Тело его прекрасно помнило ощущение ее тела – ведь совсем недавно он нес ее на руках. Она так легко, так естественно устроилась в его объятиях! Изгибы хрупкого стройного тела так гармонично совместились с линиями и углами сильной жесткой фигуры! Тело настойчиво требовало продолжения, и когда Бенедикт заговорил, то лишь огромным усилием воли сумел скрыть разочарование и неудовлетворенность.Но так было раньше. Сейчас существовали лишь объятие и вкус губ. Только настоящее имело смысл и право на жизнь. Бенедикт с отчаянной страстью впитывал сладость долгожданного поцелуя, а вместе с ним аромат юности, мечты, томления – тот самый привкус, который остается после лишнего бокала вина, после долгих одиноких ночей.Разумеется, он не был пьян и не чувствовал себя одиноким. Не собирался тосковать по ушедшей юности с ее метаниями, сомнениями, страстями. Все эти бури давно миновали. Утихли много лет назад. Канули в небытие.Следовало осознать опасность; понять, что именно зарождается в глубине души, и немедленно остановиться.Однако Бенедикт уже переступил черту осмысления. Пересек роковую границу, за которой утрачивается чувство опасности, а потому потерял способность понять силу влечения, перед которым отступал здравый смысл. Он понимал лишь одно: сладкие объятия, вкус женщины, аромат женщины, прикосновение женщины. Женщина была запретной, недоступной и от этого еще более желанной и неотразимой.Нежные гибкие руки поднялись по сукну сюртука и крепко сжали мягкую ткань. Бенедикт ощущал на груди милые кулачки, и сердце билось неуемно и пылко, как бьется сердце мальчишки, впервые услышавшего девичье «да». Пальцы-сами развязали ленты шляпки и сбросили ее, как докучливое и досадное препятствие. Ладони принялись гладить блестящие шелковистые волосы, и густые локоны потекли, исполняя мечту. Они оказались еще мягче, еще податливее, чем рисовало воображение. Все в этой необыкновенной красавице превосходило мужское воображение. Но он хотел большего.Бенедикт безжалостно, страстно обнял Батшебу и утонул в поцелуе, стремясь испытать тайный, секретный вкус. Руки блуждали по спине, добрались до талии, потом до груди… и в этот момент она отпрянула.Оттолкнула с неожиданной, удивительной силой.– Нет! Хватит! Достаточно!Отвернулась, нагнулась, подняла шляпку с пола.– О, как плохо!Торопливо надела шляпку и крепко завязала ленты.– Непростительная глупость. Что на меня нашло? Поверить не могу: истинный идиотизм. Следовало стукнуть вас, изо всех сил наступить на ногу. Клянусь, можно подумать, будто я ничего не знаю о мужчинах. Какая ужасная ошибка!Бенедикт наконец-то обрел голос и некое подобие ясности ума.– Да, – согласился он, – ошибка:Собрал свое знаменитое самообладание и помог даме выйти из экипажа.Как всегда, безупречный джентльмен.– До свидания, – попрощался он.Батшеба ничего не ответила и поспешила прочь. Мгновение – и ночь задернула свой черный занавес.Он едва слышно выругался, несколько раз глубоко вдохнул сырой промозглый воздух и занялся неотложным делом – восстановлением еще недавно безупречно выстроенного, а теперь разбитого на мелкие кусочки внутреннего мира. Глава 6 Пятница, 5 октября
Чтобы не посвящать камердинера в тайну продолжающейся переписки, Перегрин устроил в старой кирпичной стене сада собственный почтовый ящик. Конструкцию выбрал простую и в то же время остроумную: всего-навсего вытащил пару кирпичей. В образовавшееся углубление Оливия прятала свои письма и оттуда же забирала ответные послания. Мисс Уингейт разгуливала по Лондону куда свободнее, чем молодой граф Лайл.В отличие от него, у нее не было утомляющих неотступным вниманием слуг. По дороге в школу и из школы она вполне могла отклониться от маршрута в том направлении, которое подсказывало воображение, причем вовсе не считала необходимым сообщать матери о дальних прогулках. Такая необыкновенная свобода ужасала и в то же время восхищала Перегрина.Сейчас он поглубже спрятался в густые заросли, чтобы никто не помешал уединению, и распечатал очередное письмо.
« Куин-сквер. Четверг, 4 октября. Милорд, прощайте! Время пришло. Мне пора отправиться в путь и выполнить миссию, возложенную судьбой на мои плечи ».
– Нет, – вслух произнес Перегрин и повторил: – Нет!Он уже написал два длинных письма, в которых подробно объяснил принципиальные недостатки возникшего плана поисков сокровищ Эдмунда Делюси. Первое и главное: молодые леди – а Оливия по рождению была настоящей леди и не должна была об этом забывать – не отправляются в путешествие в одиночестве, без сопровождающих.Второе: нельзя забывать о том горе, которое ее бегство доставит матери. Миссис Уингейт – милая, разумная, обаятельная особа, в отличие от некоторых иных родителей.Далее были подробно изложены третий, четвертый, пятый и шестой пункты. В результате подобной обстоятельности чернильница опустела.– С таким же успехом я мог писать все это голове молодого Агамемнона, – сердито пробормотал Перегрин.
