— Ха! Они уже здесь, вперед меня поспели.На полу светился фонарь, а на нижней ступеньке сидели северянин и виконт. Возле Ингмара стоял кувшин и кружка, Рафаэль держал кружку в руках. В его понурой позе читалось такое горе, что у Лоцмана защемило сердце. Он спустился, поставил на земляной пол свои кувшины.— Что пьем?— Что покрепче, — ответил Ингмар.Виконт не сводил взгляда со сцепленных вокруг пустой кружки пальцев. Северянин поднял кувшин, налил кружку доверху:— Хлебни-ка еще.Рафаэль поднес кружку к губам, но не сделал ни глотка. Охранитель мира присел перед ним на корточки, заглянул в лицо, освещенное снизу желтым фонарем. Черные глаза казались слепы и как будто затянуты льдом. Бедняга.— Пей, — Лоцман коснулся его руки. Пусть уж напьется до беспамятства — глядишь, полегчает.Лед в глазах Рафаэля подтаял. Виконт глотнул вина и опустил кружку. Вымолвил глухо:— Это всё сценарий. Сама Лусия не стала бы… так бесстыдно…— Не сценарий, а Богиня, — поправил Лоцман. — Издевается над героями книги, калечит вас…Вино плеснулось ему в лицо. Рафаэль взвился, пнул его в грудь. Лоцман опрокинулся на земляной пол, задыхаясь, смаргивая щиплющее глаза вино.— Не смей! — Новый удар, под ребра. — Не смей порочить Богиню!Лоцман вскочил. Разъяренный актер наступал, целя в живот кинжалом. Бронежилет! Не сотворить. Лоцман метнулся под левую руку противника, сделал подсечку и оказался у него за спиной, заламывая и выворачивая руку с кинжалом. Счастье, что виконт успел уговорить кружку доброго вина — иначе бы с ним так легко не справиться. Северянин! Лоцман кожей ощутил, что Ингмар придвигается, что роль берет над ним верх.— Рехнулись оба! Не сметь бить Лоцмана! — рявкнул охранитель мира.Ингмар остановился, опустил занесенный кулак. Однако виконт Лоцмана будто не слышал: он вывернулся и с рычанием снова кинулся в драку. В сумраке погреба Лоцман не различал его лица, зато отлично разглядел кинжал: острие метило в горло. Бросок, подсечка, рывок — виконт летит через голову. Охранитель мира содрогнулся от хруста, с которым шарахнул Рафаэля о днище бочки с вином. Он невольно замер, глядя, как актер сползает на пол. Затем Лоцмана подбросил в воздух могучий кулак северянина, и в то же мгновение раздался истошный крик:— Пощади Лоцмана! Пощади-и-и! — Так может кричать женщина, у которой убивают любимого или ребенка.…Лежа в смутной мгле на холодном полу, вдыхая земляной запах — свидетельство того, что он еще жив, — охранитель мира мысленно перебирал имена: Эстелла, Лусия, Анна. Еще раз: Анна, Эстелла… Лусию отбросим. Анна… Она занята с Эстеллой. Хозяйка. Это она его спасла — больше некому. Он ощупал живот — проверил, цела ли диадема. Драгоценный ободок был на месте.Ему приподняли голову, край кружки коснулся губ. Раздался голос Ингмара:— Глотни.Он глотнул. Крепкое вино побежало внутри, окончательно приводя в чувство. Лоцман открыл глаза, заморгал от ударившего в лицо сгустка света. Северянин отставил фонарь.— Ты оскорбил Богиню, — бросил он обвиняюще, когда Лоцман кое-как сел, привалившись спиной к винной бочке.— Вздор. — Охранитель мира пытался взглядом отыскать Хозяйку. Красавицы в погребе не оказалось, зато он увидел недвижное лицо Рафаэля со вздернутым к потолку подбородком и перепугался до смертного пота. Что с ним?! — Рафаэль! — позвал он. — Раф, дружище! — Он с трудом повернулся на бок, стал на карачки и пополз к светлеющему в сумраке лицу, обрамленному черными кудрями. — Рафаэль! — Что-то очень мешало ползти; Лоцман не сразу сообразил, что это резкая боль в животе и в ребрах.