В последнее трудно поверить, имея в виду ваш характер и поступки. Далее вы обвиняетесь, — вкрадчиво продолжил Лаудер, — в заговоре с целью передачи ложной информации о намерениях английской армии во время вторжения на наши западные территории в сентябре прошлого года; в нападении на шотландский отряд под водительством лорда Калтера и Хозяина Эрскина, во время которого вы вырвали у них из рук английского гонца, везшего важное донесение. — Тут он поднял голову к потолку и блаженно улыбнулся. — Несомненно, что… недоразумение, случившееся в 1545 году между вами и лордом Уортоном, к тому времени разъяснилось, раз вы с таким рвением старались помочь ему, господин Кроуфорд?
— До настоящего мгновения, милорд, никто и никогда не считал недоразумением то, что случилось в 1545 году. Лорд Уортон назначил за мою голову цену в тысячу крон.
— И все же, по слухам, вы достаточно свободно проникали в Англию и выбирались оттуда. Вы предложили ему сбор секретных данных в обмен на видимость преследования с его стороны?
— Нет.
— Какую плату получили вы от него за оказанные услуги?
— После 1545 года лорд Уортон по своей доброй воле ничего не платил мне.
Епископ, склонившийся вперед, не дослышал. Он постучал пальцем по копии обвинения, лежащей перед ним.
— Это неправда, господин Кроуфорд. Несколько свидетелей подтвердили, будто вы согласились с вашим братом в том, что лорд Уортон платит вам.
— Прошу прощения, ваша честь. Тогда я выразился точнее: я сказал, что беру деньги у лорда Уортона, — холодно пояснил Хозяин Калтера. — Так оно и было. Как раз перед тем я силой отобрал у него значительную сумму. Господин Скотт мог бы подтвердить это, если вы позволите.
Скотт уже вскочил на ноги, но Лаудер и без того признал себя побежденным.
— Ну хорошо. Я готов согласиться с тем, что личная вражда установилась между вами и лордом Уортоном по причинам, в которые мы не будем вникать. Но не станете же вы утверждать, что освободили гонца из чистого человеколюбия?
— Нет, полагаю, что нет. Это был такой придурок, — задумчиво проговорил Лаймонд. — Я подумал, что англичанам он будет меньше действовать на нервы, чем мне.
— И по этой весомой причине вы коварно напали на отряд вашего брата, которого спасло лишь появление господина Эрскина?
Лаймонд впервые помолчал, прежде чем ответить.
— Я тогда был не в ладах с моим братом. Настолько не в ладах, что он не поверил бы ни единому моему слову.
— Знакомое ощущение, — мягко заметил Лаудер. — Продолжайте.
Ровным голосом Лаймонд начал рассказывать:
— Я еще раньше наткнулся на этого гонца, прочел донесение и указал ему верную дорогу к лорду Уортону. Когда мои люди обнаружили его в расположении отряда лорда Калтера, гонец уже уничтожил депешу, и мой брат, естественно, не желал, чтобы донесение было передано на словах.
— Но вы полагали, что это необходимо?
— Да. Разве непонятно? В этой депеше лорда Грея содержался приказ Ленноксу и Уортону немедленно отступить.
Поднявшийся шум дал Лаудеру время полнее ощутить свою досаду. Гледстейнс спросил:
— И они отступили? Кто-нибудь может это сказать?
Раздался чей-то голос:
— Ну да, Джок: мой парень был там. Он рассказывал, что в ту же ночь англичане убрались из Аннана, хотя еще вечером казалось, будто они там навеки пустили корни.
— В таком случае, — осведомился генеральный прокурор, любовно потирая свой синий подбородок, — почему господин Кроуфорд сообщил брату, что англичане направляются на север?
— Потому что я знал: он придет к прямо противоположному заключению и поведет своих людей на юг, — с готовностью ответил Лаймонд. — Что он и сделал. Думаю, его отряд всю ночь гнал Уортона на юг от Аннана.
Председатель суда крикнул, перекрывая поднявшийся гам.
— Если мы даже и согласимся, что с Уортоном вы враждовали, а я вижу, что тому есть свидетели, обвинение далее гласит, что вы служили англичанам в Западной Марке — Уортону, Ленноксу или кому-то еще, — преследуя собственные корыстные цели. Есть свидетели, которые утверждают, что во время вторжения, имевшего место шесть месяцев тому назад, вы присвоили часть скота, который использовался в качестве заслона, и открыли лорду Ленноксу путь к отступлению.
Лицо подсудимого оставалось невозмутимым.
— К тому времени большинство англичан, которые могли передвигаться, уже удрали. И скот я не присвоил, а вернул владельцам, английской семье, которой и я, и другие шотландцы обязаны многим. О моей роли в этом набеге барон Херрис расскажет лучше меня.
