– Послушайте меня, Вадим, – серьезно заговорил Рындин. – Я понимаю, что вам тяжело. Но ведь и я полон тревоги за Га– лю. Однако разве мы поможем делу, если будем сидеть и раст– равлять себя? Вы поступаете неправильно, друг мой. Нужно пы– таться отвлечься, заняться чем-нибудь, поймите! Мы сделали все, что могли. Ван Лун отправился на поиски. Вы слышали, он ушел в этот подземный ход. Никто из нас не может быть более полезным сейчас в поисках Гали, чем Ван. Да, очень печально, что мы не можем больше слышать его: вероятно, толстый слой земли гасит радиосигналы. Значит, нам остается только ждать и держать себя в руках.
– Ждать! Держать себя в руках! – глухо повторил Сокол. Он поднял голову и посмотрел на Рындина странно блестевшими глазами. Голос его дрожал от волнения. – Николай Петрович, не могу я! Если бы вы знали… Сколько раз я уже проклинал себя за то, что тогда, сразу же после того как она упала и покатилась под откос, не бросился и не помог ей…
– Сожалениями делу не поможешь, Вадим!
– Понимаю, Николай Петрович. Но не могу уйти от этих мыс– лей! Николай Петрович, вы знаете, что я ничего не скрываю от вас… Ведь я люблю Галю!
– Знаю, Вадим, – тихо откликнулся Рындин. – И она, мне кажется, тоже…
– Не знаю, ничего не знаю! – горячо перебил его Сокол. – Я никогда не спрашивал ее об этом, и сам тоже не говорил ей о своей любви. Не умею говорить об этом! Но люблю ее давно – с тех самых пор, как впервые ее увидел… еще на Земле… Мне трудно было думать о том, что я улечу с вами, а она ос– танется… наверно, потому и говорил ей о том, как хотел бы, чтобы и она полетела с нами… Я шутил тогда, конечно, я ни– когда не думал, не мог себе представить, что Галя сделает так. Вы верите мне, Николай Петрович?
– Конечно, верю, Вадим.
– Ну, а потом… когда она оказалась в астроплане, мне было и радостно и тяжело: ведь я понимал, что впереди много опасностей… нет, не только это! Я понимал, что не имею те– перь права говорить Гале о там, что люблю ее, и не позволял себе даже думать об этом. И никому не говорил, скрывал от всех… и от вас тоже…
Рындин едва сдержал улыбку: да, Вадим скрывал, правда. Но разве можно скрыть чувство, которое сквозит во всем? Наивный Вадим, он уверен, что никто не замечал этого!..
– Я крепко держал себя в руках, – горячо продолжал Сокол.
– Ни одного слова о любви я не сказал ей с тех пор, как уви– дел Галю на астроплане… даже из тех немногих, которые го– ворил раньше, на Земле. Это было трудно, но иначе я не мог. А теперь… теперь, когда она в такой опасности… если только она еще жива… я уже не могу… не могу справиться с собой! – с отчаянием воскликнул Сокол.
Рындин положил ему руку на плечо.
– Я все понимаю, милый Вадим, – сказал он ласково и убе– дительно. – То, что вы сказали, не такой уж секрет для меня. Да, да, не удивляйтесь. И я одобряю вашу сдержанность. Вы хороший, честный человек – и за это я люблю вас, так же как уважаю ваш талант ученого. И Галю я полюбил за время нашего путешествия. Право, я был даже рад, что она оказалась с на– ми, хотя ее появление и носило несколько… гм… своеобраз– ный характер. И знаете что, Вадим? Теперь я у вас спрошу: вы верите мне?
– Да, Николай Петрович, всегда, всей душой, вы знаете это и без моих слов!
– Так вот, заявляю вам твердо: я убежден, что Ван Лун приведет к нам сюда вашу Галю – живую, невредимую и такую же жизнерадостную, как и раньше. И она расскажет нам о ка– ких-нибудь своих открытиях, сделанных в то время, когда мы отчаянно беспокоились о ней… И вам, друг мой, придется снова скрывать от нее ваши чувства, если сможете, конечно. А по возвращении на Землю вы пригласите меня на свадьбу, ниче– го не поделаешь, Вадим, в этом я тоже уверен!
