Итак, Жанна страстно полюбила Рауля, который даже не знал ее.В ту минуту, когда кавалер приметил ее в первый раз, она вошла в комнату, заперев дверь за Жаком, отправлявшимся в Париж. По обыкновению, она тихо проскользнула за занавесками кровати, чтобы прислушаться к дыханию Рауля. Ей показалось, что молодой человек спокойно спал. Тогда она вышла из комнаты так же осторожно, как вошла туда, и отправилась к матери, которая приходила в негодование на слишком частое и слишком продолжительное, по ее мнению, отсутствие дочери.Мадлена де Шанбар после перемены, совершившейся в ней, когда она узнала о богатстве больного, спрашивала о нем по нескольку раз в день и, казалось, принимала живейшее участие во всем, что касалось молодого человека. Ее заботливое любопытство простиралось даже до желания знать, что говорил и делал Жак, слуга Рауля. В этот день она поспешила спросить у Жанны:– Ну! Как твой больной?– Ему лучше, гораздо лучше; по крайней мере, мне так кажется, – отвечала молодая девушка.– Слава Богу! – вскричала больная с притворной радостью, закусив себе губы до крови, чтобы скрыть гримасу обманутого ожидания. Потом она прибавила через минуту: – Мне показалось утром, что дверь улицы отворяли и затворяли два раза… Не ошиблась ли я?– Нет, матушка.– Кто же это выходил?– Сначала доктор, а потом слуга.– Куда уходил доктор?– Он вернулся в Сен-Жермен.– Надолго?– Ему заплатили и отказали.– Стало быть, он не вернется?– Нет, если только его не позовут снова.– А слуга куда послан?– В Париж.– Когда он должен вернуться?– Он мне сказал, что через два или три дня.– Не раньше?– Нет, господин дал ему поручения, требующие, по крайней мере, столько времени.– Итак, мы одни в доме с этим молодым человеком?– Да, матушка.– Это тебя не пугает, дитя мое?– Меня, матушка?.. Чего же мне пугаться? Кавалер де ла Транблэ опасно болен; притом, если бы он даже и выздоровел, нам нечего его бояться… напротив! Если бы какая-нибудь опасность угрожала нам, он, наверно, защитил бы нас!Жанна произнесла эти последние слова с необыкновенным жаром.– Как ты разгорячилась!.. – заметила мать с улыбкой.Жанна очень покраснела. Больная продолжала:– Ты, кажется, принимаешь участие в этом молодом человеке, и я нахожу, что это очень естественно…– Да, матушка… – пролепетала молодая девушка.– Так слушай же: в эту ночь мне пришла в голову одна вещь…– Какая?– Что от меня зависит вылечить его гораздо скорее, нежели могут сделать это все доктора на свете…– Что вы хотите сказать? – с живостью вскричала Жанна. – От вас зависит вылечить его? Каким это образом?– Я вспомнила драгоценный секрет, который в моей молодости сообщил мне один иностранный доктор, знаменитый по своему искусству… В свете много было шума и толков о чудесах, какие он делал со своими больными…– Какой же это секрет, матушка?– Сейчас узнаешь. Отопри шкаф, вделанный в стену за изголовьем моей кровати.– Отперла…– Взгляни на третью полку, с левой стороны, если я не ошибаюсь… что ты там видишь?– Тут есть несколько небольших глиняных горшочков, есть сухие цветы и разные медные инструменты, которые мне неизвестны.– А другие вещи есть?– Есть много кое-чего.– Посмотри, нет ли между этими вещами пузырьков?– Есть много, различной формы и величины.– Один из пузырьков должен быть наполнен темной жидкостью.Жанна искала с минуту, потом отвечала:– Вот он.– Подай его мне; я хочу удостовериться, не ошибаешься ли ты.Молодая девушка исполнила приказание матери. Мадлена де Шанбар внимательно осмотрела пузырек, откупорила его, поднесла к ноздрям и вдохнула запах с удовольствием, вероятно, очень сильным, потому что радостная молния сверкнула в ее глазах и улыбка раскрыла на минуту ее бледные губы.– Да, – прошептала она потом. – Это именно то, что мне нужно… В этом пузырьке заключается надежное лекарство… – прибавила она вслух.Жанна сделала радостное движение. Больная продолжала, обратившись к ней:– Сегодня вечером, когда стемнеет, налей треть этой жидкости в лекарство этого прекрасного дворянина, которого ты называешь, кажется, Раулем де ла Транблэ… Постарайся, чтобы он выпил эту смесь, и завтра утром… завтра он перестанет страдать…Услыша это, Жанна не могла произнести ни слова; она была так счастлива, что, казалось, это счастье некоторым образом парализовало ее. Она взяла пузырек из рук матери и хотела выйти из комнаты, чтобы скрыть свое волнение. Мадлена удержала ее.– Еще одно слово, дитя мое.– Что прикажете, матушка?– Слуга кавалера де ла Транблэ не увез ли в Париж золота, о котором ты мне говорила?– Нет, матушка, – отвечала Жанна, – но к чему этот вопрос?