Родные… это значит – мама, милая, заботливая, которая не раз тревож– но говорила ей: «Ох, Галинка, берегись, горячая ты голова! Не доведут тебя до добра твои сумасшедшие увлечения…»
– Видите ли, Галя, – продолжал Рындин ласково, – я предс– тавляю себе, как волновался бы я сам, если бы вдруг вот так неожиданно исчезла моя дочь. Неужто родные совершенно ничего не знали о ваших намерениях?
– Я расскажу вам, Николай Петрович! – Галя решила не скрывать ничего. – Моя мама, конечно, знала… Я не раз го– ворила ей о том, как мне хотелось бы полететь на Венеру. Ну, а она смеялась над моими планами, называла их детскими вы– думками… Разве ее убедишь? Уезжая, я оставила письмо, в котором написала, что обязательно полечу. Но я думаю, мама все равно не поверила мне. А теперь… теперь она, конечно, думает, что я в институте.
Николай Петрович поднялся из-за стола.
– Нет, теперь уже не думает, – сказал он твердо.
– Почему? – озадаченно спросила Галя.
– Она уже не думает так, – повторил Рындин. – Вчера, ког– да вы с Ван Луном готовили ужин, я сообщил в разговоре с Центральным земным постом управления о вашем появлении. И просил передать об этом вашей матери. Кроме того, от имени всех членов экспедиции передал настоятельную просьбу – чтобы ваша матушка к нашему возвращению приготовила для вас хоро– шую порцию березовой каши… слышали, что это такое – бере– зовая каша? Ах, не приходилось? Жаль, жаль! Знаете, глядя на вас, мне хочется изменить некоторым моим старым-старым убеж– дениям. Я всегда считал так называемые телесные наказания варварством. Но сейчас мне почему-то кажется, что хорошая порка была бы для вас благодеянием… Конечно, уже не те– перь, а намного раньше. Но, может быть, ваша матушка и удов– летворит нашу просьбу, как вы думаете, сударыня?
В шутливом тоне Николая Петровича Галя явственно ощутила и серьезные нотки. Она опустила голову: оправдываться, защи– щаться было ни к чему. А Николай Петрович так ласково журил ее, что чем-то напомнил маму.
– Впрочем, хватит об этом, – вдруг изменил свой тон Рын– дин. – Будем надеяться, что все обойдется. А теперь вот что: идите, друг мой, в каюту. Если Ван Лун и Сокол еще не прос– нулись, будите их, довольно им спать. Позавтракаем – и за работу. Да и вы, вероятно, хотите есть, да? Проголодались немножко? Как только будет готов завтрак, позовите меня. Я тоже что-то проголодался.
А когда Галина Рыжко исчезла за дверью рубки, Николай Петрович посмотрел ей вслед и покачал головой:
– Хорошая девочка, но надо держать ее в руках. Голодная тренировка, что ты скажешь?.. И он снова погрузился в свои записи.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,рассказывающая об обязанностях участников экспедиции, причи– нах, по которым, на Венере, по мнению Вадима Сокола, сущест– вуют мегалозавры и археоптериксы, а также о том, что даже в межпланетном пространстве могут быть столкновения

Вскоре в ракетном корабле закипела работа. И Сокол и Ван Лун почувствовали себя неловко, когда узнали, что академик поднялся значительно раньше их и давно уже занят делом. У них ведь тоже было немало работы.
Как мы уже знаем, каждый из участников экспедиции имел свой круг обязанностей, заранее разработанный при подготовке путешествия. Но в первые же дни путешествия кое-что измени– лось – прежде всего из-за появления Галины Рыжко, которая не только с готовностью бралась за любую работу, лишь бы быть полезной, но и старательно, точно ее выполняла.
Самым сложным делом для Ван Луна были обязанности штурма– на астроплана, связанные с кропотливыми вычислениями: они отнимали большую часть его времени. Конечно, в первые дни полета Ван Лун мог почти не заниматься штурманским делом, потому что астроплан с момента вылета находился под постоян– ным наблюдением земных постов управления. Зоркими глазами радиолокаторов эти посты следили за полетом астроплана, от– мечали на звездных картах его путь, производили проверочные вычисления курса и при помощи мощных радиоимпульсов застав– ляли ракетные двигатели корабля исправлять малейшие неточ– ности. Сейчас же, когда астроплан вышел из сферы земного притяжения и лег на безупречно правильный курс, исправлять было уже нечего. С этого курса корабль без какой-либо особой причины уже не мог сбиться и должен был с точностью часового механизма через 146 дней достигнуть той точки мирового пространства, где в это время окажется на своей орбите Вене– ра. Что же тут делать штурману?
Но Николай Петрович Рындин держался иного мнения.
