Ухура осторожно приблизилась к музыканту и положила руки ему на плечи. Мартэн улыбнулся в ответ и заиграл еще воодушевленнее.
Кали брела по берегу океана, впитывала в себя божественные звуки и тихо плакала.
* * *
– Отзовитесь! Отзовитесь, черт бы вас побрал! – в сердцах закричал Ги Мартэн, хлопнув ладонью по клавиатуре синтезатора.
– Эй, полегче, сэр, – вмешался Регсдейл, кладя на плечо маэстро тяжелую руку. – Давайте-ка сделаем перерыв и попьем чайку.
– Не сейчас. У нас нет времени, – проворчал Мартэн, однако встал и направился к палатке.
Все члены экспедиции собрались вокруг костра, молча всматриваясь в пляшущие языки пламени. Чуть поодаль лежали маленькие тайгетяне. После захода солнца ветер усилился, тучи мелкого песка носились в воздухе, заставляя людей прятать носы в воротниках курток. В небе взошла первая луна, то появляясь, то исчезая в клочковатых облаках. Сильно похолодало, и Спок распорядился, чтобы около синтезатора установили портативный обогреватель.
Мартэн выглядел осунувшимся и усталым. Ухура всерьез опасалась, что он может не дожить до известия о счастливом спасении «Энтерпрайза». Регсдейл протянул маэстро дымящуюся кружку с горячим чаем. Музыкант сел рядом с подругой и прижался к ней плечом.
– Я не могу дать ему еще одну дозу кордразина, – прошептал Споку Маккой.
– Знаю.
– Такое впечатление, что он сгорает прямо на глазах.
– Никто не хочет его смерти, но если мистер Мартэн действительно способен спасти «Энтерпрайз», то мы обязаны помочь ему в работе.
– Лучше смерть одного, чем сотен, так что ли? – усмехнулся Маккой.
– Дело не только в этом…
– Вы так циничны, Спок. Я не могу этого слышать.
– Почему тайгетяне не отзываются? – обиженно вопрошал Мартэн, высунув голову из мехового воротника парки. – Я ведь все сделал правильно, я знаю.
– Я верю, дорогой, – прошептала Ухура, поглаживая возлюбленного по голове. – Может, они не хотят иметь с нами дела?
– Но музыка… Они не могут быть равнодушны к музыке, – настаивал маэстро, освобождаясь из объятий Ухуры.
– Знаю, знаю, – успокаивающе шептала девушка, укутывая ноги композитора пледом. – Это не твоя вина, Ги.
– Тогда чья же? – встрепенулся Мартэн. И сам же ответил:
– Конечно, моя. Поделом, нечего было хвастаться.
– Вы не правы, сэр, – возразил Спок. – Без вас мы ни на шаг не приблизились бы к разгадке.
– Не хочу умирать на этой чужой холодной планете, – неожиданно вырвалось у музыканта. – Я хочу домой, хочу жениться на тебе, Ухура, и писать симфонии, – С выражением, которое бывает только у безнадежно влюбленных людей, он тревожно спросил:
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Неужели ты в этом сомневаешься?
– Интересно, как бы ты отнеслась к моему предложению в наш первый вечер?
– Я с возмущением отвергла бы его, – рассмеялась Ухура. – Ты казался мне слабым и капризным.
– А сейчас? – Мартэн пристально посмотрел в глаза девушке.
– Я люблю тебя, – просто сказала она. Спохватившись, Ухура стыдливо огляделась вокруг, с удовлетворением заметив, что к их диалогу никто не прислушивается.
Мартэн ласково погладил ее по щеке. Прижавшись губами к его пальцам, Ухура с ужасом почувствовала ледяной холод. Она взяла руки возлюбленного, поднесла ко рту, стала согревать их своим дыханием.
– Не надо, – Мартэн отнял руки. – Побереги энергию для других, более важных дел.
Неожиданно на глаза Ухуры навернулись слезы.
– Не плачь, моя дорогая. Сейчас не время поддаваться слабости.
– Но что же делать? – спросила девушка, пытаясь улыбнуться.
– Спой для меня.
– И что бы тебе хотелось послушать?
– Естественно, что-нибудь из моих произведений, что же еще? – хвастливым тоном заявил музыкант.
Ухура встала и запела маленькую ариетту, написанную маэстро специально для нее в первые дни его пребывания на «Энтерпрайзе». Стихи они нашли в старинном сборнике итальянской поэзии семнадцатого века.
Очарованные бархатным голосом певицы, члены экспедиции прекратили разговоры. Даже тайгетяне умолкли, навострив уши. Lasci ancore posare un stanco, un stanco.
Богатый оттенками, теплый голос Ухуры замер на высокой ноте, неожиданно подхваченный одним из детенышей. Этот дуэт необычайно заинтересовал Мартэна, который вынырнул из воротника парки и прислушался.
– Боже мой! Боже мой! – запричитал он, пытаясь подняться.
– Что с тобой? Что случилось? – удивилась Ухура, прервав пение.
Она тревожно всматривалась в лицо маэстро.
– Вот оно! Наконец-то! – вскрикивал Мартэн.
