– Может, лучше отложить на время этот разговор? – предложил Лаклан, играя ее влажными темными волосами.– О чем нам еще говорить?– Ну, хотя бы о нашем ребенке. У тебя уже был ультразвук?– Нет, пока еще слишком рано.– А что насчет акушера?Клэр рассказала обо всем, о чем они говорили с Валери Мартин не далее как две недели назад.– Знаешь, с Валери мне спокойнее. Я не люблю больницы, лекарства, врачей и все в этом духе. Я никогда даже не лежала в больнице и страшно нервничаю по этому поводу.Он улыбнулся.– Сейчас в этой области все очень современно. Роды проходят даже не в больницах, а в родильных центрах, так что ты не будешь чувствовать себя в чуждой, враждебной тебе обстановке.Она замялась немного, но потом все-таки сказала:– Я так мало знаю обо всем этом. Дожила до двадцати семи, игнорируя столь важную часть жизни. Даже ты больше знаешь. И у меня еще никогда не было ни малейшего желания заботиться о детях или воспитывать их. Хотя этот ребенок меня очень интересует, но он пока не проявляет никаких признаков жизни.– Подожди еще немного, и он начнет двигаться.– Ну вот, ты опять за свое. Интересно, чего ты не знаешь о беременности?– Я никогда не смогу представить в точности то, что придется пережить тебе, но я знаю, что ты будешь не одна.– Лаклан… – Клэр помолчала немного, потом собралась с мыслями и выпалила: – Я все еще не уверена.– Что же, давай не будем торопиться, но разве есть хоть одна причина, по которой нам не стоило бы попробовать?Она не ответила.Он нежно поцеловал ее, распустив волосы, чтобы они упали ей на плечи, и лаская лицо, шею и руки.– О, Господи!..– Что-то не так?Она прижала руки к горящим щекам:– Мне кажется, я не должна хотеть этого.– Почему?– Наверное, звучит глупо, но, по-моему, это неправильно. Я ведь беременна… Я знала, что это будет звучать очень наивно, – безнадежно повторила она, видя, что он смеется.– Глупенькая ты моя, – ласково пробормотал он сквозь смех. – Я же говорил тебе, что вторые три месяца твоей беременности – это самое замечательное время. Золотое время для всех женатых пар, которые готовятся стать родителями. Это не только правильно, но и вполне своевременно. Именно так и должно быть.Он взглянул на часы и внезапно серьезно произнес:– Через час улетает мой самолет, так что мне пора идти, но завтра я вернусь и мы продолжим наш разговор о том, что нам с тобой делать. Но, по-моему, если ты не замечаешь того, что происходит между нами, ты, должно быть, просто слепа.Лаклан помог ей подняться и встал сам. Клэр хотела было спросить, сталкивались ли они с Сериной с такими же проблемами, но в самый последний момент промолчала.Он долго смотрел на нее, запоминая каждую черточку ее озабоченного лица, изящные линии фигуры, темную гриву всклокоченных волос, а затем слегка улыбнулся:– Некоторое время я не смогу звать тебя Худышкой, – пробормотал Лаклан, целуя ее. – Увидимся завтра.И он ушел.
Ночью она задумалась: почему бы ей просто не сделать это? Предположим, что все это случается не с ней и Лакланом, а с двумя другими людьми, а она просто смотрит на это и выносит свой приговор. Что бы она сделала? Конечно, сначала подсчитала все «за» и «против».Итак, сначала «за». Он очень хороший отец. Для ребенка, родившегося в семье Хьюитт, не может быть ничего плохого. Все в порядке не только в материальном плане, но и в духовном и моральном, особенно если ребенок унаследует отцовскую любовь к земле.Она с грустью подумала об отрицательных сторонах. Предположим – нет просто предположим, – что ей будет плохо в Розмонте, что она окажется совсем не той женой, которая нужна Лаклану, – что тогда? Вдруг он идет на это только для того, чтобы привести в дом женщину, которая нравится Шону, только для того, чтобы укрепить свои позиции в конфликте с Сериной и не отдавать ей мальчика?Она беспокойно заворочалась в постели. Ну почему этот ребенок решил родиться сейчас, а не в какое-нибудь другое время?Внезапно зазвонил телефон. Клэр бросилась к трубке, чувствуя, как сердце сильно подпрыгивает в груди.Это была ее мать, которая сообщила, что у отца был сердечный приступ, и попросила Клэр немедленно приехать.
