— Жалкие негодяи! Оставайтесь здесь и защищайтесь! — вскричал взбешенный Риверо и бросился к министру, который, иронически улыбаясь, готовился со своими сообщниками отправиться к экипажу, — вы боитесь стражи и наших шпаг!
В эту минуту подъехал офицер с шестью солдатами и очень почтительно поклонился министру.
— Видите, что с нами делают, господин лейтенант, защитите нас от этих людей.
Когда Риверо, в порыве ярости, замахнулся на министра, к нему подскакал офицер.
— Вы арестованы, господа.
— Только мы, господин лейтенант? Потрудитесь арестовать и этих трусов!
Гонсалес Браво и его секунданты быстро сели в карету, прежде чем Посада успел помешать им.
— Имена этих господ нам известны, позвольте, прежде чем составить протокол, узнать ваши имена, — вежливо проговорил офицер, — вы знаете, что так требует закон.
— Черт возьми, — сказал Посада, скрипя зубами, — негодяи улизнули! Топете был прав! Он скорее умрет, чем скажет неправду: его пистолет оказался без пули.
Офицер испугался.
— Это происшествие для меня загадка, господа, — сказал он, — из мадридского министерства только что пришло приказание арестовать лиц, дравшихся здесь у монастыря… дон Топете ранен… министр так поспешно уехал… Вы обвиняете его и адъютантов в самом наглом обмане.
— Мне кажется, настало время положить конец этим грязным проделкам, — произнес Риверо грозным голосом, — вы сами видите, что они сговорились для того, чтобы устранить этого благородного сеньора. Исполняйте свои обязанности, господин лейтенант, но не забудьте упомянуть о тех, кто убежал, и подробно описать все, что здесь произошло.
— Непременно, господа, но мне кажется, что это мало поможет, — заметил офицер, подходя к раненому. — Господин контр-адмирал давно пользуется моим глубочайшим уважением. Надеюсь, что его рана не опасна.
— Черт возьми! Постарайтесь, доктор, чтобы я недолго оставался в постели, мне сейчас дорог каждый день.
Офицер понял слова Топете: в Кадисе не только во флоте, но и в других войсках распространилась весть о готовящемся перевороте. Все знали, что вот-вот должен грянуть гром и ждали его, в то же время добросовестно исполняя все указания правительства, чтобы не вызвать никаких подозрений.
Офицер, выполнив свои обязанности, посоветовал секундантам Топете не поднимать пока тревоги.
Они крепко пожали ему руку, и он ускакал со своими солдатами, после того как Топете усадили в карету. Около полуночи они возвратились в Кадис. Ворота крепости тотчас же отворились, как только было произнесено имя контр-адмирала Топете.
Топете против обыкновения был молчалив и угрюм.
— Нет им пощады! — прошептал он, вылезая с помощью Риверо и Посады из кареты. — Время настало!

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
МАСКАРАД В ЭСКУРИАЛЕ
Мадридский двор, не ведая надвигавшейся грозы, предавался такому буйному веселью, словно не желал упустить ни минуты из тех сладостных дней своего спокойного правления, которые ему еще оставались. Генерал-интендант Марфори, как и обещал королеве, устроил в Эскуриале грандиозный бал-маскарад, который состоялся сразу после переезда двора в летнюю резиденцию.
Последние приготовления были закончены, и Изабелла, стоя перед зеркалом, придирчиво рассматривала свой туалет, открывавший ее все еще прекрасную стройную шею и полные округлые руки.
Дуэнья ввела в комнату одиннадцатилетнего принца Альфонса, одетого в костюм мальчика-виноградаря и сегодня казавшегося очень веселым. Он был тихим и молчаливым мальчиком, так как постоянно хворал и патер Фульдженчио не разрешал ему принимать участие в веселых детских играх. Маленькая маска скрывала его худое, желтовато-бледное лицо. В принце Альфонсе патеры, по-видимому, хотели воспитать второго Франциско де Ассизи.
Террасу украшали разноцветные светящиеся шары, развешенные на деревьях. В огромном парке звучали чудные звуки придворной капеллы, скрытой от глаз зрителя. Между деревьями стояли шелковые палатки, в которых очаровательные богини наливали вино и подавали мороженое разгоряченным маскам. Порхали грациозные баядерки и дриады, и, смеясь, ускользали от своих преследователей. Аллеи были усыпаны благоухающими цветами. На лугах танцевали пары. В центре парка горел блестящий фейерверк.
На празднествах дона Марфори был принят свободный тон. Царица бала, жена посланника, приехала в прозрачном костюме Елены. Ее окружила толпа рыцарей и других масок.
Маленький супруг Изабеллы, в костюме Фауста, сознался герцогу Риансаресу, что эта Елена обворожила его:
— Какая очаровательная нога и рука!
— Какие божественные формы! — вторил герцог. — Взгляните, мантия раздвигается — совершенство! После королевы она прекраснейшая женщина при дворе.
