От его тона у нее по спине пробежали мурашки.
– Ну да. Я знаю. – Услышав его голос, она почему-то обратила внимание на то, что они прижимаются друг к другу, что легко одеты, и на то, какая теплая кожа у Джека под футболкой и боксерскими шортами.
Черт возьми! Она должна взять себя в руки и не вести себя так, как раньше. Тиффани чувствовала себя униженной: ее влекло к нему, а он даже не замечал этого. Она решила, что, оказавшись на кухне, отойдет в сторону и поведет себя деловито.
Но Джек наклонил голову, словно прислушиваясь.
– А! По-моему, я его слышу. Вон там.
Он повернул голову к противоположному углу комнаты, откуда доносился шум. Его небритое лицо случайно коснулось ее груди.
Это неожиданное прикосновение подействовало на Тиффани так, что у нее захватило дух.
Джек замер. Он тоже почти не дышал.
Что происходит?
– Я должен поставить тебя на пол. – Произнося эти слова, он еще крепче сжал ее в объятиях.
Ну да. Она это знала. Но сначала он должен отнести ее на кухню.
– На кухне…
– Верно. – Джек направился на кухню. Он глядел ей в глаза так, словно действовал против воли.
Именно тогда она заметила, что он смотрит на нее как загипнотизированный. Потом он перевел взгляд на ее губы.
– Джек! – Тиффани увидела, что опоссум пытается взобраться на стену возле трубы.
Она оцепенела, но опоссум снова оказался внизу и вернулся в угол.
Джек вошел с ней на кухню и закрыл дверь. Теперь он мог поставить ее на пол, но не стал этого делать. А она продолжала смотреть ему в глаза.
Ему хотелось ее поцеловать. Она это поняла по выражению его глаз, по тому, как он опустил тяжёлые веки, пристально глядя на ее губы.
Тиффани больше не могла думать, могла только чувствовать. Она сняла руку с его плеча и провела ею по ключице Джека, желая коснуться его груди. Ей хотелось ощутить, как забьется его сердце, когда она дотронется до груди кончиками пальцев. Хотелось узнать, колотится ли оно сейчас так же, как и ее сердце. Хотелось, чтобы он ее поцеловал, даже если она этого не понимала и это противоречило тому, чего хотел Джек – по его же словам.
– Не надо, – произнес он, сжимая губы и взял ее за запястье.
Потом поставил ее на пол и направился к выходу.
– Оставайся здесь. Я избавлюсь от опоссума. – Он закрыл дверь, а Тиффани застыла в растерянности, пытаясь примириться с тем, что только что произошло.
Почувствовав, что замерзла, она сходила в спальню и надела халат. Тиффани слышала, как открываются и закрываются двери, потом услышала голос Джека, который пытался уговорить опоссума уйти. До нее донесся какой-то шум, потом закрылась наружная дверь на веранду, после чего наступила тишина.
Открыв дверь кухни и оглядевшись по сторонам, она не обнаружила… ничего. Ни опоссума, ни Джека.
– Опоссум ушел?
Услышав ее вопрос, Джек вернулся с веранды в комнату для отдыха. На нем были джинсы и рубашка.
– Да, ушел. Убрался, как только я открыл наружную дверь и он увидел свою привычную среду.
– Спасибо за то, что выгнал его. Я понимаю, с моей стороны глупо пугаться. Но я предпочитаю наблюдать диких животных с некоторого расстояния и в их естественной среде обитания, а не когда они пытаются залезть мне на ногу.
Тиффани специально говорила спокойным тоном, не имевшим ничего общего с ее чувствами. Не желая кривить душой, она завела речь о том, что ей было особенно важно понять:
– Ты чуть меня не поцеловал. Я это не придумала.
Его взгляд стал отчужденным. Джек собирался возразить. Она это видела. Но он сухо процедил:
– Сейчас ночь. Я только что заснул. Услышал, как ты кричишь. Ты прыгнула в мои объятия, одетая в пару клочков атласа. Любой мужчина испытал бы искушение.
– О, значит, это случилось из-за того, что мы оказались поблизости друг от друга и из-за обстоятельств? – Она сузила глаза, пристально глядя ему в лицо, чтобы понять, искренен ли он. – Как будто ты вошел в булочную и вдохнул аромат шоколадного эклера, а потом направился к нему, не успев вспомнить, что на самом деле ты не любишь шоколадные эклеры?
– Ты не шоколадный эклер. – Он поднял руку и сжал дверную перемычку. Чувствовалось, как он напряжен. – Моя реакция была непреднамеренной, вот и все. Уже поздно. Нам надо возвращаться в кровати. Завтра я поднимусь на крышу и закрою отверстие трубы проволочной сеткой, чтобы больше никто не свалился в нее. Утром я помогу тебе сделать уборку. Спокойной ночи.
О, из-за этого мужчины ей хотелось закричать. Но Джек уже отвернулся. Тиффани оставалось только последовать его примеру. Не идти же за ним на веранду!
Но она чувствовала себя несчастной. Джек старался ее избегать, хотя и впрямь обратил на нее внимание… что вызывало вопросы, черт бы его побрал!
