Сандро же опустился на ближайший стул, низко склонил голову и спрятал лицо в ладонях.
Потом он отнял руки от лица, но головы не поднял. Казалось, он не в силах взглянуть на нее теперь, когда вся правда вышла наружу. Видимо, он чувствовал себя виноватым в том состоянии, в каком она сейчас находилась.
– Прости меня, – проговорил он, нарушив повисшую тишину. – Я не имел права заставлять тебя, но мне было необходимо…
– … знать, были ли мои потери ужаснее твоих, – закончила за него Джоанна. – Ну конечно, мне пришлось не так плохо. Меня даже не били. Не осталось ни ран, ни синяков, – она растирала ледяными ладонями свои плечи. – Молли ничего не заметила, когда я вошла в квартиру, а я ей ничего не рассказывала. На следующий день я пошла на работу, и на следующий день я тоже пошла на работу, и на сле…
– Ради бога, хватит, Джоанна, – прервал ее Сандро.
Но остановиться она не могла. Он хотел знать правду? Что ж, она еще не сказала всей правды!
– Я оделась во все белое и в сиянье чистоты прошла с тобой к аналою. Я улыбалась фотографам, улыбалась тебе, улыбалась твоим родным и Молли. Туман вокруг меня рассеялся, лишь когда мы оказались вдвоем в этой квартире. Я взглянула на тебя и подумала: «Мой Бог! Этот человек желает, чтобы его невеста была девственницей!» А что было потом, ты знаешь.
Разве он тогда не высказал ей со всей прямотой невозможность супружеской жизни с женщиной, которая вообще не способна быть женой?
В день, когда она оставила его, он, наверное, на коленях благодарил небо за то, что избавило его от этого «супружества». Джоанна даже надеялась сама испытать облегчение. Но оказалось, что жить без него еще ужаснее, чем с ним. Она любила его, тосковала по нему – и все же обливалась холодным потом при мысли о случайной встрече с ним.
А что дальше? Неужели ему стало легче оттого, что все эти реки грязи излились наружу?
Он теперь точно знает, что ждет его с нею, и наверняка горько пожалел о своем решении возобновить их брак. По крайней мере, он не выглядит очень счастливым, сидя с опустошенным видом и глядя в пол.
Паника охватила Джоанну при мысли о том, что Сандро больше не хочет ее. «Вот теперь я точно больше не выдержу», – подумала она.
– Прости, – проронила Джоанна и выбежала из комнаты.
Укрывшись в спальне, где проснулась этим утром, она попыталась отдышаться и разобраться в своих чувствах. Это был страх. Страх потерять Сандро. Первый раз она потеряла его потому, что не смогла сказать правду. А теперь – потому что сказала ее.
Джоанна огляделась. Постель была не застелена, на кровати все еще стоял поднос с завтраком. Нетронутая горка тостов, остывший кофе. И вдруг глаза ее округлились. Там было кое-что еще, чего она не заметила утром: роза, маленькая розочка с полураскрытым цветком. Кто-то заботливо срезал все шипы со стебля.
Он всегда так делал, вспомнила Джоанна. Неисправимый романтик, он дарил ей розы со срезанными шипами, чтобы она не укололась. Он подкладывал их на столик в ресторане Вито и ждал, когда же она догадается, что роза – для нее. Его глаза смеялись, ее – дразнили. Это была их игра.
Атмосфера между ними была насыщена страстью, но он терпеливо ждал. Она продолжала работать, а он наблюдал за нею. Любовь без прикосновений. Уверенность без слов. Маленькая роза со срезанными шипами, лежавшая на столе, говорила сама за себя, соединяя рыжеволосую, яркую официанточку и шикарного итальянца, наблюдавшего за ней.
Дрожащими пальцами Джоанна прижала розу к губам, вдохнула ее аромат и закрыла глаза. Ее охватили воспоминания.
И после свадьбы он тоже так делал. Даже в худшие их времена красная роза появлялась возле ее тарелки утром или ночью на подушке в ее комнате, куда она перебралась из их общей спальни.
Молчаливое напоминание о том, что она любима. Все еще любима, несмотря ни на что.
Но сегодня утром, когда он оставлял цветок на ее постели, он еще не знал всего. И роза потеряла свою чудесную силу. Она больше не говорит сама за себя.
Внезапно пришли слезы. Безудержные, горькие. Прижимая к груди растерзанный бутон, Джоанна рыдала от горя, переживая свою потерю.
А в другой комнате перед окном застыл Сандро. Напряженный подбородок, скорбно сжатый рот. Спрятав руки в карманы и глядя отсутствующим взглядом перед собой, он слушал ее рыдания, но не делал ни малейшего движения.
Когда звуки стихли, он еще постоял немного, потом вынул руки из карманов и оглядел пластырь на запястье. Казалось, ему опять хочется разбить что-нибудь кулаком.
Через некоторое время он постучал в дверь Джоанны и приоткрыл ее, впуская в комнату соблазнительный аромат итальянского томатного соуса.
– Ланч, – объявил Сандро. – Через пять минут жду тебя на кухне, cara.
