- Ну, например?
- Например, Жюль Верн, Уэллс, Грин, Алексей Толстой. Аэлита у него замечательная...
- Ты это читаешь? - воскликнул Андрей. - Это же пройденный этап. История. Вот Ефремов, Днепров, Артур Кларк, Хойл, еще Эдмонд Гамильтон. Это настоящая фантастика. Современная.
- Читала! - тряхнула головой девчонка. - Не люблю. Капитан Немо, Невидимка, Бегущая по волнам - на всю жизнь. А у Днепрова что? Или у этого самого Гамильтона? Груды железа, стрельба, ржавые космические корабли... А люди - как тени. Ни одного лица не запомнить. Ефремов еще ничего, а остальные...
- Они - технические фантасты. Певцы прогресса. Понимать надо.
- Не беспокойся, понимаю!
- У твоего Толстого одно описание космического корабля - ухохочешься!
- Зато Аэлита живет. Аэ-лита, - мечтательно повторила девчонка. - Свет звезды, видимый в последний раз...
- Детское чтиво, - сказал Андрей.
- Каждому свое, - вздохнула девчонка. - Для меня, например, человек важнее, чем техника. Ну, до свидания!
Она захлопнула дверь, подхватила сумку и ринулась вниз по лестнице. На площадке первого этажа остановилась, запрокинула голову и крикнула:
- Обязательно прочитай "Шевалье д'Арманталя"! Пригодится!
"... Серьезная девочка. Увлекается исторической литературой", - вспомнил Андрей слова Александры Ивановны.
Выбежав из подъезда, он еще раз увидел Рагозину.
Она быстро шла по улице. Зеленое пальто снова было распахнуто, черные волосы, подстриженные как у мальчишки, блестели на солнце.
"Пигалица длинноногая, - подумал Андрей. - А полагает о себе много".
Последний раз мелькнула полосатая сумка и исчезла. Рагозина повернула за угол.
Итак, осталось два неразведанных адреса.
* * *
Дом номер четырнадцать по Республиканской очень похож на тот, в котором живет Андрей, Такой же белый фасад с тремя окнами на улицу. Такие же высокие ворота и рядом калитка с тяжелым железным кольцом вместо ручки. И вход наверняка тоже со двора.
Андрей повернул кольцо. Лязгнула щеколда, и калитка открылась.
Во дворе, возле самых ворот, стоял голубой "москвич". Капот у него был поднят, и около передних колес на корточках сидел мальчишка. В старом тазу он промывал какой-то колпачок, какие-то металлические звездочки, гайки и трубки.
Услышав стук щеколды, он повернул голову и недовольно посмотрел на Андрея.
- Павел Петрович Шиянов здесь живет?
- Это мой отец, - сказал мальчишка, продолжая возиться руками в тазу. Его сейчас нет. А тебе для чего?
- Дело есть. Просто так не пришел бы, - сказал Андрей.
Мальчишка встал. Руки у него были черные, и от них резко пахло бензином. Волосы белобрысым ежиком топорщились на голове.
- Я могу вместо отца. У нас все дела общие.
"Так я тебе все и выложил! Быстрый какой", - подумал Андрей.
- Нет, мне нужен сам Павел Петрович.
- Тогда жди.
Мальчишка нырнул головой под капот и, не обращая больше внимания на Андрея, начал ковыряться в двигателе. Он ловко орудовал гаечным ключом и отверткой и насвистывал какой-то модный мотивчик.
Несколько минут Андрей наблюдал за его работой, потом не выдержал.
- Он скоро придет?
- Может быть, скоро, а может, нет. Он в баню ушел.
Мальчишка положил ключ на бампер и, став на колени, снова опустил руки в таз.
Андрей присел рядом на корточки.
- Ты что делаешь?
- Отстойник мою и бензопровод продуваю. Не видишь, что ли?
- Это ваша машина?
- Угу.
- "Москвич"?
- Кузов от "москвича" и шасси. Остальное - с бору по сосенке.
- Как это - с бору по сосенке?