Тиффани пошла к себе в спальню. Войдя, она хлопнула дверью.
О, она была благодарна Джеку за то, что он спас ее от опоссума и намерен помешать ему вернуться. Но как насчет остального?
Судя по поведению Джека, он вовсе не собирался возвращаться к платоническим дружеским отношениям. И он вовсе не выглядел сонным, когда вошел, хотя и утверждал обратное.
Теперь у нее было больше вопросов, чем раньше, и она хотела получить ответы.
Ему следовало пробыть здесь подольше, чтобы она успела их получить.
Утро наступило раньше, чем Тиффани удалось приготовиться. Она плохо спала, но дела на ферме не ждали.
Она решила съесть на завтрак блюдо, в котором много протеинов. По крайней мере тогда у нее в желудке будет что-то еще, помимо раздражения и нервной дрожи. С каких пор Джек превратился в мистера Скрытного и Несговорчивого Человека?
Поскольку Тиффани – была хорошей хозяйкой, она пошла на веранду, чтобы спросить у Джека, что он предпочитает на завтрак. Может быть, он захочет поговорить с ней хотя бы об этом, даже если не пожелает говорить о чем-либо другом.
Тиффани не могла не думать о том, что произошло прошлой ночью. Ей казалось, что поведение Джека объясняется не только реакцией гормонов. Тиффани все еще хотелось получить ответы. Она собиралась этого добиться. Вот только не знала точно, как.
Джек уже встал и оделся. Тиффани видела, как он прошел через кухню. Она просунула голову в дверь на веранду и заговорила:
– Я собиралась приготовить на завтрак бекон и яйца… скромный завтрак, чтобы правильно начать день.
Джек стоял. к ней спиной. Теперь он повернулся. Синие глаза свирепо посмотрели на нее, он что-то сжал в руке. Другую руку Джек протянул к дорожному несессеру на кровати и быстро застегнул молнию, словно секреты правительства, ФБР и мир во всем мире зависели от того, чтобы она не увидела содержимого.
Он сузил глаза и резко сказал:
– Я не знал, что ты встала.
О, он вовсе не в замечательном настроении.
Что ж, она тоже не так уж спокойна. Какую важную вещь он мог прятать? Еще одну дурацкую рубашку с двумя карманами?
Неужели он действительно хотел вернуть их дружбу? Тиффани все еще находила его привлекательным, но она сумеет взять себя в руки.
– Я видела, как ты прошел через кухню, поэтому решила выяснить, что ты хочешь на завтрак.
Я не вошла без стука, Джек. Я знала, что ты одет, и твоя дверь была широко открыта. Поэтому измени свое мнение.
На тумбочке стоял стакан воды. Джек взглянул на него, а потом перевел взгляд на Тиффани.
– Никаких проблем. Бекон и яйца, отлично. Я приду через минуту.
Подтекст был совершенно ясен.
Джек не хотел признавать, что слишком сильно отреагировал на ее появление, и хотел, чтобы она вышла из комнаты.
Она сузила глаза и отвернулась, прежде чем он успел заметить ее раздражение.
Чтобы противодействовать этому чувству, она принялась тихо напевать. Если мелодия звучала скорее монотонно, чем радостно, что ж, очень жаль. По крайней мере, она пыталась быть дружелюбной, чего нельзя сказать о Джеке.
День начался не очень хорошо. Они позавтракали беконом и яйцами. И если она сердилась, то Джек, напротив, теперь пытался с ней поладить.
Но все это непросто, не так ли? Тут нет ничего простого.
Даже то, что он ее обнял одной рукой. Неужели думал, что она бросится ему на шею, как только он забудет об осторожности? Что ж, она так и сделала прошлой ночью, но это было другое дело.
Они принялись за повседневные дела. Тиффани надеялась поговорить о чем-нибудь важном, но они почти все время молчали.
– Ну вот и все, козы подоены и накормлены, – примерно через два часа сказал Джек. Он в последний раз окинул взглядом помещение для доения и кивнул, словно в знак одобрения.
Все вычищено до блеска.
– Да, – буркнула Тиффани. – Мы с толком провели время, – уже менее агрессивным тоном добавила она.
– Сегодня пикап опять приедет за сырами? – Джек небрежно отряхнул руки, словно его не волновало возникшее между ними напряжение.
Откровенно говоря, его отношение к ней беспокоило Тиффани. Не думает же он, что такую отчужденность можно назвать возобновлением дружеского общения? Если он так думает, то пусть прямо сейчас возвращается в Сидней, а она обойдется без него. Они могли бы снова переписываться по электронной почте, раз в месяц или раз в три месяца. Она не нуждается в такой помощи.
Тиффани обнаружила, что от негодования ей не хватает воздуха.
– Пикап не приедет. Я хочу подоить Амалтею, прежде чем примусь за работу в молочной. Сегодня переведу Амалтею на портативную доилку. Потом начну доить в помещении вместе с другими козами.
– А я поднимусь на крышу коттеджа и закрою трубу проволочной сеткой. – Джек проницательно сузил синие глаза и долго смотрел на Тиффани. Наконец ей захотелось скорчиться от неловкости или уйти.
