Но на этот раз она ведет себя мужественно. И во всем мне помогает. Я хотела отправить ее к Эмме, но она хочет быть рядом с тобою. И правильно, что я ей позволила остаться! Нам сейчас не обойтись друг без друга.
«ТЫ НАМ НУЖЕН, УИЛЛ. МЫ ОБЕ СЛИШКОМ СИЛЬНО ТЕБЯ ЛЮБИМ, ЧТОБЫ ПРОЖИТЬ БЕЗ ТЕБЯ. ТЫ СДЕЛАЛ ИЗ НАС СЕМЬЮ. Я ЛЮБЛЮ ЖАВОРОНКА, КАК СОБСТВЕННУЮ ДОЧЬ. И МОЕ ОТНОШЕНИЕ К НЕЙ НИКОГДА НЕ ИЗМЕНИТСЯ. ТОЛЬКО ВМЕСТЕ МЫ СЕМЬЯ».
— Грифф сказал мне, что у моей кобылы по весне ожидается приплод. Ну не новость ли?! А я думала, что она просто потолстела… — Адди тихонько засмеялась и покачала головой. — Боюсь, я очень разочаровала Жаворонка, так и не придумав имени для своей лошади. Девочка решила не ждать, пока я это сделаю…
Адди наклонилась, чтобы убрать золотистые пряди с лица Уилла. У него был такой умиротворенный, такой прекрасный вид. Из-за того, что он несколько дней не брился, у него отросла темно-рыжая щетина. Адди представила, что с бородою ее муж будет смотреться весьма эффектно.
«Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ НИКОГДА НЕ ЗАХОТЕЛ БЫ, ЧТОБЫ Я ТЕБЕ ОБ ЭТОМ СКАЗАЛА, НО ТЫ ПРЕКРАСЕН, УИЛЛ. ВСЕ В ТЕБЕ ПРЕКРАСНО: И ТВОЯ ПОХОДКА, И УЛЫБКА, И ГЛАЗА. ЕСЛИ БЫ Я БЫЛА ХУДОЖНИЦЕЙ, ТО НАРИСОВАЛА БЫ ТВОЙ ПОРТРЕТ…»
— Жаворонок назвала кобылу Рэпанзэль из-за ее длинной гривы и красивого хвоста. — Слезы потекли из глаз Адди, голос ее сорвался. — Она сказала мне. Уилл. что ты читал ей сказку…
И Адди мысленно представила их вдвоем. Симпатичного, высокого мужчину, сидящего в изголовье детской кроватки и читающего вслух книгу. Она почти слышала его голос — прекрасный густой баритон. «Только, — думала Адди, — он, наверное, слишком часто запинался», — и при этой мысли она широко заулыбалась.
«Я ОЧЕНЬ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ И МНЕ КОГДА-НИБУДЬ ПРОЧИТАЛ СКАЗКУ. Я ХОЧУ. ЧТОБЫ ТЫ ЖИЛ И ЧИТАЛ МНЕ СКАЗКИ, ЖАВОРОНКУ И ВСЕМ НАШИМ ДЕТЯМ, КОТОРЫЕ У НАС ЕЩЕ РОДЯТСЯ».
Адди прижала ладонь мужа к своей щеке.
— Ты должен жить, — прошептала она. — Я люблю тебя, Уилл. Ты нужен мне. Вернись. Пожалуйста, вернись…
Уилла начала бить дрожь, в беспамятстве он стал срывать бинты с мест ожогов…
— Фрости! Фрости! Помоги мне! — позвала Адди.
И как только повар вбежал в комнату, Адди достала пузырек с морфином и. налив полную ложку, с трудом опрокинула ее в рот Уилла.
— О, ГОСПОДЬ ВСЕМОГУЩИЙ! МОЛЮ ТЕБЯ, НЕ ОТНИМАЙ ЕГО У МЕНЯ, — в очередной раз просила Адди.
Уилл хотел открыть глаза. Он пытался это сделать, но они будто налились свинцом. Он хотел что-то сказать, но у него не было голоса. АДДИ. Все вокруг закружилось, словно в водовороте. Его тошнило. И было очень больно. Боже, как же все-таки ему было больно. АДДИ. Где же она? Почему ее нет рядом? Он ведь так старался быть с нею вместе. Где же она сейчас? АДДИ.
— Миссис Райдэр, — позвал ее кто-то. Адди отпустила руку Уилла и повернулась к дверям. На пороге стоял Грифф.
— Миссис Райдэр, пришел повидаться с вами мистер Харрис, если вы, конечно, не против, мэм. А я бы посидел с хозяином.