- От разных машин. Двигатель и колеса от ГАЗ-57. Электросистема от "Волги". Ну и всякие мелочи от других...
- Значит, вы ее сами собирали?
- А то кто же? Дядя? - вскинул мальчишка голову.
- Здорово! - сказал Андрей. - Вот здорово!
- Конечно, здорово. Старые-то машины все равно в металлолом списывают. На переплавку. А мы с отцом выбираем, что нужно.
Мальчишка поставил стекляшку и все железки на место, затянул все, какие нужно гайки, вытер руки комком пакли и сказал:
- Все. Теперь попробуем, как работает.
Он залез в кабину, повернул на щитке ключ, перевел какой-то рычажок под рулем и нажал кнопку стартера.
- Уж-ж-ж... по-ря-док, - отчетливо выговорил двигатель и зачастил: Порядочек, порядочек, порядочек...
Андрей с завистью смотрел на мальчишку. Как здорово, как просто и ловко он завел машину! А он, Андрей, даже не знает, что нужно делать, если сядешь за руль. Ну, повернуть ключ зажигания... А этот рычажок под рулем - для чего и на сколько его нужно поворачивать?
- Послушай, а ты умеешь водить?
- А ты думал? - усмехнулся мальчишка. - Я ее здесь по всем дорогам гонял. И на Пятигорск, и на Минводы, и на Белую Речку.
- Один?
- Когда с отцом, когда и один.
- Трудно? - изнемогая от зависти, спросил Андрей.
- Не особенно. Это пока не привыкнешь, а потом ерунда. Только за дорогой следи, за поворотами. Послушай, тебя как зовут?
- Андрей.
- А меня Алексеем. Лешкой. Я знаешь уже сколько на спидометре накрутил? Километров тысячу, не меньше.
"Заливает, - подумал Андрей. - В Пятигорск и на Белую Речку! Да его первый же регулировщик на первом углу снимет с машины!"
И вдруг в голову ему пришла замечательная мысль.
- Слушай, Лешка, а ты можешь вот сейчас по двору?
Лешка насмешливо посмотрел на Андрея.
- Ну, что по двору! По двору чепуха. Только тронешь с места - и все. Хочешь по улице?
- А отец не заругает?
- Отец? Вот чудак! Я же сказал, что у нас с отцом все общее. И вообще меня отец никогда не ругает. Хочешь, мы его по дороге перехватим? Ну? Хочешь?
- А если на автоинспектора нарвешься?
- При чем здесь автоинспектор? У меня же права третьего класса.
- У тебя?!
- Конечно! Подожди.
Он взбежал по крыльцу и исчез в доме.
Андрей с опаской посмотрел на "москвича". Машина пофыркивала и вздрагивала.
"А вдруг в ней что-нибудь включится само собой и она поедет?" - мелькнуло в голове.
На всякий случай он отошел подальше.
Из дома выскочил Лешка. Он держал в руке маленькую коричневую книжечку.
- Вот смотри.
Андрей открыл книжечку.
Это действительно были права водителя третьего класса, выданные городской автоинспекцией Алексею Павловичу Шиянову, ученику шестого класса девятой средней школы.
- А это талон. Первый. Ни разу не пробитый, - с гордостью сказал Лешка, вынимая из книжечки карточку из плотной бумаги, на которой тушью были написаны его имя, отчество и фамилия и стояла большая фиолетовая печать.
- Как это - ни разу не пробитый? - спросил вконец растерявшийся Андрей.
- Ну, значит, ни одного нарушения не было. Если бы тебя автоинспектор прихватил за неправильную езду, он сразу бы пробил талон специальными щипчиками, как в поезде у контролера. Это вроде замечания. Могут даже права отобрать на шесть месяцев. А у меня талон чистенький. За все время ни одного замечания.
Он взял из рук у Андрея талон, вложил его в книжечку, а книжечку сунул в карман.
- Поедем, что ли? Давай открывай ворота. Я выеду, а потом ты закроешь.
