— Пойдет огонь из живота земли! Не забудь, что у тебя с ним встреча.— Послушай, старуха, — нетерпеливо заговорил он. — Я занимаюсь делом твоего хозяина. Через несколько дней...— Кто тебе сказал, что терпеливые боги дадут тебе еще несколько дней? — отрезала она. — Собирай своих людей без промедления, и будьте готовы.— Готовы к чему?— Будьте готовы пролить кровь! Разве ты не солдат? Ты прольешь кровь, а вулкан свой огонь. Огонь и кровь хороши вместе...Котий замер в проеме двери. Старуха, говоря с ним, не отрывала взгляда от Везувия, обернулась к нему и сказала странным и ласковым голосом:— Подчинись ночному светилу, которое никогда меня не обманывало...Собираясь уйти, Котий еще раз посмотрел на спящую Хэдунну.— Она спит потому, что еще ребенок, — продолжала старуха. — А я не сплю, так как дожидаюсь барки, которая скоро должна появиться... Поэтому исполни мою последнюю волю.Котий закрыл дверь. Старуха поняла, что какое-то время он постоял на площадке, как бы сомневаясь, а потом услышала, как он стал спускаться по лестнице, сразу заскрипевшей под его тяжестью. Он послушался ее, решив, что раз Литиас все равно знает о существовании подчиненных ему людей, то теперь у него нет причин их скрывать и можно разместить их рядом с лагерем. * * * Котий долго не мог заснуть, не из-за грохота, раздававшегося время от времени, к которому он уже привык, а из-за того, что он обдумывал все детали побега Суллы. Когда он наконец задремал, то увидел сон, в котором снова был легионером. Хотя он никогда не служил в Иудее, где Тит во времена своего консульства прославился ловкостью и смелостью под стенами мощно укрепленного и защищенного Иерусалима, завоеванного им после длительной осады, но сейчас Котий руководил людьми, тащившими лестницы, чтобы взять приступом городские стены.Со стен градом сыпались снаряды, выпущенные из катапульт, которыми были хорошо оснащены защитники этого еврейского города. Камни разного размера, пущенные из этих орудий, и горшки с зажженной смолой валились на легионеров, крушили и поджигали деревянные покрытия казарм, где прятались воины перед штурмом. Эти снаряды настигали и со всей силой обрушивались на передовые отряды идущих на приступ.Котий отдавал команды, не забывая притом следить за траекторией самых тяжелых метательных снарядов, вылетавших из-за крепостной стены, и вдруг он увидел, как прямо на укрепление, из которого он руководил своими людьми, несется огромный снаряд. Со страшным грохотом он упал на крышу командного пункта, посыпалась черепица, обвалились балки. От грома Котий внезапно проснулся. Он сел на кровати, обливаясь потом после кошмарного сна, и был тут же осыпан пылью: балки, висевшие в нескольких сантиметрах от его головы, и валявшиеся вокруг осколки черепицы смешали его сон с явью. На животе он прополз по разбитой кровати, подскочил к окну и увидел ужасающую картину. Дымящиеся камни и горящие угли под непрекращающийся треск сотнями падали на рудник и харчевню. Вулкан выплеснул свою ярость, о которой предупреждал своим рычанием несколькими часами раньше.На земляной площадке перед въездными воротами лагеря валялись распухшие и окровавленные трупы двух рабов Литиаса, погибших под градом раскаленных камней. Запах серы, выходящий из внутренностей земли, ударил Котию в нос: смрад Везувия заставил ветерана вернуться к двери и выйти в коридор. Хэдунна и старуха тоже вышли из своей комнатушки. Он подтолкнул их к лестнице, крикнув, чтобы они спрятались в погребе харчевни, в котором Литиас хранил свое вино и кое-какие припасы и который был достаточно просторным, наполовину уходил в землю и был прикрыт каменной плитой. Внизу он натолкнулся на хозяина харчевни, вместе со своими рабами запрягавшего и навьючивавшего мулов, на которых должны были уехать его жена и дети, увозя с собой самые ценные для семьи вещи.Крыша харчевни, давно дымившаяся от попавших на нее горящих камней, удара которых Котий чудом избежал, неожиданно вспыхнула. Загорелся остов здания. На земле там и здесь тлели причудливые головни, упавшие с неба вместе с камнями.Из-за ограды военного лагеря раздавались крики солдат и вопли осужденных, со свирепым ревом из кратера вылетали камни и падали подобно кометам, только вместо хвоста за ними тянулся дымный след. Рудокопы, связанные цепями по рукам и ногам, были заперты на ночь в бараках, где они были совершенно беспомощны перед огнем вулкана. По дыму, поднимавшемуся в окрашенное зарей небо, было ясно, что многие бараки уже загорелись. Котий подумал о Сулле, представил себе, что он прикован к длинной железной палке, проходящей из одного конца барака в другой, — на эту палку нанизывались кольца цепей осужденных. Он обернулся, чтобы посмотреть, что делают его люди и лучники Тоджа: те пытались пробить отверстие в найденной ими пустой цистерне, зарытой в землю около харчевни, — через эту дыру можно было бы спуститься в убежище и, укрывшись от камней, падавших с неба, через нее же наблюдать за входом на рудник.