Адди покачала головой.
— Нет-нет. Я останусь здесь. Пригласи Роберта сюда, пожалуйста, будь так любезен.
Адди вновь заботливо посмотрела на мужа.
— Роберт пришел повидаться с тобою, Уилл. Если бы не он, я бы могла навсегда потерять тебя. Чэд сказал мне, что Роберт первым бросился в огонь вслед за тобою. Он нашел тебя там под завалом бревен. Если бы не он… — Слезы навернулись на глаза Адди, и она не смогла продолжить.
В комнату вошел Роберт. Его первый вопрос был о состоянии Уилла. Затем он положил руку на плечо Адди. Голос его был нежным и вкрадчивым.
— Ну, а как ты? — спросил он. «НЕВАЖНО», — мысленно произнесла Адди, она была не в силах что-нибудь сказать.
— Иди ко мне, — сказал Роберт, и его руки сомкнулись на ее плечах. Он нежно стал гладить ее волосы, нашептывая: — Аделаида, дорогая, все будет хорошо. Все будет хорошо.
Когда Уилл очнулся, он долго не мог сообразить, где же он все-таки находится. Как он сюда попал? Ему казалось, что он шел сюда столетия, чтобы кого-то найти. Но никак не мог вспомнить, кого.
Интерьер комнаты был до боли знакомым. Но вряд ли это был его дом. Он стоял в коридоре, очень длинном коридоре. Когда-то он уже был здесь. Он ощутил необыкновенный Ужас. Ему не следовало идти по этому коридору. Нечто темное, жуткое поджидало его там. Он не должен был туда идти. Но он пошел.
Она стояла посреди спальни Уилла — в объятиях Роберта, прижавшись лицом к его груди, и плакала. И в этом не было ничего притворного. Рыдания вырывались из глубины ее души, исполненной страхом и отчаянием. Ей хотелось быть сильной и непоколебимой. Ради себя и Жаворонка. Она не собиралась признаться в том, что боится, что Уилл уже никогда не придет в себя. Она даже не допускала такого. Роберт не сказал ни слова. Он только держал ее за плечи, не мешая выходу ее чувств. Он протянул ей свой носовой платок.
— Спасибо, — прошептала Адди, вытирая слезы.
— Ну что, тебе лучше? — спросил Харрис и взял ее лицо в свои ладони. — Ты же знаешь, что бояться — это нормально. Уиллу сейчас плохо, и поэтому ты боишься. Нет ничего страшного в признании этого. Все будет хорошо, Аделаида!
— О, Роберт, я так его люблю. И не вынесу, если он… — Адди не смогла закончить свою мысль.
— Все нормально, я понимаю…
— Нет, ты не понимаешь! Он не знает, что я его очень люблю. Я ему никогда об этом не говорила открыто, понимаешь? Я… боялась. Боялась сказать… потому что… А вдруг он меня… не любит.
— Он любит тебя, — успокоил ее Роберт.
— Но он никогда…
— Чем угодно могу поклясться, Уилл Райдэр тебя любит.
Адди почувствовала в груди необыкновенную легкость.
— Ты действительно так считаешь?
— Конечно, Аделаида, — сказал Роберт и наклонился, чтобы поцеловать Адди в щеку. — Поверь мне…
Уилл услышал, как Адди плачет. Нет. Нет. Это был не плач. Это был Смех. Но над чем она могла так смеяться? Он пошел по коридору к спальне. Когда он заглянул в комнату, то заметил, что на кровати кто-то лежит. Ему показалось, что он должен знать этого человека. Если бы только можно было разглядеть его лицо… Он подошел к лежащему и понял, что смотрит на самого себя. Но как это могло быть? Как мог он видеть себя со стороны? Нет, это было невозможно. Нет, это всего лишь сон… Такого не может быть на самом деле. Какая-то невидимая сила толкала его лечь на эту кровать. Он сопротивлялся изо всех сил, прекрасно понимая, что здесь явно что-то не так. В конце концов силы оставили его… И он рухнул на кровать. И вдруг он почувствовал, что более уже не разделен со своим телом. Он лежал на кровати, и глаза его были широко открыты. И вот тогда-то он и увидел Адди. Она была в том самом розовом платье, которое он всю жизнь так ненавидел, в объятиях чужого мужчины. И вновь он услышал тихий смешок, как раз тогда, когда мужчина игриво погладил ее по спине.
— Соблюдай приличия, Роберт, — послышался ее шепот.
— Я уже больше не могу тебя ждать… Пойдем ко мне прямо сейчас.
