Постоянно носясь с мыслью об уродстве своего сына и о том времени, когда он был как все дети, она, может быть совершенно случайно, вспомнила, как в детских сказках описывается смерть Робина и Спригга. В этом деле существуют какие-то скрытые подземные толчки и страшная осложненность. Может быть, у профессора Дилларда мы найдём более твёрдую почву.Профессор встретил нас без особой любезности. Стол его был завален бумагами, очевидно, мы потревожили его в самом разгаре работы.— По какому случаю этот неожиданный визит, Маркхэм? — спросил он, пригласив нас сесть. — Что-нибудь новое о смерти Робина? — Он заложил страницу в книге и нетерпеливо посмотрел на нас. — Я очень занят…— К сожалению, — ответил Маркхэм, — нового о смерти Робина я ничего не принёс. Но по соседству случилось другое убийство, и мы имеем основания думать, что оно находится в связи со смертью Робина. Я желал бы узнать, сэр, знакомо ли вам имя Джона Е. Спригга?— Ах, так звали убитого?— Да. Человек по имени Джон Е. Спригг убит сегодня в Риверсайдском парке, близ 84-й улицы около половины восьмого утра.Глаза профессора устремились на камин, несколько мгновений он молчал. Казалось, будто он с чем-то внутренне боролся.— Да, — наконец сказал он. — Я — мы — знаем молодого человека с таким именем, но я не уверен, что это тот.— А кто он? — настойчиво, с любопытством спросил Маркхэм.— Я думал о лучшем ученике Арнессона, получившем математическую премию.— Каким образом вы познакомились с ним, сэр?— Арнессон приводил его к нам несколько раз, чтобы я поговорил с ним. Арнессон гордился им, и, действительно, юноша был необыкновенно талантлив.— Так что, все члены вашего семейства знали его?— Да. Белл, кажется, встречалась с ним, и если в «семейство» вы включаете и Пайна с Бидл, то имя это было известно и им.— Друккеры знали Спригга? — был следующий вопрос Ванса.— Очень может быть. Арнессон и Друккер часто видятся. Припоминается мне, что однажды вечером, когда заходил Спригг, Друккер тоже был здесь.— А Парди знал Спригга?— Вот этого я вам не могу сказать. Скажите, пожалуйста, — заговорил он с некоторой вспыльчивостью, — какой смысл скрывается в ваших вопросах? Ведь, наверное, вы не собираетесь доказывать мне, что убитый — ученик Арнессона?— Боюсь, что так, — сказал Ванс.Когда профессор снова заговорил, в его голосе слышались беспокойство и страх.— Если бы даже и так, какое нам до этого дело? И как вы связываете его смерть со смертью Робина?— Я согласен, что определённого у нас ничего нет, — сказал ему Маркхэм. — Но бесцельность обоих убийств, отсутствие мотивов, делает их до странности похожими.— Это основы вашего предположения? — проговорил презрительно-благосклонным тоном профессор. — Вы никогда не были хорошим математиком, Маркхэм, но все-таки вы должны бы знать, что гипотезы не строятся на таких шатких основаниях.— Оба имени, — заметил Ванс, — и Кок-Робин, и Спригг встречаются во всем известном детском стихотворении.Старик посмотрел на него с нескрываемым изумлением, краска гнева стала постепенно заливать его лицо.— Ваш юмор совершенно неуместен, сэр!— Увы, это не мой юмор, — печально возразил Ванс. — Это шутка Епископа.— Епископа? — Профессор с усилием подавлял гнев. — Послушайте, Маркхэм, я не позволю играть с собою. Уже второй раз в этой комнате вы упоминаете о каком-то таинственном Епископе; я хочу узнать, что это такое. Если какой-то безумец послал дурацкое письмо в газеты по поводу смерти Робина, так до Спригга-то какое дело этому Епископу?— Под трупом Спригга была найдена бумажка с математической формулой, отпечатанной на той же машинке, что и записка Епископа.— Что? — Профессор нагнулся вперёд. — На той же машинке, вы говорите? Математическая формула?.. Какая формула?Маркхэм раскрыл свою книжку и протянул ему клочок бумаги, найденный Питтсом.— Формула Римана. — Профессор долго смотрел на бумажку, затем передал её Маркхэму. Он сразу как-то постарел. — Ничего не понимаю. — Тон его голоса был безнадёжно покорный. — Может быть, вы и правы. Что вам угодно от меня?Маркхэм был поражён переменой в наружности профессора.— Я пришёл к вам, чтобы удостовериться, было ли соединительное звено между Сприггом и этим домом. Но, честно говоря, получив это звено, я не знаю, подойдёт ли оно к цепи. Во всяком случае, разрешите мне поговорить с Пайном и Бидл.— Спрашивайте их о чем хотите, Маркхэм. Вам не придётся обвинять меня в том, что я стоял на вашем пути. Но надеюсь, — он вопросительно взглянул, — что вы посоветуетесь со мною, прежде чем предпримите какие-либо решительные шаги.— Это я могу обещать вам, сэр, но, боюсь, что мы ещё очень далеки от всяких решительных шагов. — Он протянул руку. Видно было, что он опасается за старика и хочет выразить ему симпатию.