– Ну вот, я сказал главное, позволь мне рассказать тебе остальное.
И сэр Уильям поведал ей следующее.
Несколько недель назад его вызвали в бристольскую больницу для встречи с пожилой женщиной по ее настоятельной просьбе. Ее звали Сара Корт. Она послала ему кольцо, и он понял, что это очень важно, потому что это фамильное кольцо принадлежало его умершему сыну Родерику. Он немедленно отправился в больницу и там узнал, что драгоценность оказалась у бедняжки вскоре после смерти последней его владелицы – танцовщицы, которая умерла, дав, жизнь ребенку, дочери. Это кольцо было подарком ее любовника, Родерика, который был с ней в одной труппе и который был уже убит к моменту рождения ребенка. Сара Корт была наперсницей молодой матери и поклялась сэру Уильяму, что родившаяся девочка – дочь его сына. Она также призналась, что отнесла ребенка в Келин Вудс и подбросила к дому Дарков. Труппа бедствовала, объяснила она, и ребенок был для них обузой. После этого сэр Уильям посоветовался с адвокатами и поручил им разыскать внучку.
Именно тогда Леона и получила письмо.
Взгляд старика не отрывался от лица Леоны. Она сидела очень спокойно, не выдавая своих чувств. Но, когда рассказ был окончен, она с нежностью сказала:
– Спасибо. Я рада, что вы разыскали меня.
– И я тоже, дорогая. Я не знал, чего мне ожидать, но, как только ты вошла, сразу же понял, что ты моя внучка, дочь моего непутевого сына. Возможно, – он улыбнулся, – Родерик был и не таким уж непутевым, раз родилась ты. Мне только что пришло в голову... – Он замолчал.
– Да?
– Хорошо, если бы ты хоть недолго пожила со мной...
– Но у меня семья, – быстро сказала Леона. – Муж, сын и скоро еще один ребенок появится на свет. Это очень любезно с вашей стороны, сэр... я хотела сказать, дедушка, но мы сельские жители, у нас много хлопот по хозяйству, да и Сол – это мой сын – женился недавно. В связи с этим у нас есть проблемы, которые нужно решить. Я имею в виду не деньги.
Леона замолчала, понимая, что, как ни чудесно было узнать о ее настоящих родителях, жизнь Дюка и ее, Сола и Арабеллы не может идти так же, как жизнь сэра Уильяма.
– Ничего, ничего, не беспокойся! Я все понимаю. Но ты приедешь в гости?
– Конечно.
– И не откладывай визит слишком надолго, ведь я стар. Я не очень богатый человек, как я уже говорил, но все, что останется после меня, будет твоим. Твой сын, что он делает? Кто он?
– О, он многим занимается, – с гордостью ответила Леона, – шахтер, фермер, но больше всего художник: он вырезает фигурки, животных, странных существ. Даже американцы покупают их.
– Американцы? Пф! К чему заботиться о янки, когда вокруг полно добрых англичан? О, прости меня, я, должно быть, ограниченный человек, но когда всю жизнь проводишь в армии, то становишься нетерпимым.
Когда они расставались, каждый из них понимал, что они, хотя стали богаче, обретя друг друга, никогда не смогут сойтись по-настоящему.
И это последнее предположение было верным.
Спустя месяц сэр Уильям Уингрейн был обнаружен мирно отдыхающим в своем кресле под каштаном в саду. Запах роз витал в спокойном воздухе. Пенсне было водружено на нос, одна рука отдыхала на бумагах, которые лежали на коленях. На губах старика застыла улыбка, как будто он думал о чем-то, что доставляло ему удовольствие. Но он был мертв, мертв уже на протяжении часа.
17
Леона решила ничего пока не говорить Солу. Сол, думала она, мучаясь противоречиями, будет ошеломлен таким поворотом судьбы. У него и так достаточно проблем с Арабеллой и с работой.