Он опустил капот двигателя, оттащил к крыльцу таз, уложил инструменты под сиденье и сел за руль.
Андрей взялся за тяжелый засов ворог, и в этот момент отворилась калитка и во двор вошел невысокий человек в черном свитере и защитного цвета джинсах. В руке он держал фибровый чемоданчик, такой, в каких спортсмены обычно носят тренировочные костюмы.
Он посмотрел на Андрея, потом прищурился на машину и воскликнул:
- Вот это я понимаю, класс! Ты уже кончил?
- Конечно! Я хотел тебя подвезти, папа, - отозвался Лешка из "москвича". Тут к тебе по делу пришли.
- Очень важное дело? - спросил мужчина, поворачиваясь к Андрею.
- Очень.
Андрей вынул из портфеля фотографию.
- Ваша?
Мужчина долго рассматривал карточку. Наконец спросил:
- Почему она должна быть моей?
Андрей объяснил. Вылезший из "москвича" Лешка с удивлением смотрел то на отца, то на снимок,
- Я думал, это вы фотографировали, - сказал Андрей.
- Странно, - сказал мужчина. - Как можно сфотографировать невозможное?
- Сам не знаю, - развел руками Андрей. - Все отказываются, Вы третий.
- А для чего тебе знать? - полюбопытствовал Лешка.
- Потому что мне знакомо это место.
- Тебе?!
- Мне!
- Ты что, там был?
- Несколько раз.
Лешка наморщил лоб, соображая что-то. Наконец сказал:
- Ну и трепач!
- Ни капельки, - возразил Андрей. - Я был там два раза. Это кратер Эратосфена в отрогах Апеннин на берегу Залива Зноя.
- Заглуши двигатель, - сказал Лешке Павел Петрович. - Идемте, ребята, в дом. Там разберемся.
* * *
...Мысленно он считал прыжки.
...Девять... Десять... Одиннадцать...
Дважды, во время очень высоких свеч, рефлектор выхватил из темноты верхний свод трубы.
Те же стеклянные отсветы, что и на полу. Та же несокрушимая твердость.
А вдруг труба не кончается на площадке Лавиния, а уходит под поверхность Луны? Тогда не заметишь, как уйдешь в недра спутника, и тогда...
Что тогда?
...Двенадцать... Тринадцать...
Сколько он прошел? Наверное, километров пять. Каждый шаг здесь около четырехсот метров.
Неизвестность всегда страшна.
А тут неизвестность кругом.
Неизвестно, кто построил трубу. Неизвестно, с какой целью. Неизвестно, почему из поляризующегося материала. Ничего неизвестно, кроме того, что труба существует.
Может быть, надо было выйти из нее на площадку Оливия, спуститься вниз, в долину, и спокойно осмотреть окрестности. Может быть. Может...
Самое главное - в неизвестной обстановке всегда действовать спокойно.
Есть замечательное правило, испытанное тысячелетиями, - "нетерпение губит людей".
Можно добавить еще: "страх".
Боится ли он?
Пожалуй, нет.
Значит, поворачивать назад нет смысла. Он прошел большую часть пути. Израсходовал около половины имеющегося в баллоне гидразина. Ради чего?
Если придется встретиться с представителями иной цивилизации. .. что ж! Он должен быть достойным представителем человечества. Он попытается.
Стычки, конечно, не произойдет. Они не нападут на него, так же как и он на них. Во Вселенной высокий разум никогда не воюет против разума. Это закон.
...Четырнадцать... Пятнадцать... Шестнадцать...
Удар света в глаза, не защищенные дымчатым фильтром, был настолько силен, что сжалось сердце и остановилось дыханье. Пальцы машинально нажали клавишу пускателя.
Двигатель бросил его вверх и вбок, с огромной скоростью он прорезал ослепительное пространство, ударился шлемом о стенку трубы и потерял сознание.
* * *
Зажигались ночные фонари, когда Андрей свернул на улицу Тургенева.
