— Я заплатила за него десять тысяч долларов.
— Вот это да! Огромные деньги.
— А теперь скажи мне, Рошель, какой в нем смысл?
— Декоративный ?
Она встает, подходит к камину и берет красное с золотом китайское блюдо.
— Угадай, сколько оно стоит?
Пожимаю плечами.
— Пять тысяч. Золото, двадцать четыре карата. Пять тысяч за тарелку, из которой ты никогда не будешь есть. Она стоит здесь на подставке без всякой пользы. Это так называемый предмет роскоши. — Виктория ставит тарелку и берет золотую рамку для фотографий. В ней ее моментальный снимок вместе с Мэттом. — Вот еще один. Угадай, сколько это стоило?
— Восемь тысяч?
— Девять девяносто девять, — качает головой Виктория. — Я купила ее в «Уоллмарт» . — Перед тем как поставить рамку на место, она гладит лицо сына. — А теперь скажи мне: какой из этих трех предметов самый ценный?
Никогда не думала, что мне придется разгадывать загадки. О Боже! Надеюсь, я отвечу правильно.
— Фотография Мэтта?
— Конечно, — одобряет она и садится. — Виктория Раш хочет упростить свою жизнь. Она с тоской вспоминает те времена, когда многие вещи делала сама. Она не знает, в какой момент стала настолько беспомощной. В этом смысле слава — забавная вещь! Ты усердно трудишься, чтобы подняться на вершину, но, оказавшись там, расслабляешься. Перестаешь уделять внимание личным связям, духовности и единению со всем миром. Мы все объединены одной космической силой. Рошель, поверь мне, твое вхождение в эту силу зависит от баланса в твоей жизни. Тебе все ясно?
Киваю, но почти ничего не понимаю. Меня увольняют или нет?
— Короче говоря, Виктории Раш не нужно так много помощников.
Вот оно! Неопределенности больше нет. Я чувствую, как мои глаза наполняются слезами. Снова задерживаю дыхание и смотрю в пол. Не хочу, чтобы она видела, как я плачу.
— Я решила оставить тебя и уволить Микаэлу.
Мои ягодицы разжимаются, что очень опасно, и я поднимаю голову.
— Как? — Оказывается, я смотрю ей прямо в глаза, но ничего страшного не происходит.
— В последнее время я не очень довольна работой Микаэлы. Кроме того, мы с тобой гораздо лучше подходим друг другу.
Мои руки перестают потеть.
— Правда?
— Да, — подтверждает она. — Рошель, в тебе что-то есть. Не могу точно определить, что именно, возможно, твое простодушие, перед которым невозможно устоять.
— Спасибо, — говорю я.
— Пожалуйста, сообщи об этом Микаэле.
— Я ? — У меня снова схватывает живот. — Я должна сказать ей, что она уволена?
— Ты же не думаешь, что это буду делать я?
— Гм… нет, мадам.
— Хорошо. Теперь, если не возражаешь, я ненадолго прилягу. Это лечение меня изматывает.
Я вынуждена сесть на лестницу, чтобы взять себя в руки. Виктория сказала, что «мы подходим друг другу». Знаменитая женщина хорошо ко мне относится! Но как быть с Микаэлой? Теперь она моя подруга. Как сказать ей, что она уволена? Спускаюсь вниз и вижу ее в холле со стопкой газет.
— Где ты была? Опускаю глаза.
— Виктория хотела поговорить со мной.
— О чем?
— О разных вещах. — Как я могу сказать ей прямо?
— Каких вещах? — раздражается Микаэла.
— Она хочет жить проще, — начинаю я.
— И?..
— Сбалансировать свое единение…
— Что?
— Ей нужен только один ассистент, — выпаливаю я.
— Я уволена? — спрашивает она.
Делаю такое лицо, как будто меня мучают газы, что недалеко от истины.
— Ты шутишь?
— Извини, я думала, она выгонит меня. Я шокирована не меньше, чем ты.