«Ланч», – повторила про себя Джоанна', глядя на закрывшуюся за мужем дверь. Душевное самосожжение позади, он вернулся к нормальному состоянию. Ведь мужчина не должен показывать эмоций. У него стальные нервы.
Роза все еще была у нее в руках, и на глаза снова навернулись слезы.
Джоанна сдалась. Она знала – когда он разговаривает таким холодным тоном, лучше не перечить. Но взглянуть на него не могла, предпочитая уставиться в блюдо с горячим итальянским спагетти под ароматным соусом.
– Угощайся, – пригласил он, усаживаясь напротив.
Так она и сделала, положив себе немного спагетти и отломив кусочек хрустящего белого хлеба. Он проследил, как она поднесла вилку ко рту и заставила себя проглотить кусок, и лишь после этого сам принялся за еду. Каждое его движение, такое уверенное и спокойное, действовало ей на нервы.
Хотя их еда заслуживала большего внимания: Сандро прекрасно готовил. Когда-то они вместе пекли что-нибудь на кухне его дома в Белгравии. Это было в редкие спокойные моменты. Обычно такое же напряжение, как сейчас, сковывало их.
– Что теперь? – спросила она после ланча.
– Мне нужно в офис на пару часов. – Сандро не взглянул на нее, после ее «исповеди» он вообще избегал смотреть ей в глаза. – А тебе необходимо отдохнуть. Ты… устала.
– Я имею в виду нашу… ситуацию в общем.
Сандро откинулся на спинку стула. Мускулистое, но при этом изящное тело, потрясающая уверенность в себе. «У него есть все, – подумала Джоанна, – чтобы свести с ума любую женщину».
Ему было достаточно просто войти, чтобы все женщины немедленно поворачивали головы в его сторону. Молодые и в возрасте – все подпадали под действие его шарма. Сандро обладал тем, что Молли называла харизмой, тем неуловимым качеством, которое отмечает лишь немногих.
Он вновь отвел от нее глаза.
– Я уже все сказал. Сейчас поеду в офис, чтобы разобрать завал на своем столе. А завтра мы поедем в Орвието.
Прекрасная вилла со страниц брошюры предстала перед нею. А ведь Джоанна уже и забыла об утреннем разговоре.
– Но я думала… – голос изменил ей, а Сандро поспешил перебить:
– Ничего не изменилось, cara. Ты все так же моя жена, а я – тот человек, с которым ты обвенчалась. Сегодня всего лишь второй день новой жизни, которую мы строим. И что бы нам ни препятствовало, перед Богом мы все равно остаемся мужем и женой. Понимаешь меня?
Даже слишком хорошо. Она понимала, почему ее словно окатила волна облегчения и одновременно вновь ожила глубоко внутри старая паника. Не стоило забывать, почему Сандро так держится за этот брак.
Для них обоих не было пути на свободу. Они поженились по закону римско-католической церкви, обменялись обетами перед лицом Господа. И в глазах Сандро Джоанна всегда будет его женой, его крестом, который предстоит нести в достатке и в бедности, в болезни и в здравии. Даже несмотря на то, что брак их превратился в кошмар.
Выходя за него замуж, она обманула его, и расплачиваться ему придется всю жизнь.
– Ты можешь обратиться с просьбой об аннулировании брака. Я поддержу твою просьбу. Церковь освободит тебя от обета…
– Большое тебе спасибо, – Сандро был в ярости. – Давай объявим широкой общественности, что я не настолько мужчина, чтобы иметь супружеские отношения с собственной женой.
Джоанна вспыхнула.
– Я просто пыталась быть объективной…
Она явно сказала что-то не то.
– Если это единственное, что ты можешь предложить, то лучше не беспокойся, – посоветовал он, внезапно склоняясь над нею. Одной рукой он оперся на стол, а другой – на спинку ее стула. Глаза его неотрывно смотрели ей в лицо. – Ты кое-что должна мне, Джоанна, – произнес он. – Ты украла мою гордость, мое самоуважение, мою веру в себя. И оттого, что теперь я точно знаю, почему это произошло, ничто не изменилось.
– Ты жаждешь реванша.
– Компенсации, – усмехнулся он.
– Это так по-итальянски, – саркастически заметила Джоанна, отворачиваясь от него, потому что его слова причиняли боль.
– Нет. Вот что по-итальянски!
И он прижал губы к ее рту в агрессивном, жадном поцелуе. Казалось, так Сандро желал заявить свои права на нее. Он раздвинул ее губы, углубляя поцелуй.
Джоанна пробормотала что-то протестующее. Она крепко закрыла глаза и вся напряглась в ожидании волны страха, но страха не было. Было лишь наслаждение, почти мучительное наслаждение, так давно и так глубоко запрятанное в самых потаенных уголках ее памяти. Ее губы приоткрылись и стали двигаться в одном страждущем ритме с его настойчивым ртом.
