В моем левом мизинце заключена сила, способная превратить любого мужчину в соляной столб. А это уже серьезно!
И когда Лайам все-таки открыл сияющие голубые глаза, он прошептал:
– Боже мой, Лейн, ты сногсшибательная. Я готов вечно стоять здесь и целовать тебя. У меня просто дух захватывает.
А я и не мечтала, что все так прекрасно сложится.
Впервые я не сожалела о том, что у моего подъезда нет швейцара. Ведь то, что мы творили, стоя прямо напротив дома 555 на Западной Тринадцатой улице, несомненно, могло бы стать веским поводом для моего выселения.
Кто знает, как долго мы бы там простояли, но вернулась миссис Крамер с третьего этажа, выгуливавшая собачку чихуа-хуа. Ей пришлось громко кашлянуть, чтобы мы освободили дорогу.
Да уж, могу представить, я член организации девушек-скаутов. Если у них выдается особая нашивка за самообладание – я бы с гордостью пришила заслуженную мной сегодня большой безопасной пластмассовой иглой. Признаюсь честно, расставаться у двери моей квартиры настолько разгоряченными равносильно настоящему подвигу. Но я не скаут, и мне нельзя сильно увлекаться Лайамом – лежать сейчас в кровати с улыбкой до ушей, представляя себе обнаженного мужчину, который не работает в моей компании и просто не может стать моим Эм-энд-Эмс, – поэтому я все же чувствую легкое сожаление. Нельзя было упускать такую шикарную возможность, на моем месте этого не сделала бы ни одна девушка в здравом уме. Ведь меня ожидало нечто особенное! После чего я могла бы расчистить себе дорогу к реальным целям.
Но с другой стороны, вспоминаю чудесное ощущение от коктейлей и потрясающие мгновения нашего общения, о которых буду думать вновь и вновь. Да уж, правильно говорят, что у меня напрочь отсутствует здравый смысл.
На следующей неделе я полностью освоила обязанности секретаря, разобралась во всех деталях и узнала все ходы и выходы. Выяснилось, что Сет хорошо умеет вычислять курс валют, и несмотря на то что я перенесла наше свидание на следующую неделю, мне удалось перепоручить ему это задание. И всего через час он вернул мне бумаги в условном месте – комнате с ксероксом, – и я даже разволновалась. Мне так здорово все удается!
Мы с Тиффани уже много раз вместе обедали, и хотя работаем в двадцати футах друг от друга, общаемся через компьютер – отправляем друг другу сообщения, обсуждая то одно, то другое. Уж очень я люблю офисные сплетни! Кто знал, что я буду тратить на них почти все свободное время? Что касается милого парня Джона, его тоже можно причислить к сплетникам. Не знаю, чем мотивировано его поведение, но он постоянно присылает мне разные ссылки на снимки диких зверей в Интернете и делает к ним подписи, например, такие: «Хряк Тома», «Тарантул Тома» или «Барракуда Тома», – чтобы я могла определить, какие именно кабан, паук или рыба напомнили ему подружку нашего босса. Мне жаль Тома, ведь он классный парень, но все же не могу отогнать от себя мысль, что в его девушке должно быть что-то особенное, иначе он не смог бы в нее влюбиться. Разве имеют значение плохая стрижка, ужасный маникюр, отвратительное настроение и гадкие манеры, если речь идет о любви?
Насколько я могу судить, о Томе нельзя сказать ни одного плохого слова. Когда я прихожу утром в офис, он уже разговаривает по телефону с Европой. Наверное, обсуждает сделки, или разные деловые уловки, или еще что-нибудь. Но каждый раз он приветливо машет мне рукой через стекло. Документы, с которыми мне предстоит разобраться за день, всегда сложены в проволочную корзину у входа в мой кьюбикл. К каждому заданию есть четкие письменные инструкции, где обязательно присутствуют слова «спасибо» и «пожалуйста». Работа несложная, и никто не стоит целый день над душой. Сделав все необходимое, я могу заниматься своими делами. Если бы все начальники были такими же разумными и последовательными, как Том, анекдоты про них быстро сошли бы на нет.
После работы, упражняясь в написании имени Л-А-Й-А-М всеми возможными способами, я вдруг делаю удивительное открытие. В его имени нет букв с изогнутыми линиями! И тут же осознаю, что таких букв нет и в моем имени. Ага! – осеняет меня: пожалуй, вообще не стоит встречаться с Сетом. Время пронеслось быстро – завтра у меня второе свидание с мистером Прямо Сейчас, и мои чувства и все мои непристойные мысли об этой встрече (которые приходят в голову в самое неподходящее время) сконцентрированы только на одном человеке. О, Лайам – изумительный мужчина, бог секса! И пока я подаю Тому кофе, принимаю сообщения по телефону и разбираю бумаги, я вижу перед собой его – обнаженного, впивающегося зубами в самые разные части моего тела. Иногда он яростно, как в фильме «Девять с половиной недель», прижимает меня к стене где-нибудь в узком проходе и срывает юбку.