И чем ближе он подходил к дому, тем тяжелее становились шаги. Знакомый тротуар, на котором он знал каждую ямку, каждую трещину, казался сейчас необыкновенно противным. Хотелось повернуть назад и убежать куда-нибудь далеко-далеко.
Если бы можно было вообще не приходить!
У ворот он постоял немного, потом повернул кольцо.
Калитка не заперта изнутри.
Так. Значит, ждут.
Обычно мать в такое время запирает калитку, а перед сном еще раз проверяет все запоры. Она вечно боится.
Боится, как бы не залезли в дом. Боится громких разговоров, случайных взглядов соседей. Если начнешь что-нибудь мастерить, боится, как бы чего не вышло.
Если к Андрею заходит кто-нибудь из приятелей и начинаются разговоры и смех, глаза у нее становятся испуганными и она все время заглядывает в комнату:
- Тише, мальчики! Ради бога, тише! Что подумают люди!
И так всегда.
Дверь отворила мать. Ничего не сказала, пошла во двор запирать калитку.
Отца не видно. Где он? Неужели еще на работе?
Проходя в свою комнату, Андрей заглянул в гостиную. Отец спал на диване, уронив на пол газету. Значит, все-таки не дождался.
Андрей положил портфель на стол и сел на табурет.
Застоявшаяся квартирная тишина сомкнулась вокруг. Будто с размаху нырнул в заросший зеленой ряской пруд. Он даже поежился от неприятного ощущения.
- Ужинать будешь? - спросила из кухни мать трагическим голосом.
- Не хочу.
- Дело твое.
Он быстро открыл постель, разделся и лег. Перед глазами, беспорядочно сменяя друг друга, побежали кадры прошедшего дня.
Голубой "москвич" с поднятым капотом. Павел Петрович Шиянов, держаный в руке фотографию. Отец рядом с Александрой Антоновной у окна коридора. Прыжок через щербатый школьный забор. Черноволосая Рагозина с огромной полосатой сумкой. Лешкины автомобильные права и его захлебывающийся от восторга голос: "Мы тебя научим водить машину! Вот поедем в Пятигорск, обязательно тебя захватим! Обя-за-тель-но!"
Андрей улыбнулся и поплотнее закутался в одеяло.
Уже засыпая, он почему-то снова увидел Люду Рагозину. Она шла по улице навстречу ветру, развевавшему полы ее зеленого пальто. На углу обернулась и помахала ему рукой.
* * *
...Бесшумно, как тень, в комнату вошла мать. Постояла, прислушиваясь к дыханью спящего Андрея. Потом выдвинула ящик стола и достала толстую, одетую в клеенчатый переплет тетрадь - "Дневник выхода в Б. К."
"Артур Кларк сказал: мы еще слишком далеко от берега, нам не видны его очертания. С нас достаточно того, что мы летим вперед на гребне волны", прочитала она на первой странице.
Дальше шло совсем непонятное.
"5 мая. Эта-Аквариды. 120 в час.
3 августа. Дельта-Аквариды. 40.
13 ноября. Тауриды. 25.
3 января. Виргиниды. 145 в час. Самый мощный поток, видимый в наших широтах".
"Заметка на 7 декабря. Персей. На мече Персея обратить внимание на ассоциации аш и хи. Прохождение через меридиан 20 h 00".
"22/VIII. Выходил в Пространство на 4 часа (с 0.15 до 4.15). Область Большого Пса".
"23/VIII. С 1.25 до 3.40. Наблюдал М-35 Близнецов. Очень красиво".
"28/VIII. Сегодня начал обзор Луны от Залива Радуг. Дикая, пустынная местность. Все здесь выглядит, как после хорошей бомбежки. Кто придумал назвать эту пустыню Заливом Радуг? Но красиво!"
"2/IХ. ... В конце концов Фаэтон добился своего и его отец - Солнце разрешил ему прокатиться на колеснице. Радостный, взял Фаэтон в руки поводья. Ринулась вдаль колесница по необъятному небу. Но лошади сразу почуяли неумелую руку возницы и понесли, не разбирая дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10