– Ну! – с живостью спросил Рауль, как только дверь затворилась за Жанной, – ты исполнил мои поручения?– Исполнил.– С успехом?– Надеюсь.– Добился ты результата, которого я ожидал от твоей поездки?..– Я привез ответы от регента и от маркиза де Тианжа.– Подай скорее…Жак вынул из своего кожаного пояса два письма средней величины и подал их барину. Рауль взял и распечатал одно за другим. В первом заключались только следующие латинские слова:«Legi. – Bene.»Эта лаконическая записка была подписана буквами Ф. и О.Латинские слова значили: Читал. – Хорошо.Буквы Ф. и О. были начальными буквами имени регента: Филипп Орлеанский.– Что сказал тебе регент? – спросил Рауль.– Он много расспрашивал меня о вас и очень сожалел о случившемся с вами несчастье.– Ты добрался до него без труда?– Да. По вашим указаниям, я обратился к камердинеру Максиму, и все двери Пале-Рояля отворились перед перстнем, который вы мне дали.Рауль распечатал второе письмо; оно было подробнее первого.«Любезный кавалер! – писал маркиз де Тианж, – я получил дьявольские бумаги, которые вы послали мне, и очень рад их содержанию; только жалуюсь на посланного, которого вы выбрали. Это негодяй самой непроницаемой скромности: невозможно было выпытать у него ни одного слова. Я предполагал, что какая-нибудь важная причина помешала вам самому приехать ко мне, и, любопытствуя узнать эту причину, я употребил все силы, чтобы допытаться от вашего таинственного комиссионера, в чем дело… Но, кажется, было бы легче заставить разговориться статую! Однако в каком бы месте вы ни находились, я все-таки желаю, чтобы фортуна вам улыбалась.Вы очень меня обяжете, если пришлете мне сто тысяч экю, в которых я очень нуждаюсь. Вполне полагаюсь на вас. Зато, любезный кавалер, прошу вас считать меня в числе самых преданных ваших друзей.Маркиз де Т…»Рауль разорвал оба эти письма на бесчисленное множество крошечных кусочков, которые разбросал вокруг своей кровати. XIX. Отъезд – Жак, – сказал он потом, – ступай к мадемуазель Жанне и попроси у нее для меня перо, чернил и бумагу.Слуга тотчас повиновался и через минуту принес все требуемое.– Пиши под мою диктовку, – продолжал кавалер.Жак с замешательством почесал себе ухо.– Я пишу почти так же, как написала бы муха, которая, упав в чернильницу, вздумала бы прогуляться по бумаге…– Не страшно, – отвечал Рауль, – только бы можно было разобрать; этого достаточно. Притом то, что я тебе продиктую, очень коротко.Жак поспешил повиноваться своему барину.– Ты готов? – спросил Рауль.– Готов, – отвечал слуга.Рауль продиктовал следующее:«Перешлите как можно скорее, в отель улицы Св. Доминика сто тысяч экю, золотом. Шкатулка, в которую вы положите золото, должна быть послана в Париж за печатью Пале-Рояля».– Это все, – сказал Рауль.– Подписи не будет? – спросил Жак.– Нет, не нужно… Регент возвратил тебе перстень, который ты передал ему?– Возвратил, вот он.– Возьми в черепаховой шкатулке палочку сургуча и зажги свечу.– Готово…– Теперь приложи печать этим перстнем, внизу письма вместо подписи, сложи письмо и напиши адрес так:«Господину Жоржу Вильсону, управителю. В Замок Бом, через Сен-Жермен».Рауль рассмотрел надпись, велел запечатать письмо гладкой печатью и потом спросил:– Каким образом ты приехал из Парижа?– Верхом.– Где твоя лошадь?– Привязана у двери…– Садись на нее и скачи галопом в Сен-Жермен; там отдай на почту это письмо.– А потом?– Потом возвращайся сюда, ты будешь мне нужен.Слуга вышел, и Жанна, подстерегавшая конец разговора, тотчас же вошла в комнату.– Мое возлюбленное дитя, – сказал ей Рауль, – поговорим о будущем… Позвольте мне рассказать вам о своих планах.– Вы знаете, – отвечала Жанна, – что ваша воля будет моей волей, а ваши желания моими…– Нет, – возразил кавалер. – Напротив, я хочу советоваться с вами обо всем и желаю, чтобы ваши ответы на мои вопросы всегда были истинным выражением ваших мыслей…– Я буду поступать по вашим желаниям, – отвечала девушка.– Итак, Жанна, скажите мне прежде всего, дорожите ли вы этим домом?– Я провела здесь единственные счастливые дни моей жизни, дни моего детства… Я здесь выросла… Мать моя здесь умерла…– Значит, вы дорожите им, не правда ли?..– Да.– Позвольте же мне предложить вам этот дом как свадебный подарок. Я выкуплю его у вашего кредитора, которому он принадлежит…– Я приму этот подарок с величайшей радостью.– Теперь скажите мне, когда вы хотите назначить день нашей свадьбы?..Жанна очень покраснела, потупила глаза и отвечала голосом едва внятным следующие слова, которые Рауль скорее угадал, нежели услыхал:– Я желаю, чтобы это было скоро…Рауль взял руку молодой девушки и поднес ее к своим губам; это еще более увеличило краску и замешательство Жанны.