Разве что король, да и тот не всегда.
— Если бы мне хватило дерзости, милорд, то я предложил бы вам убедиться, действительно ли священный кубок исчез из ниши. А затем вы могли бы поговорить с вашей женой и убедиться, не знает ли она что-нибудь об этом.
Это предложение носило определенную цель: все то время, которое Хью будет занят со своей женой, Николас сможет посвятить поискам священной реликвии.
— Вы, как всегда, излишне дерзки, мастер Николас.
Хью угрожающе надвинулся на него, огромный, могучий. Николас спокойно сидел на скамье. Он был ничуть не ниже графа, хотя и не так широк в плечах, и он давно уже заметил, что когда люди начинают подозревать, что он не тот, за кого себя выдает, то лучше сидеть, чтобы не привлекать лишний раз внимание к своему росту.
— И к тому же полны мудрых советов для дурака, которым прикидываетесь, — продолжал свою мысль Хью Фортэм. — Вот только меня интересует одна вещь.
— Да, милорд? — с готовностью вопросил Николас.
— Откуда вы узнали, что кубок стоял в нише, если утверждаете, что понятия не имели о его существовании?
Николас моргнул. Таких проколов он обычно никогда не допускал — должно быть, вино несколько затуманило ему мозги или он провел слишком много времени с падчерицей лорда Хью. Честно говоря, они с Хью представляли сейчас замечательную пару свихнувшихся простофиль, страстно мечтающих о матери и дочери, а потому забывших все на свете.
— Но вы сами это сказали, милорд, — сказал он кротко.
— В самом деле? — в голосе Хью не было уверенности. — Что ж, я сделаю так, как ты советуешь, шут, а ты составишь мне компанию. Поскольку Гилберт все еще в постели, а мои люди, кажется, не проявляют никаких признаков жизни, ты будешь вместе со мной, пока я ищу пропажу. И ты будешь присутствовать при моем разговоре с женой.
— А разве вы не хотите увидеться с ней наедине, милорд?
Николас пытался не показать своего страха. Такого он вовсе не планировал. А что, если он ошибался, оценивая характер лорда Хью? Что, если он решил выбить правду из своей хрупкой, изящной жены?
— Я рассчитываю на то, что ты защитишь меня, добрый шут.
— От вашей жены, милорд?
— От меня самого, — сказал он резко.
— Вы боитесь, что можете причинить ей боль, милорд?
— Нет, шут. Я боюсь, что могу не сдержаться и займусь с ней любовью.
В конце концов кубок святой Евгелины оказался далеко не самым удобным предметом в постели. Джулиана провела несколько тревожных часов без сна. Кубок действительно словно источал тепло, но в то же время он был жесткий, осыпанный крупными острыми камнями, а так как он был круглым, то еще и катался по постели, то и дело попадаясь ей то под бок, то под руку. В конце концов она поднялась и сунула его под кровать. Тогда кошечка, которую она уже назвала Евгелиной, стала хватать ее ноги сквозь покрывало, играть с волосами и так громко мурлыкать на ухо, что Джулиана вообще потеряла всякую надежду на сон.
Когда она наконец задремала, небо за закрытыми ставнями начало светлеть, и она поняла, что часы ее отдыха подходят к концу. Рано или поздно кто-нибудь войдет и разбудит ее — возможно, кто-то, кого она не хочет видеть. Возможно, ее мать, плачущая и разбитая после ужасной ночи, которую она провела в качестве мужской игрушки. Возможно, безумный шут, который, кажется, не видит ничего дурного в том, чтобы приходить к ней, когда она меньше всего хочет его видеть.
А разве она когда-нибудь хотела его видеть? Он всего лишь поцеловал ее, но его поцелуи смутили ее, встревожили… показались слишком опасными и… приятными.
Разбудила ее Евгелина, не святая, конечно, а кошечка-найденыш. В какой-то миг Джулиана провалилась глубоко в сон, а уже в следующий полностью проснулась от того, что черно-белый зверек прыгнул ей на грудь и принялся лизать ей нос. Яркое солнце вовсю светило в открытые ставни. Кто бы ни приходил сюда, он сжалился над Джулианой, позволив ей еще поспать. Начинался новый день, и хорошо, что этот день был солнечным.
Джулиана схватила котенка и села, негромко застонав, так как ее тело явно не желало довольствоваться столь коротким сном. Первой ее мыслью было заглянуть под кровать и удостовериться, что кубок находится там. А потом она подняла кошечку и поднесла к глазам.
— Ну, озорница, какие неприятности ждут нас сегодня? — пробормотала она. — Доверимся ли мы аббату или выждем время?
— Никогда не доверяй аббатам, моя лапочка, — раздался откуда-то из глубины голос ее матери. — Они так же продажны, коварны и вероломны, как и короли.
15
Джулиана соскочила с кровати, все еще держа кошечку, совершенно забыв о том, что она сердита на свою мать.
— Он причинил тебе боль? — воскликнула она взволнованно.
