https://wodolei.ru/catalog/podvesnye_unitazy/Vitra/
А кроме того, он просто не смог бы, выходя, спрятать его под своей одеждой, если ее можно так назвать. Он же был едва одет.
На одно короткое мгновение в памяти Джулианы всплыл образ шута в обтягивающих штанах и свободной, незастегнутой рубахе, его голая грудь, покрытая золотистыми волосками… Она поспешно зажмурилась, стараясь выбросить из головы это воспоминание, но тщетно, образ только стал еще более ярким.
— И у него не было кубка до того, как я привела его сюда. Хотя он и притворялся, что не может говорить, но было ясно, что этот кубок его очень интересует. Я просто была слепа. — Она потерла руки, стараясь согреть их. — Может быть, лорд Хью его взял. Вы ведь сказали ему, что он у вас.
— Но зачем ему тогда скрывать это? Я сказала, что принесу кубок вечером, и он согласился. Если бы он хотел получить его скорее, он просто сказал бы мне об этом. — Она села в кресло и обхватила руками свои узкие плечи. — Я такая дура!
— Был ли кто-нибудь поблизости, когда вы говорили мужу о кубке? Может быть, кто-нибудь услышал и пришел за ним?
Изабелла в отчаянии покачала головой:
— Я никого не заметила, но мы редко бываем совсем одни… Видимо, кто-то все же услышал наш разговор.
— И сразу же бросился сюда, чтобы стащить кубок. Что вы теперь скажете мужу?
Джулиана заметила беспокойство, мелькнувшее в глазах матери.
— Ему это не понравится. Я лишь надеюсь, что он мне поверит.
— А если бы кубок все еще был у вас и вы отдали бы его мне, чтобы я попыталась купить себе свободу, что бы вы тогда сказали мужу?
— Тоже правду. Когда ты окружен лжецами, единственный путь выжить — это говорить правду. Кстати, порой это изумляет людей.
— Не думаю, что я хоть кого-нибудь когда-нибудь удивила в своей жизни, — пробормотала Джулиана.
— Возможно, пришло время начинать. Думаю, твой шут слишком уж уверен в себе. — Изабелла встала и подошла к темному окну, за которым уже полностью сгустилась ночная тьма. Огонь камина давал немного света, но очень мало тепла. — Полагаю, я должна повиниться перед мужем. Я была непростительно беспечна с его фамильной реликвией.
Изабелла немного помолчала, чему-то улыбаясь своей немного загадочной, мудрой улыбкой.
— Я не так уж плохо знаю мужчин. Если он очень сильно рассердится, я сумею отвлечь его.
Джулиана едва сдержала дрожь, которая охватила ее при этих словах матери. По какой-то непонятной ей причине Изабелла без отвращения и страха думает о том, что ей придется выполнять супружеские обязанности в постели. Для самой Джулианы это было бы худшим наказанием, чем побои, если только…
— Вы любите его? — спросила она резко. Изабелла отвернулась от окна и внимательно посмотрела на дочь.
— Какой странный вопрос, дочка. Я и не знала, что ты веришь в возможность любви между мужчиной и женщиной.
— Просто это очень редко бывает, — ответила Джулиана. — Но я видела это сама. У вас появляется такое выражение лица, как у Агнесс, когда та говорила о своем муже. Но я этого не могу понять. Ведь вас сосватали без вашего согласия. Вы ведь едва ли знали графа раньше. Как случилось, что у вас проснулись к нему нежные чувства? К такому… грубому, огромному…
— Он вовсе не грубый, Джулиана. Да и любовь не имеет ничего общего со здравым смыслом. Я видела его много лет назад, когда я была моложе, чем ты сейчас. Я помню, как заглянула в его глаза и подумала… Ну, это не имеет значения, что я подумала. Я никогда не надеялась встретить его снова. Я не предполагала, что он заметил меня тогда, среди всех этих красавиц. Я была беременна тобой, ужасно выглядела и чувствовала себя покинутой и одинокой. А он был так добр со мной.
— Юноши могут быть добрыми. Мужчины всегда жестоки.
— Но тем не менее я бы предпочла лорда Хью юному Гилберту, — сказала Изабелла и добавила: — Не случайно, что граф Фортэм просил моей руки. Он никогда не упоминал об этой нашей встрече много лет назад, но я думаю, что он помнит. И еще я думаю, возможно, он давно меня любит.
