Услышав, что, кроме нас, никто не спасся, я решил, что они беспочвенны.Он кивнул.– Жаль. Иначе вам могла помочь Торговая палата. А теперь, когда вы узнали, что, кроме вас, спаслись и другие, ваши подозрения возродились вновь?– Да, сэр. А кто спасся? У вас есть список?– Конечно, – ответил капитан Дженнингс. – Список у меня есть, – снова изучающий взгляд. – А кто, по-вашему, мог бы оказаться в этом списке?Я ответил без промедления:– Капитан Хэлси, Хендрик, первый помощник, мичман Рэнкин, Юкс и Ивэнс.– Кто-нибудь ещё? – спросил он.– Нет.– Иными словами, все те, кто остался на борту после отплытия двух шлюпок?Я кивнул. Дженнингс заговорил не сразу.– Удивительное дело, но вы правы, Варди. Спаслись те, кого вы назвали – Хэлси, Хендрик, Рэнкин, Юкс и Ивэнс. Их подобрал минный тральщик недалеко от Фарерских островов двадцать шестого марта, спустя три недели после того, как «Трикала» затонула у берегов Норвегии. Ну что ж. – Он встал и взял со стола фуражку. – Пойду подумаю над тем, что вы мне рассказали. Увидимся завтра вечером. А пока постарайтесь ещё раз вспомнить, не упустили ли чего-нибудь из того, что может нам пригодиться. Значит, мистер Рэнкин отказался доложить капитану о повреждении шлюпок? За это можно уцепиться. – И он вышел из камеры.– Похоже, приличный тип, – заметил Берт после ухода Дженнингса.– Да, – кивнул я. – Но вряд ли он сможет вытащить нас из этой истории. – В коридоре вновь раздались шаги, и открылась наша дверь.– Капрал Варди! – Это был сержант.– Да?– Тут молодая женщина ждёт вас больше часа. Она говорила с начальником караула, и он разрешил вам повидаться.– Молодая женщина? – воскликнул я.– Да. И очень симпатичная. – Сержант подмигнул, – Прислать её сюда?У меня закружилась голова. Неужели Бетти передумала? Тогда.., Во мне вспыхнула надежда.– Дело идёт на лад? – Берт улыбнулся. – Небось она пришла за кольцом.Сержант ушёл, вернулся, распахнул дверь, и в камеру вошла Дженни. Я остолбенел от изумления. Я не верил своим глазам. И она изменилась. Бесформенная длинная шинель уступила место изящному костюму, черный берет – весёленькой шляпке. Я неуклюже поднялся на ноги. Наши взгляды встретились. С превеликим трудом я удержался и не расцеловал её в обе щеки.– Дженни! – воскликнул я. – Как ты сюда попала? Я думал, ты в Шотландии. Она села за стол.– Я там была. Но получила твоё письмо, и… вот я здесь. А как ты, Берт?– Всё нормально, спасибо, мисс, – с улыбкой ответил Берт. – Но… что заставило вас приехать сюда?– Любопытство, – смеясь, ответила она, – Я хотела убедиться, что вас действительно арестовали за бунт. И… в общем, я приехала, как только смогла.– Не стоило тебе так быстро уезжать. Ты провела дома лишь несколько дней, и твой отец…– Не говори глупостей, Джим, – прервала меня Дженни. – Я не могла не приехать. И папа не ожидал от меня ничего иного. За последние месяцы я столько странствовала по Европе, что путь от Обана до Фалмута для меня сущий пустяк. А теперь расскажите, что означает вся эта бредистика.– К сожалению, дело очень серьёзное, – ответил я. Берт начал бочком пробираться к двери.– Пойду-ка я поболтаю с охраной, – сказал он.– Подожди. – Я попытался остановить его. Мне не хотелось, чтобы он уходил.– В чём дело, Берт? – спросила Дженни. – Посиди с нами. Я хочу знать, что с вами стряслось.– Всё в порядке, мисс. – Берт уже открыл дверь. – Я сейчас вернусь. – И выскользнул в коридор. Дженни рассмеялась.– Берт ведёт себя так, словно мы влюблённые.– Я… я не знаю. Наверное, он подумал, что нам приятно побыть вдвоём.