— Такую дивную фигуру, — сказал Франциско де Ассизи, сладострастным взором следя за Еленой, — я видел только у графини Генуэзской, но теперь! — король вздрогнул, вспомнив о язвах, покрывавших некогда прекрасное тело монахини, которая теперь, изможденная, лежала на своих подушках в мадридском дворце.
В эту минуту, опираясь на руку матадора, появилась Изабелла.
На матадоре красовалась остроконечная шляпа с пестрыми лентами и драгоценной бриллиантовой пряжкой, красный шелковый платок был ловко перекинут через плечо. На концах коротких бархатных панталон развевались пестрые ленты, скрепленные у колен бриллиантами, мускулистые ноги обтягивало трико телесного цвета, так что они казались голыми.
Взоры королевы-матери, одетой в старо-французский костюм, были прикованы к этой атлетической мужественной фигуре.
Матадор, идущий рядом с королевой и держащий ее руку в своей, был дон Марфори.
Знал ли об этом шутник-арлекин, который шел за ним на цыпочках? Озираясь по сторонам, не замеченный беседующей парочкой, он бесшумно следовал за ней, желая убедиться, действительно ли матадор обладает такими великолепными икрами.
— Что это он затевает? — шептали со всех сторон.
Арлекин, смеясь, вынул из своего пестрого камзола длинную булавку, незаметно подкрался сзади к прекрасно сложенному матадору и воткнул ее в его роскошные икры. Марфори не почувствовал ни малейшей боли.
Арлекин покатился со смеху.
Он не ошибся, решив, что мускулистые икры — подкладные. Громкий взрыв хохота раздался кругом, но матадор, не подозревая подвоха, продолжал шествовать со своей прекрасной дамой, с булавкой в ноге.
Королева-мать отвернулась, глубоко разочарованная.
Смех моментально стих, когда узнали, кто скрывался под маской матадора.
— Дорогая маска, вы так скоро узнали меня, — проворковала его спутница.
— Внутренний голос шепнул мне, когда вы подошли ко мне, ваше величество, что я приближаюсь к своей прекрасной цели, — отвечал Марфори, пытаясь говорить поэтическим языком.
— Как превосходно устроили вы этот праздник! Клянусь, я не испытывала прежде таких приятных часов.
— Ваше величество, я не достоин вашей похвалы!
— Бросьте слово «величество», в такие прекрасные минуты я не королева, а только Изабелла Бурбонская, которая с удовольствием болтает с доном Марфори и видит его подле себя. Называйте меня донной Изабеллой, это звучит гораздо теплее, чем холодное слово «величество», которое годится для тронного зала.
— Вы очень милостивы, донна Изабелла, я с сильно бьющимся сердцем пользуюсь вашим прекрасным позволением, которое доказывает, как добры вы ко мне.
— Посмотрите вы на это желтое домино, дон Марфори. Оно, кажется, преследует нас.
— О, воспользуемся случаем укрыться от его взоров.
— Он начинает мне надоедать.
— Посмотрим, кто скрывается под ним.
— Нет, нет, мне кажется, это не чужой.
Маска в желтом домино все ближе подходила к ним и, наконец, осторожно приблизилась к королеве.
— Извини, прекрасная маска, если я попрошу тебя дать мне твою маленькую прекрасную ручку.
Марфори окинул домино с головы до ног вызывающим взглядом. Изабелла, поколебавшись, подала левую руку.
— Странно, если я ошибаюсь, — пробормотал человек в желтом домино и нарисовал на ладони буквы К и И.
Изабелла с любопытством взглянула на незнакомца. Он осторожно оглядывался по сторонам — кроме трех масок в боковой аллее парка, вокруг больше никого не было.
Человек в желтом домино снял маску.
— Наш министр-президент, — проговорила изумленная королева, — превосходно! Мы вас не ожидали.
— Трехдневный срок, данный мне вашим величеством, давно истек. Я поспешил сюда, чтобы найти вас в толпе масок.
— Приветствуем вас, дон Гонсалес Браво. Я с нетерпением жду известий.
— Я привез много новостей.
— Вероятно, хорошие, господин министр. Вы пожимаете плечами? Ваше лицо выражает сдержанность и нерешительность? Не оставляйте нас более в сомнении. Я вижу вас перед собой, это лучшее доказательство, что вы счастливо избежали там опасностей. Но дуэли, вероятно, не было? Вы не могли отомстить дону Топете?
— Нет, я это сделал, ваше величество.
— Дальше, ради Бога, дальше! Вы меня мучите!
— Контр-адмирал ранен.
— Только ранен, но не мертв! Вы просили трехдневный срок, а мне кажется, прошло уже восемь дней.
— Совершенно верно, ваше величество. Остальные пять дней я, занимался служебными делами в Мадриде, прежде чем явиться сюда.
— Я так и думала, господин министр. Ваше усердие к службе обнаруживается с каждым днем все больше. Какие же другие новости?