Профессор вместе с ним пошёл к дверям.— Не могу понять, причём тут эта формула, — прошептал он, покачивая головою. — Но если я могу сделать что-нибудь…— Вы можете сделать нечто для нас, профессор, — сказал Ванс, остановясь в дверях. — В то утро, когда был убит Робин, мы беседовали с миссис Друккер, и хотя она уверяет, что не сидела у окна, все-таки возможно, что она видела происшедшее на стрельбище между одиннадцатью и двенадцатью.— У вас осталось такое впечатление? — с интересом спросил профессор.— Очень слабое. Утверждение Друккера, что он слышал её крик, и её отрицание этого факта навели меня на мысль, что, возможно, она и видела что-то, но предпочитает скрывать это от нас. И тогда я подумал: может быть, вы имеете на неё влияние и уговорите её сообщить нам, что она видела.— Нет, не просите меня об этом. Если эта несчастная женщина и видела что-нибудь из своего окна, разузнавайте об этом сами. Я не хочу принимать участия в этой пытке и надеюсь, что и вы не будете её терзать. То, что вы хотите, можно узнать другим способом. — Он посмотрел Маркхэму прямо в глаза. — Но она не из тех, которые говорят. Вам самим потом будет неприятно.— Мы должны сделать все, что только можем, — решительно сказал Маркхэм. — Какой-то злой дух скрывается в этом городе, и я не могу никого защитить от страданий. Но, уверяю, вас, что без нужды я никого не буду мучить.— А вы не подумали, — спросил профессор, — что истина, которой вы добиваетесь, может быть ещё ужаснее, чем само преступление?— Я должен идти на риск. Но если бы даже знал, что это так, я ни в коем случае не остановился бы.— Конечно, конечно. Я гораздо старше вас, Маркхэм, я вас помню ещё мальчиком, а жизнь клонится к закату, начинаешь находить истинные пропорции в мире. Все отношения меняются. Вещи теряют своё значение. Вот потому-то старики становятся снисходительнее, что они знают: все созданные человеком ценности не важны.— Но мы пока живём человеческими ценностями, и я обязан поддерживать их, — возразил Маркхэм. — Никогда чувство личной симпатии не заставит меня свернуть с истинного пути.— Может быть, вы и правы, — вздохнул профессор. — Но не просите меня о такой помощи. Если вы откроете истину, будьте милосердны: убедитесь, можно ли считать преступника ответственным, прежде чем посылать его на электрический стул. Бывают больные умы, как больные тела, и часто они существуют одновременно в одном и том же человеке.Когда Ванс вернулся в гостиную, он тщательнее обычного закурил папиросу.— Профессора, — сказал он, — огорчила смерть Спригга, и хотя он протестует, но все-таки формула убедила его, что Робин и Спригг относятся к одному и тому же уравнению.Только он уж очень легко дал себя убедить. Почему? Более того, он тотчас же сознался, что Спригг был здесь хорошо известен. Не могу сказать, что он что-то подозревает, но несомненно боится кого-то… Он, по-видимому, не желает мешать правосудию, хотя решительно отказывает принять участие в крестовом походе против Друккеров. Не знаю, какая подкладка под его почтительностью к миссис Друккер, профессор не сентиментален. А эта пошлость о больном уме и больном теле? Точно на лекции по физической культуре. Ну, предложим несколько вопросов Пайну.— Не думаю, чтобы можно было бы от него чего-нибудь добиться, — сказал Маркхэм. — А все-таки, сержант, приведите сюда Пайна.Когда Хэс вышел, Ванс бросил на Маркхэма шутливый взгляд.— Уверяю тебя, ты не будешь раскаиваться. Честное слово, трудная это проблема… — Он снова сделался серьёзен. — Нам тут приходится иметь дело с неизвестными величинами. Мы столкнулись с какой-то странной, ненормальной силой, которая не действует согласно принятым законам. Она чрезвычайно утончённа и неизвестна нам. Но мы знаем, по крайней мере, что источник её где-то вблизи этого дома; мы должны обыскать каждый психологический уголок, каждую щель. Пожалуйста, не раздражайся вопросами, которые я буду предлагать Пайну. Придётся заглядывать в самые невероятные места…Послышались приближающиеся шаги, и через мгновение вошёл Хэс, ведя на, буксире старого лакея. Глава XIУКРАДЕННЫЙ РЕВОЛЬВЕР Понедельник, 11 апреля, 3 часа дня