Взяв за плечо, Ингмар отбросил его назад.— Ты оскорбил Богиню! — рыкнул он, и Лоцман ужаснулся, осознав, что для актера сейчас нет ничего важнее. Не одно, так другое: если не отнимающая разум роль, то фанатичное поклонение создательнице мира, которая до сегодняшнего дня и знать про этот мир не знала. — Ты ответишь за свои слова.Лоцман тяжело дышал, и с каждым вздохом боль ножами взрезала тело. Досталось от друзей — дальше ехать некуда…Какими словами Хозяйке удалось обуздать северянина? Неужто одним-единственным воплем «Пощади Лоцмана»? Он пригляделся. Нет, тут не в воплях дело: физиономия у Ингмара располосована, точно он схватился с бешеной тигрицей.Посторонние мысли, как часто бывает, помогли — под их вроде бы ненужным течением зародился ответ на вопрос «Как выпутаться?».— Пощади Богиню, — велел Лоцман, наблюдая, как Ингмар заносит руку, чтобы вмазать ему в лицо. Рука актера замерла в воздухе. — Если ты вышибешь из меня дух, я не смогу выпустить Анну в Большой мир. Наш мир схлопнется и погибнет, и она умрет вместе с ним.Проняло. Северянин отдернул руку и спрятал за спину, словно испугавшись, что она может ударить помимо его воли. Подался к Лоцману:— Я тебя не зашиб? Ты сумеешь выпустить отсюда Богиню?Охранитель мира мысленно выругался — и от облегчения, и от гнева на Богиню, которая превратила нормальных людей Змей знает во что. Он провел ладонью по левому боку, здесь болело всё сильней.— Помоги добраться до Рафаэля.Ингмар шагнул к виконту, подсунул под тело руки и перенес его, как ребенка, положил возле Лоцмана. Тихо промолвил:— Он мертв. Ты убил его. — Ни тени упрека, негодования, печали — только смирение и покорность судьбе, которой повелевает Ясноликая и Непогрешимая Богиня. Северянин с трепетом добавил: — А теперь ты отпустишь ее в Большой мир?Лоцман едва сдержал проклятие:— Если сумею оживить Рафаэля, выпущу и ее. — Молоть что угодно, лишь бы актер оставался союзником. — Сними с него куртку и рубашку. — Собственная боль делала неповоротливым язык, стесняла дыхание, сковывала всякое движение.Ингмар повиновался. Когда он раздел виконта и по указанию Лоцмана перевернул спиной вверх, в лице проступило нечто не связанное с Богиней — беспокойство за друга.— Ты поможешь ему?— Постараюсь. — Охранитель мира прощупал Рафаэлю позвоночник. Так и есть: раздроблен позвонок выше лопаток. — Принеси кувшин… нет, кружку. — Надо сотворить целебное зелье; на большой кувшин Лоцмана не хватит, хоть бы в кружке на донышке получилось. — Ставь сюда. — Он поднялся на колени, Ингмар поддержал его.— Сам еле дышишь. Дать вина?— Не надо. — Лоцман глубоко вдохнул, и воздух сейчас же вырвался обратно со стоном. — Приподыми меня. Возьми под мышки.Бесполезно: боль малость притихла, но едва он напружинился, боль взорвалась вдесятеро, сокрушила и подчинила себе. Лоцман обвис на руках северянина, актер опустил его на пол.— Инг, беги в мою комнату… найдешь куртку. В кармане белый коробок. Принеси его. Скорей.Ингмар сорвался с места, взлетел по лестничке и исчез. Лоцман свернулся в клубок, пытаясь унять боль. Если им не помогут, Богиня погубит всех.Лишь бы северянин сыскал заветный коробок да не повредил по пути обратно. Только бы вовремя подоспела помощь. Не опоздать бы с Рафаэлем. Если актер пролежит мертвым слишком долго, охранитель мира уже ничем не поможет — виконт возродится к новым съемкам, но это будет другой виконт. И никто не скажет заранее, сколько в нем сохранится от прежнего Рафаэля, как много он будет помнить.