Джулиана покачала головой, частично чтобы выразить свое недоверие, частично чтобы выбросить эту абсурдную мысль из головы.
— Что общего имеют любовь и брак?
— Если ты когда-нибудь снова выйдешь замуж, то клянусь тебе, что ты узнаешь об этом, — горячо воскликнула Изабелла. — Я не позволю им снова выдать тебя замуж за незнакомца.
— Но как вы сможете помешать им?
— Сейчас я имею больше власти, чем ты думаешь, девочка. Если ты выйдешь замуж, то только по любви.
И непрошеный, ненавистный и такой зачаровывающий образ шута неожиданно возник при этих словах в голове Джулианы.
Николас никого не встретил на своем пути в северную башню, в свою комнату-тюрьму, но когда он подошел к ней, то обнаружил, что дверь открыта, а на его постели развалился юный Гилберт, подрезающий ногти своим длинным острым кинжалом. Он был один, и Николас закрыл дверь за собой, но не стал подходить ближе.
Он не думал, что Гилберт пришел, чтобы убить его, — этот ребенок-убийца прекрасно владел своим ремеслом и предпочитал делать свою работу в темноте, подкрадываясь сзади.
— Что тебе здесь надо? — резко спросил Николас, не стараясь разыгрывать из себя дурака.
Вид растерянной, потрясенной Джулианы словно заноза засел у него в душе, и он с удовольствием разозлил бы Гилберта, заставив его напасть на себя. Несмотря на юность и видимую хрупкость, Гилберт справлялся с мужчинами куда более крупными и сильными, чем Николас, так как его оружием были хитрость и обман.
— Вы решили снова заговорить? — равнодушно заметил Гилберт, не двигаясь с места. — Весьма разумно, лорд Хью, похоже, готов был потерять терпение на этот раз. Вы нашли кубок?
— А ты? — в свою очередь спросил Николас.
Мысли его были сейчас далеко отсюда. Он вспоминал глаза Джулианы. В них не было слез. Джулиана Монкриф редко плакала.
Гилберт выпрямился на кровати.
— Только не говорите мне, что вы его проворонили! Я полагал, что вы знали, где он, когда запланировали свой последний трюк. Наше время стремительно убегает, к тому же довольно утомительно постоянно отвлекать нашего доброго священника. — Он уставился на свои изящные тонкие пальцы и несколько раз согнул и разогнул их.
— Бого сказал мне, что ты довольно легко отвлекаешь богомольного аббата, — заметил Николас ровным тоном.
Гилберт пожал плечами.
— Он слишком любит плеть и также молодых мальчиков, но я не уверен, что мне следует заходить так далеко для того, чтобы получить то, что мне надо.
— Но ты мог бы.
Улыбка Гилберта была ангельской, но от нее кровь стыла в жилах.
— Я всегда делаю то, что должно быть сделано, мастер Николас. Вы осуждаете меня?
— Нисколько. Просто я не знал, что в твои многочисленные достоинства входит прелюбодейство со стариками.
Выражение лица Гилберта не изменилось.
— Я делаю то, что делаю, но делаю это осторожно. Многих людей трогает моя чарующая невинность. Единственная причина, по которой вы так легко понимаете меня, — это то, что вы сами искусный притворщик. Ведь вы не дурак и не сумасшедший, каким пытаетесь выглядеть перед другими.
Николас не стал этого отрицать.
— А вы далеко не невинный ребенок.
— Никогда им не был, — признался Гилберт с мечтательной улыбкой. — И никогда не буду. Что такое невинность? Совершенно никому не нужная вещь. Я предполагаю, что вам хватило ума понять это, забирая ее у любой из своих леди. Я должен, правда, признаться, что у меня есть небольшая сентиментальная слабость, — я не люблю убивать женщин. Возможно, из-за моей святой мамочки.
— Святой мамочки?
— Уличной шлюхи, которую зарезал ее сутенер, когда мне было пять лет от роду. — Гилберт небрежно махнул рукой. — Впрочем, мой отец голубых кровей. И именно его кровь преобладает в моих жилах. Я гораздо больше похож на него, чем на ту жалкую убитую проститутку.
— Что-то ты сегодня так разговорился, Гилберт? Не похоже на тебя — откровенничать насчет своей жизни. Уж не собираешься ли ты перерезать мне горло?