– Просто из любопытства… какое нам дело, есть ли деньги у этого дворянина или нет?.. Ведь мы, конечно, не потребуем от него платы за то, что можем сделать для него…– Конечно, нет! – вскричала Жанна, не замечая, с каким странным выражением говорила ее мать.– Теперь, – продолжала больная, – ступай, дитя мое, ступай, ты мне более не нужна.Жанна вышла.Оставшись одна, Мадлена вскричала с энергией, к которой нельзя было считать ее способной, глядя на ее исхудалое тело и поблекшее лицо:– Довольно нищеты! Довольно страданий… Раз и навсегда я хочу положить этому конец, и если случай бросил богатство к моим ногам, оно от меня не ускользнет, хоть бы мне пришлось поднимать его из крови!.. X. Видение Рауль провел день то в тяжелой дремоте, то в лихорадочном волнении. С утра одна постоянная идея примешивалась к его бреду. Образ царицы Савской поглощал все его мысли. Взор его не оставлял ее ни на минуту. Сердце его призывало ее, а губы безмолвно говорили с ней. Несколько раз, так же, как и утром, грациозное видение подходило к нему: эта мечта тотчас возобновлялась, когда Жанна входила в комнату.Между тем приближался вечер. Молодая девушка приготовила успокоительное лекарство, прописанное доктором, и к этому лекарству примешала третью часть темной жидкости из пузырька. Она осторожно отворила дверь и подошла к кровати потихоньку, чтобы не разбудить кавалера. У Рауля в самом деле были закрыты глаза. Жанна поставила на столик фарфоровую чашку, в которую был налит чудесный напиток, и так как сумерки распространились уже по комнате и не позволяли хорошо различать предметы, наклонилась так близко к спящему Раулю, что ее лицо почти касалось лица молодого человека.«Как он бледен», – подумала она.В эту минуту кавалер раскрыл глаза и вскрикнул от радости. На этот раз он не ошибался: его милое видение было так близко от него, что ему стоило только протянуть руку, чтобы прижать его к груди и удостовериться, что он не был игрой какого-нибудь обманчивого призрака. Рауль протянул руки и тотчас опустил их, ощупав пустоту, Жанна, угадав его движение, вдруг отступила со страхом и находилась уже в трех или четырех шагах от кровати.– Ангел или фея, – прошептал Рауль, – зачем вы бежите от меня?Жанна тотчас подошла и отвечала:– Я не бегу от вас; напротив, я ухаживаю за вами…– Ухаживаете за мною? – повторил Рауль с изумлением.– Конечно…– Стало быть, вы женщина?..– Чем же я могу быть, позвольте спросить? – спросила молодая девушка с улыбкой.– Феей, ангелом, добрым гением, как я сейчас вам говорил…– Увы! Я не могу иметь притязаний ни на одно из этих сладостных названий… хотя и надеюсь сделаться для вас добрым ангелом, принеся вам выздоровление…– Вы женщина! – повторил Рауль недоверчиво. – Нет, вы не женщина!..– Вы думаете? – сказала Жанна с новой улыбкой.– Я в этом уверен.– Каким образом?– Я видел.– Что?– Ваше преобразование… ваше превращение…Жанна повторила оба эти слова, которые не имели для нее никакого смысла. Рауль продолжал:– Я вас видел, как сначала из неодушевленной и безмолвной фигуры вы вдруг сделались передо мной таинственным и могущественным дыханием, одушевленным, живым существом…Жанна все слушала и не понимала.– Что вы хотите сказать?.. – прошептала она.– Наконец, я видел, – продолжал кавалер, – я видел, как вы оставили таинственные обои, где вы находитесь в числе многих других фигур…При странном и сумасбродном заблуждении молодого человека невозможно было оставаться серьезной. Жанна перебила Рауля громким смехом.– Ах! – вскричала она, – я угадываю теперь!– Что вы угадываете? – спросил кавалер.Вместо ответа Жанна сказала только:– Посмотрите!С этими словами она сделала несколько шагов в сторону, и стала таким образом, что Рауль мог видеть в одно время лица ее и царицы Савской. При виде этого поразительного сходства молодой человек был изумлен так сильно, что его ослабевший рассудок не позволил ему тотчас отделить заблуждение от действительности: глядя в одно и то же время на Жанну и на царицу, он не мог понять, какая из них была изображением и какая живым существом. Движение молодой девушки нарушило обман. Рауль понял все.– Моя бедная слабая голова делает меня почти сумасшедшим, – прошептал он. – Извините же меня и позвольте узнать то, чего я еще не знаю; объясните мне, где я и кто вы?В разговоре своем с Жаком Рауль, озабоченный поручением, которое давал ему, даже не подумал спросить у него, где он и у кого находится. Жанна отвечала с простотой, исполненной грации:– Вы находитесь в доме, который называется Маленьким Замком и хозяева которого были так счастливы, что могли предложить вам скромное гостеприимство. Дом этот принадлежит моей матери, Мадлене де Шанбар, вдове дворянина. Я единственная дочь ее и зовут меня Жанной…– И вы простерли свою доброту до такой степени, что сами ухаживаете за мной? – вскричал Рауль.