Где застрял северянин, почему не идет? Давно пора возвратиться. Неужто наткнулся на Богиню и от лицезрения божественной особы позабыл обо всём на свете? «Ингмар! — позвал Лоцман мысленно. — Где ты?»— Иду. — Актер вихрем скатился по ступенькам, протянул белый коробок. — Это?— Открой. Достань вертолет — осторожней! Дай сюда. — Охранитель мира взял игрушку, передвинул красный рычажок на брюшке.— Мир Поющего Замка; Лоцману нужна помощь.Подаренный Девятнадцатым пилотом вертолет связи застрекотал, закрутились винты. Ингмар завороженно глядел на крошечное чудо. Модель вспорхнула с ладони и унеслась в сияющий ярким светом дверной проем. Охранитель мира со стоном опустил голову, прижался щекой к твердой земле. Зачем наболтал лишнего? Нет чтобы просто сказать: «Срочно нужна помощь», дернуло его назваться. Никто не поручится, что диспетчер в Кинолетном вышлет помощь сбежавшему от командира летного отряда, проданному Лоцману. Впрочем, теперь ничего не изменишь, вертолет связи не вернешь.— Лоцман, — над ним наклонился Ингмар, — прости, я тебя чуть не убил.— Не беда.Он вяло обрадовался. Северянин становится прежним Ингмаром, Богиня выпускает его из лап.Боль затихала, но вместе с ней угасала и жизнь. Как же так? Всего-навсего удар кулаком — и Лоцман погибает? До чего хрупок и уязвим мир, возникающий в параллель сочиняемой книге, как легко его разрушить…— Не умирай, — тревожно сказал Ингмар. — Ты уж держись, ладно?— Держусь, — отозвался Лоцман, а про себя подумал, что смерти зубы не заговоришь. Хоть бы вертолет скорей прилетел — не то концы отдашь, не дождавшись. — Инг…— Язык не желал повиноваться, засыпал во рту.Охранитель мира перешел на мысленный разговор: «Давай попросим Богиню сочинить врача. Эту… как ее… реанимационную бригаду?»Северянин подумал и отрицательно покачал головой: «Она же не Лоцман — чтоб здесь творить. Только из Большого мира».Вот как. Командовать актерами, ставить их на колени — пожалуйста, а породить врача ей не под силу. Эх, Ингмар, Ингмар… Было бы кому поклоняться. И чего ради ты так отметелил своего Лоцмана?Он вздрогнул и весь обратился в слух. В погреб вползло еле слышное гудение. Летит! «Встречай!» — мысленно велел Лоцман. Ингмар выбежал вон. Гудение превратилось в рокот, однако он приближался невыносимо медленно. Ну вот, еще чуть ближе, еще толику громче. Что они тянут?! Сдохну ведь, пока расшевелятся. Или же… Ему пришло на ум измерить скорость приближения вертолета количеством вздохов, и тогда оказалось, что не помощь ползет еле-еле, а секунды растягиваются в минуты, один удар сердца следует за другим через год, а вдох-выдох длятся целую вечность.Рев вертолета ворвался в открытую дверь, обрушился со всех сторон, прижал Лоцмана к полу. От вибрации зашлось сердце, а винные бочки, казалось, вот-вот спрыгнут с подставок и раскатятся по полу. Затем стало чуть тише, и сквозь грохот всегдашнего эха охранитель мира различил голос:— Привет, недопроданный!Шестнадцатый пилот вытащил из сумки диагностер. Щуп с датчиками лег Лоцману на запястье, затем на шею, под ворот свитера. Лоцман повернул голову, чтобы видеть выражение лица приятеля. Шестнадцатый хмурился, глядя на экран прибора. Видать, дело дрянь. Летчик отложил щуп, задрал Лоцману свитер и взялся расстегивать рубашку.— А это еще что? — Он наткнулся на диадему. — Это что, я тебя спрашиваю! — заорал он, словно уличил охранителя мира в преступлении.Стоявший возле пилота Ингмар положил руку ему на плечо:— Не кричи на Лоцмана.