Прикосновение Анькиного легкого тела разбудило во мне что-то похожее на нежность.
— Анька, тебе не очень?.. Как ты себя ощущаешь? — Я обняла ее свободной рукой.
— Никак не ощущаю…
— Мне ехать? Ты чего хочешь?
— А ты чего хочешь? Ты сама знаешь, чего ты хочешь?
— Знаю! Любви, тепла и нежности…
— Все этого хотят, — парировала она и, высвободившись, стала не спеша обуваться.
Я принялась молча допивать пиво. Она обулась и, уронив руки на колени, стала смотреть в никуда.
Из-за поворота вырулил автобус. Анька поднялась, закинула свой рюкзачок на плечо и молча на правилась к остановке. Я ошалело смотрела ей вслед, не двигаясь с места и вытряхивая в себя последние остатки пива.
Автобус остановился и принялся заглатывать в себя пассажиров. Скрылась в темноте салона и Анька. Я кинула пустую бутылку и медленно двинулась к автобусу. Автобус уже заполнился и дожидался времени отправления.
«Как мило! Вот так вот оставить меня здесь, ничего не объяснив, ничего толком не сказав!»
Я была уже рядом с автобусом, но Аньку за стеклами разглядеть не могла. И это меня злило почему-то еще больше.
Двери закрылись, и автобус медленно тронулся.
Сейчас она уедет, а как же я??
Я кинулась к движущемуся автобусу и обиженно замахала руками:
— Не смейте оставлять меня здесь одну!
Автобус тормознул, двери раскрылись, и я вскочила внутрь.
Анька сидела позади всех, и рядом никого не было. Качаясь, я пробралась по салону к ней и плюхнулась на сиденье.
В Анькиных глазах был напряг и никак не радость от моего поступка.
— Что? Ты не рада?
— Рада.
— Да я же вижу, что это не так! Мне ехать или не ехать?
— Ты уже едешь.
— Могу сойти!
— Сойди, если хочешь.
— А ты? Хочешь?
Она не ответила.
— Черт!
Я поднялась и так же, теряя равновесие, начала перемещаться в голову салону, надеясь услышать за спиной просьбу вернуться. Ни фига!
Я остановилась у переднего сиденья и, не удержавшись на очередном повороте, упала в него. И осталась там.
Автобус выехал за город. Я все-таки обернулась. Анька смотрела в окно. Мне стало очень больно. Я аккуратно собрала болтавшийся в руке свитер, укрепила на плече свою сумку и, поднявшись, двинулась к двери автобуса.
— Остановите!
Водитель глянул на меня в зеркало.
— Остановите, я выйду! Я не еду.
Он послушно тормознул.
Я вытряхнулась из автобуса и, не глядя на его окна, дождалась, когда он двинется, чтобы перейти дорогу. Теперь-то уж она точно смотрела на меня!
Мешая слезы и никотин, я словила попутку.
Вернувшись в город, я зашла в инет-кафе. Просто так. В одном из ящиков болталось письмо от какой-то неизвестной мне Ксении ***. В теме письма была забавная фраза: «Эй! Я туда попала?»
«Привет, Молохова! Это я Зануда, вот ящичек открыла, решила на тебе опробовать. Ничего, что я на ты, в возрасте не сознаешься, на какую тему занудствовать?»
О, господи! Уже кинула письмо. И чего этой барышне надо? Еще и такой гениальный ник так исковеркать. Хех…
Посомневавшись, я все же выслала Зануде ответную отмазку, называя ее Ксюшей.
Приехав домой, я рано легла спать, но уснуть долго не могла. Было отчего-то больно, обидно и жаль себя. И я долго пачкала подушку своими слезами.
На следующее утро я взяла и поехала в Светлый.