— Если она сокращает штат, то почему оставляет тебя? Я работаю здесь дольше.
— Она считает, что мы лучше подходим друг другу, — шепчу я.
— Она разговаривала с тобой раньше?
— Мы много разговаривали.
— Когда, например?
Я молчу. Дело в том, что по-настоящему я никогда не беседовала с Викторией. До сегодняшнего дня. Но теперь она изменилась. Может, новая Виктория на пороге смерти смогла проникнуть в мою душу и понять, какая я замечательная девушка.
— Микаэла, прости, — говорю я. Мне действительно жаль. Но было бы гораздо хуже, если бы уволили меня, поэтому я немного смущена. Чувствую себя плохим человеком, но ведь я не делала ничего дурного.
— Не знаю почему, но я не сержусь на тебя, — вздыхает Микаэла. — Ты так и осталась бестолковой.
— Это низко — так говорить.
— Ты права, — соглашается Микаэла. — Извини.
— Мистер Мерчинсон — мой преподаватель английского в средней школе — считал, что я многое вижу не так, как окружающие. Но я не бестолковая. Он думал, что именно это качество делает меня хорошим писателем.
— Только не рассказывай мне, что ты написала сценарий о молодой девушке из Шугарленда, которая приезжает завоевывать Голливуд, и обо всех очаровательных и странных людях, которых она оставила, отправившись на поиски своего «я».
— Ничего себе! Откуда ты знаешь?
— Да так, простое предположение, — усмехается Микаэла.
— Большая часть сценария о ее отношениях с матерью-алкоголичкой. О том, как тяжело ей вырваться на свободу. Думаю, хорошая книга должна затрагивать в человеке неожиданные чувства.
— Значит, ты спала с ним?
— С кем?
— С твоим учителем английского?
— Нет… — Я никогда не умела лгать. — Да, один Раз.
— Удачи тебе, Рошель! — сердито говорит Микаэла и уходит.
— Увидимся в «Трейдер Вик», да? — кричу я ей вслед, но она не отвечает.
Не знаю, радоваться мне или огорчаться. Я в тупике.
* * *
— Как мне поднять тебе настроение? — спрашивает Дэн.
Я сижу на диване, притянув колени к груди.
— Хочу, чтобы позвонила мама. Я оставила ей миллион сообщений.
Дэн не отвечает, и я понимаю, о чем он думает. Он считает, что моя мать в кашемировом джемпере цвета фуксии, который я отправила ей, без сознания валяется в «О'Херихаи» — единственном ирландском баре за семьсот миль от города. Интересно, кто в таких случаях отвозит ее домой?
— Ты не скучаешь по Шугарленду? — любопытствую я. — По ненормальному бармену-ирландцу, ребятам в «Старбакс», сеньору Малдонадо и его пришельцам? Девушке-полуиндианке с кожной болезнью? По тому, как плакал мистер Мерчинсон, говоря о Шекспире?
— Нет, — говорит Дэн, и он не лукавит. — И она не была индианкой. У нее просто плохая кожа.
Не знаю, как справиться со своими чувствами. Я действительно счастлива, что меня не уволили, но мне жаль Микаэлу. В этом городе очень сложно завести друзей, а мне казалось, что мы стали ближе.
— Хочешь, поедем в мексиканский ресторан? — предлагает Дэн.
— Нет, мой желудок еще не отошел от разговора с Викторией.
— Рейч, возьми себя в руки! Я понимаю, ты расстроена из-за Микаэлы, но ведь ты не виновата. Виктория выбрала тебя. Вот и все. Постарайся радоваться, ладно? Ты ведь теперь часть этого бизнеса.
— Я никогда не получу ответ из Школы кино и телевидения, — ною я. — Им не понравился мой сценарий.
Дэн открывает ящик стола, достает остатки марихуаны и начинает скручивать сигарету. Как здорово иметь такого друга, как Дэн! Он очень хорошо меня знает и понимает, что именно мне нужно в подобном настроении. А со мной такое часто бывает. Мистер Мерчинсон тоже знал эту мою особенность. Он говорил, что я слишком чувствительна, и такие люди, как я, страдают и от чужих проблем также.