– Не утешайте меня, Николай Петрович. Ведь вы не знаете, что думает Галя… как она отнесется, когда узнает, что я ее…
Рындин громко рассмеялся:
– Ну, Вадим, я вижу, что все в порядке! У вас остались сомнения только в том, как именно ответит вам Галя. А насчет ее благополучного возвращения вы уже согласились со мной. Не спорьте: вы знаете, что я не люблю, когда мне возражают…
– Николай Петрович, да я…
– Молчите, молчите! И давайте сразу же обсудим одну мысль, которая пришла мне в голову. Вадим Сергеевич, вы от– лично понимаете, как нам необходима связь с Землей. Помните, еще задолго перед стартом мы много раздумывали, сможет ли Земля связываться с нами на Венере по радио. Профессор Вла– сов – вспоминаете? – высказывал опасение, что мы можем ока– заться на той половине Венеры, которая, так сказать, отвер– нута от Земли. Понятно, это в том случае, как он говорил, если период обращения Венеры вокруг ее оси очень длительный. А вы и тогда ему возражали…
– Да, потому что при всех условиях Венера не может быть всегда обращена к Земле только одной стороной, – подтвердил Сокол. – В ее движении по орбите…
– Вот-вот! – подхватил оживленно Рындин. – Даже в этом случае опасения Власова были слишком пессимистичны. Естест– венно, в те периоды, когда сторона Венеры, на которой нахо– димся мы с вами, смотрит в направлении, противоположном Зем– ле, мы не можем ни слышать Землю, ни подавать ей сигналы. Радиоимпульсы будут поглощаться массой планеты. Это так. Но ведь мы теперь знаем, что период вращения Венеры почти со– вершенно такой же, как и Земли: одни сутки всего-навсего! Следовательно, Венера каждые сутки некоторое определенное время обращена к Земле именно той стороной, на которой нахо– димся мы. А отсюда один вывод…
– Связь с Землей возможна, вы совершенно правы, Николай Петрович, – закончил уже заинтересованный Сокол.
– И я так думаю. Передатчик наш неисправен, и пока мы не можем пользоваться им. Но принимать сигналы Земли в наших силах. Почему же мы их не слышим? Ведь приемник работает бе– зотказно.
– Может быть, мы включали его тогда, когда Земля была скрыта от нас толщей Венеры?
– Нет, я пытался в разное время – и всегда безрезультат– но. А происходит это, как мне кажется, потому, что наша ма– ленькая антенна почти нечувствительна для слабых радиоим– пульсов, доходящих до нее с Земли. Правда, на ослаблении сигналов может сказываться и знакомое нам уже космическое излучение.
– Если так, Николай Петрович, – заговорил уже поглощенный размышлениями Сокол, – то у нас есть очень хороший способ усилить чувствительность приемника. Наш радиозонд…
– Об этом я и подумал, Вадим. Рад, что наши точки зрения совпали. И поэтому давайте сейчас же, не откладывая, приве– дем зонд в действие… если вы не возражаете, а?
– Конечно, Николай Петрович! А вдруг в самом деле мы нач– нем регулярно принимать сигналы Земли?
– Почти уверен в этом, друг мой. Итак, за дело. Я беру на себя зонд и трос, а вы – водородную установку. Залезайте в скафандр.
– Но позвольте, Николай Петрович, – с недоумением спросил Сокол. – Разве вы думаете выйти из астроплана без скафандра? Дышать углекислотой?
– Не преувеличивайте опасность, друг мой. Без всякого вреда для здоровья я могу провести снаружи минут десять. Ну, будет немного тяжелее дышать, только и всего. Начнем работу вместе, вы один ведь не справитесь. А когда укрепим трос и зонд наполнится, я возвращусь, а вы закончите дело. Надевай– те скафандр, Вадим!
– А если нападут хищные насекомые? – высказал еще одно опасение Сокол.
– Этого не будет. Они нападают только в тени, а здесь очень светло. Ну, поторапливайтесь!
Сокол послушно влез в скафандр, прикрепил шлем и отпра– вился за баллоном водорода для наполнения зонда.
Рындин проводил Вадима до дверей каюты и, похлопывая по плечу скафандра, напутствовал:
– Я выйду следом за вами, Вадим. Готовьтесь пока. Да не забывайте прислушиваться л моим словам: помните, что вы-то меня можете слышать, а я вас нет.
Оставшись один, Рындин облегченно вздохнул. Очень хорошо, что ему вовремя пришло в голову заняться радиозондом, уда– лось заинтересовать Вадима. Теперь главное – не давать Соко– лу возможности снова погрузиться в тяжелые мысли о Гале, не оставлять его одного, заставлять работать, действовать. Поэ– тому Николай Петрович и решил выйти вместе с ним, хотя в этом не было необходимости: Сокол и один справился бы с за– пуском зонда.
Эх, если бы сам Николай Петрович был так внутренне уверен в благополучном возвращении Гали, как доказывал он Соколу! Но раздумывать об этом некогда, надо было выходить, у Вадима слишком неустойчивое нервное состояние.
Рындин зашел в кладовую, взял оболочку зонда, лежавшую в предохранительном конверте, катушку с тончайшим капроновым тросом, в который была вплетена еще более тонкая медная жил– ка, казавшаяся паутинкой, захватил небольшое прицепное уст– ройство зонда и последовал за Вадимом.
Он вышел через шлюзовой люк наружу – и невольно остано– вился у лесенки, которая вела на землю. Какой чудесный, на– поенный ароматами воздух! Влажный, теплый – трудно поверить, что он таит в себе грозную опасность, что он, по сути, от– равлен переизбытком углекислоты. А ландшафт! Изумительное богатство невиданных оранжево-багряных красок и их оттенков, пышная растительность, живописные густые заросли… Да, но в них – как в воздухе Венеры, как и во всем этом наполненном неожиданностями мире, – также таятся неизведанные опаснос– ти!..