Перед тем как купить билет, я заглянула в нет, кафик был рядом с вокзалом. В четырех моих ящиках висело одиннадцать писем. Мама миа! Пора бы завязывать с этой практикой. И было следующее письмо от Зануды. Она извинялась за неправильно названный ник и теперь называла меня Соней, по одному из моих никнэймов, указанному мной в адресе ящика. При этом сама она оказалась обладательницей экзотичного имени Зульфия. Письмо было кратким, но очень эмоциональным и при этом бессодержательным. Меня удивило ее безоглядные, сходу, доверчивость и дружелюбие. В ответе я старательно объяснила свое реальное имя и накидала кучу вопросов, чтобы дать ей возможность наполнить письма информацией, а не только выражениями своих чувств по поводу нашего знакомства.
Анька дома была одна. Мне показалось, она обрадовалась, увидев меня у порога. Она что-то готовила себе на кухне и спросила:
— Завтракать будешь? :
— Да я, вообще-то, позавтракала. Ну, так — за компанию с тобой…
Я села на табурет. Анька, стоя рядом, нарезала хлеб. Она была в футбольных трусах и открытой свободной майке, закрывающей лишь небольшую часть тела. Я потянулась к ее открытой руке и коснулась губами сладкой утренней кожи. Анька бросила ножик и, обхватив мою голову, прижала к себе.
— Анька, пусти, мне дышать нечем, — промычала я ей в район солнечного сплетения.
— Ну тебя, дурында! — Она шутливо оттолкнула меня и села на табурет.
— От дурынды слышу, — я улыбнулась и успокоилась.
Мы завтракали и трепались, не вспоминая вчерашний день. На кухне было уютно, и так приятно было по-домашнему завтракать с Анькой. И я вдруг, неожиданно для самой себя, выдала:
— Анька, а я хочу жить с тобой!
Она остановила на мне свет своих глаз:
— Ты уверена?..
— Да! Знаешь, все — с понедельника ищу квартиру. Будем снимать, и ты не будешь больше мотаться из города в город. Хочешь?
— Хочу.
— Решено! Попробуем — поживем вместе — посмотрим, что из этого получится.
— Ну, давай посмотрим, — в ее глазах была радость.
Я снова потянулась к ней, и мы поцеловались.
— Пойдем в комнату?
Мы вошли, и я кинула взгляд на часы. — Анька, у меня обратный билет на 15.30. Она резко плюхнулась на кровать, прижав к животу маленькую цветную подушку:
— У тебя талант ломать кайф!
— Ну Анька! Мне еще кучу дел надо сделать дома перед понедельником…
— Да ладно, не нервничай… обними меня…
Я не нервничала, но расслабиться полностью не могла. Вдруг пришедшее осознание того, что для Аньки я — свет в окошке, а мне еще во столько новых окон хотелось бы заглянуть, раздражало своей дисгармоничностью. Отчего-то снова ярко вспомнилась Чуда и вызвала предательскую боль в глубине грудной клетки. Вот, пойми пойди себя! Почему-то стало обидно, что Анька не разделяет и, понятно, никогда не разделит моих переживаний по поводу других персонажей.
… Я оторвалась от Аньки и потянулась к часам.
— А-а-анька! Мне пора уже…
Она отвернулась к стене и замолчала.
— Да ну, Ань… ну чего ты? Она молчала.
— Ань!
Я нагнулась к ней и стала целовать в лицо. Но она, оттолкнув меня, встала с кровати, прошла мимо меня и, усевшись на пол перед музыкальным центром спиной ко мне, врубила его на полную катушку. Так…
Меня теперь все равно не слышно, и я стала одеваться. Спешно, потому как время действительно уже поджимало.
Анька продолжала сидеть, как Будда, перед орущим агрегатом.
— Анька, проводи!
Никакой реакции. Я подошла и, опустившись на корточки, обняла ее:
— Аня, мне остаться?
Не отвечает. Ни на вопрос, ни на мои объятия.
— Хочешь, ночевать останусь?.. Я сдам билет!
Она продолжает молчать, сидя спиной ко мне, но делает громкость ниже.
— Аня?
Ответа все так же нет, и я начинаю злиться. П дойдя к двери, я пытаюсь открыть ее, но, к смеху, безуспешно.
— Я не могу открыть дверь!