– Все это очень хорошо, Ван, – говорил он. – Но нужно учесть, что мы еще не знаем на каком расстоянии от Земли ра– диоимпульсы постов управления начнут ослабевать и вследствие этого перестанут воздействовать на наши приемные устройства. Меня, в частности, тревожит космическое излучение – не поме– шает ли оно приему радиоимпульсов? А тогда нам придется справляться своими силами, без помощи земных постов управле– ния. Это первое. Дальше. Кто знает, не появится ли какая-ни– будь внешняя причина, которая воздействует на наш курс?
– Но какая, хотел бы я знать, Николай Петрович? – недоу– мевал Ван Лун.
– Вы не знаете? И я тоже не знаю, – спокойно отвечал Рын– дин. – Но ни вы, ни я не можем поручиться, что такая причина не появится. И мы обязаны быть готовыми к подобной возмож– ности. И, наконец, третье. Я сомневаюсь, чтобы земные посты управления могли держать нас на помочах при отлете с Венеры. Далековато, знаете. Значит, тогда придется рассчитывать только на самих себя. Поэтому давайте теперь же работать так, будто земных постов управления вообще не существует. Тренировка, выражаясь вашим языком, здесь просто необходима. И я буду с удовольствием помогать вам, дорогой мой! Кстати, Галя освободила вас кое от чего, не так ли?
Итак, Ван Лун вместе с Рындиным выполнял штурманские обя– занности параллельно с земными постами управления. По срав– нению с этой сложной работой редкие киносъемки казались от– дыхом.
Вадим Сокол занимался в первую очередь исследованием кос– мических лучей – одного из наименее изученных физических яв– лений.
Природа этого загадочного излучения, жесткого и поэтому пронизывающего на своем пути почти все преграды, оставалась для науки загадкой. Известно было только, что излучение это возникает где-то в бездонных глубинах Вселенной. Развитие науки и техники помогло человеку овладеть большими высотами. Советские ракеты поднимались в пределы стратосферы и начина– ли уже штурмовать ионосферу. Но и они не помогли науке раз– гадать тайну космического излучения. Бессильными оказались также не только искусственные спутники Земли, но даже ко– рабль «Луна-2», автоматические аппараты которого отмечали интенсивность космического излучения в пространстве между Землей и Луной. Установлено было лишь то. что чем выше над Землей проводить наблюдения, тем активнее становится дейс– твие космических лучей.
Ученые надеялись, что астроплан академика Рындина помо– жет, наконец, выяснить природу загадочного излучения. Прав– да, кое-кто из ученых высказывал опасения, что космические лучи в глубинах межпланетного пространства могут оказывать вредное воздействие не только на аппараты экспедиции, но и на организмы ее участников. Насколько обоснованными были та– кие опасения, никто не мог сказать, тем более что другие ученые отвергали эту возможность. Все же Ленинградский инс– титут физических проблем настоял на том, чтобы в астроплан были взяты запасы листового свинца. Космическое излучение в известной мере задерживается свинцом – во всяком случае, больше, чем другими материалами. Институт физических проблем считал, что в случае нужды аппараты и люди могут быть защи– щены свинцовыми листами.
Так или иначе, но до сих пор никто из участников экспеди– ции не ощущал никакого воздействия космических лучей на свой организм, хотя астроплан давно уже находился в межпланетном пространстве.
Сокол настойчиво проводил свои исследования, измеряя ин– тенсивность и направление потоков космического излучения. Он работал со сложными приборами, и Галя Рыжко с уважением пос– матривала на их циферблаты. Чуткие стрелки, вздрагивая, от– мечали интенсивность космических лучей, пронизывавших аст– роплан. Другие приборы позволяли установить направления, по которым лучи распространялись во Вселенной. Дело в том, что многие ученые оспаривали мысль о каком-то преимущественном направлении потоков этих лучей. Исследования Сокола должны были положить конец всяким домыслам и установить истину.
Никого, кроме Рындина, Сокол не знакомил с результатами своих наблюдений и выводами. Только Николай Петрович как ру– ководитель экспедиции имел право в любое время, когда Вадим работал, просматривать его расчеты я записи.
Однажды Галина Рыжко случайно услышала короткий разговор.
– Вы уверены, что главный поток идет именно со стороны крабовидной туманности Тельца? – спрашивал озабоченным тоном Рындин.
Сокол ответил несколько нерешительно:
– Пока что все данные говорят именно об этом, Николай Петрович. Но около получаса назад гамма-прибор показал, что направление изменилось на шесть градусов. Может быть, как раз в это время посты управления отклонили курс ракеты?
– Сомневаюсь. Они обязательно предупредили бы меня. Но вы все-таки проверьте. Интереснее всего, что в таком случае главное направление космических лучей совпадает с одним из главных потоков радиоизлучений. Вы помните – их три, таких потока: от дзеты Тельца, от «сверхновой» в созвездии Кассио– пеи и от той точки в созвездии Лебедя, где, как утверждают, столкнулись две галактики. Проверяйте, проверяйте, Вадим! Это чрезвычайно важно. Неужели центры окажутся общими и для космических лучей и для радиоизлучения?..