Гилберт покачал головой:
— В этом нет необходимости. Мы с вами в одинаковом положении. Ваше убийство ничего мне не даст, а я никогда не убиваю просто ради развлечения, только за плату. Мы можем помочь друг другу. Скажите мне, у кого точно нет кубка, и я поработаю над этим.
— Понятия не имею.
Это была чистая правда. Он остался за дверью комнаты, когда она закрылась за Джулианой, надеясь узнать, где Изабелла спрятала кубок. Он стоял там достаточно долго, чтобы узнать, что кубок снова пропал. И что Джулиану снова должны выдать замуж.
Гилберт моргнул.
— Король Генрих весьма нетерпеливый человек, мастер Николас. Он хочет получить этот кубок, и хочет получить его быстро. Ни вы ни я не желаем, чтобы он потерял самообладание. И если у вас, что, впрочем, маловероятно, появилась какая-либо привязанность к кому-то из членов этого семейства, лучше вам забыть про это. Король может быть беспощаден.
— Замок Фортэм уже давно противостоит его атакам.
— Но не вечно же это будет продолжаться. Он может победить рано или поздно, и тогда даже страшно подумать о том, какая месть ждет обитателей этого замка. Вы ведь не хотите, чтобы ее отдали воинам Генриха, не так ли? В качестве наказания? Не думаю, что это может ей понравиться.
Это был удар в темноте в спину, тот самый удар, в котором так хорош был Гилберт. Но Николас и глазом не моргнул. Это было всего лишь предположение, не более того, и он не собирался никого предавать.
— Мы найдем кубок, Гилберт. Насколько я знаю, Хью сам мог его спрятать. Он был взят из женских комнат, и я понятия не имею, кем именно.
— Но не вами? И не вашим человеком?
— Слово чести. Гилберт фыркнул.
— Я никогда не думал о нас с вами как о людях чести. — Он поднялся и неторопливо прошел мимо Николаса. — Пойду сообщу нашему временному хозяину, что вы исцелились. В этом случае он, видимо, не станет отрезать ваши уши и бросать их в огонь.
— Очень мило с твоей стороны, — пробормотал Николас.
— И мы должны найти кубок как можно скорее. Наш хозяин теряет терпение.
Как можно скорее, подумал Николас, глядя в спину удаляющемуся Гилберту. «Я никогда не думал о нас с вами как о людях чести», — сказал он, и Николас даже не подумал с ним спорить. Большинство людей не смогли бы понять его собственное, искаженное представление о чести.
Он не грабил бедных, никогда не обижал тех, кто был меньше и слабее, он никогда не позволил бы благородному, великодушному желанию взять верх и тем самым предать себя, и он никогда не обещал того, чего не мог бы достать, будь то священный кубок из часовни или сердце, способное любить.
У него нечего было предложить такой женщине, как Джулиана Монкриф. И если она начала испытывать к нему какие-то чувства, что ж, он успешно разрушил сегодня ее надежды. Она теперь будет держаться от него подальше, и он займется тем, для чего сюда приехал.
Жизнь вообще не такая уж плохая штука. Так или не так?
19
Была темная, бурная ночь. Буря прилетела с севера, принеся с собой холодный ветер и сильный дождь. Изабеллу вовсе не прельщала мысль идти по верху промокшей, холодной крепостной стены, особенно когда она знала, что ждет ее в конце пути.
А ждал ее там весьма разгневанный муж.
Она уже раздумывала, не остаться ли ей в покоях, которые они так недолго делили с дочерью, но едва ли это был выход. В конце концов, Хью пришел сюда, чтобы забрать ее прошлой ночью к себе в спальню, и он не станет испытывать сомнений, делать ли ему это еще раз. Изабелла вовсе не желала вмешивать во все это Джулиану, несмотря на то, а может быть, именно потому, что дочь ее была виновата в первоначальном исчезновении священного кубка из часовни. Джулиана, кажется, и так весьма низкого мнения о мужчинах в целом, и ей вовсе ни к чему видеть разъяренного Хью и думать о том, что тот может обидеть ее мать.