Дженни посмотрела на меня и быстро отвела взгляд.– Берт – хороший человек, – сказала она после короткой паузы. – Я рада, что он рядом с тобой. А как твоя невеста? Ей известно, что ты в Англии?Я рассказывал ей о Бетти и о том, как она заставила меня подать заявление на офицерские курсы.– Да, – ответил я. – Известно.– И что? – она пристально изучала носки туфель.– Между нами всё кончено.– Кончено? – Дженни подняла голову.– Да. Она вернула мне обручальное кольцо. В письме.– Она даже не пришла к тебе?Я покачал головой.– Когда сержант сказал, что меня хочет видеть молодая женщина, я решил, что это она.– О, Джим, – она положила свою руку на мою. – А это всего лишь я. Прости меня.Вновь наши взгляды встретились.– Я очень, очень рад тебя видеть, – улыбнулся я. – Просто мне и в голову не приходило, что ты можешь приехать. Покидая корабль, ты ни разу не оглянулась, не помахала мне рукой, и я решил, что уже никогда не увижу тебя… Что ты делала, вернувшись домой?– О, ездила к друзьям. Помогала папе с марками. Прибиралась. Знаешь, четыре месяца назад нам вернули «Айлин Мор». Яхта в полном порядке, я даже выходила на ней в море. До Эдмор-Пойнти и обратно. Макферсон, это наш лодочник, снял двигатель, чтобы подремонтировать его. Через несколько месяцев наша яхта будет лучше новой. Джим, кто защищает тебя? Вас будет судить трибунал, не так ли?– Да. Наш защитник – капитан Дженнингс. До службы в армии он был юристом. Весьма знающий специалист.Дженни встала и прошлась по камере.– Как ни странно, я встретилась с командиром минного тральщика, который подобрал капитана Хэлси и его спутников. Мы случайно оказались на одной вечеринке в Обане. Узнав, что я спаслась с «Трикалы», он сказал: «Ну и чудеса. Неделю назад я высадил в Обане шкипера „Трикалы“ и несколько человек из команды». Тральщик наткнулся на их шлюпку в пятидесяти милях х северо-востоку от Фарерских островов двадцать шестого марта, спустя три недели после крушения «Трикалы». Командир тральщика очень удивился, найдя их в этом районе. Погода стояла неплохая, ветер в основном дул с севера. Если б они плыли от того места, где затонула «Трикала», то через неделю оказалась бы около Доггер-Бзнк. Вместо этого он нашёл их к северо-востоку от Фарер, спустя двадцать один день после гибели судна.– Он спрашивал об этом Хэлси? – поинтересовался я.– Да. Хэлси ответил, что ветер часто менялся, а если и дул, то с юга.– И он поверил Хэлси?– Естественно. В конце концов, Хэлси не стал бы по собственной воле плавать по морю в открытой шлюпке больше, чем это необходимо.– И как они выглядели?– Неважно. Но лучше, чем можно было ожидать после трёх недель в открытой шлюпке в это время года. – Дженни повернулась ко мне. – Я ничего не понимаю. Хэлси обещал мне, что снимет нас с плота, как только рассветёт. Я думала, что, кроме нас, все погибли и их шлюпка пошла на дно вместе с судном, потому что им не удалось отплыть от «Трикалы». Но теперь выясняется, что шлюпка цела, они живы и невредимы, и я никак не могу взять в толк, почему он не дождался рассвета и не забрал нас. Создаётся впечатление… ну, я не знаю.– Какое впечатление?– Ну… Словно у него были причины не задерживаться в районе катастрофы. Море, правда, штормило, видимость была плохая, и, возможно, он не заметил нас. Но… я начала вспоминать твои подозрения, и мне уже кажется, что они не такие уж беспочвенные.– Дженни, – сказал я, – ты всё время находилась среди офицеров «Трикалы», ты слышала их разговоры. Не обратила ли ты внимание на какие-нибудь странности, недомолвки? Не тогда, конечно, но теперь?