Изабелла казалась несколько растерянной.
— Я тронута твоей заботой. Но почему ты решила, что лорд Хью должен причинить мне боль? Конечно, он солдат, но очень нежный мужчина.
Джулиана уставилась на мать, не веря своим ушам. Кошечка в ее руках запищала, и она поняла, что стиснула малышку слишком сильно. Она опустила ее на пол.
— Кажется, вы выглядите не так плохо после ночи разврата, — сказала Джулиана наконец, холодно и безразлично.
Изабелла приподняла брови.
— Едва ли эту ночь можно так назвать, моя дорогая. Аббат велел нам жить как брату и сестре. Несмотря на все мои усилия, у тебя, к сожалению, нет брата, но уверяю тебя, что братья и сестры обычно не занимаются развратом.
— Кажется, вы находитесь в хорошем настроении сегодня.
— А почему бы и нет? — улыбнулась Изабелла. — Сейчас солнечный, прекрасный день, я снова замужем, причем за хорошим человеком, который заботится обо мне, и у меня есть дочь, которая ко мне вернулась, пусть даже она этого и не хотела. По правде говоря, у меня и в самом деле хорошее настроение, и я думаю, что обязана этим святой Евгелине. Поэтому сегодня я решила заняться уборкой в часовне Святой Девы, которая является хранилищем священного кубка.
— Какого кубка? — спросила Джулиана испуганно.
— Священная реликвия, принадлежащая семье Фортэм уже сотни лет. Они ведь ведут свой род от святой Евгелины, как ты знаешь. Мой муж показал мне эту реликвию, когда я только приехала сюда, и могу сказать, что это удивительная вещь. Если ты захочешь помочь мне, я расскажу тебе эту историю, пока мы будем работать.
— Так он хранится в часовне Святой Девы? В этом пыльном, заброшенном месте, которое находится во дворе?
Она должна была бы восхититься своим естественным тоном. Ей никогда не приходилось практиковаться в подобной лжи, но у нее явно имелся талант к этому делу.
— Кажется странным, да? — спросила Изабелла и тут же объяснила: — Дело в том, что бабушка лорда Хью поместила эту реликвию в часовню и запретила кому бы то ни было чистить и убирать там, кроме хозяйки замка. Я догадываюсь, что предыдущие жены Хью не слишком интересовались святыми реликвиями.
Это объясняло плачевное состояние, в котором находилась часовня, подумала Джулиана. Под ее кроватью тоже грязно и темно, так что священный кубок должен себя чувствовать там как дома.
— А она, то есть реликвия, может творить чудеса? — спросила Джулиана.
Если кубок действительно обладает магической силой, то первое, что попросит Джулиана, — это отправить мастера Николаса за сотни миль отсюда, и немедленно.
— Вещи не могут творить чудеса, доченька, только Бог, — тихо сказала Изабелла. — Ты не продолжала свое религиозное образование в то время, как жила в Монкрифе?
— Виктор мало интересовался религией, — ответила Джулиана. В действительности это еще было мягко сказано. Однажды Виктор избил священника за то, что тот осмелился упрекнуть его в распутной жизни.
Что касается Джулианы, то она не ссорилась с Виктором из-за его распутства, поскольку тогда он редко тревожил ее. Сама же Джулиана видела в выполнении супружеских обязанностей только боль и стыд, а потому была счастлива уступить брачное ложе любой другой женщине.
— По правилам, мне следовало бы поговорить с аббатом о твоем образовании, но в данном случае, думаю, будет лучше встречаться с ним как можно реже. Возможно, брат Бэрт согласится помочь тебе. В любом случае, святая работа по уборке часовни должна помочь тебе укрепить твой дух и очистить душу.
Джулиана весьма в этом сомневалась. Она стащила священную реликвию с ее законного места, где та хранилась долгие годы. Никакие хозяйственные работы, убери она хоть весь замок, не помогут ей очиститься от греха. На какое-то короткое мгновение ей даже захотелось рассказать матери о том, что она совершила, но, подумав, она не решилась. Обладание этой реликвией было ее единственной силой, и она совсем не хотела так просто с ней расстаться. Более того, пусть это покажется странным, но она чувствовала, что сама святая Евгелина одобряла ее поступок.
Возможно, Джулиана обманывала сама себя в попытке успокоить свою совесть; кража святой реликвии была преступлением против церкви и государства, и что еще хуже — преступлением против Бога. Наказание должно быть таким ужасным, что об этом даже страшно подумать.
Джулиана могла бы отнести его на место. Это было особенно легко сделать, пока еще никто не обнаружил пропажи. Можно засунуть кубок в рукав, снова незаметно проскользнуть в заброшенную часовню и положить его на место. Это было бы самым разумным.
Но только она не чувствовала себя особенно разумной. Если эта святая реликвия не могла совершать никаких чудес, то, по крайней мере, она могла бы стать просто очень дорогим подарком.
Джулиана решила, что лучше пока сменить тему.