В мечтах я веду такую насыщенную сексуальную жизнь, о которой можно только мечтать, и наслаждаюсь так сильно, что не желаю делиться подробностями даже с друзьями. Хочу сохранить ее только для себя. И мне придется это сделать, потому что те немногие, кому я действительно могла бы все рассказать, крайне рациональные люди (что очень раздражает) и имеют ужасную привычку постоянно упрекать меня за какой-нибудь неверный поступок.
И поэтому на вопрос Джоан, как у меня дела, отвечаю, что все прекрасно.
– Извините, я, должно быть, ошиблась номером, – говорит подруга, и я с раздражением слышу, что она продолжает нажимать кнопки на телефоне. – Алло! Алло! Я ищу мою подругу Лейн, которая считает необходимым сообщать мне обо всех подробностях своей жизни, даже о том, что собирается в туалет. Не знаете, где она?
Когда я отвечаю, что не понимаю, о чем идет речь, она не обращает внимания на мою откровенную ложь, будто я вообще не проронила ни слова.
– О нет, только не это. С тобой случилось несчастье – это рикошет от мистера Прямо Сейчас. Я уже видела такое раньше. Редко, но случается.
Не переношу, когда она сидит, качая головой, закатывает глаза и закрывает лицо ладонями. Поэтому лучшее, что могу придумать в тот момент, – это притвориться.
– Джоан, послушай, что за глупости ты говоришь?
Рикошет. Черт возьми, только не это. Не хочу, чтобы это случилось со мной, просто невозможно.
– Смотри, ты уже не фантазируешь дни напролет о каком-то парне с работы, ничего о нем не зная. А ведь именно это занятие помогло бы тебе реализовать свои планы. Вместо этого ты как умалишенная мечтаешь о мужчине, который не только не поможет тебе написать статью, но и, возможно, разобьет твое сердце. Предполагалось, что его функция – мистер Прямо Сейчас! Лейн, ты помнишь, чему мы научились в прошлом! (В конце этого предложения я не ставлю вопросительный знак, потому что Джоан не ждет от меня ответа.)
А она продолжает:
– Разве я не говорила, что тебе нужно просто переспать с ним, и все? Тогда он не стал бы перезванивать на следующий день и остался для тебя очередным придурком, а ты бы сейчас спокойно работала над статьей! Разве я тебя ничему не научила! (И снова сплошные восклицательные знаки.)
Рикошет. Это был рикошет. А я – жертва. У меня бешено колотится сердце, до того жестока эта мысль. Я смахиваю со стола всю бумагу, исписанную инициалами мистера Прямо Сейчас, как будто это поможет в чем-то – например, доказать, что Джоан ошибается.
А знаете что? Рисуя рядом с именем Лайам свои инициалы (иначе я чувствую себя одинокой), я вдруг понимаю, что даже не знаю его фамилии. Это крайне неприятно, просто ужасно, я в замешательстве!
– Готова поспорить, ты даже не знаешь его фамилии, – саркастически замечает моя подруга.
– Конечно, знаю.
Его фамилия – Рикошет.
– Ну и какая же? Рикошет?
– Я не собираюсь говорить на эту тему, – отвечаю я. Мое раздражение растет, и я впадаю в панику из-за Лайама – хотя сейчас я уже абсолютно уверена, что после завтрашних событий буду проявлять к нему только профессиональный интерес.
Вспоминаю миссис Крамер и ее громкое покашливание и едва сдерживаю смех. Ну что же, пора приучать себя к мысли, что надо попрощаться с Лайамом-романтиком и заново познакомиться с Лайамом-начальником. Хотя мне очень хочется знать, много ли места у него под рабочим столом. Это чисто профессиональный интерес, заявляю однозначно. Может, его рабочее место – один из тех гигантских столов, где можно проводить «совещания» любого рода, в зависимости от желания...
– Послушай, я сейчас кое-что скажу, и больше никогда не подниму эту тему.
Конечно, естественно. Потому что в этом больше нет необходимости – ведь с данной минуты я буду думать о нем только как о своем боссе мистере... Есть что-нибудь... гм... что я могу сделать... э-э-э... для вас, мистер Рикошет?
– Слушаю, – с возмущением произношу я. Если бы можно было свалить всю вину на Джоан, я бы, наверное, решилась наплевать на свою карьеру, спустить задание от «Космо» в унитаз и лечь в постель с будущим боссом. Тогда удалось бы и дальше мечтать о предстоящих горячих вечерах с мистером Лайамом Рикошетом. Правильно я рассуждаю?
– Не забывай, чем ты рискуешь. Вся твоя карьера зависит от материала, над которым ты должна работать, а твои мысли сейчас в Ла-Ла-Лайамандии. Так ты ничего не добьешься.
Думаю, Джоан права.
Ну ничего, я ей покажу! Пересплю с Лайамом, это будет потрясающе, а затем продолжу работать над материалом. Вот тогда и посмотрим, что она скажет!
Ну вот, теперь мой план не так уж и плох, правда?