— И этот дон Топете не пал от вашей руки, — вмешался Марфори в разговор. — Ужасно!
— Однако, надеюсь, я отнял у него охоту к дальнейшим таким встречам.
— А стража, которую мы послали вам на помощь?
— Пришла вовремя, ваше величество.
— Вам следовало просто-напросто убить его, — продолжал Марфори, — это ваша ошибка, дорогой дон Браво.
— Сообщите же скорее другие вести, я сгораю от нетерпения, — торопила королева, — слуги наши, которым мы поручили догнать сеньору Энрику, еще не вернулись?
— Другие вести касаются Энрики.
— Поймали эту герцогиню из народа?
— Преследователи пришли слишком поздно, ваше величество.
— Как! В таком случае, они могли настигнуть эту сеньору и ее спутника в море!
— Им удалось только прострелить в одном месте корабль, на котором плыли не только герцогиня де ла Торре, но и ее супруг, — ответил Гонсалес Браво с намеренной прямотой, предвидя, какое действие произведут его слова на королеву.
— Не только герцогиня де ла Торре, но и супруг ее, говорите вы!
— Да, ваше величество. Отважной сеньоре удалось освободить мужа и изгнанных генералов. Корабль, на котором находились наши люди, стрелял в судно, по-видимому, принадлежащее герцогине. Удалось повредить только одну мачту.
Изабелла побледнела. Она отказывалась верить своим ушам. Глаза ее сверкали гневом. Она быстро сдернула с лица маску.
— Герцог де ла Торре бежал! — повторила она почти шепотом. — Бежал вместе с генералами! Донна Энрика и граф Теба, как нам доложили люди, вернувшиеся несколько дней тому назад на сильно поврежденном корабле, весьма умело и отважно провели это дело. В крепости заметили бегство лишь тогда, когда корабль уже вышел в открытое море, — продолжал Гонсалес Браво, с удовлетворением наблюдая, как приходит в бешенство королева.
— Высадились беглецы уже на берег? — быстро спросила Изабелла.
— С тех пор как я вернулся, об этом еще не было никакого известия, поэтому — сомневаюсь!
— В таком случае, сообщите всем портам мой приказ: арестовать преступников, как только они ступят на берег, и заковать в цепи! А эту сеньору Энрику, которая осмеливается не только противиться, но и затевает мятежные планы, пусть приведут ко мне! Я сама хочу вынести над ней приговор! Она должна умереть, как и герцог де ла Торре. Нет им пощады!
— Спешу исполнить приказ вашего величества, — ответил министр и раскланялся.
Приказ уничтожить Серано был ему особенно приятен, так как это совпадало с планами иезуитов.
— Еще одно, господин министр, — сказала Изабелла, тяжело дыша от волнения, — контр-адмирал Топете, который, без сомнения, участвует в этой государственной измене, также следует арестовать и заковать в цепи! Так вот что содержали шифрованные письма, вот каковы намерения этих господ! И дона Олоцагу, хотя он и был моим учителем и министром, я привлеку к ответственности, он наверняка знал о планах герцога де ла Торре и сеньоры Энрики. Они все почувствуют мою руку! Торопитесь, дорогой министр. Надо немедленно приняться за дело, чтобы не дать предателям окрепнуть! О, как отрадна мысль оторвать прекрасную сеньору от груди герцога и дать ей узнать, что она полностью в моей власти! Не щадите их, дон Браво! Я приказываю!
— Надеюсь на днях же известить ваше величество, что герцогиня закована в цепи!
— Превосходно, дон Браво! На этот раз ни ее, ни герцога не минует топор палача!
— И совершенно справедливо, — прибавил Марфори.
— Я всех уничтожу, и даже графа Теба, который осмелился сделаться рыцарем этой сеньоры! Они дорого заплатят за унижение, которое мне сегодня доставили!
— Чрезвычайно прискорбно, — прошептал Гонсалес Браво, — если я тому причиной.
— О нет, дорогой министр, вы оказали королеве важную услугу. Спешите довести ее до конца, схватив и передав этих предателей в надежные руки. Только тогда я успокоюсь.
— Эти слова дают мне крылья, ваше величество. Позвольте уверить, что как только беглецы ступят на испанскую землю, они окажутся в наших руках.
Желтое домино скрылось за деревьями парка, наполненного благоуханием и светом. Королева под руку с генерал-интендантом пошла по глухой аллее к той части парка, где находились скрытые беседки.
Заглянем в те из них, где у входа стоят лакеи и извещают приближающиеся пары, что беседки уже заняты. (Дон Марфори — внимательный интендант, он предусмотрел все).
— Как прекрасен ваш наряд Елены, — вполголоса прошептал герцог Риансарес, обращаясь к супруге посланника, — вы совсем очаровали меня.
— Вы умеете льстить, герцог, — отвечала Елена, усаживаясь рядом с супругом королевы-матери, — и как ловко вы разлучили меня с моим кавалером! Я не думала, что герцог Риансарес способен на это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56