Хью, конечно, не станет этого делать, хотя опыт подсказывал ей иное, но было что-то еще, кроме опыта, дававшее ей такую уверенность. Хотя и более добрые мужчины, чем он, часто бьют своих жен, а он и так уже был на грани отчаяния из-за эдикта священника. Так что, весьма вероятно, он захочет наказать ее, но все же она сомневалась в этом. Он мог кричать, неистовствовать, угрожать, как иногда делают и лучшие из мужчин, но в конце концов он уймется и здравый смысл в нем возобладает, в отличие от ее первого мужа.
Она не хотела вспоминать об отце Джулианы. Он дал ей сильную, красивую дочь, и за это она была ему благодарна, хотя он же и отнял у нее дочь так рано. Но Джулиана вернулась, а ее отец ушел навсегда и теперь уже никогда не сможет влиять на ее решения.
Теперь у Изабеллы новый муж, перед которым она должна держать ответ. И если бы не отец Паулус, она могла бы ответить достаточно бойко. Она надеялась, что возвращение пропавшего кубка несколько ослабит защиту Хью, которую он воздвиг вокруг себя, и она наконец сможет узнать, действительно ли он неравнодушен к ней, как она подозревает, или это только игра ее воображения.
Но кто-то помешал осуществлению ее плана. Она была беспечна и теперь должна отвечать за это. Изабелла только не знала, что ей говорить.
Хью не знал, что Джулиана взяла кубок из часовни, и Изабелла не собиралась ему об этом говорить. Если он был похож на большинство мужчин, он ни за что не поверит ей, что Джулиана не могла взять его и второй раз, и начнет кричать и ругаться на Джулиану, еще больше убеждая ее в том, что все мужчины — это просто слуги дьявола. Нет, Изабелла сказала ему, что просто нашла кубок, а он не стал расспрашивать ее, вполне довольный тем, что священная реликвия будет возвращена.
Но у него было достаточно времени подумать, чтобы задаться некоторыми вопросами. И теперь необходимо было изобрести что-нибудь правдоподобное или платить полную цену.
Это далеко не лучший способ налаживать семейную жизнь, с грустью думала Изабелла, уставившись на пелену дождя за окном. Слишком много людей окружало ее, слишком много нежданных и нежеланных гостей со своими никому не нужными суждениями. Священник, шут, юноша с ласковой улыбкой и безжизненными глазами. Лишь ее дочь была здесь желанной гостьей, хотя, по правде говоря, Изабелла выбрала бы другое время, чтобы восстановить утраченную связь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
На одно короткое мгновение в памяти Джулианы всплыл образ шута в обтягивающих штанах и свободной, незастегнутой рубахе, его голая грудь, покрытая золотистыми волосками… Она поспешно зажмурилась, стараясь выбросить из головы это воспоминание, но тщетно, образ только стал еще более ярким.
— И у него не было кубка до того, как я привела его сюда. Хотя он и притворялся, что не может говорить, но было ясно, что этот кубок его очень интересует. Я просто была слепа. — Она потерла руки, стараясь согреть их. — Может быть, лорд Хью его взял. Вы ведь сказали ему, что он у вас.
— Но зачем ему тогда скрывать это? Я сказала, что принесу кубок вечером, и он согласился. Если бы он хотел получить его скорее, он просто сказал бы мне об этом. — Она села в кресло и обхватила руками свои узкие плечи. — Я такая дура!
— Был ли кто-нибудь поблизости, когда вы говорили мужу о кубке? Может быть, кто-нибудь услышал и пришел за ним?
Изабелла в отчаянии покачала головой:
— Я никого не заметила, но мы редко бываем совсем одни… Видимо, кто-то все же услышал наш разговор.
— И сразу же бросился сюда, чтобы стащить кубок. Что вы теперь скажете мужу?
Джулиана заметила беспокойство, мелькнувшее в глазах матери.
— Ему это не понравится. Я лишь надеюсь, что он мне поверит.
— А если бы кубок все еще был у вас и вы отдали бы его мне, чтобы я попыталась купить себе свободу, что бы вы тогда сказали мужу?
— Тоже правду. Когда ты окружен лжецами, единственный путь выжить — это говорить правду. Кстати, порой это изумляет людей.
— Не думаю, что я хоть кого-нибудь когда-нибудь удивила в своей жизни, — пробормотала Джулиана.
— Возможно, пришло время начинать. Думаю, твой шут слишком уж уверен в себе. — Изабелла встала и подошла к темному окну, за которым уже полностью сгустилась ночная тьма. Огонь камина давал немного света, но очень мало тепла. — Полагаю, я должна повиниться перед мужем. Я была непростительно беспечна с его фамильной реликвией.