— Вот что делает тебя писателем, — сказал он мне однажды. — А ты, конечно, знаешь, что Кьеркегор говорил о писателях.
— Кто?
— Он говорил: «Весь мир можно разделить на тех, кто пишет, и тех, кто не пишет».
— И какая часть лучше? — спросила я.
Но в ответ он лишь шикнул на меня, а потом закрыл дверь в класс и погасил свет.
ГРИФФИН
Обмануть бывшего заключенного оказалось не так уж сложно! Ленни Траск хотел увидеть контракт собственными глазами. Никаких проблем, амиго! Я отсканировал оригинал, изменил срок действия с трех лет на пять и распечатал новую копию, только без подписи. Мне оставалось лишь расписаться, и это тоже было несложно: я миллион раз подделывал подпись Тревиса на фотографиях для поклонников и журналистов. Никогда не думал, что в мои обязанности будет входить «беловоротничковая преступность» , но разве у меня есть выбор? Мне нужно начать поиск своего «я»! Поднявшись выше по «цепи питания», я перестану заниматься преступной деятельностью. Все знают, что я хороший парень! Но Джонни предъявляет ко мне, как к работнику, очень жесткие требования, и я вынужден выполнять их. Меня нельзя привлечь за это к ответственности! Я постоянно убеждаю себя в этом. Наверное, Эйхман думал так же.
Закусываю губу и вздыхаю.
Получив документ, Ленни внимательно изучает его, а потом протягивает Тревису:
— Это твоя подпись?
Пока Тревис изучает подделку, мой желудок сходит с ума.
— Ага.
Ленни показывает ему текст:
— Видишь это? Никому не давай обязательств на такой срок! Усек?
Тревис испуганно кивает и уходит из комнаты.
— Тебе не поздоровится, если контракт не настоящий, — поворачивается ко мне Ленни.
Меня снова начинает мучить изжога.
— Можешь не сомневаться, с ним все в порядке. Он пристально смотрит на меня:
— А по-моему, ты дрожишь, приятель.
— С чего мне волноваться? — нервно поправляю я воротник.
— Это ты мне скажи.
— Тут и говорить нечего.
— Расслабься! — хлопает он меня по спине. — Я просто тебя испытываю. Вижу, ты хороший парень! Вот твоего босса я не люблю!
Чувствую такое, сильное облегчение, что готов обнять Ленни.
— Лен… — Тревис входит в комнату, таща за собой набитый рюкзак. — Так мы едем?
— Как только проводим Гриффина.
— Ребята, куда это вы собрались? — интересуюсь я.
— В небольшое путешествие, — сообщает Лени.
— На пару дней, да?
— Может, на пару дней или на пару недель, а возможно, и на пару месяцев, правильно, Тревис? Решим по ситуации.
— А как же «Огненная дыра»? — В моем голосе появляются панические нотки. — Тревис, мне нужно твое согласие. И могу назвать тебе двадцать миллионов причин, почему ты должен сказать «да».
— Давай, — говорит Ленни, подталкивая меня к двери, — только реальных.
— Ладно, но как я вас найду?
— Это подождет, — говорит Ленни, обнимая меня чуть сильнее, чем требуется. — Если я и усвоил что-то в жизни, так это то, что никогда нельзя вести переговоры с позиции слабого. А сейчас вы с Джонни выглядите не очень. Мы нужны вам, а не наоборот.
— Но мы представляем интересы Тревиса, — пытаюсь протестовать я.
— Конечно, но пятнадцать процентов от ничего — это ноль. — Ленни открывает дверь, ухмыляясь, точно как его братишка, и захлопывает ее за моей спиной.
Глотаю две таблетки «Тамс», сажусь в машину и возвращаюсь в офис. Не знаю, как сообщить Джонни плохие новости. Но сейчас мои мысли заняты Ленни: этот парень чертовски умен. Мне есть чему у него поучиться. Конечно, он новичок в нашем бизнесе, поэтому и от меня может кое-что перенять.