«Что со мной? – недоумевала она. – Мне нужно бороться с ним». Но бороться ей не хотелось. Вместо этого руки ее взметнулись, обнимая его широкие плечи, а потом обняли его шею. Пальцы ее погрузились в его волосы, и Джоанна почувствовала, как напрягается его тело, когда она прижимается к нему. Она позволила себе наслаждаться горячим теплом его губ.
Раздался стон, и Джоанна точно знала, что это застонала не она. Внезапно Сандро выпрямился, увлекая ее за собой. Он прижал ее к себе, гладил нежными, бережными движениями от плеч к талии, потом снова вверх. Его руки задевали ее грудь, и Джоанна почувствовала, как ее охватывает огонь.
Она слышала его бурное дыхание, ощущала, что он тоже весь горит, прижимаясь к ней, давая ей ощутить силу своего желания, показывая, что он понимает чувства, охватившие ее.
А потом он отступил от нее, отстраняясь на расстояние вытянутой руки. Джоанна увидела, что глаза его полны гнева, несмотря на то что припухшие от поцелуя губы еще подрагивали от неприкрытой страсти.
– Вот так откровение, – его бархатистый голос смеялся над ней.
Но она была слишком растеряна, чтобы оценить издевку. Джоанна просто смотрела на него широко распахнутыми глазами. Собственная страсть ошеломила ее. То, что начиналось как наказующий поцелуй, обернулось самым эротичным переживанием, какое она когда-либо испытывала.
– Работай над этим и дальше, mi amore, – продолжал Сандро все в том же небрежном тоне. – Компенсация должна стоить всех тех лет, что я провел в воздержании.
Ему наконец удалось прорвать окутывающую ее пелену.
– Это невыносимо, – выдохнула она, охваченная стыдом.
– Протестую, – вставил он. – Ты вынесла это очень хорошо, если только мои чувства мне не лгут.
И он опять поцеловал ее, но лишь затем, чтобы, ощутив ее отклик, тут же вновь грубо прервать поцелуй.
– Видишь, о чем я, cara. Ты так сильно хочешь меня, что более не можешь скрывать этого. Сегодня вечером меня ждет что-то интересное.
Фраза была подобрана стратегически. Он отвернулся и направился к выходу, бросив на ходу:
– Не устраивай пожара, пока я не вернусь, дорогая. Потому что вызов лифта на нашем этаже будет отключен.
И он оставил ее размышлять над этой двусмысленностью в одиночестве.
Сегодня вечером. Что бы это значило? Джоанна опустилась на стул. С каждой минутой ее жизнь становилась все труднее.
Она открыла перед ним душу, а он думает только о «компенсации». Для самоутверждения ему необходимо сделать их брак настоящим. Сегодня вечером.
К его возвращению она чуть не довела себя до нервного срыва. Пыталась отвлечься, мыла посуду, оставшуюся на столе после их ланча, застилала кровать. Но не подходила к комнате Сандро. Чтобы не впасть в истерику, она разыскала в кухонных шкафах продукты и занялась приготовлением обеда.
Конечно, она знала, что Сандро ни за что не применит силу. Но ужасное чувство собственной беспомощности терзало ее нервы даже тогда, когда она лепила gnocchi, картофельные клецки буквально на два укуса, и готовила итальянские макароны. Эти рецепты она знала со времен работы у Вито. Джоанна знала и французскую кухню, и, конечно, английскую. Умела готовить кое-что и из китайской кухни. Научилась, работая в ресторанах.
Но в шкафах у этого итальянца были сплошь итальянские продукты. Так что на закуску будут gnocchi с густым, острым соусом, а за ними последуют запеченные макароны с грибами, луковками и перчиками со сливочным соусом и тертым пряным сыром моцарелла.
– Ммм… – раздалось у нее над ухом, – пахнет так, как будто здесь хозяйничает настоящая женушка…
Джоанна оторвалась от соуса, который исступленно взбивала венчиком.
– Сегодня я с тобой не сплю! – резко объявила она.
Она выглядела распаренной, взвинченной и очень занятой. Волосы собрала в малопривлекательный пучок на макушке. А надела самый несексуальный наряд из того, что смогла найти в шкафу: широченные белые брюки и мешковатый черный джемпер, который буквально извел ее в жаркой кухне.
Сандро же был ей полной противоположностью: свеж, элегантен, несмотря на то что пиджак он уже снял, а расстегнутые манжеты рубашки болтались на его сильных смуглых запястьях.
– О мой Бог, gnocchi! – Проигнорировав ее выкрик, Сандро через ее плечо заглянул в кастрюльку, где рядком отдыхали крошечные клецки. – Я женился на англичанке с итальянским сердцем!
– Не буду спать с тобой, – повторила она яростно, возвращаясь к своему венчику.
– Мне найти вино или ты уже приготовила?
– Не нужно мне никакого вина. Ты слышишь, что я говорю?!
– Ты весь тефлон обдерешь с этой посудины, сага, – с беспокойством сказал он. – Пойду поищу бутылку вина, вдруг ты передумаешь…
И он направился к двери.
– Сандро! – закричала Джоанна, и это поистине был вопль души.
– Я не буду слушать, – твердо заявил он, остановившись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17