Изабелла немного помолчала, чему-то улыбаясь своей немного загадочной, мудрой улыбкой.
— Я не так уж плохо знаю мужчин. Если он очень сильно рассердится, я сумею отвлечь его.
Джулиана едва сдержала дрожь, которая охватила ее при этих словах матери. По какой-то непонятной ей причине Изабелла без отвращения и страха думает о том, что ей придется выполнять супружеские обязанности в постели. Для самой Джулианы это было бы худшим наказанием, чем побои, если только…
— Вы любите его? — спросила она резко. Изабелла отвернулась от окна и внимательно посмотрела на дочь.
— Какой странный вопрос, дочка. Я и не знала, что ты веришь в возможность любви между мужчиной и женщиной.
— Просто это очень редко бывает, — ответила Джулиана. — Но я видела это сама. У вас появляется такое выражение лица, как у Агнесс, когда та говорила о своем муже. Но я этого не могу понять. Ведь вас сосватали без вашего согласия. Вы ведь едва ли знали графа раньше. Как случилось, что у вас проснулись к нему нежные чувства? К такому… грубому, огромному…
— Он вовсе не грубый, Джулиана. Да и любовь не имеет ничего общего со здравым смыслом. Я видела его много лет назад, когда я была моложе, чем ты сейчас. Я помню, как заглянула в его глаза и подумала… Ну, это не имеет значения, что я подумала. Я никогда не надеялась встретить его снова. Я не предполагала, что он заметил меня тогда, среди всех этих красавиц. Я была беременна тобой, ужасно выглядела и чувствовала себя покинутой и одинокой. А он был так добр со мной.
— Юноши могут быть добрыми. Мужчины всегда жестоки.
— Но тем не менее я бы предпочла лорда Хью юному Гилберту, — сказала Изабелла и добавила: — Не случайно, что граф Фортэм просил моей руки. Он никогда не упоминал об этой нашей встрече много лет назад, но я думаю, что он помнит. И еще я думаю, возможно, он давно меня любит.
Джулиана покачала головой, частично чтобы выразить свое недоверие, частично чтобы выбросить эту абсурдную мысль из головы.
— Что общего имеют любовь и брак?
— Если ты когда-нибудь снова выйдешь замуж, то клянусь тебе, что ты узнаешь об этом, — горячо воскликнула Изабелла. — Я не позволю им снова выдать тебя замуж за незнакомца.
— Но как вы сможете помешать им?
— Сейчас я имею больше власти, чем ты думаешь, девочка. Если ты выйдешь замуж, то только по любви.
И непрошеный, ненавистный и такой зачаровывающий образ шута неожиданно возник при этих словах в голове Джулианы.
Николас никого не встретил на своем пути в северную башню, в свою комнату-тюрьму, но когда он подошел к ней, то обнаружил, что дверь открыта, а на его постели развалился юный Гилберт, подрезающий ногти своим длинным острым кинжалом. Он был один, и Николас закрыл дверь за собой, но не стал подходить ближе.
Он не думал, что Гилберт пришел, чтобы убить его, — этот ребенок-убийца прекрасно владел своим ремеслом и предпочитал делать свою работу в темноте, подкрадываясь сзади.
— Что тебе здесь надо? — резко спросил Николас, не стараясь разыгрывать из себя дурака.
Вид растерянной, потрясенной Джулианы словно заноза засел у него в душе, и он с удовольствием разозлил бы Гилберта, заставив его напасть на себя. Несмотря на юность и видимую хрупкость, Гилберт справлялся с мужчинами куда более крупными и сильными, чем Николас, так как его оружием были хитрость и обман.
— Вы решили снова заговорить? — равнодушно заметил Гилберт, не двигаясь с места. — Весьма разумно, лорд Хью, похоже, готов был потерять терпение на этот раз. Вы нашли кубок?
— А ты? — в свою очередь спросил Николас.
Мысли его были сейчас далеко отсюда. Он вспоминал глаза Джулианы. В них не было слез. Джулиана Монкриф редко плакала.
Гилберт выпрямился на кровати.
— Только не говорите мне, что вы его проворонили! Я полагал, что вы знали, где он, когда запланировали свой последний трюк. Наше время стремительно убегает, к тому же довольно утомительно постоянно отвлекать нашего доброго священника. — Он уставился на свои изящные тонкие пальцы и несколько раз согнул и разогнул их.