– Что? – вмешалась Кали.
– Что «оно»? – раздались вокруг заинтересованные голоса.
– Пожалуйста, успокойтесь, – с беспокойством повторял Маккой.
– Неужели вы не понимаете? – усталым голосом спросил музыкант, поворачиваясь к Споку. – Мы все время пытались общаться с ними с помощью бездушных инструментов… А они понимают лишь живой голос. Они думали, что мы развлекаемся. В нашей игре не было для них никакого смысла, потому-то мы до сих пор и не договорились.
– Вы уверены? – усомнился Спок.
– Абсолютно, черт возьми… И умом, и сердцем я знал, что тайгетяне должны откликнуться на наши усилия. Но они почему-то молчали. Теперь я понимаю, что неверны были средства передачи информации. Мы имеем эмпирические доказательства этому.
– Да ну? – не отступал Спок.
Мартэн схватил Ухуру за руку и подтащил к вулканцу.
– Вот она – доказательство! Тайгетяне ответили на ее пение, хотя и не понимают чужого языка.
Главное, что вокал они приняли за средство общения. Это все равно, как если бы я пел на английском, а вы подпевали бы на испанском…
– Что ж, мистер Спок, – вступил с разговор Маккой. – Похоже, в утверждении маэстро есть доля истины.
– Все очень просто, – продолжал объяснять Мартэн, увлекая девушку к синтезатору. – Пусть Ухура поет в микрофон, компьютер преобразует ее голос и переведет слова на тайгетянский язык, и мы… мы будем свободны.
– Возможно, вы правы. Но давайте не забывать, что тайгетяне владеют телепатией, – напомнил Спок.
– Это только поможет им понять, что у нас добрые намерения, – маэстро был полон энтузиазма. – Ухура начнет петь, а я поддержу ее тему на синтезаторе. У нас это неплохо получалось прежде…
– А слова? Каким должен быть текст? Очевидно, нам следует внести в пение смысловую нагрузку, а не воспроизводить пустой лепет?
– Конечно, – согласился маэстро. – Потерпите минуточку. – Он вырвал из блокнота листок и стал что-то быстро писать. – Мне нужна помощь. Среди вас кто-нибудь силен в сочинении стихов?
– Ну, попробуем решить вашу задачку, – с готовность согласилась Кали, подсаживаясь к Мартэну и Ухуре.
– Начните с того, что нас тревожит феномен искривления пространства-времени, – посоветовал Спок.
– А затем напишем о коварстве клингонов, – мужественно признала Кали.
– И о недавнем столкновении, – напомнил Регсдейл.
– О том, что в пучине феномена погибают корабли, – дополнил Маккой.
– И в конце мы должны попросить, чтобы тайгетяне вернули нам наших товарищей, – заключила Ухура.
– Вернуть всех, кто пропал в водовороте искривления, – поправила Кали, с вызовом посмотрев на землян.
– Но клингоны снова нападут на нас, – предостерег Регсдейл.
– Этого не случится, если мой муж вернется на «Клотос» и восстановит контроль над экипажем, – заверила Кали, всматриваясь в помрачневшие лица людей. – На этих кораблях много достойных мужчин, моих друзей. Я не хочу, чтобы из-за нескольких мерзавцев погибли все клингоны.
– Ладно, – согласился Спок, поддавшись уговорам Кали. – Мы попросим тайгетян вернуть все пропавшие корабли.
– О, Господи! Так мы напишем целую оперу об истории человечества, создании Федерации и покорении космоса, – проворчал Мартэн, просматривая нацарапанные им строчки.
Через два часа текст был готов. Маэстро прочитал окончательный вариант, еще что-то изменил, поправил и, довольный, передал листки Ухуре. Получив стихи, девушка прочитала их собравшимся у догорающего костра исследователям.
– Слава Богу, у вас получилось осмысленное сообщение, хоть и рифмованное, – заметил Маккой. – Представляю, как красиво это будет звучать на тайгетянском языке.
– Сомневаюсь. Вы ведь знаете, как отличаются переводы от оригиналов, – возразил маэстро.
– Мистер Мартэн, в нашем положении не до красот и эстетики.
– Вы правы, Спок. Извините мою вспыльчивость, – музыкант виновато улыбнулся. – Не обращайте внимания. Впервые моя премьера проходит в столь необычных условиях.
– Давайте начнем, – предложила Ухура.
– Основным аккомпанементом будут тональные арпеджио, – объяснял Мартэн, разминая руки перед ответственным «концертом». – В центральной части ритм убыстряется и минор сменяется мажором…
– Сыграйте еще раз вступление, – попросила Ухура.
Нежные звуки зазвучали в морозном воздухе. Закрыв глаза, девушка долго вслушивалась в мелодию, покачивая в такт головой. Проиграв несколько пассажей, Мартэн вопросительно посмотрел на певицу. Ухура кивнула и откашлялась. Опершись на синтезатор, она подняла к глазам руку с зажатым в ней листком.
Солнце вставало. Первые робкие лучи уже коснулись снежных вершин, раскрасили облака в розово-золотистый цвет. Мартэн заиграл вступление. Глубоко втянув холодный воздух, Ухура запела:
Не покидайте нас, друзья, Настал тяжелый час.
