ругаю себя за съеденный фаст-фуд и пропущенные занятия в фитнес-центре. Внезапно я чувствую себя взволнованной, плохо одетой дурой, которая слишком много болтает по телефону, не умеет заниматься сексом и поддерживать разговор. И еще у меня длинный нос и отвратительный характер. Чувствую себя так, будто съела несвежую рыбу, – начинает болеть желудок. Потом вдруг понимаю, что могу уснуть прямо в кресле, сидя с прижатой к уху телефонной трубкой. Не хочу смотреть на огромное количество документов, скопившихся в моем компьютере, не говоря уже о том, чтобы их разбирать, печатать, отправлять по факсу или форматировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40