Армидейл находился в четырех часах пути от Леннокс-Хеда, и Клэр отправилась в путь, как только забрезжил рассвет. Она сунула в чемодан охапку одежды и оставила сообщение на автоответчике в своем офисе – мол, уезжает, но связаться с ней можно будет в любую минуту по мобильному телефону. Будить среди ночи Сью или Луси ей показалось несправедливым и нетактичным.Однако, подъезжая к госпиталю, где лежал ее отец, неожиданно поняла, что оставила свой мобильник преспокойно лежащим на кухонном столе.– Черт, – пробормотала она, чувствуя, как гнев и беспомощность охватывают ее. – Ладно, теперь уже ничего не поделаешь.И она попыталась выкинуть эти мысли из головы.День прошел в тревожном ожидании: отец боролся за свою жизнь, а мать находилась в шоковом состоянии и не могла ни с кем общаться.Но на следующее утро, хотя кризис еще не прошел и отец лежал в реанимации, врачи заявили, что его состояние стабилизировалось, и дали обнадеживающие прогнозы.Клэр отвезла мать домой и уложила спать. Ей пришла было мысль позвонить на работу, но она так устала, что уснула, едва добравшись до подушки. На всякий случай она все же поставила рядом с кроватью телефон.На следующий день отцу стало лучше. Они провели в больнице почти целый день, а потом поехали домой, купив по дороге пиццу на ужин. Джейн Монтроуз постепенно начинала выходить из транса.– Он был бы в ужасе, – сказала она, жадно поедая пиццу.Приближался вечер, и вскоре стало очень холодно, гораздо холоднее, чем на побережье.– Я знаю, – отозвалась Клэр. Ее отец терпеть не мог все виды быстрых закусок, особенно те, которые можно было взять с собой. – Мам, а почему ты всегда позволяла ему подавлять тебя?Ее мать вздохнула.– Я родилась домашней, послушной и хорошей девочкой, и, хотя тебя это всегда раздражало, я прекрасно понимала, что отвратительное поведение твоего отца происходит от жуткой неуверенности в себе.Клэр посмотрела на мать.– И хотя иногда он бывает совершенно невыносимым, у нас очень теплые взаимоотношения. А сейчас пришло время мне быть сильной и внешне, и внутренне.– Понятно. Извини. Я никогда этого не понимала.– Брак – странная штука. То, что хорошо для одних, может не годиться для других. Но одно несомненно – надо работать над тем, чтобы все ладилось. Надо принимать и хорошее, и плохое, лелеять хорошее и благодарить свою счастливую судьбу за плохое, которое могло бы быть гораздо хуже. Кстати, твой отец никогда не посмотрел ни на одну женщину и ему было бы ужасно плохо без меня, как и мне без него.Клэр осенило. Она поняла, о чем говорит мать. Не о браке, который можно так же легко разрушить, как и создать. И не о том, что легко давать клятвы в любви, не заботясь о том, чтобы их выполнить. А об ответственности и настоящей любви. Все еще размышляя над этим, Клэр налила себе кофе.– Клэр, дорогая, ты беременна? – мягко осведомилась Джейн Монтроуз.Клэр уронила турку с кофе и несколько минут тупо смотрела, как дымящаяся коричневая жидкость растекается по полу.– Откуда… откуда ты знаешь?– Дорогая, ты – мой единственный ребенок, и я знаю тебя. И раз ты не сказала мне сама, должно быть, тут какая-то проблема.Неожиданно зазвонил телефон, и Джейн пошла в холл. Но сразу же вернулась.– Там некто по имени Лаклан Хьюитт хочет поговорить с тобой. Ты будешь с ним беседовать?– А… да… Лаклан, – произнесла она в трубку секунду спустя. – Извини, но у моего отца был сердечный приступ.– И ты, конечно же, не подумала сообщить мне об этом? – Его голос был угрюмым. – На самом деле мне очень жаль, и я надеюсь, что он выздоравливает. Но ты вообще понимаешь, что мы все тут на ушах стоим из-за твоего исчезновения? Твой мобильник не отвечает…– Да-да, я знаю. В спешке я забыла его на столе на кухне. Послушай, отец чуть не умер, но теперь действительно поправляется.– Черт, я чувствую себя последним негодяем. Как ты?– Я в порядке, только… Послушай, как ты нашел меня?– Это было единственное место, о котором мы с Сью подумали в первую очередь. К счастью, в телефонной книге не так уж много Монтроузов.Клэр закусила губу.– А что ты собиралась сказать?Она кашлянула.– Я останусь здесь недельки на две – до тех пор, пока отец не встанет полностью на ноги. Я уверена, Сью справится со всем без меня. К тому же теперь, когда кризис миновал, я смогу довольно часто общаться с ней по телефону.Последовала небольшая пауза.– А что мне делать? Можно я приеду?– Не думаю, что это будет удачный визит. Отец ничего не знает ни о нас с тобой, ни о ребенке, и сейчас не лучшее время, чтобы ставить его перед фактом.– Клэр… это единственная причина?– Нет, я бы хотела немного побыть одна и подумать обо всем.– О том, как лучше сбежать?Его голос стал угрожающим.Она почувствовала прилив раздражения.– Это не мой метод, – холодно сообщила она.– Звучит, конечно, очень авторитетно, но я-то знаю, Клэр, что у тебя привычка сбегать от меня время от времени. Давай договоримся так. Я не буду усложнять твои отношения с родителями, если ты обещаешь мне вернуться через неделю. Иначе я приеду за тобой. Кроме того, мы будем постоянно держать связь.– Это смешно, – жарко выдохнула она.– Да или нет?– Но я не твоя пленница!– Ну, разумеется. Ты просто мать моего ребенка.– И должна признаться, сейчас очень злая!Он рассмеялся.– Решать тебе. Пообещай мне сейчас только одно – заботиться о себе.В трубке послышались гудки.– Так, – сказала Джейн Монтроуз, накрывая ладонь дочери своей, когда та села рядом с совершенно отсутствующим видом. – Я думаю, тебе лучше рассказать все как есть про этого Лаклана Хьюитта. У меня такое чувство, будто он станет отцом моего первого внука.