Все та же поза и то же безмолвие под «Снайперов» на отчаянной громкости.
— Аня, открой мне, пожалуйста. Я не могу.
Она медленно поднимается и направляется к двери, не глядя на меня. Мне становится жаль ее.
— Аня, хочешь, сдам билет?
— Ну, ты же этого не хочешь, — произносит наконец она, — отпирает замок и тут же уходит на кухню.
Постояв немного, я выхожу. И не возвращаюсь.
Понедельник был, как и положено понедельнику, тоскливым, вялым началом будней. Не хотелось ничего и тем более работать. Можно было заняться ответами на электронные письма, но этого тоже не хотелось. Одно обрадовало — в моем шкафчике обнаружилась оставшаяся с пятницы початая бутылка коньяка. Я глотнула прилично и, вооружившись сигаретой, поплелась в курилку. Зазвонил телефон.
— Да.
— Здравствуйте. Можно Ирину?
— Я — Ирина, — ответила я, соображая, кому может принадлежать этот незнакомый голос.
— Это Инга.
— А-а-а! Привет! Рада слышать.
— Привет, — зачем-то повторила она приветствие, и зависла пауза.
— Спасибо, что позвонила.
— Да не за что, — как-то смущенно хмыкнула она там и снова замолчала.
Так, понятно, снова инициативу — в свои руки.
— Ну так давай уже увидимся? Какие у тебя планы сегодня вечером?
— Да никаких, вроде.
— Ты во сколько заканчиваешь работу?
— В пять.
— Можешь ко мне на службу прийти? Это район Горького-Мира — тебе удобно?
— Удобно.
— Отлично! — Я объяснила адрес. — Значит, жду тебя? Во сколько примерно?
— Ну, в шесть, наверное.
— Договорились! Жду!
— Ладно.
Ну, что же, вечер уже есть, как провести. Я еще глотнула коньяку и добралась наконец до курилки. Там дымил Тоха.
Я сделала первую затяжку и поняла, что с коньяком немного погорячилась.
— Зря я хлебнула, — поморщилась я.
— Чего хлебнула?
— Да коньяк.
— Когда ты успела??
— Да, стоял…
— Нормально. Интересно, если бы граната рядом лежала — ты бы чеку дернула?
Инга пришла вовремя. Я сгоняла за пивом, она совсем была не против, и мы уютно устроились во внутреннем дворике. Инге оказалось тридцать шесть лет, работала она в библиотеке, жила одна с дочерью, которую на лето отправляла к родителям. У нее был по-прежнему нездешний взгляд, а в остальном обычная внешность — короткая мелированная стрижка, приятное лицо неюной женщины, не худая, не толстая, среднего роста. Я пока не могла найти общую тему, довольствуясь пивом и тем, что имеется зритель и слушатель. А им Инга была хорошим. Сама ни о чем не рассказывала, немногосложно отвечая на вопросы.
Не знаю, может быть, я ее потащила бы этим вечером в какой-нибудь кабак или на дискотеку, но тут, неожиданно, в проеме двери, выходящей во двор, нарисовалась Анька. За ней выглядывала улыбающаяся физиономия Тошки.
Анька уверенно села рядом со мной и потянулась к пиву.
— Анька, не пей! — Я отобрала бутылку.
— Ну, вот так всегда, — капризно протянула Анька и, достав сигарету, прикурила.
— Знакомьтесь, — я повернулась к Инге. — Это Аня. А с Антоном ты знакома?
— Нет, вроде… — она немного смешалась, — Инга, — назвала себя без улыбки.
Анька фамильярно закинула свою руку мне на плечо и принялась молча разглядывать мою новую гостью.
— у, мне пора… — вдруг сказала Инга и суетливо стала убирать сигареты в сумку.
— Почему? Может, вместе где-нибудь посидим?
— Нет… наверное, не сегодня… — она поднялась.
— Ну, смотри, — я тоже встала, и Анькина рука осталась без опоры. — Ну, я думаю, еще увидимся? Мне бы хотелось, — я улыбнулась.