– Мы не можем венчаться здесь, – продолжал Рауль. – Не против ли вы, милое дитя, если наша свадьба будет отпразднована в Париже?..– Да, – отвечала Жанна.– Вы, конечно, поймете, что я не могу оставить вас в этом доме на то время, которое будет необходимо для нужных формальностей. Согласитесь ли вы ехать со мной?– Да.– Мне не нужно повторять вам, что вы для меня священны, и что до тех пор, пока Господь не благословит нашего союза рукой одного из своих служителей, я буду уважать мою жену, как сестру…– Рауль, – прошептала Жанна, – я верю вам, как брату…– Мы поедем тотчас, как только позволит мое здоровье, – продолжал кавалер, – и я чувствую, что это будет скоро: ничто не излечивает так, как счастье!.. До тех пор не отходите от меня, потому что ваше обожаемое присутствие возвращает мне жизнь…Их разговор продолжался долго, но с этой минуты это была беседа любви, нежная и целомудренная, которую бесполезно было бы передавать здесь.Через десять дней после происшествий, рассказанных в первых главах этой истории, Рауль выздоровел совершенно и выкупил Маленький Замок, снова сделавшийся собственностью Жанны. В одно утро дорожный экипаж кавалера, запряженный четверкой лошадей, ждал у дверей; Жак стоял на пороге. Рауль вышел со своей невестой, и они сели в карету; Жак поместился на запятках, кучер ударил по лошадям, и карета быстро покатилась по мостовой. XX. Гостиница «Царь Соломон» Между тем, как дорожная карета Рауля быстро катилась по полям Буживаля, Рюэля и Нёльи, Жанна, прелестная и очаровательная еще более прежнего в своем траурном костюме, наслаждалась с неизъяснимым счастьем сладостной беседой наедине с Раулем.Рауль держал в своих руках крошечную и белую ручку своей невесты и устремлял на нее долгие и нежные взгляды. Между молодыми людьми были минуты молчания, исполненные выразительного красноречия. Кавалер наконец прервал это молчание и, обратившись к своей спутнице, которая смотрела на него с безмолвным обожанием, прошептал:– Скажите мне, моя милая царица, суеверны ли вы?Заметим мимоходом, что Рауль часто называл Жанну «моя царица» по причине удивительного сходства ее с царицей Савской.– Не думаю, – отвечала Жанна. – Однако, друг мой, объяснитесь яснее, и я буду вам отвечать более положительным образом.– Верите ли вы прорицаниям и предчувствиям?– Нет.– Напрасно, – прошептал кавалер.– А вы разве верите, друг мой?..– Твердо верю, но моя вера совсем не похожа на верование толпы…– В чем же?– В том, что моя радость и надежды происходят из того, что обычно приводит в отчаяние и пугает слабых…– Я вас не понимаю.– Я объяснюсь яснее. Мое убеждение состоит в том, что в свете почти всегда хорошее сменяет дурное, счастье является вслед за отчаянием. Я улыбаюсь пагубным предзнаменованиям, и чем прошлое мрачнее, тем более я верю в будущее.– Страшное убеждение! – перебила молодая девушка.– Оно основывается на опыте, – продолжал Рауль, – и, притом на моем собственном опыте… Хотите, я докажу вам это на нашем с вами примере, о, моя возлюбленная царица! До какой степени основательно мое убеждение?..– Докажите, если хотите… Или, скорее, если сможете, – прибавила Жанна с улыбкой.– Послушайте же…– Нужно ли мне уверять вас, что я слушаю с глубочайшим вниманием?– Помните ли вы, каким образом я попал к вам?– Еще бы!– Ночь была темная… Ревел ураган… Волны Сены потопили моего несчастного кучера в ту минуту, когда меня вытащили, почти умирающего, из обломков кареты.– К несчастью, все это справедливо!..– Если я не ошибаюсь, это были печальные предзнаменования!.. Наша любовь рождалась под покровительством смерти и гибели.– Рауль, вы меня пугаете! – вскричала Жанна, сердце которой начинало сжиматься.– Напротив, я хочу успокоить вас, – отвечал Рауль. – Под влиянием лихорадочного бреда увидел я в первый раз ваш образ… Смерть парила над головой моей в ту минуту, когда ваши черты запечатлевались навсегда в моем сердце! Смерть была под вашей кровлей, когда тайна моей любви сорвалась с губ моих, и De profundis еще звучал вокруг гроба вашей матери, когда я сказал вам, что люблю вас…– Рауль!.. Рауль!.. Я боюсь!.. – снова повторила молодая девушка: – О! Зачем вы напоминаете мне все это?..– Для того, чтобы вы верили, моя возлюбленная, как и сам я верю, что лучезарное светило нашего счастья засияет тем большим блеском, чем бледнее взошло оно. посреди надмогильного тумана!..– Я разделяю ваши надежды, друг мой, но мне тяжело от ваших слов…– Отчего?..– Я была счастлива, узнав, что вы меня любите, и чувствуя, что я тоже люблю вас… Я никогда не думала об этом роковом начале, из которого произошла наша любовь, и хотела бы никогда не думать о том!..