— Где ты ее взял?— Подобрал. Хозяйка потеряла, — пробормотал охранитель мира заплетающимся языком.За шумом еще гулявшего по Замку ветра Шестнадцатый ничего, не разобрал и сердито тряхнул головой. Держа диадему двумя пальцами, он поднес к ней щуп, глянул на экран диагностера и забросил украшение в щель между бочками.— Слов нет… — Пилот провел щупом Лоцману по бокам, по груди. — Рано на тот свет собрался, распаковывай вещички.Охранитель мира нежился во внезапном блаженстве. Боль стягивала ослабевшие щупальца, свертывалась в клубок, засыпала. Шестнадцатый тем временем колдовал над Лоцманом: полил кожу аэрозолем, затем нанес мазь и принялся сноровисто ее втирать.— Достань лампу в сером футляре, — сказал он северянину. — Такая продолговато-округлая штука.Ингмар выудил из сумки футляр-овоид, раскрыл, и обе половины засветились нестерпимо ярким светом.— Это наше целебное солнышко, — пояснил Шестнадцатый, продолжая энергично втирать мазь. — Свети — сюда, на сердце. Пониже держи, вот так. Сейчас он у нас станет как огурчик.Охранитель мира лежал смирно, отдавшись во власть умелых рук. А оживить Рафаэля летчик, наверное, не сможет — такие чудеса под силу только Лоцману. Скорей бы закончил, не то спасти виконта не удастся.— Где побрякушку-то взял? — полюбопытствовал пилот. — Она тебя чуть не уморила.Охранитель мира вздрогнул. Диадема излучает смерть? Если Хозяйка ее не обронила, а нарочно подбросила… Он ведь до сих пор не знает, умеет ли красавица в маске творить, как Лоцман. Похоже, умеет. Если она подбросила украшение, зная, что у Анны разгорятся глаза… Выходит, она желала уморить Богиню? Однако Лоцман диадему не отдал. Что же — Хозяйка, которой ведомо всё, что творится в Замке, не заметила, как он спрятал украшение на теле? Не верю. Значит, заметила и позволила ему умирать? На Ингмара обрушилась, выручила — а от диадемы пусть пропадет?С какой стати Хозяйка вздумала извести Анну? Коварная красотка — она хуже Богини! Та всего лишь писала книгу, не подозревая о мучениях актеров, а Хозяйка замыслила прямое убийство. Непостижимо. А он-то, дуралей, увлекся, да еще как… От этих мыслей Лоцману сделалось больно. Ноющая боль зародилась в груди под горлом, поползла вширь.— Эй! — Шестнадцатый чувствительно шлепнул его по щеке. — О чем задумался, недопроданный? Прекрати — не то помрешь. Ишь, мыслями вредными тешится — мотор так и затрепыхался. Никаких черных мыслей, — велел он, застегивая Лоцману рубашку. — Лежать и спать, больше ничего. Вот в спальню отнесу… Покажешь, где его комната? — обратился летчик к Ингмару.— У нас Рафаэль погиб. — Охранитель мира одернул свитер и сел. Голова закружилась. — Посмотришь? У него позвоночник сломан.— Да уж вижу твоего Рафаэля. — Шестнадцатый придвинулся с диагностером к виконту, посмотрел показания датчиков. — Нет, парни. Актеры не по нашей части, с этим надо к Лоцману… Да не к тебе — сам еле жив. Не тужи, к следующим съемкам Богиня вам сделает нового.— Не сделает, — отозвался Ингмар. — Богиня у нас в Замке.— В За… Ты смог?! — Лоцман кивнул.— Нам нужен этот Рафаэль, наш. Это я его убил, — признался он, глядя в пол.Шестнадцатый вскочил на ноги.— Лоцман! — Голос пилота гулко отдался от стен. — Ты хотел добраться до Большого мира? Ты добрался. Ты хотел говорить с Богиней? Она здесь, у тебя. Ты много чего хотел сделать. Почему вместо этого затеял свару с актерами, ты, Лоцман Последнего Дарханца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51