Мои груди оказались всего в паре дюймов от его лица. — Может, совсем даже наоборот?Нейлор невольно поднял руки, потянулся ко мне, но тут же снова уронил их на колени и закрыл глаза, видимо, пытаясь сохранить самообладание.— Я читал газету, — сказал он, открыв глаза. — Не знаю, что происходит, но ты явно встала кому-то поперек горла.— Не стоит за меня беспокоиться, детектив, — ответила я. — Я привыкла справляться со всякими неприятностями. — Оттолкнувшись от стула, я встала перед Нейлором, глядя ему в глаза. — Может, это не я, а ты играешь с огнем.Мое сердце билось так сильно, что я почувствовала, как щеки заливает жар.— По осторожнее с просьбами, детка, — процедил он, — а то можешь получить больше, чем рассчитывала.Джон отодвинул стул от стола и поднялся. Теперь мы стояли так же близко друг к другу, как тогда в моем трейлере. Ни один из нас не двинулся с места. Я чувствовала тепло его тела, у меня захватило дух. Джон поднял руку и взял меня за подбородок.— Кьяра, пора прекратить эти игры, ты переходишь в высшую лигу.Я не поняла, то ли он имеет в виду смерть Руби, то ли нас с ним. Как бы то ни было, я не собиралась удирать в кусты. Нейлор залпом допил остатки кока-колы и направился к выходу. Я проводила его глазами, не сходя с места.Винсент теперь смотрел на меня, щека у него все еще подергивалась, вдобавок он нервно барабанил пальцами по стойке бара. То ли потому, что один из детективов полицейского управления Панама-Сити заглянул в наш клуб якобы с обычным визитом, то ли потому, что Винсент расшифровал диалог между мной и Джоном, происходивший на языке тела, но он понял, что дело нечисто. Надо отдать боссу должное, он нюхом чует неприятности еще до того, как они возникли. Глава 10 Вечер памяти Руби Даймонд прошел с огромным успехом. На нем хорошо заработали и девушки, и женский приют, и Винсент Гамбуццо. Весь вечер я держала себя в руках, и только когда переоделась, сложила вещи в сумку и села за руль своей “камаро”, вдруг ощутила пустоту, образовавшуюся из-за смерти Руби. Перед моими глазами возникла картинка: Руби в дурацком светлом парике стоит рядом с моей подбитой машиной, потом еще десятки других… Руби танцует, прикусив нижнюю губу в своей милой, трогательной манере… Руби лежит на полу у меня в гостиной, играет с Флафи и смеется…Я повернула ключ зажигания и сунула кассету в плейер. Кассета не лезла. Плача, я попыталась вставить эту чертову кассету и одновременно включила первую передачу и стала выезжать на Томас-драйв. Наконец удалось справиться с плейером, я выехала с подъездной дороги и прочертила своими покрышками след чуть не на полквартала, прежде чем повернула на короткую дорогу к мосту Хэтауэй и к дому.Не могу сказать толком, о чем я думала, только знаю, что мне вспоминались многие знакомые танцовщицы. Я не имела понятия, что сталось с большинством из них. В нашем бизнесе хорошие отношения, как правило, бывают поверхностными и длятся ровно до тех пор, пока работаешь с кем-то в одном клубе. А однажды ночью повернешь голову и вдруг видишь, что рядом с тобой в гримерной сидит новый человек. Ты не спрашиваешь, куда девалась девушка, которая сидела на этом месте еще вчера. Может быть, ее уволили, может, умерла от передозировки наркотиков или ее арестовали. Об этом не спрашивают, потому что иногда легче не знать.За восемь лет, что я танцую, у меня были всего две подруги, Руби стала бы третьей. То, что с ней случилось, и есть одна из причин, по которой я обычно стараюсь держаться особняком.Я ехала на приличной скорости, успевая проскакивать на зеленый свет и обгоняя немногие машины, попадавшиеся на дороге. Я вынула гребни и заколки, распустила волосы. В кои-то веки можно было наплевать на всех, остались только я, дорога и ночной воздух. Казалось, “камаро” почувствовала мое настроение, и ей не понравилось мое небрежное обращение, машина стала какой-то неуклюжей на поворотах, плоховато слушалась руля, но мне было все равно: я была слишком поглощена собой и собственными чувствами. Когда я выехала на мост и стала взбираться вверх по крутому скату, скорость у меня была, наверное, миль шестьдесят.На мосту мне в лицо ударил поток холодного воздуха, это меня отрезвило и вернуло к действительности. Мне показалось, что на бетонном покрытии машина трясется и дребезжит гораздо сильнее, чем обычно. Я боюсь высоты, особенно высоты над водой. Проезжая через мост Хэтауэй, я всякий раз чувствую каждую мельчайшую трещину и выбоину. А сейчас возникла новая проблема: “камаро” стало заносить влево, и я ничего не могла с этим поделать. Я успокаивала себя тем, что дело в неровном бетоне, но в то же время понимала, что занимаюсь самообманом.