Свежий ветерок шевелил его седые волосы, приподнимал полы легкого пиджака. Но дышать все же трудновато, приходится все время делать глубокие вдохи и выдохи: воздух кажется однов– ременно и густым, плотным – и странно пустым.
Рындин сошел вниз, к Соколу, который уже успел вбить в землю прочные металлические колья и установил около них бал– лон со сжатым водородом.
– Начинаем, Вадим! – бодро окликнул его Николай Петрович, складывая свою ношу.
Они аккуратно расправили и разложили на земле тонкую, но очень прочную оболочку шара-зонда, соединили ее шлангом с баллоном, прикрепили к оболочке подвесное устройство и конец капронового троса.
– Редуктор включили, Вадим?
Второй конец капронового троса, выведенный из катушки на– ружу, был укреплен на изоляторах стяжки, связывавшей вбитые в землю колья.
– Включайте баллон!
Раздалось легкое шипение. Водород выходил из баллона под сильным давлением, которое гасилось редуктором, и постепенно наполнял оболочку шара-зонда. Она, как живая, зашевелилась на земле и начала раздуваться. Сначала это было что-то вроде бесформенного, плоского и широко распростертого на земле гриба. Затем шляпка гриба выросла, поднялась над землей, и уже потом оболочка начала принимать форму шара.
Конечно, радиозондом этот остроумный прибор называли только по традиции, так как он был праправнуком шаров-радио– зондов, выпускавшихся в верхние слои атмосферы еще в сороко– вых и пятидесятых годах нашего столетия. Те шары представля– ли собою поднимавшиеся на тридцать – сорок километров сво– бодно плававшие в воздухе устройства, которые автоматически передавали по радио вниз данные о температуре, разреженности воздуха и движении верхних слоев земной атмосферы. По этому основному образцу был сконструирован и зонд астроплана «Ве– нера-1», но с иными целями и особенностями.
Наполненный водородом, зонд легко мог подняться на высоту в двадцать километров, оставаясь соединенным с поверхностью Венеры тончайшим капроновым тросом. Этот трос, несмотря на вплетенную в него медную паутинку-жилку, весил ничтожно ма– ло. Он не позволял зонду уйти выше и вместе с тем служил на– дежной антенной, которая ловила радиоимпульсы в верхних сло– ях атмосферы и передавала их вниз, к чувствительному прием– нику астроплана.
Остроумно сконструированное подвесное устройство зонда автоматически регулировало давление водорода в оболочке ша– ра. Если шар нагревался и давление усиливалось, водород вы– давливался из него через клапан и поступал в химический при– бор, который поглощал его. Когда шар охлаждался и давление уменьшалось, также автоматически водород выделялся из хими– ческого прибора и поступал в оболочку. Таким образом, шар-зонд мог находиться в верхних слоях атмосферы неопреде– ленно долго, изменения температуры воздуха и давления водо– рода внутри него не могли повредить оболочку. А капроновый трос был достаточно прочным, чтобы противостоять даже поры– вам сильного ветра. Таков был подарок, который сделал экспе– диции Рындина коллектив Ленинградского института метеороло– гии, сконструировавший зонд-антенну…
Шар постепенно наполнялся водородом. Он немного округлил– ся, но оболочка продолжала свисать по сторонам длинными складками: нчверху давление будет намного меньше, там водо– род расширится, заполнит оболочку целиком, и она примет фор– му правильного шара. Зонд покачивался в воздухе, удерживае– мый тросом.
– Достаточно, Вадим. Отключайте баллон, – распорядился Рындин.
Катушка с тросом начала быстро вращаться, отпуская зонд. Шар пошел вверх, к облакам.
– Как жаль, что мы не имеем возможности следить за ним, – сказал Рындин, провожая зонд взглядом. – Сейчас он скроется!
Коснувшись нижнего слоя облаков, шар тотчас исчез в нем. И только быстро вращавшаяся катушка да уходивший вверх тон– кий трос свидетельствовали, что зонд неудержимо поднимался сквозь облака, выше и выше.
Удивительно, но Николай Петрович, как ему казалось, почти освоился с перенасыщенным углекислотой воздухом Венеры. Правда, дыхание было затрудненным, но он чувствовал себя неплохо и поэтому не спешил возвращаться в астроплан: ведь его отделяло от корабля всего несколько метров, всегда можно было успеть вернуться. Заметив вопросительные взгляды Соко– ла, Рындин успокоил его:
– Великолепно себя чувствую, Вадим. Поверьте, я слежу за собой и не задержусь ни на одну лишнюю минуту. Не беспокой– тесь, все в порядке!
Катушка становилась все тоньше и тоньше. Вот она начала замедлять вращение и наконец остановилась совсем. Все! Шар-зонд поднялся на всю длину троса, на двадцать километ– ров. Антенна была готова к приему сигналов с Земли. Сокол снова с тревогой посмотрел на Рындина:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51