Погода переменилась, небо почти все время было затянуто грозовыми облаками. Усиливающийся ветер разбивал громадные волны о скалы. Реки и ручьи словно вздулись. Что-то дикое и упрямое просыпалось в Руперте в такие моменты, вот и в тот день во внезапном порыве неповиновения стихии он оседлал свою кобылу и поехал к скалам, впервые в жизни чувствуя себя стражем собственной территории. Конюх, старый и сварливый человек, который служил в доме еще при сэре Джеральде, сделал попытку остановить его.
– Это небезопасно, сэр. И нет смысла рисковать собой и хорошей лошадью. Земля около Келина ненадежна, как вам известно. Я помню время...
Руперт презрительно фыркнул.
– Перестань болтать вздор, старик! Я знаю, что делаю, Фернгейт – моя земля, моя собственность, и у меня есть право и обязанность посмотреть, что происходит. Я здесь хозяин, не забывай этого, я – сэр Руперт Куртни!
Он вскочил на лошадь, пустил ее в галоп и поскакал к берегу. Старый конюх проводил его тревожным взглядом.
– Как будто сошел с ума, – сказал он позже в кухне горничной. – Чем он кончит, один Бог знает. Хорошо, что его младшая сестра отсюда уехала. Эта ночь будет плохой для Фернгейта, попомните мои слова.
Служанка съёжилась от страха, услышав раскаты грома за окном. Окна дребезжали от диких порывов ветра, а где-то в северном крыле здания послышался шум осыпающихся кирпичей с полуразрушенной трубы. Оулесвик, укрепленный стараниями Дюка, стоял прочно, хотя недостроенное крыло нового дома слегка пострадало. Но Фернгейт, за которым давно никто не следил, сотрясало до основания, а когда волны смыли часть земли с Келина, что вызвало оползень, полкрыла большого дома смыло в море. Руперт в это время как раз подъезжал к дому. Вдруг он почувствовал движение почвы. Внезапно земля разверзлась прямо перед ним, он сделал последнюю попытку спастись, вонзив шпоры в бока лошади.
Но было поздно.
Камни и грязь образовали темное облако, которое поглотило и лошадь, и всадника.
Тело Руперта так и не нашли, хотя останки животного обнаружили в миле от ужасного места. Фернгейт был наполовину разрушен. Хорошо еще, что не пострадал никто из прислуги. А вот лачуга Сары каким-то чудом уцелела.
– Бедный дурачок, – сказал Дюк, когда до него дошла весть о кончине Руперта. – Но он сам напросился на неприятности. Единственное, с чем нельзя сражаться, так это с природой. – Он посмотрел на Арабеллу, которая стояла у окна кухни, напряженная и побледневшая. – Не мучайся, дорогая. Конечно, это удар для тебя. Он был твоим братом, что бы там ни было.
Он подошел к ней и положил руку на ее плечо.
Арабелла отодвинулась.
– Мне не нужно ни утешение, ни жалость. – Ее голос был холодным и звучал без всякого выражения. – Пожалуйста, оставьте меня одну.
Она повернулась и пошла к двери, где столкнулась с Солом.
– Эй! – воскликнул он. – Что...
Он не закончил. Его жена прошла мимо него, будто он был пустым местом. Сол хотел последовать за ней, но Дюк остановил его.
– Пусть идет. Она расстроена.
Сол заколебался, нахмурившись.
– В таком случае я буду ей нужен.
– Нет. Некоторые женщины хотят остаться одни в такую минуту: ее брат погиб! Ты, наверное, слышал, кобылу молодого Куртни выбросило на берег, а его тело так и не найдено.
Лицо Сола помрачнело. В какой-то момент он даже показался постаревшим.
– И Белла так убивается. Хорошо, что избавились, я бы сказал.
– Может быть, может быть. Но кровь сильнее воды, здравого смысла или иных причин. Никто из нас не любил его, но они все же брат и сестра, и сейчас не время вспоминать старые обиды. Так что не злись, сынок. Это тебе не к лицу.