Галя Рыжко поняла из этого разговора мало. Здесь было ужасно много темного и непонятного, в этих запутанных науках
– астрономии и физике! Со временем она, понятно, разберется во всем. Галя была в этом уверена. Конечно, можно было бы узнать, в чем тут дело, от самого Вадима Сергеевича. Но Со– кол почему-то молчал и продолжал относиться к Гале с офици– альной сухостью, а Галя не могла начать первой: здесь был уже вопрос самолюбия.
Больше всего ей нравилось помогать Ван Луну. Приготовле– ние еды и другие хозяйственные дела Галя, как мы помним, взяла в свои руки с первого же дня. Ван Лун был очень рад этому. Ведь, кроме обязанностей штурмана, он следил за рабо– той многочисленных приборов, которые автоматически очищали воздух в асгроплане, удаляли из него углекислоту, добавляли свежий кислопод и регулировали влажность воздуха. Одобри– тельно поглядывая на Галю, помогавшую ему, Ван Лун пригова– ривал:
– Очень-очень хорошо, девушка! Еще немного – и Николай Петрович, думаю, разрешит передать и это хозяйство вам. Поч– тительно прошу – присматривайтесь, изучайте. Это вполне ин– тересно.
Впрочем, Галине Рыжко казалось невероягно интересным бук– вально все. Николай Петрович, поощряя интерес девушки к де– лам экспедиции, говорил:
– Вы, Галя, можете принести нам большую пользу. Даже не нам, а всей науке. Подумайте только: все, что удастся пере– дать вам, разгрузит Ван Луна и Вадима, у них останется боль– ше времени для главных дел. А от этого, несомненно, выиграет наука. Конечно, как и везде, здесь надо знать меру. Если, например, забрать слишком много обязанностей у Ван Луна, то он начнет тратить все время на тренировочную стрельбу. А это для науки… гм… не самое полезное.
– Полагаю скромно: все-таки полезнез. чем лирические уп– ражнения для инженера, – ядовито заметил Ван Лун, покосив– шись в сторону Сокола.
Дело происходило за обедом. Сокол, вероятно, не расслышал фразы Ван Луна, погруженный в собственные мысли. Иначе он обязательно ответил бы аналогичной шпилькой в адрес Вана. Таковы уж были излюбленные отношения двух друзей.
К общему удивлению. Сокол вдруг горячо воскликнул, как бы подводя итог своим размышлениям:
– Археоптерикс должен быть! Непременно должен быть!
Смысл этого восклицания понял только Ван Лун, который тотчас же охотно откликнулся:
– Это, предполагаю, новое веяние в науке? Очень интерес– но. Вспоминаю: вчера один мой добрый друг настоятельно уве– рял, что мы не встретим археоптериксов. Опасаюсь ошибиться, но он как будто доказывал, что развитие фауны на Венере еще не дошло до них.
– Я не говорил так, – возразил Сокол.
– Предупреждал: опасаюсь ошибиться, – вежливо напомнил Ван Лун, усмехаясь уголками губ.
– Бросьте, Ван! Тут дело не в шутках. Да, я вчера еще не решил для себя этого вопроса. А сегодня пришел к определен– ным выводам. К сожалению, для вас все это маловажно.
– Позволю осведомиться: почему? – настороженно прищурился Ван Лун.
– А что представляет для вас этот самый археоптерикс? В лучшем случае – очередную цель для выстрела.
– Можно и так. Согласен, ваш археоптерикс меня интересует меньше, чем другие животные. Как охотника, подчеркну.
– А иначе рассматривать вы и не можете. Между тем для ге– олога или палеонтолога этот вопрос чрезвычайно важен, он на многое может пролить свет. Что такое, в конце концов, архе– оптерикс? Ну, скажите, Ван!
Ван Лун не любил коварных вопросов, которые охотно зада– вал ему Вадим Сокол. Однако палеонтологией он в свое время немного интересовался: тут как будто не было никакой ловуш– ки. Поэтому он, не задумываясь, ответил:
– Хм… Думаю – такая птица… из разных ваших чудовищ одной из эры… как это? … мезозойской или плезозойской, да?
– Ха-ха-ха! – расхохотался геолог, весело глядя на Рынди– на и Галю. – Как вы изволили сказать? «Плезозойской» эры? Ой, не могу! Ха-ха-ха! Дорогой Ван!… Нет, не могу! Ха-ха-ха! Вы, очевидно, считаете, что название эры происхо– дит от наименования животного плезиозавра? «Плезозойская»! Вот насмешил!
Ван Лун заметно обиделся, хотя голос его звучал по-преж– нему уравновешенно.
– Разрешу себе заметить: никогда не считал себя знатоком палеонтологии, – сухо ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51