– Получив твоё письмо, в котором ты написал, что арестован, я сразу же стала вспоминать разговоры на судне, которые могли бы нам помочь. К сожалению, я не вспомнила ничего полезного. В отношениях между офицерами я не заметила ничего особенного. Стармех крепко пил, и остальные, за исключением Рэнкина, старались его не замечать. Второй помощник, Каузинс, весёлый и жизнерадостный, произвёл на меня самое благоприятное впечатление. Хендрик следовал за капитаном, как тень. Не вылезал из его каюты. Как раз там я услышала обрывок разговора, который теперь мне кажется необычным. В день отплытия из Мурманска я пошла на палубу и остановилась в коридоре, чтобы застегнуть шинель. Как раз напротив каюты капитана. Через неплотно прикрытую дверь я услышала голос Хендрика, хотя и не разобрала, что он сказал. А Хэлси ответил: «Да, для прикрытия я что-нибудь придумаю». Тогда я не придала значения этой фразе, но, возможно, она имела отношение к происшедшему.В дверь осторожно постучали.– Войдите! – крикнул я. Берт внёс три кружки с густым коричневым напитком и поставил их на стол.– Спасибо, Берт, – я пододвинул одну кружку к Дженни. – Чай не высшего качества, но мокрый и тёплый.Дженни просидела с нами до ленча. Когда она собралась уходить, я спросил:– Ты ещё придёшь к нам? Она покачала головой.– Нет. Я еду в Лондон. У меня там много дел. Но я вернусь к началу суда. Если я понадоблюсь как свидетель…– Скорее всего, да, – ответил я. – У нашего защитника небогатый выбор. Спасибо тебе. Мне будет легче от того, что ты рядом. Даже если мы не сможем говорить друг с другом. – Я помолчал. – Дженни, ты можешь для нас кое-что сделать до того, как уедешь в Лондон?– Конечно, – тут же ответила она.– Поговори с капитаном Дженнингсом. Расскажи ему обо всём. Мне кажется, он готов мне поверить. Если ты поговоришь с ним… – я рассмеялся. – В такой шляпке ты убедишь его в чём угодно.В следующий раз я увидел Дженни через три недели, около здания, где заседал трибунал. Тут же был капитан Хэлси с Хендриком, Юксом, Ивэнсом и Рэнкиным. Рядом с Дженни стоял седовласый мужчина. Я догадался, что это её отец. Она писала мне, что приедет вместе с ним. Нас отвели в маленькую комнатку и оставили под охраной капрала военной полиции.– Видел мою жену? – возбуждённо спросил Берт, как только за нами закрылась дверь. – Она стояла одна под деревом. Да нет, – он улыбнулся, – полагаю, ты не заметил никого, кроме мисс Дженнифер.Вошёл сержант с листком бумаги в руках.– Войсковой номер ноль два пятьдесят пять шестьдесят семь триста сорок два, капрал Джеймс Лэндон Варди. Это вы, капрал?– Да, сержант, – ответил я.Убедившись затем, что Берт – это Берт, сержант вышел. Наконец нас вызвали.– Снимите фуражки, – предупредил нас капрал военной полиции. С непокрытыми головами мы вошли в зал и остановились перед столом, за которым сидели судьи. Мрачная атмосфера суда сразу навалилась на меня. Эмоции остались за дверьми, тут же принимались во внимание только факты, а факты говорили не в нашу пользу.Поднялся юрист-консультант военного трибунала и зачитал приказ о созыве суда.– Есть ли у вас претензии к председателю трибунала или к его членам? – спросил он.