Возьмите стихию под уздцы И защитите нас.
С первыми же звуками ее голоса тайгетяне пришли в движение. Вместо привычного заунывного бормотания послышались взволнованные надсадные крики. Девушка запнулась, но взяла себя в руки и продолжила:
В кромешной мгле эфир молчит, И нет спасенья никому.
Опасной радуги лучи Поглотят корабли.
Ухура вытянула руку вверх, указывая в космос, где буйствовал коварный феномен, и перешла к следующему куплету. В нем говорилось об «Энтерпрайзе», о клингонах и о битве между ними.
Тайгетяне стали дружно подпевать Ухуре. Все это время трикодеры Спока старательно записывали изменения в окружающей среде. Закончив петь, девушка поблагодарила Мартэна и Кали за помощь.
Маэстро поднялся из-за синтезатора и пошел к океану. Опустив голову и закрыв глаза, он долго стоял на берегу, почти физически ощущая, как пульсируют звуки в висках. Казалось, земля уходит у него из-под ног, а невесомое тело уносится в черную бездну безбрежного космоса.
– Люди? Вы – люди! – раздались вокруг голоса тайгетян.
Открыв глаза, Мартэн увидел, что самый крупный детеныш отделился от стаи и приблизился к синтезатору. Через мгновение маэстро уже сидел за инструментом.
– Да, мы – люди, – пропел он, тихонько подыгрывая. – Мы пришли, чтобы помочь вам.
– Помочь? Но ведь вы сами просите нас о помощи.
– Да, верно. Наши друзья пропали в водовороте искривления пространства-времени. Если они не вернутся, если мы не сможем остановить распространение феномена, то все погибнет. Тайгета, солнце вашей планеты сгинет в черной дыре, и тогда ваш мир превратится в безжизненный темный шар, скованный льдом.
– Но куда может исчезнуть солнце? Чтобы сдвинуть его с места, потребуется сила тысяч…
Мартэн не сумел понять последнее слово, но это мало беспокоило его. Возможность вести диалог с братьями по разуму наполняла его небывалым счастьем.
– К сожалению, солнце может исчезнуть, – повторил Мартэн. – Грандиозная воронка засасывает все физические объекты на своем пути и перемещает их из нашего пространства-времени куда-то… не знаю куда. Я видел это собственными глазами. Так исчезла Тайгета-Один, самая близкая к солнцу планета.
Осознав слова маэстро, тайгетяне пришли в замешательство. Видимо, они имели определенные познания в физике и астрономии, понятия «пространства» и «времени» были им понятны, и самая близкая к солнцу планета не оказалась для них пустым звуком.
К сожалению, время от времени Мартэн затруднялся перевести особо сложное научное объяснение, а иногда грешил вычурными и трудными для восприятия оборотами, что приводило тайгетян в недоумение. Детеныши отвлекались на слишком далекие от текущих задач вопросы: где находится Земля, какие там существуют формы жизни, как люди оказались на их планете и тому подобное. Мартэну стоило больших трудов не выказывать раздражения и переводить разговор на проблему «Энтерпрайза».
– Так что вы хотите от нас? – спросил детеныш.
– Постарайтесь сделать то, что вы совершили с рыбой, пустынями и лесами: верните нам корабли.
– Покажите, пожалуйста, как они выглядят.
Ги в изумление уставился на тайгетянина, а затем перевел взгляд на Спока. Радуясь общению с детенышем, маэстро забыл обо всем на свете. Теперь ему требовалась помощь товарищей.
– Они хотят знать, как выглядят наши корабли.
– Вы установили с ними телепатическую связь? – спросил Спок.
– Я будто спал с открытыми глазами. – Спок скептически посмотрел на музыканта и, приблизившись к маленькому тайгетянину, опустился перед ним на колени. Протянув руку, он осторожно погладил детеныша по голове.
– Подождите! – крикнула Кали, прежде чем вулканец вступил в телепатическую связь. – Покажите им изображение Кора и, если можно, попросите вернуть его на «Клотос». Быть может, ему удастся усмирить бунт.
Спок откинул голову и закрыл глаза, впадая в транс, но ему опять помешали. На этот раз Мартэн:
– Подождите, офицер. Телепатия – это еще не все. У вас ничего не получится без музыкального сопровождения. Сейчас я сыграю, а вы подпевайте. Можете оформлять ваши мысли в виде арий. Как в опере.
– Хорошо. Теперь я могу начать?
Обнаружилось, что у Спока довольно приятный баритон. Это было странное зрелище: высокий худощавый мужчина, стоя на коленях, пел маленькому пушистому созданию с умными голубыми глазами. Словно отвечая вулканцу, тайгетянин громко защебетал. Высокие пронзительные звуки у многих вызвали приступ слабости и головокружение.
– Что это, черт возьми? – выругался Маккой, хватаясь за голову.
– Шинг, запомните. Шинг – так зовут их старшего, – переводил Спок. Похоже, что их «песни» регулируются законами и традициями. Иные способы общения противоречат священным правилам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29