— Бого сказал мне, что ты довольно легко отвлекаешь богомольного аббата, — заметил Николас ровным тоном.
Гилберт пожал плечами.
— Он слишком любит плеть и также молодых мальчиков, но я не уверен, что мне следует заходить так далеко для того, чтобы получить то, что мне надо.
— Но ты мог бы.
Улыбка Гилберта была ангельской, но от нее кровь стыла в жилах.
— Я всегда делаю то, что должно быть сделано, мастер Николас. Вы осуждаете меня?
— Нисколько. Просто я не знал, что в твои многочисленные достоинства входит прелюбодейство со стариками.
Выражение лица Гилберта не изменилось.
— Я делаю то, что делаю, но делаю это осторожно. Многих людей трогает моя чарующая невинность. Единственная причина, по которой вы так легко понимаете меня, — это то, что вы сами искусный притворщик. Ведь вы не дурак и не сумасшедший, каким пытаетесь выглядеть перед другими.
Николас не стал этого отрицать.
— А вы далеко не невинный ребенок.
— Никогда им не был, — признался Гилберт с мечтательной улыбкой. — И никогда не буду. Что такое невинность? Совершенно никому не нужная вещь. Я предполагаю, что вам хватило ума понять это, забирая ее у любой из своих леди. Я должен, правда, признаться, что у меня есть небольшая сентиментальная слабость, — я не люблю убивать женщин. Возможно, из-за моей святой мамочки.
— Святой мамочки?
— Уличной шлюхи, которую зарезал ее сутенер, когда мне было пять лет от роду. — Гилберт небрежно махнул рукой. — Впрочем, мой отец голубых кровей. И именно его кровь преобладает в моих жилах. Я гораздо больше похож на него, чем на ту жалкую убитую проститутку.
— Что-то ты сегодня так разговорился, Гилберт? Не похоже на тебя — откровенничать насчет своей жизни. Уж не собираешься ли ты перерезать мне горло?
Гилберт покачал головой:
— В этом нет необходимости. Мы с вами в одинаковом положении. Ваше убийство ничего мне не даст, а я никогда не убиваю просто ради развлечения, только за плату. Мы можем помочь друг другу. Скажите мне, у кого точно нет кубка, и я поработаю над этим.
— Понятия не имею.
Это была чистая правда. Он остался за дверью комнаты, когда она закрылась за Джулианой, надеясь узнать, где Изабелла спрятала кубок. Он стоял там достаточно долго, чтобы узнать, что кубок снова пропал. И что Джулиану снова должны выдать замуж.
Гилберт моргнул.
— Король Генрих весьма нетерпеливый человек, мастер Николас. Он хочет получить этот кубок, и хочет получить его быстро. Ни вы ни я не желаем, чтобы он потерял самообладание. И если у вас, что, впрочем, маловероятно, появилась какая-либо привязанность к кому-то из членов этого семейства, лучше вам забыть про это. Король может быть беспощаден.
— Замок Фортэм уже давно противостоит его атакам.
— Но не вечно же это будет продолжаться. Он может победить рано или поздно, и тогда даже страшно подумать о том, какая месть ждет обитателей этого замка. Вы ведь не хотите, чтобы ее отдали воинам Генриха, не так ли? В качестве наказания? Не думаю, что это может ей понравиться.
Это был удар в темноте в спину, тот самый удар, в котором так хорош был Гилберт. Но Николас и глазом не моргнул. Это было всего лишь предположение, не более того, и он не собирался никого предавать.
— Мы найдем кубок, Гилберт. Насколько я знаю, Хью сам мог его спрятать. Он был взят из женских комнат, и я понятия не имею, кем именно.
— Но не вами? И не вашим человеком?
— Слово чести. Гилберт фыркнул.
— Я никогда не думал о нас с вами как о людях чести. — Он поднялся и неторопливо прошел мимо Николаса. — Пойду сообщу нашему временному хозяину, что вы исцелились. В этом случае он, видимо, не станет отрезать ваши уши и бросать их в огонь.
— Очень мило с твоей стороны, — пробормотал Николас.
— И мы должны найти кубок как можно скорее. Наш хозяин теряет терпение.