« Не сомневайтесь, сэр: я внимательно прочитала и обдумала каждое слово, которое вы мне написали. И все-таки обстоятельства зашли в тупик. В понедельник мы с мамой переехали на Куин-сквер. Наша новая квартира чрезвычайно удобна, а я особенно счастлива потому, что удалось уехать подальше от паба «Разбитое сердце». И все же мама с каждым днем становится все несчастнее. Опасаюсь, что просто слабеет под натиском неведомой тяжкой болезни. Хотя она и притворяется, что ест и спит, все это – одна лишь видимость, потому что она заметно худеет и теряет интерес к жизни. Я даже рада, что папа умер и не видит всего, что происходит, иначе он тоже непременно заболел бы от горя. Даже вы не сможете не согласиться с тем, что нельзя терять ни минуты. Необходимо немедленно отправиться в путь. Поверьте, я прислушалась к вашему настойчивому совету не путешествовать в одиночку. Сэр, Оливия исполнит предначертанное судьбой служение в сопровождении верного оруженосца – Ната Диггерби. Дядя этого достойного джентльмена по понедельникам и пятницам приезжает на рынок в собственной повозке. Мы договорились встретиться завтра, на углу Гайд-парка. Он довезет нас до самого Хаунслоу. Согласитесь, что план весьма мудр ».
– Нет, не соглашусь, глупая девчонка! – почти выкрикнул возмущенный Перегрин. – Что случится с тобой после Хаунслоу, даже если ты до него доберешься? Неужели тебе не пришло в голову, что «верный оруженосец» может отвезти тебя к дядюшке-сутенеру или тетушке – хозяйке борделя?Перегрин не мог поверить, что Оливия настолько наивна; ведь она знала так много интересного! Молодой граф решил, что недостатки в образовании объясняются тем, что новоиспеченный сэр никогда не посещал частную школу. В древних стенах почтенных учебных заведений наряду с латынью и греческим мальчики очень быстро узнавали все необходимое о сутенерах, проститутках и содержательницах публичных домов.У него не было времени, чтобы заполнить брешь в образовании Оливии Уингейт.Импульсивная девчонка полна решимости отправиться в путь сегодня.Он непременно должен ее остановить. * * * Батшеба ждала графа Лайла уже полчаса. Должно быть, на прошлом уроке она неправильно поняла его слова. Как ей показалось, Перегрин собирался отправиться в Шотландию в субботу. Судя по всему, он говорил о пятнице, а она недостаточно внимательно слушала.Она не помнила, чтобы он прощался перед дальней дорогой. Но с другой стороны, с какой стати тринадцатилетний лорд должен прощаться с учительницей рисования? Его дядя уже очень вежливо попрощался, через несколько дней после последней встречи. По просьбе виконта секретарь написал любезное благодарственное письмо и вложил в конверт плату за оставшиеся уроки.Миссис Уингейт собрала вещи, заперла классную комнату на ключ и отправилась домой: в свою новую квартиру. Спасибо лорду Ратборну, которого она никогда больше не увидит. Отныне он наверняка будет держаться на расстоянии, ведь и сама Батшеба, и ее дочка теперь в безопасности, в полной безопасности.Равно как в тоске и смятении чувств……а через несколько часов, вынимая из шкафа чистую скатерть, она обнаружила прощальное письмо Оливии.
Перегрин появился на углу Гайд-парка усталый, запыхавшийся, потный и злой. Несколько раз он едва не заблудился, а дважды со всех ног убегал от каких-то босяков, посягавших на его дорогой костюм. В другое время молодой граф побежал бы не от них, а к ним, чтобы как следует проучить. Но сейчас было не до драк, и собственное трусливое поведение отнюдь не улучшало настроения.Кроме того, он злился на себя за то, что с самого начала не нанял экипаж: конечно, подобное решение потребовало бы материальных затрат, но зато избавило бы от множества неприятностей.Вот в таком воинственном настроении граф Лайл и подошел к Оливии, которая стояла на углу и беседовала с торговками пирогами. Рядом возвышался бык в обличье мальчика: несомненно, сам Нат Диггерби. Голова отрока переходила непосредственно в плечи, минуя стадию шеи. Плечи же казались настолько широкими, что, должно быть, их хозяину приходилось протискиваться в дверь боком. Да и стоял он точно так, как стоят быки: склоненная голова застыла в неподвижности, а глаза вращаются, не пропуская ни единого дюйма прилегающей территории.Перегрин решительно расправил собственные плечи – увы, не столь впечатляющей ширины, надулся для солидности и решительным шагом двинулся на соперника. Вместо заранее приготовленного убедительного и тактичного монолога коротко произнес:– Мисс Уингейт, я явился, чтобы немедленно отвезти вас домой.Огромные, синие, как у куклы, глаза, округлились:– Почему? Неужели с мамой что-то случилось?– Нет, случилось с вами, – возразил Перегрин. – Насколько могу судить, серьезные неприятности с разумом. Только этим можно объяснить ваш безумный план.Бык нахмурился и сделал шаг вперед.– Ну ты, вали отсюда, – лаконично произнес он.– Сам вали, – огрызнулся граф. – С тобой не разговаривают.Бык сделал еще один шаг и схватил Перегрина за лацканы красивого пиджака.– Убери руки, – приказал граф.– О, что он говорит? – удивленно протянул парень. – Разве он не благородная леди?– Нет, – коротко ответил Перегрин и нанес противнику точный удар прямо в челюсть.