— Да, конечно! — Она улыбнулась в ответ и кивнула Аньке с Тошкой. — До свидания.
— Счастливо! — Кинула Анька. Тошка улыбнулся. Я проводила Ингу и вернулась во дворик. Анька с Тошкой еще курили.
— Кто это? — Спросила Анька напряженно.
— Да так. Познакомились недавно, случайно. Я рада, что ты приехала.
— Неужели?
— Ага! — Я улыбнулась.
Мы втроем направились перебирать летние кафе, и я шепнула Тошке, чтобы он сегодня не оставлял нас одних. Я почему-то боялась каких-либо объяснений с Анькой. Любых. Мы разговаривали ни о чем, был общий треп и сплетни о знакомых.
По пути мы зашли в инет-кафе, и я обнаружила новое письмо от Зануды. Огромное. Я не стала его читать и скачала на дискетку.
Аньке пора было домой. Я заявила, что тоже дико устала и поеду немедленно спать.
Мы стояли с Тошкой у автобусного окна, за которым сидела Анька, и дурачились, провожая ее. Анька улыбалась, вроде бы настроение у нее было хорошее. Когда автобус тронулся, мы долго маха ли руками вслед, а потом бросились за поворот. Автобус снова проехал мимо нас, мы закидали проплывшую мимо нас Аньку воздушными поцелуями, и я облегченно вздохнула — свобода!
И мы пошли с Тошкой на фонтан.
На следующий день на службе я прочитала огромное Занудино письмо. Там была целая история о ее, печально закончившемся недавно, любовном романе. Просто Санта-Барбара. Ксения, с ящика которой мне пришло первое письмо, оказалась ее бывшей девушкой. Мне показалось забавным, что один из моих ящиков, которым я теперь пользовалась, тоже когда-то принадлежал Кирке.
В письме, кроме любовных страстей, была, однако, и вполне конкретная информация. Зануде, по имени Зульфия, было от роду 24 года 4 месяца и 16 дней (именно так подробно — в ответ на правду о моем преклонном возрасте); она, сменив пару вузов, в настоящее время училась на филфаке университета и жила в городе Уфа. И, кроме того, любила музыку и сама писала песни. И что-то о поиске себя было в письме.
За последнюю тему я зацепилась и накатала ответное письмо в небесно-философских тонах.
А потом решилась написать письмо Чуде.
«Аня, мне так хорошо!))) просто потому, что ТЫ-есть)))пусть даже и стала дальше от меня… на сколько там? — 18 часов от москвы на поезде — или ошибаюсь?)
Я, почему то верю, что мы увидимся в реале, может потому, что этого хочу очень
НЕ могу вас забыть, барышня… финала нет конкретного, сорь)))) шучу, хм… а ващет, я поняла, что не могу на одном персонаже долго останавливаться ( не о Вас речь, ка-нешна)… мир тааак разнообразен) а любить — это надо уметь, эх… любовь — это щедрость, а не потребление, а мы, в основном, вторым увлекаемся.
Я сама хотела бы только дарить, просто светить кому-то или всем… но несовершенны мы))
У тебя с Никой, наверное, душа отдыхает… лето, солнце, вишня, любимый человек… а отдохнешь, чем займешься? Не злись.
Знаешь, постоянно — только Я, все остальное меняется… и это нормально.
Мир — это мозаика — верти трубку калейдоскопа и наслаждайся разнообразием узоров, пока есть силы наслаждаться…
Ла, сорь, за домашнюю философию… Я вот пишу и боюсь — не получишь это письмо((( не знаю — остался у тебя этот почтовый ящик?…
Ну, ладно… в надежде, что ты не оборвалась все же окончательно,
ЧАМИ)»
Вечером мы с Тошкой пошли пить пиво. Из-под зонтиков одного летнего заведения нас окликнули. Там, сдвинув столы, сидела большая компания, — отмечался чей-то день рождения.
Нагрузившись на халяву и уже почувствовав скуку, я решила сбежать, умыкнув с собой и Тошку. В инет. Мне же надо было скинуть письма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25