– Дитя! – перебил Рауль тоном снисходительного и любящего сострадания. – Имейте более мужества!.. Поставьте вашу душу наравне с моею, разделите со мной веру, которая не обманывала меня никогда!..– Постараюсь… – прошептала девушка.Но софизмы Рауля обвили ее словно ледяным покровом; сердце ее сжалось и непонятная тоска показывала будущее в каком-то мрачном тумане. Всю дорогу Жанна напрасно старалась победить это впечатление.Наконец карета остановилась у парижской заставы. Жак подошел к дверце.– Куда прикажете ехать? – спросил он.– На улицу Шерш-Миди, в гостиницу «Царь Соломон», – отвечал Рауль. – Не правда ли, какое странное совпадение, милая Жанна? – прибавил он с улыбкой, когда карета опять покатилась. – Первый дом, в котором остановится в Париже царица Савская, это гостиница «Царь Соломон»!..– В самом деле, странно, – отвечала молодая девушка.– Скажите мне, – продолжал Рауль, – точно ли вы уверены, что главное действующее лицо в картине на обоях не было портретом одной из ваших прабабушек?.. Это могло бы объяснить ваше удивительное сходство…– Я уверена в обратном, – отвечала Жанна. – Потому что Маленький Замок, со всем принадлежащим ему, достался в наследство моему отцу, а я похожа лицом на мою бедную мать.– Если так, то это просто случай, но случай – великий властелин, и я удивляюсь огромному таланту неизвестного художника, который умел воспроизвести такое небесное личико, как ваше!..Жанна улыбнулась на этот комплимент, но не ответила на него. Мы уже знаем, что она была печальна и озабочена.Карета снова остановилась, и на этот раз на улице Шерш-Миди, у гостиницы, названной Раулем.Это был старый дом, весьма невзрачной наружности; узкий и почерневший фасад его несколько покривился; штукатурка во многих местах растрескалась от времени и напоминала морщинистое лицо столетней старухи. Над входом гигантская вывеска из листового железа была прикреплена железными скобами к тяжелой дубовой доске. Вывеска эта качалась при малейшем ветре с сильным бренчанием. Наивная кисть художника, имя которого не сохранилось, начертала на железном листе изображение человека высокого роста, в тюрбане и в длинной белой мантии с золотой каймой. Человек этот держал в правой руке жезл и как будто распоряжался легионом микроскопических работников, которые строили, по его приказаниям, здание весьма странной формы. Надпись, начертанная красивыми буквами, красными и золотыми, объясняла мысль живописца:«Великому Царю Соломону»Странное здание, составлявшее задний план картины, был Храм Иерусалимский. XXI. Тайное жилище Ворота гостиницы повернулись на своих петлях, и карета въехала на внутренний двор, окруженный конюшнями, в которых могли поместиться полсотни лошадей. Жак отворил дверцы кареты. Рауль вышел первый, потом взял Жанну на руки и перенес ее на землю.В эту минуту, человек роста немного выше среднего, необыкновенно сухощавый, с живостью подошел к приезжим. Этому человеку могло быть лет семьдесят; он был в коротких штанах, узко стянутых у колен медными пряжками, и в узорчатых чулках, которые висели складками около его тощих икр. Серый суконный плащ и черная бархатная шапочка на плешивом черепе дополняли этот фантастический костюм. Лицо этого старика выражало хитрость и лукавство; вообще вся фигура его представляла в высочайшей степени жидовский тип.Это был хозяин гостиницы. Его считали человеком богатым, но весьма скупым. Настоящее его имя было Самуил Вертами, но в квартале он был известен под именем Дяди-богача.Самуил подошел к Раулю и Жанне. Узнав кавалера, он склонился почти до земли, что делало величайшую честь гибкости его позвоночного столба, снял бархатную шапочку, покрывавшую его голову, и пробормотал сквозь зубы церемонные уверения в нижайшем уважении и глубочайшей преданности. Рауль перебил его, сказав:– Хорошо, хорошо, Самуил… все ли в порядке?.. – Да, кавалер, как всегда, – отвечал старик.– Стало быть, мы можем войти?– Можете, кавалер, и хотя вы хорошо знаете дорогу, я все-таки буду иметь честь проводить вас и…Старый Самуил вдруг остановился. Рауль угадал причину внезапного молчания жида и, увидев на лице Жанны замешательство, поспешил сказать:– Мою жену…– Вас и мадам де ла Транблэ, – продолжал Самуил, снова поклонившись.Потом он пошел вперед. Кавалер и Жанна последовали за ним. Все трое вошли во второй этаж, в ту комнату, о которой Рауль говорил Жаку месяц назад и которая называлась Комнатой Магов. Вокруг этой комнаты были расставлены большие шкафы с богатым запасом самых разнообразных костюмов; в одном углу стоял железный сундук, прикрепленный к полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54