Мы ответили, что нет. Затем председатель, члены суда и наконец свидетели были приведены к присяге. За это время я успел немного освоиться. Председатель суда, полковник гвардии, сидел в центре. Тяжёлое волевое лицо говорило о привычке командовать, а острые глаза всё время бегали по залу. Пальцами левой руки он беспрерывно поглаживал щёку. На мизинце сверкало золотое кольцо. Члены трибунала, сидевшие по обе стороны, были моложе. Перед каждым из них лежал чистый блокнот, ручка, стояла чернильница. Военный прокурор расположился слева от нас, перед ним лежала стопка исписанных листков и портфель. Капитан Дженнингс – справа. Рядом с ним сидели два офицера. Как я потом понял, они проходили судебную практику. У дальней стены собрались свидетели, приведённые к присяге. Когда я обернулся, мой взгляд встретился с взглядом Дженни. Там же стояли четверо из команды «Трикалы» и Рэнкин. Как это ни казалось странным, в зале суда собрались все, кому удалось спастись с затонувшего судна. Приведение к присяге закончилось, свидетелей вывели из зала. Судьи заняли свои места. Юрист-консультант встал.– Войсковой номер ноль два пятьдесят пять шестьдесят семь триста сорок два, капрал Джеймс Лэндон Варди, приписанный к военной базе номер триста сорок пять. Я правильно назвал ваше имя и войсковую часть?– Да, сэр, – ответил я.– Войсковой номер сорок три девяносто восемь семьдесят два сорок один, канонир Херберт Кук, приписанный к военной базе триста сорок пять. Я правильно назвал ваше имя и войсковую часть?– Да, сэр, – кивнул Берт.Юрист-консультант пристально посмотрел на нас.– Вы обвиняетесь в том, что совместно подняли бунт в королевских вооружённых силах, раздел семь, подраздел три армейского кодекса. Пятого марта тысяча девятьсот сорок пятого года на борту судна «Трикала» вы отказались выполнять приказ вышестоящего начальника и угрожали ему оружием. – Его взгляд остановился на мне. – Капрал Варди, признаёте вы себя виновным или нет?– Нет, – ответил я. Юрист-консультант повернулся к Берту.– Канонир Кук?– Нет, – последовал ответ.Первым выступил прокурор. Я не помню в точности всю его речь, но первые слова навеки остались у меня в памяти.– Обращаю внимание высокого суда, что обвинение в мятеже, предъявленное стоящим перед вами военнослужащим, считается одним из наиболее серьёзных, предусмотренных армейским кодексом, максимальное наказание за которое – смертная казнь… Когда начался допрос свидетелей, первым прокурор вызвал Рэнкина. Ровным бесцветным голосом тот рассказал о случившемся на «Трикале». Сердце у меня упало. Сухие факты говорили сами за себя. Что я мог добавить? Суду оставалось лишь назначить нам срок заключения. Я вновь взглянул на Дженнингса. Наш защитник удобно развалился в кресле. Перед ним лежал безупречно чистый лист бумаги. Его глаза не отрывались от бледного, чуть припухшего лица Рэнкина.Последовавшие вопросы прокурора лишь усилили впечатление, произведённое показаниями мичмана. Председатель что-то писал в блокноте. Особенно прокурор упирал на то, что Рэнкин дал нам возможность выполнить приказ.– Мистер Рэнкин, я хочу, чтобы у суда не осталось никаких сомнений в этом вопросе. Вы сказали, что трижды приказывали капралу сесть в шлюпку?– Совершенно верно, – твёрдо ответил Рэнкин.– И во второй раз вы ясно дали понять всем трём солдатам, что это приказ?– Да, сэр, – Рэнкин повернулся к председателю трибунала. – Но капрал настаивал на том, что возьмёт плот. Кук поддержал его.– Все трое понимали, что вы отдаёте боевой приказ?– Да, сэр. Поэтому Силлз согласился сесть в шлюпку. И посоветовал капралу и канониру отправиться за ним, чтобы не навлекать на себя неприятности. Я сказал капралу, что даю ему последний шанс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22