Когда Ленни вернется, мне стоит многое с ним обсудить.
* * *
— Он согласился, — сообщаю я Джонни, пытаясь изобразить некий энтузиазм.
— Слава Богу! — кричит тот, выскакивает из солярия и, пританцовывая, направляется к телефону.
Его пыла с лихвой хватило бы на нас двоих. — Свяжись с Рэндаллом Блумом и скажи ему, что вопрос с «Огненной дырой» решен. Мы сразу отправим контракт Тревису, а потом позвоним в «Вэрайети».
— Я бы не торопился, — спокойно говорю я. — Он купился на подлог, но абсолютно не заинтересован в этом фильме.
— Что?!
— Даже хуже. Тревис и Ленни отправились в небольшое путешествие. Ленни сказал, что они «с нами свяжутся».
— Небольшое путешествие? Кто, в конце концов, здесь главный? Куда и на сколько они отправились?
— Я могу ответить только на один из этих вопросов. О том, кто здесь главный. И ответ — Ленни.
— Немедленно найди этого сукина сына, или ты уволен!
— Уволен? Я? Джонни, я так не думаю. В мире есть только два человека, которые знают правду о контракте Тревиса, и я — один из них.
— Ты что, шантажируешь меня, сволочь?
— Джонни, ты сделал это своими руками.
— Ты, неблагодарный маленький…
— Давайте поговорим о Барте Абельмане, — предлагаю я.
Похоже, Джонни тяжело дышать. Он поворачивается ко мне спиной, считает до десяти и прилагает все усилия, чтобы обуздать свои буйные эмоции.
— Это тот комик, с которым мы подписали контракт, — прихожу я на помощь. — Или, правильнее будет сказать, я убедил вас подписать с ним контракт.
Джонни не оборачивается. Проходит некоторое время. Думаю, он крайне взбешен.
— Эн-би-си будет снимать пилотный выпуск шоу. Они прислали нам на рассмотрение список тех, кто займется его производством.
Джонни наконец оборачивается. Он слегка успокоился.
— Только пилотный выпуск? Почему мы не требуем сразу шесть передач? — возмущается он.
— Думаю, это неразумно и маловероятно. Но я верю в Абельмана, у него все получится. И еще, Джонни, мы наверняка найдем для вас хорошую роль.
— В пилотном выпуске?
— Может быть, сначала выход без слов, чтобы представить ваш персонаж.
— Отправь Абельману бутылку вина, — говорит он. — Но не слишком хорошего.
— Уже сделал.
— Тогда позвони Блуму и расскажи ему плохие новости о фильме. Может, ему удастся раскопать еще один великолепный несуществующий сценарий.
Ухожу из офиса Джонни и понимаю, что мой босс— полный болван. Звоню Кейше из своего кабинета.
— Их здесь нет, — сообщает она.
— Я знаю. Но если они позвонят с дороги, скажи Ленни, что мне очень нужно с ним поговорить.
— Значит, — Кейша явно ухмыляется, — ты тоже хочешь этого парня!
— Говори о себе! — И я вешаю трубку.
* * *
У нас с Бартом совещание с двумя создателями шоу в офисе телекомпании Эн-би-си. Обязанности создателей шоу полностью соответствуют названию должности: они в буквальном смысле делают программу, начиная со сценария, подбора актеров, самого производства и окончательного монтажа. Другие продюсеры и начальство телекомпании будут время от времени вмешиваться и что-то портить, но пока что мы распоряжаемся сами.
По дороге в телестудию Барт спрашивает меня об этих людях. Объясняю ему, что я выбрал наиболее опытных в создании сериалов, и оба они начинали с эстрады.
— Они так и не достигли больших успехов на этом поприще, но великолепно пишут, и я знаю, что являются профессионалами своего дела. Думаю, ты будешь доволен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39