Как можно скорее, подумал Николас, глядя в спину удаляющемуся Гилберту. «Я никогда не думал о нас с вами как о людях чести», — сказал он, и Николас даже не подумал с ним спорить. Большинство людей не смогли бы понять его собственное, искаженное представление о чести.
Он не грабил бедных, никогда не обижал тех, кто был меньше и слабее, он никогда не позволил бы благородному, великодушному желанию взять верх и тем самым предать себя, и он никогда не обещал того, чего не мог бы достать, будь то священный кубок из часовни или сердце, способное любить.
У него нечего было предложить такой женщине, как Джулиана Монкриф. И если она начала испытывать к нему какие-то чувства, что ж, он успешно разрушил сегодня ее надежды. Она теперь будет держаться от него подальше, и он займется тем, для чего сюда приехал.
Жизнь вообще не такая уж плохая штука. Так или не так?
19
Была темная, бурная ночь. Буря прилетела с севера, принеся с собой холодный ветер и сильный дождь. Изабеллу вовсе не прельщала мысль идти по верху промокшей, холодной крепостной стены, особенно когда она знала, что ждет ее в конце пути.
А ждал ее там весьма разгневанный муж.
Она уже раздумывала, не остаться ли ей в покоях, которые они так недолго делили с дочерью, но едва ли это был выход. В конце концов, Хью пришел сюда, чтобы забрать ее прошлой ночью к себе в спальню, и он не станет испытывать сомнений, делать ли ему это еще раз. Изабелла вовсе не желала вмешивать во все это Джулиану, несмотря на то, а может быть, именно потому, что дочь ее была виновата в первоначальном исчезновении священного кубка из часовни. Джулиана, кажется, и так весьма низкого мнения о мужчинах в целом, и ей вовсе ни к чему видеть разъяренного Хью и думать о том, что тот может обидеть ее мать.
Хью, конечно, не станет этого делать, хотя опыт подсказывал ей иное, но было что-то еще, кроме опыта, дававшее ей такую уверенность. Хотя и более добрые мужчины, чем он, часто бьют своих жен, а он и так уже был на грани отчаяния из-за эдикта священника. Так что, весьма вероятно, он захочет наказать ее, но все же она сомневалась в этом. Он мог кричать, неистовствовать, угрожать, как иногда делают и лучшие из мужчин, но в конце концов он уймется и здравый смысл в нем возобладает, в отличие от ее первого мужа.
Она не хотела вспоминать об отце Джулианы. Он дал ей сильную, красивую дочь, и за это она была ему благодарна, хотя он же и отнял у нее дочь так рано. Но Джулиана вернулась, а ее отец ушел навсегда и теперь уже никогда не сможет влиять на ее решения.
Теперь у Изабеллы новый муж, перед которым она должна держать ответ. И если бы не отец Паулус, она могла бы ответить достаточно бойко. Она надеялась, что возвращение пропавшего кубка несколько ослабит защиту Хью, которую он воздвиг вокруг себя, и она наконец сможет узнать, действительно ли он неравнодушен к ней, как она подозревает, или это только игра ее воображения.
Но кто-то помешал осуществлению ее плана. Она была беспечна и теперь должна отвечать за это. Изабелла только не знала, что ей говорить.
Хью не знал, что Джулиана взяла кубок из часовни, и Изабелла не собиралась ему об этом говорить. Если он был похож на большинство мужчин, он ни за что не поверит ей, что Джулиана не могла взять его и второй раз, и начнет кричать и ругаться на Джулиану, еще больше убеждая ее в том, что все мужчины — это просто слуги дьявола. Нет, Изабелла сказала ему, что просто нашла кубок, а он не стал расспрашивать ее, вполне довольный тем, что священная реликвия будет возвращена.
Но у него было достаточно времени подумать, чтобы задаться некоторыми вопросами. И теперь необходимо было изобрести что-нибудь правдоподобное или платить полную цену.
Это далеко не лучший способ налаживать семейную жизнь, с грустью думала Изабелла, уставившись на пелену дождя за окном. Слишком много людей окружало ее, слишком много нежданных и нежеланных гостей со своими никому не нужными суждениями. Священник, шут, юноша с ласковой улыбкой и безжизненными глазами. Лишь ее дочь была здесь желанной гостьей, хотя, по правде говоря, Изабелла выбрала бы другое время, чтобы восстановить утраченную связь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38