На этот раз шум долго не утихал. Когда наконец наступила тишина, Джон Максвелл откинулся на спинку резного кресла и, к удивлению присутствующих, произнес раздельно и звучно, не сводя с подсудимого своих желтых глаз:
— План налета под прикрытием угнанного скота принадлежал господину Кроуфорду и был изложен мне во время случайной встречи. Я тогда не знал имени своего собеседника. Сам я почти не принимал в налете активного участия. Но он и его банда угнали всю живность по ту сторону границы и успешно доставили стадо в нужное место к заранее оговоренному сроку, невзирая на крайне тяжелые условия: замечательно задуманная и прекрасно осуществленная операция. Оба Уортона ненавидят его. Младший два месяца назад в Дьюрисдире тщетно пытался покончить с ним.
Он замолчал столь же внезапно, как и заговорил, и поудобнее устроился в кресле, не замечая всеобщего смятения. Невероятно, но подсудимый снова одержал победу.
Воспользовавшись длительной суматохой, Лаймонд пошевелился, сделал шаг назад и уселся в кресло, приготовленное для него. Лорд Калтер заметил это и внезапно вздрогнул, а генеральный прокурор, от которого не укрывалось ничто, быстро пробежал глазами оставшиеся обвинения и привлек внимание Арджилла.
Председатель постучал по столу.
— Тихо, господа! Нам еще во многом предстоит разобраться… Господин Кроуфорд, до сих пор ваши объяснения звучали правдоподобно, хотя и не всегда, в чем вы и сами должны сознаться, подкреплялись неопровержимыми доказательствами. Теперь же мы желаем рассмотреть ваши отношения с лордом Греем из Уилтона, командующим английской армией на севере. Во время вторжения лорда Грея в Шотландию двадцать первого апреля этого года вы отправили послание, исходящее якобы от одного из членов вашей банды, в результате которого лорд Бокклю и лорд Калтер во главе своих отрядов оказались в опасной близости от английской армии. Так ли это?
— Они оказались, — коротко заметил Лаймонд, — в близости от того места, где без труда могли захватить самого лорда Грея. Приближение английской армии было несчастной случайностью, которой никто не мог предусмотреть.
— Вы утверждаете, — осведомился генеральный прокурор, — что сделали это лишь затем, чтобы позволить вашему брату, с которым вы были не в ладах, и сэру Уолтеру Скотту, чьего сына вы развратили…
— Придержи язык, ты, чернильная душа, судейский крючок…
— …чьего сына вы увлекли прочь от семейного очага… затем лишь, чтобы позволить этим двум людям захватить в плен английского командующего?
— Вовсе нет. Мне нужен был один человек, об обмене которого я договорился. И я надеялся попросту увезти его в последующей суматохе.
— Вы договаривались с лордом Греем?
— Настолько, насколько то могла позволить неприязнь, которую он ко мне питает. Я хотел переговорить с одним английским офицером по личному делу. И заставил лорда Грея устроить встречу, пообещав ему Уилла Скотта.
— Таким образом, вы ловко заманили в западню сэра Уолтера, лорда Калтера и господина Скотта, предварительно вступив в сговор с лордом Греем? — вопросил Лаудер. — Тогда, разумеется, вы рассчитывали, что все они окажутся в самой непосредственной близости от главнокомандующего.
Краем глаза Лаудер взглянул на лордов и увидел, что те заерзали. Но голос прокурора оставался таким же ровным, как и у подсудимого. Лаймонд — хороший актер, но и Генри Лаудер не хуже.
Кроуфорд из Лаймонда объяснял:
— Господин Скотт был приглашен таким образом, что никак не мог бы прибыть вовремя и подвергнуться опасности. А послание сэру Уолтеру и моему брату было отправлено без ведома лорда Грея.
За столом произошло какое-то движение, и Лаудер тотчас же обернулся:
— Да, сэр Уот?
Колеблясь, Бокклю взглянул на сына, сидящего среди свидетелей.
— Похоже, это правда, — произнес он наконец. — Во всяком случае, англичане, завидев нас, тут же бросились наутек.
— И вы, как я понял, погнались за ними прямо в расположение английской армии?
— Что вы хотите доказать? — рявкнул Бокклю. — Не думаете ли вы, что после представления в Хьюм-Касле Грей позволил бы этому парню пригласить в Хериот половину шотландской армии? Черт подери, я вполне уверен: Грей и не догадывался, что мы с Калтером должны подъехать.
Генеральный прокурор вытянул ноги.
— Вы уверены, сэр Уот? А по-моему, так все указывает на то, что лорд Грей самым удивительным образом полагался на преданность Хозяина Калтера. Нам сообщили, будто он согласился назначить встречу в крайне уединенном месте, в самом сердце вражеской страны, и явился туда лишь с небольшой вооруженной свитой. Ваше упоминание о Хыом-Касле для меня непонятно.
Лорд-маршал пошевелился:
— Уот имеет в виду нападение на Хьюм в октябре прошлого года, которым руководил какой-то испанец. Был захвачен почти весь обоз и взорвана половина укреплений. Господин Кроуфорд утверждает, будто это он организовал операцию.