Вообще-то ей захотелось и того, и другого. Разве это справедливо? Он же ведет себя на редкость непонятно! У нее по крайней мере одна цель: она пытается стать верной подругой Джеку и избавиться от других чувств.
Хотя пока это плохо получается.
– Спасибо, Джек. Я тебе благодарна за то, что ты мне помогаешь, пока Рон болен. Я бы справилась сама, но с твоей стороны очень мило предложить мне помощь.
Она только не понимала, как его предложение и просьба снова стать друзьями сочетаются с его замкнутостью и ершистыми манерами.
– Я хочу тебе помочь. Это доставляет мне удовольствие. – Он резко отвернулся. – Где мне взять сетку и лестницу?
– В сарае за домом мамы и папы есть мелкая проволочная сетка. И ты можешь взять одну из лестниц маляра.
Это Джед предложил покрасить дом, пока родители в отъезде. В то время идея казалась замечательной, но теперь Тиффани почти жалела, что согласилась с братом.
Тогда Джек мог бы спать в доме, а не в коттедже, и ночью не произошло бы той сцены, когда они чуть не поцеловались.
Впрочем, разве ей стало бы лучше?
– Хорошо. Тогда я возьмусь за работу. Ты подождешь, пока я закончу? – На нем была очередная просторная рубашка и, вероятно, те же джинсы, что и вчера. У него был замкнутый и настороженный вид.
А Тиффани оставалось только бороться с собственными мыслями. Она видела, как он привлекателен, и снова приходила в ярость.
– У меня все будет в порядке, спасибо, Джек. Глубоко вздохни. Сохраняй спокойствие. Не делай и не говори того, о чем можешь пожалеть.
– Мне только надо подоить свою козу. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я закончу.
Джек кивнул и зашагал прочь.
Тиффани посмотрела ему вслед, потом резко повернулась на каблуках. Если в ближайшее время не взять себя в руки…
Что ж, ей пойдет на пользу, если она займется чем-нибудь еще.
Она забрала из сарая портативный аппарат для доения. При помощи этого аппарата ее родители доили больных коз. Они применяли его, если не хотели держать козу вместе с остальным стадом.
Откровенно говоря, она не ожидала, что ей придется доить Амалтею отдельно каждый день.
Она собиралась обращаться с козой доброжелательно: говорить ласковые слова и пытаться ее успокоить. Та наверняка со временем привыкнет к аппарату, а потом и к тому, что ее будут доить в общем помещении. Точно так же надо вести себя и с Джеком. Если Тиффани проявит терпение и забудет о вопросах, на которые все равно не получит ответов, если она попытается поладить с Джеком, их отношения наверняка станут лучше.
Верно?
Что ж… хорошо. Сейчас она спокойно подоит козу. Это будет для нее хорошим уроком терпения.
Спустя пятнадцать минут Тиффани прекратила всякие попытки найти общий язык со своей любимицей. Какой шум подняла эта капризуля!
Тиффани нашла Амалтею в одном из сараев, где она и еще несколько коз стояли в тени. В том, чтобы прикрепить к ее вымени доилку, не должно быть ничего сложного, не так ли? Но что произошло, когда Тиффани сделала такую попытку? Коза обратилась в паническое бегство. Тиффани пришлось гоняться за ней по всему загону.
– Стой! Дай мне тебя подбить!
Коза не останавливалась, и Тиффани продолжала преследовать ее, волоча за собой доилку на двух колесах. Наконец Амалтея направилась в угол загона, ближайший к коттеджу Тиффани. Если перегородить ей путь…
– Меее!
Амалтея снова убежала. Бросившись за ней, Тиффани, к несчастью, принялась выкрикивать всякие невежливые слова в ее адрес… в тот самый момент, когда Джек спустился с крыши, где он наверняка с удовольствием наблюдал за ними, находясь там же, где недавно был опоссум.
Из-за этого Тиффани рассердилась еще сильнее. Вряд ли они с Джеком скоро подружатся.
Коза побежала к воротам, к Джеку, который приближался к ним, хотя их все еще разделяла изгородь.
Тиффани последовала за Амалтеей. На этот раз она не ругалась и не бежала, и если Джек скажет хотя бы одно слово…
По крайней мере теперь Амалтея оказалась так близко, что оставалось только схватить ее. Тиффани протянула руку. Но у нее ничего не вышло: Амалтея боднула доилку.
Тиффани недоверчиво уставилась на козу. У нее болели руки, потому что ей пришлось волочить за собой аппарат. Пострадала ее гордость, потому что она не смогла справиться с козой. Она возмущенно разглядывала Амалтею, которая в ответ разглядывала ее, не проявляя угрызений совести.
Наконец Тиффани заговорила мрачным тоном, не предвещавшим ничего хорошего:
– Ты – англо-нубийский и сааненский гибрид. Ты должна обладать приятным, мягким характером и проявлять свой норов лишь тогда, когда тебе захочется порезвиться, карабкаясь на тюки прессованного сена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13