В течение следующих двух недель Клэр и ее мать жили самой обычной жизнью. Джейн заявила, что ее дочь должна принять предложение Лаклана и выйти за него замуж, однако подробно на этом останавливаться не стала, но добавила: что бы ни случилось, она всегда будет рядом с ней, готовая помочь, утешить и защитить в любую минуту.Они купили огромное количество белой шерсти и всего, что необходимо младенцу.Хотя с тех пор, как Клэр шила и вязала, прошло очень много времени, тем не менее она почти ничего не забыла. Это было большим утешением для нее, особенно теперь, когда эти навыки наконец пригодились. Похоже, многие из своих умений она просто-напросто унаследовала от матери, хотя до сих пор даже не подозревала об этом. Так что все то время, пока Том Монтроуз был в госпитале, его жена и дочь готовились к появлению на свет его первого внука (или внучки). За это время они лучше узнали друг друга – уже не как мать и ребенок, а как два взрослых, самостоятельных человека, и этот опыт обогатил обеих.Клэр звонила Лаклану каждые два дня и, когда две недели прошли, сказала, что задержится еще на некоторое время, чтобы помогать по дому в первые несколько дней после возвращения отца домой.Когда наконец Том вернулся и немного пришел в себя после больницы, они вместе все рассказали ему. Его реакция поразила Клэр. Со слезами на глазах он попросил, нельзя ли назвать ребенка в его честь, если родится мальчик. К тому, что она не замужем, он отнесся философски, должно быть, потому, что его жена втайне от дочери послала ему в нужный момент грозный, предупреждающий взгляд.Узнав, кто отец ребенка, он опять-таки удивил Клэр.– Большие дубы вырастают из маленьких желудей, – сказал он ухмыляясь, но объясняться отказался.Прощаясь с матерью, Клэр тепло обняла ее. Джейн ласково дотронулась до ее живота.– Когда в следующий раз будешь говорить с врачом, ты должна ему рассказать…И она поведала кое-что своей дочери. ГЛАВА ПЯТАЯ – Не может быть! Только не со мной, – беспомощно сказала Клэр Валери Мартин.– Боюсь, что может. Смотри, что получилось на ультразвуке.Клэр уставилась на монитор и почувствовала, что сейчас упадет в обморок.– Даже более того, мы сделаем вам распечатку, или, если хотите, можно скопировать видео, – вмешался акушер. – Но, разумеется, теперь, когда мы знаем историю вашей матери, потребуются некоторые дополнительные анализы и осмотры.– Хорошо, что я сегодня не очень занята, – начала доктор Мартин. – Так что мы можем вместе пообедать и спокойно обо всем поговорить.Несмотря на все заверения Валери, Клэр, придя домой, все еще продолжала чувствовать себя так, будто она сейчас упадет в обморок. Через пять минут прибыл Лаклан.Она открыла ему дверь, и они несколько минут смотрели друг на друга.– Я скучал по тебе, Худышка, – наконец сказал он.– Я не худышка и никогда больше не буду ею, – отрывисто заявила она.– Будешь, будешь, а пока что пусть это остается нашей маленькой шуткой.– Ты не понимаешь. Проходи.Он вошел и сразу же заключил ее в объятия.– Как твой отец?– С ним все в порядке, – рассеянно ответила она.– Он знает, что у него скоро появится первый внук?– Да. Он был удивительно рад этому. И мама тоже очень рада.– Тогда в чем же дело? – Он нахмурился. – Ты что-то пытаешься мне сказать?– Да…– Я все равно не уйду, – предупредил он, – что бы вы там ни придумали.– Я не об этом, Лаклан, моя мать была двойняшкой!– Что?! – Он в замешательстве остановился. – Давай-ка присядем.Когда они уселись на небольшую кушетку, он предложил:– Продолжай.– Я знала, что у моей матери был брат, который умер при рождении, но я не думала, что это так важно. Мне даже в голову не приходило, что это значит – они с матерью были близнецами. И хотя, конечно, близнецы могут родиться у кого угодно…– Все понятно. Ты хочешь сказать, что это передается по наследству.– Не совсем. Если бы, например, у моего отца был близнец, это не имело бы значения, потому что такие вещи передаются по материнской линии…– Подожди-ка, подожди-ка! Ты хочешь сказать… что у нас могут родиться близнецы?– Да, – трагически согласилась она.К ее изумлению, он расхохотался.– Ты не понимаешь!– О нет, я понимаю. Знаешь, если родитель-одиночка и может прокормить одного ребенка, то двойня меняет дело, госпожа Монтроуз.Она почувствовала разочарование, гнев и негодование одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15