— Помедленнее, — сказала я себе, двигаясь по тому рукаву моста, который вел к Панама-Сити. У съезда с моста находился пост дорожной полиции, не хватало еще, чтобы меня в довершение всего оштрафовали за превышение скорости.Приближаясь к верхней точке моста, я вдруг поняла, что с машиной творится нечто ужасное. Капот трясся, как миксер, который пошел вразнос. Мне оставалось только изо всех сил держаться за руль. Снаружи было темно, и я не видела воду, но знала, что она там, в сотне футов внизу. У меня вспотели ладони. “Камаро” резко накренилась, и ее вынесло на середину дороги, а потом и на встречную полосу. Надо было посигналить, чтобы предупредить других водителей, но я не могла — руки были заняты. Я изо всех сил держала руль, пытаясь не дать “камаро” пролететь через все три полосы движения и, пробив заграждение, свалиться с моста.Послышался какой-то хлопок, а потом машина вдруг завалилась налево и завертелась. Я закрыла глаза, чтобы не видеть, что произойдет дальше. Со всех сторон слышались гудки автомобилей, визг тормозов, я внутренне сжалась, приготовившись к худшему. Руль вырвало у меня из рук, я съежилась и закрыла лицо руками.“Камаро” с лязгом врезалась во что-то, вздрогнула и остановилась. Я медленно открыла глаза. Ничего не было видно, кроме кромешной темноты и крошечных огоньков где-то далеко. В лицо мне пахнуло солоноватым морским воздухом. Машина остановилась, врезавшись в ограждение моста — широкую полосу из бетона и стали, которая все же казалась недостаточно надежной защитой от воды, темневшей далеко внизу.С обеих сторон на мост поднимались машины, свет их фар слепил меня, но я наконец смогла разглядеть то, что находилось совсем рядом. Посмотрела и ахнула: меньше трех футов отделяло меня от решетки радиатора огромного грузовика.— Проклятие! — Водитель грузовика, кудрявая блондинка в обтягивающих джинсах и ковбойских сапогах, спустилась из кабины и побежала ко мне. — Мать твою! Да я чуть тебя не раздавила! — закричала она. — Ты только посмотри сюда! — Она показала на мое левое переднее крыло.Я буквально выползла из машины, меня всю трясло, как от холода. Левое переднее колесо пропало, то есть его не было, а пустая ось уперлась в бетонное ограждение моста, машина встала, и это меня спасло. “Камаро” перегородила центральные полосы движения на мосту, другие автомобили подъезжали и останавливались, я слышала, как их водители хлопали дверями, но не видела людей, которые подходили ко мне.— Дорогуша, — сказала блондинка, — на твоем месте я бы подала в суд на того обормота, который ставил тебе колесо. Ты ведь могла погибнуть!Снизу, от подножия моста, донесся визгливый вой полицейской сирены. В нашу сторону выехал патруль. Помнится, Паркс и его команда механиков заверяли, что моя машина будет как новенькая. Я дала себе слово: первое, что я сделаю, как только мне удастся спуститься с этого моста и забрать свою машину, это разыщу Роя Делла и дам ему хорошего пинка под зад. Глава 11 Проснувшись утром и лежа в постели, я обдумывала планы на день. Рядом устроилась Флафи, положив голову на атласную подушечку, которую я купила специально для нее и даже сама вышила розовыми нитками букву “Ф”.Я знала, что хотела бы сделать — будь у меня такая возможность, я бы разыскала этого чертова Роя Делла Паркса. Хотелось бы мне видеть его жалкую физиономию, когда я появлюсь на треке — или где он еще обретается в дневное время — и врежу ему еще разок! Но сегодня, к сожалению, этот вариант исключался, сегодня мы хоронили Руби Даймонд. Похороны должны были состояться в ее родном городке, Уевахитчке, и я должна была присутствовать.Я посмотрела в большие карие глаза собаки.— Знаешь, Флафи, не хочу оскорбить покойную, но я терпеть не могу похороны. Понимаешь, о чем я?Малышка зевнула и заморгала. Она явно считала, что имеет право поспать подольше.— Руби больше нет, Флафи, и похороны тут ничего не изменят. Но может быть, мне удастся найти ее убийцу.Флафи потянулась. Маленькие лапки еле-еле доставали до моего плеча. Я протянула руку и почесала ей шею под подбородком. Из кухни послышался щелчок — включилась автоматическая кофеварка. День начался.— Знаешь что… — Я спустила ноги с кровати и стала шарить по полу в поисках своих любимых шлепанцев с перышками. — На этих южных похоронах никогда не знаешь, чего ждать.Флафи снова потянулась, на этот раз на краю кровати, явно собираясь спрыгнуть на пол и бежать к собачьей дверке. По утрам собеседница из нее никудышная.— Ладно, надеюсь, они по крайней мере не устроят в церкви перекличку и не станут выпускать змей в толпу прихожан.