Записываю наш с Джоан разговор в «Дневник деловой женщины» и с ужасом понимаю, насколько она права.
Я крайне усложняю работу над материалом. Но как же мое счастье? Разве мы часто встречаем на своем пути идеальную пару?
В том-то и дело, что очень редко, если судить по толпам женщин лет по двадцать – тридцать, которые по выходным оккупируют бары: идеально уложенные волосы, тщательно сделанный макияж и призыв «трахни меня» в глазах. А что, если Лайам и есть моя вторая половинка? Вот посмотрите, я не отработала еще и недели, как Сет пригласил меня на свидание. Правда, я его перенесла, но ведь мужчинам нравится, когда женщина не так легкодоступна, правильно ?Мне постоянно твердили, что именно на этом этапе отношений с мужчинами я часто ошибаюсь. Для девушки, которой раньше никто особо не интересовался, я продвигаюсь в правильном направлении и делаю успехи. А что касается самого процесса написания статьи, мои записи в этом дневнике упростят задачу. Так что, думаю, ситуация под полным моим контролем. Поэтому не произойдет ничего страшного, если я на некоторое время отложу работу над проектом в сторону и поохаю-поахаю по поводу Лайама. УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ!!!!!
8
«СЕРАФИНА»
Сегодня Лайам ведет меня в ресторан «Серафина». Я была там один-единственный раз, и страшный грубиян в темных очках кричал: «Мне наплевать, что ты журналистка и пишешь о ночной жизни, даже если для этой чертовой "Нью-Йорк тайме!"». Он сунул мне назад визитку, словно это был один из бланков на денежное пожертвование, которые раздают на улицах слепые. А я, словно человек, чье предложение руки и сердца только что отвергли, низко опустила голову и начала продираться через толпу жаждущих войти в этот клуб. Так что мне не слишком хотелось туда идти. А вот моя подруга просто мечтала потусоваться в обществе Хилтонов и Кайзелштайн-Кордов.
Никогда не понимала, что привлекает людей в этих заведениях. Зачем идти туда, где вас особо никто не ждет, а потом еще и разорят, выставив счет в шестнадцать долларов за коктейль? А если все-таки удается попасть внутрь такого клуба, то вы весь вечер дергаетесь, не поднимут ли вас на смех, заметив вашего фальшивого «Гуччи».
Я предпочитаю бар в своем районе, где мне всегда рады и счет никогда не превысит пяти долларов, что бы я ни выпила. Я как-то сказала, что представляют собой мужчины, посещающие престижные заведения, и мои слова не раз потом цитировали.
– Эти парни изображают завсегдатаев клубных тусовок и любителей завести интрижку с моделью – и с ними просто невозможно общаться. Все время говорят об одном и том же: «Ты был в "Хэмптоне" в прошлые выходные? А в Лос-Анджелесе заходил в "Мондриан"? «К черту все это! – сказала я Крису однажды вечером, проведя пару часов в клубе «Лотус». – Я пришла в это заведение только потому, что мне нужно было написать материал, а вовсе не рвалась туда просто так, чтобы развлечься.
– Зачем же ты тогда делала укладку и макияж? И зачем я тащился вместе с тобой через весь Сохо, чтобы купить новую черную безрукавку, когда у тебя их уже штук двадцать пять? – недоуменно поинтересовался мой друг.
– Потому что я здесь на работе. Мне нужно поддерживать определенный имидж, – объяснила я.
Итак, я четко для себя определила – мне не нравится подобный тип мужчин, и если кто-нибудь из них пригласит меня на свидание, я скорее готова сломать себе руку, чем потратить на него весь вечер.
Вы, видимо, находитесь в недоумении. Как вышло, что я иду на свидание именно с таким мужчиной (не говоря уж о том, что я постоянно – днем, ночью, за кофе и в метро – мечтаю снова встретиться с ним)?
Ну, во-первых, когда я впервые увидела Лайама в баре, на нем не было темных очков. Во-вторых, он просто не мог очутиться в подобном пошлом заведении – хотя бы потому, что англичанин! Ну а в-третьих, мы с ним уже ходили во вполне приемлемое место (ресторан «Суши самба» открылся всего год назад, поэтому давно не самый популярный в городе и не утопает в клубах наркотического дыма) и прекрасно провели там время. Вот почему я знаю, что Лайам не похож на парней того типа, которые не могут устоять при виде прямых светлых волос и тонкой талии двадцать третьего размера, которая соблазнительно мелькает между топом и джинсами на бедрах.
Ну а помимо этого, есть еще его зад, и прекрасные губы, и этот язык, и... о-го-го!
* * *
Кормят в «Серафине» достаточно вкусно, и я с удовольствием замечаю, что Лайам знает, чем отличаются устрицы «Блу пойнт» от «Малпек», и заказывает филе-миньон средней прожаренности. Сегодня на нем рубашка потрясающего голубого оттенка, от которого его глаза так сияют, что любой, на него взглянувший, рискует ослепнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40