— Садитесь, Пайн, — ласково, но строго сказал Ванс. — Профессор разрешил нам допросить вас, и мы уверены, что вы ответите на все вопросы.— Конечно, сэр, — отвечал слуга. — Я уверен, что у профессора нет причины что-нибудь скрывать.— Отлично. — Ванс откинулся на спинку кресла. — Ну, для начала, скажите мне, в котором часу был сегодня подан завтрак?— В половине десятого, сэр, как всегда.— Все члены семейства присутствовали на нем?— О да, сэр.— Кто их будит по утрам и в котором часу?— Я бужу, в половине восьмого я стучу в дверь.— И ожидаете ответа?— Да, всегда, сэр.— И никто не опоздал к завтраку?— Все были вовремя, как всегда, сэр.— Не случилось ли вам видеть, чтобы кто-нибудь выходил сегодня из дому или возвращался домой до завтрака?Вопрос был предложен очень небрежно, но я заметил, что тонкие веки Пайна дрогнули.— Нет, сэр.— А не мог ли кто-нибудь из членов семейства выйти из дому и вернуться без вашего ведома?Первый раз за время допроса Пайн ответил неохотно.— Конечно, сэр, можно было пройти через парадную дверь без моего ведома, пока я накрывал стол в столовой. А кроме того, можно было пройти и в дверь стрелковой комнаты, потому что моя дочь всегда запирает дверь в кухню, когда готовит завтрак.Ванс помолчал, а потом спокойно спросил:— У кого-нибудь в доме есть револьвер?Глаза Пайна широко раскрылись.— Нет… насколько я знаю.— Слышали ли вы когда-нибудь о Епископе, Пайн?— О, никогда, сэр! — Лицо его побелело. — Вы говорите о человеке, который посылал эти записки в газеты?— Я говорил просто о епископе, — небрежно сказал Ванс. — Но скажите-ка мне, слышали ли вы что-нибудь о сегодняшнем убийстве в Риверсайдском парке?— Да, сэр. Дворник из соседнего дома рассказал мне о нем.— Вы знали молодого м-ра Спригга?— Я видел его здесь раз или два, сэр.— Он был здесь недавно?— На прошлой неделе, сэр, кажется, в четверг.— Кто ещё был здесь в это время?Пайн сморщился, как будто стараясь припомнить.— М-р Друккер, сэр. И, как я припоминаю, м-р Парди тоже приходил. Они все до поздней ночи разговаривали в комнате м-ра Арнессона.— М-р Арнессон всегда принимает посетителей в своей комнате?— Нет, сэр, но профессор работал в библиотеке, а мисс Диллард была в гостиной с миссис Друккер.Минуту Ванс помолчал.— Теперь все, Пайн, — наконец сказал он, — но, пожалуйста, пришлите сюда Бидл.Бидл пришла и стала против нас, с мрачным и воинственным видом.Ответы её, большей частью односложные, не прибавили ничего нового. Но в конце краткой беседы Ванс спросил, не пришлось ли ей выглянуть из окна сегодня утром перед завтраком.— Раза два я смотрела в окно, — вызывающе ответила она. — Почему же мне было и не посмотреть?— Видели ли вы кого-нибудь на стрельбище или на заднем дворе?— Никого, кроме профессора и миссис Друккер!— Никого посторонних? — Ванс сделал вид, что не придал никакого значения присутствию профессора и миссис Друккер на заднем дворе.— Нет, — коротко ответила Бидл.— В котором часу вы увидели профессора и миссис Друккер?— Может быть, в восемь.— Они разговаривали?— Да. Во всяком случае, — поправилась она, — они ходили взад и вперёд.— У них привычка гулять во дворе до завтрака?— Миссис Друккер часто выходит и гуляет по утрам среди цветов. Полагаю, что и профессор имеет право гулять на своём собственном дворе в любое время.— Я не спрашивал вас, Бидл, о его правах, — коротко сказал Ванс. — Я хотел только узнать, есть ли у него привычка осуществлять свои права рано утром.— Да, сегодня утром он ими пользовался.Ванс отпустил кухарку и подошёл к окну. Маркхэм заметил, что он в недоумении.— Ну и что же можно извлечь из этого? — спросил он. — Я полагаю, что надо просто игнорировать показания Бидл.— Беда в том, что мы ничего не можем игнорировать в этом деле, — тихо проговорил Ванс. — Я допускаю, что в данную минуту показания Бидл не имеют никакой цены. Мы узнали, что два актёра этой мелодрамы были на ногах вскоре после того, как Спригг был отправлен на тот свет. Моцион профессора с миссис Друккер, возможно, является одним из твоих излюбленных совпадений, а, с другой стороны, может быть связан с нежными чувствами старого господина к этой даме. Надо бы осторожно навести справки о его прошлом. А вот идёт Арнессон; как будто немного взволнован.Спустя мгновение послышался звук открывающего дверь ключа, и в передней появился Арнессон. Увидя нас, он быстро вошёл в гостиную и, не поздоровавшись, сказал:— Правда это, что Спригг застрелен? Вы здесь, чтобы расспросить меня о нем? Ну, начинайте. — Он бросил на стол набитый портфель и уселся на край стула. — Сегодня утром в университете был сыщик, задавал глупые вопросы и вёл себя как шут в комической опере. Очень таинственно… Ужасное убийство! Что мы знаем о Джоне Спригге и так далее. Я слышал, что он имел бесстыдство спросить, с какими женщинами бывал Спригг. Спригг и женщины! Да у него ничего на уме не было, кроме его работы. Никогда не пропускал лекций. Когда сегодня при перекличке его не оказалось, я понял, что случилось что-то серьёзное. А потом пошёл слух об убийстве… Что это такое?— Нам нечего ответить вам, м-р Арнессон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23