Не дослушав меня, собачка припустилась к двери.— Не знаю, как тебе, — крикнула я ей вслед, — а мне совершенно нечего надеть. — Ответом мне был стук собачьей дверцы. — Ладно, беги, — продолжала я, — зато я первая пойду в душ.Такая уж у меня жизнь, приходится говорить с самой собой. Я поплелась к кофеварке. Чтобы попасть в Уеву к двум часам, нужно было поторапливаться, время приближалось к полудню.Была у меня и еще одна проблема: я осталась без средства передвижения, в этом смысле с четырех утра ничего не изменилось. Моя “камаро” стояла в круглосуточном автосервисе, дожидаясь, когда ей сменят колесо.Я подошла к окну и посмотрела через улицу на трейлер Рейдин. У меня оставался только один выход, и я по опыту знала, что обойдется он недешево. Рядом с трейлером Рейдин в гараже стоял ее черный с белым “плимут-фьюри” шестьдесят второго года выпуска, аккуратно накрытый для дополнительной защиты от инопланетян небесно-голубым непромокаемым брезентом. Когда-то этот “плимут” был полицейской патрульной машиной, муж Рейдин купил его на аукционе и холил и лелеял как ребенка, которого у них никогда не было.— Конечно, что за вопрос, ты можешь взять “плимут”, чтобы поехать на похороны Руби, — ответила соседка, когда я позвонила. — Я и сама хотела поехать, только боялась вести машину, но теперь ты можешь отвезти нас обеих.Я понимала, что спорить бесполезно. Рейдин давным-давно объяснила мне, что куда ее “плимут”, туда и она. Но я все-таки попыталась.— Рейдин, не стоит утруждать себя поездкой на похороны Руби, жара тебе вредна, а сегодня обещали девяносто градусов в тени.— Ерунда, — отрезала Рейдин. — Если уж Рой Делл с ума сходил по этой девушке, должна же я посмотреть, из-за чего было столько шуму. Кроме того, дорогая, Руби была твоей подругой, я хочу тебя поддержать морально. Представляю, как тебе сейчас тяжело.Я вздохнула и сдалась.— Ладно, едем вместе. Я буду готова примерно через полчаса. Спасибо, Рейдин.Соседка повесила трубку, по-видимому, слишком озабоченная предстоящим мероприятием, чтобы тратить время на такую ерунду, как вежливое “до свидания”.В моем гардеробе не так уж много вещей, в которых можно пойти в церковь. Не то чтобы я отвернулась от своего католического воспитания, мне больше нравится думать, что это церковь отвернулась от меня. Я не отказалась от Бога, но мне не нравится организованная религия, и особенно сопутствующее ей лицемерие. Я почти не сомневалась, что добрые прихожане осудят Руби как грешницу. Нет, они, конечно, будут чинно сидеть на своих скамьях и изображать скорбь по покойной, но я-то сразу пойму, что их привело на похороны любопытство и самодовольство. Я только потому и решила поехать на похороны, что Руби больше не могла сама за себя заступиться, и кто-то должен был постоять за то чистое и непорочное, что в ней было.Думая о предстоящей церемонии, я вполне могла допустить, что меня вышвырнут из церкви. С этой мыслью я вышла из дома и стала спускаться по лестнице. Рейдин уже ждала меня, она поспешно сорвала с “плимута” чехол и распахнула дверцы. “Одно из двух, — подумала я, — либо она проветривает нагретую солнцем машину, либо отгоняет пришельцев”.— Пора ехать, — сказала Рейдин, забираясь на переднее сиденье и оставляя для меня место за рулем.Старушка повернула зеркало заднего вида и, глядя в него, поправила головной убор, который больше всего напоминал огромную пасхальную корзину. Рейдин очень медленно вынула из шляпы четырехдюймовую шляпную булавку и аккуратнейшим образом вставила ее абсолютно на то же место.— Если ты не поторопишься, они начнут без нас. Разве мама тебе не объяснила, что неприлично входить в храм Божий после того, как паства уже собралась? Заводи мотор, детка, а то пропустим самое интересное.Рейдин и в самом деле мне помогла. Она хорошо знала Уевахитчку и показала мне кратчайшую дорогу к церкви.Храм представлял собой небольшое здание прямоугольной формы из серых блоков из разряда “заезжай и поставь машину на лужайке перед входом”. На церкви висела маленькая белая вывеска, как мне показалось, сделанная вручную, притом не очень умело. Увидев в самом низу вывески имя брата Эверита, я совсем пала духом. Судя по всему, нам предстояло выслушать длинную проповедь о расплате за грехи.Мне очень не хотелось заезжать на “новеньком” автомобиле Рейдин в изрытый колеями церковный двор, но другого выхода не было. Площадка, засыпанная гравием, и даже часть лужайки были уже заняты, так что нам остался только участок рыжей глины.— Вот это собрание, вот это я понимаю! — удовлетворенно провозгласила Рейдин. — Сейчас мы им покажем, где раки зимуют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31