– Я сделала бы это в любом случае, – отвечала Жанна, – даже, если бы в моем распоряжении находилось много слуг… но теперь, мне кажется, нет никакой заслуги в том, что я ухаживаю за вами сама, потому что мать моя очень бедна и, несмотря на ее болезнь, ей уже давно некому служить, кроме меня…Услышав этот трогательный ответ, Рауль бросил удивленный взгляд на меблировку комнаты, в которой находился. Мы уже знаем, что эта меблировка была роскошна, хотя и старомодна. Жанна поняла значение взгляда молодого человека.– Вы правы, – продолжала она, – здесь ничто не показывает бедности, и это очень просто: прежде мы если и не были богаты, то, по крайней мере, не терпели недостатка… Теперь же мы совершенно разорились, и все, что вы здесь видите, уже не принадлежит нам… Из прежнего состояния у матери моей осталось только одно: право жить и умереть в этом доме…– О! Боже мой! – вскричал Рауль. – Какая ужасная и незаслуженная бедность!Он, казалось, колебался с минуту, потом прибавил:– Если бы я осмелился…– На что? – спросила Жанна.– Я богат… очень богат и…Рауль остановился.– Что вы хотите сказать? – спросила молодая девушка. – Докончите!– Может быть, – продолжал кавалер, – может быть, сумма, за которую ваша матушка согласилась бы продать этот дом, не огромна… и тогда…Рауль опять остановился.– Тогда? – повторила Жанна.– Если бы я осмелился… предложить вам…– Да что же?– Необходимую сумму, чтобы выкупить дом.– Но, – перебила девушка, – с какой стати, позвольте вас спросить, сделаете вы нам это предложение?– Разве признательность, которой я вам обязан, не дает мне достаточного права?..Жанна побледнела.– Невозможно, – сказала она, – невозможно, чтобы вы говорили это серьезно!– Клянусь вам… – прошептал кавалер.– Не продолжайте, – заключила Жанна, – невозможно, говорю вам, чтобы дворянин осмелился предложить дочери другого дворянина заплатить ей за гостеприимство, которое он получил от нее; это предложение было бы оскорблением, а признательность, если вы думаете, что обязаны мне ею, не выражается оскорблениями!..Девушка замолчала. Рауль смотрел на нее с восторгом. XI. Преступный умысел Наступила минута молчания между двумя действующими лицами из рассказанной нами сцены. Жанна потупила глаза; яркая краска сменила бледность на ее щеках; сердце ее сильно билось, грудь, целомудренно закрытая темным шерстяным корсажем, приподнималась. Она была восхитительна своей непринужденной грацией к величественной гордостью. Повторяем, Рауль смотрел на нее с восторгом. Однако он заговорил первый:– Простите меня, умоляю, простите, если я невольно оскорбил вас…– Охотно прощаю, – отвечала молодая девушка.– Правда ли это?..– Да, клянусь вам… я уже ничего не помню…– Благодарю!.. Тысячу раз благодарю! – вскричал Рауль.И он протянул Жанне свою руку, горевшую лихорадочным огнем. Жанна задрожала от его прикосновения и поспешила отдернуть свою руку.– Неужели я вас пугаю? – горестно прошептал кавалер.– О! Нет!.. – вскричала молодая девушка с живостью, выдававшей тайны ее сердца.Наступило молчание; потом Жанна продолжала:– Я сказала, что надеялась быть вашим добрым ангелом и принести вам выздоровление…– Помню… – сказал Рауль.– Я сдержу слово…Говоря таким образом, Жанна взяла со столика фарфоровую чашку и подала ее больному.– Что это такое? – спросил Рауль.– Обещанное выздоровление, – отвечала молодая девушка.Рауль взял чашку и поднес ее к губам, но почти тотчас же отдернул руку.– Это странно! – прошептал он.– Что такое?– По запаху этого питья можно подумать, что в нем заключается огромная доза опиума…– Я не знаю, что вы хотите сказать, – возразила Жанна, которая и понятия не имела об опиуме.– Это лекарство, – спросил Рауль, – не то, которое до сих пор приготовляли для меня?– То самое, с прибавкой нескольких капель жидкости, которую я влила в него.– Какой жидкости?..– Не знаю. Матушка хранила ее старательно и посоветовала мне дать вам, расхвалив ее чудесные свойства. Если вы выпьете сегодня вечером, сказала она, то завтра перестанете страдать… Почему же вы не хотите выпить?– О! – сказал Рауль восторженно, – я охотно выпью даже яд, если этот яд подадите мне вы!..Он снова поднес чашку к губам и разом выпил все.– Я знал, – прошептал он тихо, – знал, что это опиум!..Голова молодого человека почти тотчас же опустилась на подушку; еще несколько минут глаза его оставались открыты, но смотрели неподвижно и без всякого выражения.– Вы страдаете? – спросила Жанна с беспокойством.Рауль не отвечал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54