Сол ответил возмущенным взглядом, повернулся и, не говоря ни слова, кинулся вверх по лестнице за Арабеллой.
Леона, которая все это время молчала, неодобрительно покачала головой.
– Ни к чему учить его, – сказала она. – Я знаю своего сына. Он волнуется.
– О чем?
– Я не знаю. Но между девочкой и ним не все ладно. До нее нельзя дотронуться, а его тяготят какие-то мысли. Одно очевидно – все, что имеет отношение к Фернгейту и Куртни, для него как красная тряпка для быка.
– Куртни больше нет, это должно успокоить Сола, а не вызывать ссоры.
– Нет никаких ссор, это просто нервы, и не все Куртни исчезли. Ты забыл о Еве?
Дюк коротко рассмеялся.
– Она наследует имение, я думаю. Может быть...
– Что?
– Может быть, этот ее богатый американец убедит ее продать его, тогда стоит подумать о цене.
– Ты? – спросила пораженная Леона. – Ты хочешь сказать, что думаешь об этом?
– Почему бы и нет, если цена будет приемлемой? Задняя часть может быть перестроена. Мне будет приятно думать, что Сол станет хозяином Фернгейта.
Леона щелкнула языком.
– У тебя бывают странные идеи, Дюк Дарк.
– А вы, мадам, подвергаете меня танталовым мукам.
Он склонился над ней и поцеловал ее в шею, в нежные золотистые завитки мягких волос. Леона внезапно повернулась и положила свои сильные белые руки на плечи Дюка. Несколько мгновений они стояли так, связанные полным любовным пониманием. Так часто бывало: обсуждая ежедневные проблемы, они внезапно испытывали взаимное влечение и желание.
Леона высвободилась с неохотой, но твердо:
– Для всего есть свое время и место. Нам следует подумать о наших молодых. Будем надеяться, что все уладится.
Но их надеждам не суждено было оправдаться.
В отношениях Сола и Арабеллы наступал перелом.
– Не разговаривай со мной так, – сказала Арабелла. – Это ужасно, неужели ты думаешь, что Руперт и я могли, могли... Я думала, что ты любишь меня!
Она сидела на кровати и теребила кружевной воротничок платья, глаза ярко сверкали на побелевшем лице. Золотистые завитки волос прилипли к лицу, на котором выступил пот. Мягкие складки зеленовато-голубого платья скрывали беременность, как крылья великолепной бабочки. В голосе Арабеллы слышалась мука. Никогда еще Сол не желал ее так сильно; он ненавидел подозрения и злость, которые поселились в нем.
Он ходил по комнате, прижимая руки к груди.
– Почему ты не отрицаешь этого? Почему не скажешь: «Руперт никогда не прикасался ко мне»? Скажи так, если это правда.
Арабелла сглотнула. Она хотела бы солгать, но не могла. Сол наклонился, схватил ее за плечо и приблизил свое лицо к лицу Арабеллы.
– Не можешь, да? – прошептал он жутким голосом, чувствуя такое отчаяние, что с трудом дышал. – Потому что это было, да? Бог мой, а я так доверял тебе! Я все время работал как проклятый ради твоего будущего, а ты и этот отвратительный Куртни занимались кровосмешением... – Он замолчал, затем с болью в голосе, в глазах, в сердце спросил: – Почему, Арабелла? Почему?
– Все было не так! – закричала она. – Ах, Сол, ты должен верить мне. Я подвернула ногу, и Руперт пришел в мою комнату. У меня не было выбора, я...
Он встряхнул ее, потом грубо отбросил на подушки.
– Не было? Ты отлично все понимала, а когда умер Роджер, воспользовалась этим.
– Сол! – Арабелла недоверчиво уставилась на него. – Ну, пожалуйста, пожалуйста! Ты не прав! Нечестно даже представлять себе такие вещи.