Литиас позвал свою жену и дочерей, они выбежали из винного погреба, где прятались до сих пор, и сели на мулов; животные, погоняемые бегущими рядом рабами, затрусили по дороге.Все люди Котия собрались теперь в цистерне, туда спустился и Литиас; ветеран, высунув голову из отверстия, находившегося на уровне земли, наблюдал за главными воротами. В лагере разыгрывалась драма, о которой можно было только догадываться. Солдаты готовились к бегству, грузя на военные повозки все, что было самого полезного или ценного, и собирались бросить заключенных на произвол судьбы, рядом с изрыгающим пламя вулканом.Литиас повернулся к Котию.— Дай мне прямо сейчас сто тысяч сестерциев, — сказал он. — Где эти деньги?— В винном погребе, — ответил Котий.Они выбрались наружу и побежали. В погребе два ветерана сторожили мулов и поклажу, тут же сидели Хэдунна и старуха. Котий подошел к большому кожаному мешку, прямо на глазах Литиаса открыл его, и тот увидел много толстых мешочков, явно набитых золотыми и серебряными монетами, — военную добычу тех, кто пришел к Везувию в надежде освободить Суллу.Котий открыл один из мешочков и вынул маленький полотняный кошелек — в каждом таком кошельке лежало сто тысяч сестерциев.— Я вижу, что вы приехали не с пустыми руками, — произнес держатель харчевни. — Пойдем со мной.Теперь они побежали к низким строениям, которые располагались за харчевней и стояли параллельно складу и сараям, крыши их были уже во многих местах разрушены. Литиас ввел туда Котия и открыл нечто похожее на большой сундук. Ветеран увидел, что в нем лежали те форменные туники, которые носили провинившиеся легионеры, бывшие охранниками-каторжниками на руднике, а еще каски, поясные ремни и предписанные уставом портупеи.— Долгое время я собирал это обмундирование, вещь за вещью, — сказал Литиас. — Я даже хорошенько не знал, для чего я это делаю, но сегодня нам это послужит. Одень своих людей, пока я поговорю с Поллионом.Котий посмотрел на Литиаса.— Зачем ты это делаешь? — спросил бывший легионер. — Не лучше ли тебе спуститься вниз вместе с женой и дочерьми? Разве твоя жизнь не стоит больше, чем сто или двести тысяч сестерциев?Литиас выдержал испытующий взгляд ветерана.— Я — торговец, — сказал он. — Мы заключили сделку. Литиас всегда выполняет обещанное. В противном случае торговли бы не существовало. Да и вулкан, кажется, решил нам помочь. Не будем упускать случая.Они бегом бросились вон из кладовой, затем Котий опять спустился в цистерну, а Литиас направился к воротам. В этот миг с другой стороны ограды раздался громкий взрыв. Содержатель харчевни тут же бросился к воротам, чтобы схорониться под черепичным навесом, державшимся на бревнах, и из укрытия посмотрел на кратер. Котий, наблюдавший за всем из цистерны, тоже спрятался. Кратер подплавился с одной стороны, и вдруг между двумя его черными губами потекла огненная масса, озарившая утреннее небо ослепительным красным светом. Это была лава!Огненная река должна была смыть и лагерь, и рудники...Узнав Литиаса, люди, охранявшие маленькую зарешеченную дверь, пропустили его за ограду, и он увидел то, что и ожидал увидеть. Вся охрана укрылась в гротах, за долгие годы вырытых заключенными в горном склоне, содержавшем серную породу. Мулы и лошади были запряжены в нагруженные телеги. Люди перебегали из одного укрытия в другое, все время наблюдая за небом, пытались уберечься от смерти, летевшей с неба им на головы. Из бараков, где были заперты осужденные, доносились крики и звон кандалов, которыми они отчаянно пытались разжалобить извергов, оставлявших их на милость огненной реки. Поллион и другие охранники должны были с минуты на минуту отправляться прочь.Литиас добежал до длинного здания, где у Поллиона было конторское помещение. Здание уже загорелось с одного конца. Содержатель харчевни пробежал по коридору до двери, за которой он надеялся увидеть Поллиона. Тот в форменной тунике, с мечом на боку и в бронзовой каске, защищавшей его от горячих головней и не очень тяжелых камней, собирал в сумку пергаментные свитки и связки табличек — все это составляло его архив.— Поллион! — закричал задыхающийся Литиас. — Я хотел прийти к тебе на днях, чтобы предложить тебе одно дело. Но теперь надо действовать быстро, или деньги уплывут у нас из-под носа. Речь идет о галле, ты знаешь его, об этом Сулле, который тогда переспал с девушкой... У меня с собой сто тысяч сестерциев для тебя, если ты сегодня поможешь ему бежать.