— Вам и в самом деле очень повезло, что аббат настоял на воздержании, — сказала она.
— Почему же? Ведь физическая любовь между мужем и женой — это выражение любви к Богу и просто великолепная вещь. Я буду несчастлива, если аббат так и не снимет свой запрет.
— Несчастлива? Несчастлива от того, что вас избавили от стыда и мук супружеской постели? — воскликнула Джулиана, не веря своим ушам.
В тот момент, когда слова только еще сорвались с ее уст, она поняла, что сказала лишнее. На прелестном лице ее матери появилось выражение сострадания и боли.
— Моя бедная девочка, — тихо сказала Изабелла, невольно шагнув в ее сторону, словно желая заключить ее в объятия. — Что же этот человек сделал с тобой?
— Всего лишь выполнял свои супружеские обязанности, — пожала плечами Джулиана, жалея, что затеяла это разговор. — Неважно, все уже в прошлом. Если мне повезет, я никогда больше не выйду замуж и проживу остаток своих дней в благословенном целомудрии.
На лице Изабеллы появилось странное выражение.
— А как же дети? Ведь тогда ты не будешь иметь детей. А я так надеялась на внуков.
Рано или поздно, когда пройдет достаточно времени, возможно, боль уже не будет такой острой. Во всяком случае, Джулиана очень на это надеялась.
— Никаких внуков, — сказала она чуть дрогнувшим голосом. — Виктор наплодил бастардов чуть ли не от каждой женщины в Монкрифе, но мне так и не дал ребенка. Я сожалею, что огорчаю вас, однако на самом деле меня это не слишком тревожит.
— Ты очень плохая лгунья, дочка.
«Но становлюсь все лучше и лучше», — подумала про себя Джулиана. Ее мать не заметила, что гордость семьи Фортэм, кубок святой Евгелины, лежит у нее под кроватью.
Изабелла покачала головой.
— Ты еще обязательно узнаешь — во всяком случае, я молюсь об этом, — что дети — самый прекрасный дар божий, даже когда они тебя ненавидят за что-нибудь, что ты никак не могла изменить. И еще ты узнаешь, что есть и другие радости в браке — супружеская постель, например.
— Я не хочу об этом ничего слышать.
— Слова тебе и не помогут. Тебе нужен муж — нежный, любящий муж, который мог бы убедить тебя в этом.
— Нет уж, спасибо, — сказала Джулиана. — Мне и так хорошо.
— Боюсь, у тебя нет выбора, девочка.
Эти слова прозвучали словно смертный приговор. Джулиана почувствовала, как белеет ее лицо, от которого отхлынула кровь.
— Что вы имеете в виду? — прошептала она непослушными, вмиг пересохшими губами.
— Сэр Ричард покинул нас этим утром, но перед отъездом он передал лорду Хью послание от короля. Тебе это не понравится, любовь моя, — с несчастным видом произнесла Изабелла.
Она не должна плакать, она не будет плакать, пообещала себе Джулиана.
— Меня снова выдают замуж? Но не слишком ли рано? Мой муж едва остыл в своей могиле.
— Это случится не раньше Пасхи. Достаточно времени для того, чтобы удостовериться, что ты не носишь под сердцем ребенка твоего мужа.
— Говорю же вам, что это невозможно.
— Неважно, так повелел король. На Пасху тебя выдадут замуж за одного из баронов с севера, и я не уверена, что мы можем это как-то предотвратить. Скорее всего, он неплохой человек. Видимо, в окружении короля его любят, а потому Генрих хочет удалить его от двора, предварительно женив на тебе.
— Я скорее умру! — мрачно сказала Джулиана.
— Нет! Я тоже не хочу так скоро расставаться с тобой. Я попрошу мужа сказать королю, что я не вынесу новой разлуки с тобой.
— И вы думаете, король прислушается к его просьбе? — скептически покачала головой Джулиана.
— Я думаю, мы можем попытаться.
— Я обречена, — уныло прошептала Джулиана. — Нет спасения.
Изабелла коснулась ее лица, и на этот раз Джулиана не отстранилась. Ощущение мягкой, нежной руки матери на ее коже вызвало мгновенную вспышку памяти о счастливых днях детства, и никакая боль прошлых обид не могла заглушить этого.
— Я так хочу, чтобы ты была счастлива, — сказала Изабелла тихо. — Я хочу этого больше всего на свете. Я бы сразилась с драконами за тебя.
Джулиана криво усмехнулась.
— Святая Евгелина расправилась с последним из них, мама.
— Возможно. Но еще осталось множество чудовищ, выдающих себя за людей. Я не позволю, чтобы ты снова попала в лапы к одному из них.
— Но как ты сумеешь их различить?
Изабелла не могла вынести выражения боли, появившегося на лице дочери. Горечь воспоминаний угнетала ее дочь.
— Нет таких чудовищ, которых нельзя было бы победить, моя девочка. Обещаю, что с тобой еще очень долго ничего не случится. — Она снова ласково погладила щеку Джулианы и уже другим тоном сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38