Бенедикт сидел в своем клубе, когда ему сообщили, что один из слуг добивается возможности немедленно с ним поговорить.Сам факт не сулил ничего хорошего.В последний раз слуга беспокоил виконта в клубе в тот самый вечер, когда Ада вернулась с молитвенного собрания и почувствовала себя совсем скверно.И нее же Бенедикт постарался успокоиться и спустился в холл, где и ожидании стоял Томас.При виде хозяина лицо верного камердинера заметно напряглось.Очень плохой знак.Подавляя неумолимо расползающийся ужас, Бенедикт попросил изложить суть дела как можно лаконичнее.– Лорд Лайл, милорд, – произнес Томас, усиленно моргая. – Не знаю, где он. Как всегда, в назначенный час вошел в магазин гравюр и эстампов. Я же отправился в кофейню Портера, чтобы спокойно дождаться конца урока – тоже, как всегда. Вышел и подошел к крыльцу, как всегда, за несколько минут до срока. Но граф так и не вышел, сэр. Я подождал четверть часа, а потом поднялся наверх. Классная комната оказалась заперта. Я долго стучал, но никто так и не ответил. Спустился в магазин и спросил мистера Попхема, давно ли закончился урок. Он ответил, что сегодня урока не было. Миссис Уингейт ушла домой рано, так как ученик не явился.Холод безжалостно расползался, замораживая мысли и чувства. Само время замедлилось, как будто тоже замерзло.– Понятно, – коротко произнес Бенедикт. Приказал подать шляпу и плащ и вместе со слугой вышел из дома.Быстрая ходьба и, вечерний воздух немного привели в порядок чувства. Бенедикт усилием воли привел в действие разум и попытался спокойно проанализировать случившееся – так, как будто возникла обычная ситуация; одна из тех, которые случаются каждый день.Возле дома круг из тысячи самых разнообразных возможностей сузился до двух наиболее вероятных. Они заключались в следующем:1. Перегрин убежал.2. Несмотря на все предосторожности, кто-то все-таки узнал, к какой семье принадлежал Перегрин, и похитил его.Вместе с Томасом Бенедикт поднялся в комнату племянника. Никаких признаков запланированного ухода обнаружить не удалось. Одежда, как всегда, в идеальном порядке висела в шкафу. По словам слуги, отсутствовал лишь костюм, который лорд Лайл надел сегодня утром. При более строгом допросе, однако, открылись две важные детали. Во-первых, две недели назад в Британском музее молодой граф встретился с рыжеволосой девочкой. Во-вторых, в последнее время он приобрел привычку несколько раз в день посещать сад.Принеся в жертву несколько кустов и цветочную клумбу, Бенедикт в конце концов обнаружил в дальней стене сада почтовый ящик. Один из кирпичей свободно вынимался. К нему даже прилипли вещественные доказательства: кусочек восковой печати и крошечный клочок бумаги.Виконт вернулся в комнату. Взгляд упал на низкий подоконник выходившего в сад окна. Он нередко заставал племянника именно здесь. Перегрин всегда сидел, склонившись над книгой. Впрочем, через несколько минут удалось отыскать и письма: листки были спрятаны между страницами толстого тома Бельцони.
Лорду Лайлу понадобилось совсем немного времени, чтобы превратить Ната Диггерби в бесчувственную массу. Претендент на роль оруженосца так и остался лежать у края дороги. И все же этого времени вполне хватило, чтобы вокруг собралась целая толпа зевак. Оливия воспользовалась суматохой и незаметно улизнула.Толпа привлекла всеобщее внимание; движение на проезжей части замедлилось. На обеих сторонах улицы образовались заторы из экипажей, лошадей и пешеходов. Среди тех, кому пришлось остановиться, оказался и молодой фермер в небольшой повозке. Оливия подошла к нему. Огромные синие глаза затуманились от слез. С дрожащих губ сорвалась горькая история о тяжелобольной матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41