— Да ну? Боже мой, кажется, господин Скотт опять жаждет высказаться, — заметил Лаудер.
Рыжеволосый юноша в ярости вскочил и заговорил торопливо:
— Я могу показать…
Но королевский прокурор ласково улыбнулся ему.
— Позже, господин Скотт. Видите ли, это не меняет сути дела. Гнев лорда Грея, как господин Кроуфорд сам сказал, был в основном направлен на вас, а не на Хозяина Калтера. Мы уже доказали, что главнокомандующий достаточно доверял ему — или был достаточно убежден в его преданности, — чтобы заранее дать ему знать о своих перемещениях.
Скотт и не думал садиться: он завопил в ярости, перебивая Тома Эрскина, который тоже хотел что-то сказать:
— Грей даже не выполнил условий сделки! Он даже не привез человека, с которым Хозяин Калтера хотел встретиться!
— Значит, сделка все же была, — любезным тоном заключил Лаудер. — Вы хотели что-то сказать, господин Эрскин?
Том спокойно пояснил:
— О чувствах лорда Грея по отношению к Хозяину Калтера я могу судить по тому, что произошло в Гексеме. Могу засвидетельствовать, что и с Уортоном, и с Греем он пребывает в самых натянутых отношениях.
На Лаудера, казалось, это не произвело впечатления.
— Мы уже доказали с достаточной очевидностью, что перед нами человек, который продает свои услуги тому, кто больше заплатит. Если лорд Грей отказался выдать ему оговоренную плату за предательство в Хериоте, подобный человек неизбежно укусит руку, которая не протянула ему кусок. И во всяком случае, остается непреложным тот факт, что послание, приглашающее сэра Уота и лорда Калтера в Хериот, было отправлено до того, как обвиняемый встретился с лордом Греем и узнал, что тот не выполнил условий сделки. Вспомните также, — добавил генеральный прокурор самым любезным тоном, — что и лорд Калтер, и сэр Уот в то время всячески стремились схватить господина Кроуфорда. И мы должны поверить, что Кроуфорд сначала пошел бы наперекор лорду Грею, не выдав ему Уилла Скотта, а затем столкнулся бы лицом к лицу со своим братом и Бокклю, которые не замедлили бы взять его в плен. Мне это не представляется убедительным: я замечаю, что и самому господину Кроуфорду по этому поводу нечего сказать.
— Я сожалею, — сказал Лаймонд.
«Бесстрастный черт, — подумал Лаудер. — Ни о чем ты не сожалеешь. Но ведь не сожалею и я. Я стараюсь потуже затянуть петлю на его шее, а он старается сберечь силы, чтобы заседание отложили не сейчас, а в тот момент, в какой будет удобно ему».
— Меня увлек причудливый блеск ваших рассуждений. Кажется, бедный главнокомандующий имеет какие-то тайные, зловещие причины мстить всему семейству Бокклю. Я думал, что вы вот-вот откроете заговор с целью захватить также и его жену, и прочих многочисленных домочадцев.
Королевский прокурор ответил, не поднимая глаз:
— Но вы ведь убедили нас, что господин Скотт никак не мог бы явиться вовремя и ни в коем случае не пострадал бы. Да простит меня милый юноша, но он скорее всего был всего лишь приманкой для своего отца.
— Non minime ex parte , господин Лаудер. Захватить мальчишку было бы в десять раз проще и безопаснее, да и выгоднее. Если мы отделим зерна от плевел, то получим следующее.
Во-первых: и до этого случая, в Хьюме, как я мог бы с легкостью доказать, и после, в Гексеме, как то уже доказал господин Эрскин, мы с лордом Греем были врагами. Во-вторых, не выполнив условий сделки в Хериоте, лорд Грей не мог в дальнейшем рассчитывать на мое сотрудничество. В-третьих, некоторые из англичан, ныне находящихся у вас в плену, чьи имена я вам предоставлю, могут подтвердить, что английская армия не получала приказа поддержать лорда Грея и находиться в засаде: им велели выступить лишь потому, что мое поведение показалось подозрительным.
В-четвертых, как сэр Уот уже изложил, люди, сопровождавшие лорда Грея, не сделали попытки захватить его или моего брата, а обратились в бегство. В-пятых, вместо того чтобы оказаться меж двух огней, я надеялся, что обещанная встреча поможет мне оправдаться перед братом и его друзьями — и в таком случае мне нечего будет опасаться с их стороны. И наконец, сэр Джордж Дуглас, который как раз в тот момент был задержан лордом Греем во время одного из своих посольств в Англии и тоже находился в Хериоте, может при желании засвидетельствовать, что единственной приманкой в расставленных сетях был я.
Генри Лаудер провел рукой по редеющим волосам. Так-то вот: на всякий роток не накинешь платок. Он задумался на мгновение, какую власть имел этот человек над сэром Джорджем, если осмелился вызвать его в свидетели, но, будучи прожженным циником, восхитился тактикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47