– Тогда почему же ты не отвечаешь мне прямо? Я задал тебе вопрос, ты что, забыла? Ответь мне, Арабелла. Если ты ничего не ответишь, мне все будет понятно. Так скажи же что-нибудь!
– Все было совсем не так, – жалобно произнесла она. – Мне никогда не нравился Руперт. Ты же знаешь. Но...
– Ты все-таки впустила его в свою комнату?
– Только из-за ноги. Я...
– О да, конечно. Я отлично все понимаю. Из-за твоей ноги у нас теперь проблемы, не так ли? Кого ты вынашиваешь: моего ребенка или ребенка этой похотливой свиньи Руперта? И родственные отношения...
Внезапно Арабелла сильно побледнела, ее глаза закрылись. Не на шутку испугавшийся Сол бросился за бренди и влил немного в похолодевшие губы Арабеллы. Бледность уходила с ее лица.
– Прошу прощения, – сказал он, – мне не следовало с тобой так говорить, зная, в каком ты положении.
– Я все объясню тебе, Сол.
Он покачал головой.
– Лучше не надо. Что проку от слов? Что случилось, то уже случилось, и этому никак нельзя помочь. Если бы Руперт был жив, то я, возможно, убил бы его. Возможно, мне следовало это сделать, когда мы встретились на тропинке.
Он направился к двери.
– Сол, пожалуйста! – крикнула Арабелла. – Я жду твоего ребенка, я уверена в этом. Со временем мы сможем...
– Со временем мы, возможно, это узнаем, – жестко ответил он, – говорят, что, как правило, ублюдок внешне сильно напоминает своего отца. Мне кажется, Арабелла, тебе следует на время уехать в Фернгейт. Очень естественный поступок при данных обстоятельствах. Там нужна хозяйка, большая часть дома жилая. И кто знает? Может быть, судьбе угодно, чтобы там родился настоящий Куртни.
– Но, Сол, мы нужны друг другу...
– Нет. Не сейчас. Со временем, может быть. Ради Бога, Арабелла, дело сделано. – Его голос прервался. – Я любил тебя. Но теперь я не думаю, что вообще смогу любить кого-нибудь.
Дверь закрылась. Сол ушел.
Он не вернулся в Оулесвик ни в этот вечер, ни на следующее утро. Под предлогом, что ей нужно позаботиться о прислуге и выяснить намерения Евы, Арабелла отправилась в Фернгейт.
18
Когда Арабелла приехала в Фернгейт, попечители уже проследили, чтобы землемеры и строители приблизительно определили затраты на восстановление. Три четверти здания, построенного на граните, сохранилось. Разрушенное крыло посоветовали не восстанавливать, а изменить облик здания. Нужно было сообщить об этом Еве, как новой владелице. Поскольку она была далеко, вся власть пока находилась в руках адвокатов. Собственность, если ее привести в надлежащий вид, могла быть продана на хорошую цену, если мисс Куртни того пожелает.
Горничная и экономка остались в Фернгейте, в конюшне стояли лошадь и машина, которую только что купил Руперт, но так и не научился водить ее как следует. Арабелла не была одна, но она никогда не чувствовала такого одиночества.
Она пыталась играть роль хозяйки дома, пока отсутствовала сестра, но внутри у нее постоянно жила боль от потери любви.
После бури как-то сразу наступила серо-желтая осень. По утрам было холодно, птицы больше не пели.
Сол возвращался с работы на ферму все время мрачный. Леона и Дюк пытались поднять ему настроение и не раз советовали сходить за Арабеллой в Фернгейт.
– Ее место здесь, – часто повторяла ему мать. – Ей нужна сейчас семья. Нет никакой необходимости для нее жить в этом мрачном месте в компании со слугами. О чем ты думаешь? Чем скорее этот дом будет продан, тем лучше. Я сомневаюсь, чтобы Ева вернулась сюда, в любом случае, от Арабеллы там ничего не зависит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19