— Тому самому? — спросил Поллион, который тряс своей сумкой, чтобы утрамбовать все, что он туда сложил. — Для меня он стоит гораздо дороже ста тысяч сестерциев. Тем не менее можно подумать. Деньги у тебя?— Вот здесь, — сказал Литиас, вынимая из-под туники привязанный к поясу кошелек Котия. Он положил его на стол, пока Поллион завязывал сумку. — Сейчас придут мои люди, одетые как твои стражники, — продолжал содержатель харчевни. — Ты передашь им осужденного, и они уведут его в кандалах вон из лагеря. Никто ничего не заподозрит посреди такой неразберихи... Это можно сделать за секунду. Сто тысяч, Поллион! Это все-таки сумма!— А сколько получишь ты? — спросил Поллион, который обошел стол и подошел к Литиасу.— Я получу двадцать тысяч, как только галл окажется на свободе, — соврал содержатель харчевни.Поллион открыл кошелек, чтобы удостовериться, что там лежали золотые монеты, потом резко обернулся, вытаскивая меч из ножен, и быстро всадил его, не говоря ни слова, прямо в живот Литиаса, глаза которого округлились от ужаса и боли. Тот ударил его еще раз и с большей силой, а потом, вытаскивая меч, отступил на шаг назад, чтобы его жертва, падая, не испачкала его кровью. Литиас ударился головой о стол и сполз на пол, где начал хрипеть.Его убийца вышел из комнаты, унося сумку с архивами, которую ему пришлось еще раз развязать, чтобы положить туда кошелек Литиаса. * * * Котий из цистерны увидел, как обе створки ворот медленно разошлись и из гротов, высеченных в серных породах, выехали повозки, запряженные мулами и окруженные людьми", кричавшими на животных и гнавшими их к воротам. Под непрекращающимся каменным дождем, который изрыгал Везувий, поток пеших и конных охранников лагеря, телег, мулов, вырвавшись из ворот, мимо харчевни устремился к дороге, спускавшейся к Помпеям и морю.С вершины вулкана, нависая над убегающими, медленно ползла лавовая река, она надвигалась неумолимо, и не существовало в природе силы, способной остановить ее. Котий решил, что Литиаса больше ждать нельзя. По его знаку ветераны и персы вылезли из цистерны уже в военной форме, превратившей их в солдат-охранников. Они побежали к воротам, навстречу последним конным и пешим, торопящимся покинуть лагерь. Под постоянным градом из камней и горячих головней никто не обратил на них никакого внимания. Они остановились посреди площадки, между гротами, вырытыми в сере и уже свободными от уехавших повозок, и опустевшими зданиями, в которых жили солдаты и офицеры. Из-за изгороди, окружавшей бараки заключенных, вслед отставшим стражникам неслись ругательства и проклятия, но солдаты мчались мимо, догоняя колонну, идущую маршем к Помпеям.Котий приказал Тоджу и персам быстро отыскать Суллу в бараках среди других заключенных, а сам направился к конторе Поллиона. Он был уверен, что того не было в толпе всадников, вырвавшейся из распахнутых ворот, и, так как Литиас не вернулся, он предположил, что содержатель харчевни и продажный офицер все еще торгуются, решая судьбу Суллы.Котий вошел в здание, пробежал по коридору, прислушиваясь к голосам. Открыл две двери, обнаружив пустые комнаты. Третья дверь была приоткрыта. Распахнув ее, Котий наткнулся на агонизирующего Литиаса, лежавшего под столом, видимо принадлежавшим Поллиону.Он наклонился над умирающим.— Поллион? — спросил он.Литиас с трудом открыл глаза и постарался утвердительно качнуть головой. Потом он медленно задвигал одной рукой, указывая на пол.— Он внизу? — спросил Котий.Содержатель харчевни снова качнул головой, взгляд у него был умоляющий. Котий наклонился над ним, положил руку на плечо несчастного.— Мы тебя здесь не оставим, — сказал он. — Я прикажу отнести тебя в твой винный погреб, а потом мы возьмем тебя с собой в Помпеи.Подумав о том, что держатель харчевни никогда не увидит ни своего будущего дома, ни сада, ради которых рисковал жизнью, он вышел из здания и стал обходить его кругом. Между ним и соседним домом он заметил спуск, который вел в подпол, вырывавшийся под каждым сооружением в этой местности, где солнце палило восемь месяцев в году, и хранивший прохладу. В этом углублении Котий и обнаружил Поллиона, стоявшего перед вделанным во внутреннюю стену сундуком. Сундук был открыт, а продажный офицер грузил на запряженного осла его содержимое: кожаные мешки с его личным богатством и все то, что он собрал здесь за несколько лет, как Литиас.Подошли остальные ветераны и остановились за спиной у Котия, который с высокого порога подвала следил за приготовлениями Поллиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74