— А что люди скажут, если я брошу своего мужа на смертном одре? Подумай, Роберт. Уилл долго не протянет, а вот уж потом мы и заживем вместе в открытую. Роберт, обещаю тебе.
По-видимому, Уилл вскрикнул, взгляды их встретились.
— Уилл, родной мой… Уилл! — закричала Адди, но глаза его закрылись. Адди заплакала.
— Уилл, ну, пожалуйста, открой глаза. Посмотри на меня. Уилл!
Он застонал, никак не отреагировав на ее слова.
— О, Роберт, скорее за доктором! Скажи ему, что Уилл приходит в себя…
— Ты уверена, Аделаида? Может быть, тебе лишь показалось?
— Нет! — категорично сказала Адди. — Мне не показалось! Его глаза были открыты! Он видел меня. Он узнал меня. Я знаю. А теперь — иди же! Быстрее за доктором! Умоляю тебя!
— Бегу, бегу, Аделаида, — ответил Харрис. Адди бессильно опустилась в кресло рядом с кроватью Уилла.
— Вернись же, Уилл, прошу тебя, вернись! Ты же видел меня, ты был мгновение со мною… Вернись…
АДДИ И РОБЕРТ. ОНИ БЫЛИ ВМЕСТЕ. Очень трудно было выкарабкаться из Тьмы. Прошла целая Вечность, и вновь Уилл услышал ее голос. Она звала его. Она умоляла… Это было трудно, невероятно трудно, но он все же вернулся, потому что она звала его.
АДДИ И РОБЕРТ. Свет резал глаза, и это было очень больно ощущать, но еще больнее было видеть Роберта, обнимающего и целующего Адди. Уиллу не хотелось верить своим глазам. Но это была правда. Он все видел своими глазами…
О БОЖЕ, ДАЙ МНЕ УМЕРЕТЬ. Ему так трудно было вернуться в действительность. Он ведь мог и не делать этого. Мог подыскать для себя местечко, где не было ни борьбы, ни боли, но ему показалось, что он слышит, как она зовет его. И он пробился в этот мир, чтобы убедиться в том, что сделал все же неправильный выбор.
АДДИ И РОБЕРТ. Ему вновь захотелось бежать в бездонную тьму, но он уже не смог сделать это. Тьма ушла. Он был жив, а так хотелось быть мертвым… АДДИ И РОБЕРТ.
Адди остановилась у постели Уилла, ее трепетное сердце наполнилось надеждой. Она не могла ошибиться. Она ведь видела его глаза. Всего лишь мгновение, но он пришел в сознание. Сейчас он спал. Но в следующий раз, когда он проснется, он обязательно придет в себя. И тогда она возьмет Уилла за руку и он, конечно же, поймет, как сильно она его любит.
В следующий раз…
Глава 34
Одетый в теплую, отороченную овечьим мехом куртку, Хэнк Мак Леод стоял у могил своего сына и невестки. Холмики свежевыкопанной земли покрывал снег, словно природа пыталась замаскировать человеческое горе. Со стороны церкви доносились голоса прихожан, возносящих благодарственные молитвы Богу. Сегодня у Хэнка не было желания и причин благодарить Бога. Сердце его переполняла боль и мучили бесчисленные вопросы, на которые никто не мог дать ответа. «Почему? — с горечью спрашивал он самого себя. — Почему Бог забрал обоих — и Тома, и Марию? Почему он оставил двух малых детей без отца и матери?» Хэнк вспомнил о своей жене. Дорис в это утро была одна, присматривая за Сарой и маленьким Томом. Да, в будущем ей придется нелегко, воспитывая двух внуков. Она была уже не так молода, да и он тоже почти старик. Доживут ли они до того дня, когда малютки вырастут, станут на ноги? При мысли о младенце сердце Хэнка сжалось от невыносимой тоски и боли. Крошка Том пришел в этот мир слишком рано. В ближайшие дни и месяцы ему придется изо всех сил бороться за то, чтобы выжить. Бабушка с дедушкой уже подыскали ему кормилицу, и доктор сказал, что как раз благодаря этому младенец, вероятней всего, и выживет. Выживет… Страшное слово… Однако Хэнк не был уверен, что не умрет сам, если его внук не будет жить. А Сара, дедушкин ангелочек, у нее должна была быть мать, когда она вырастет. Ей нужна была Мария, чтобы заплетать косы, целовать ее худые локти, рассказывать дочери о мальчиках, а потом радоваться на ее свадьбе…
«НО ПОЧЕМУ. ГОСПОДИ? ПОЧЕМУ ТЫ ИХ ЗАБРАЛ?»
Хэнк ощутил холодную влажность текущих по щекам слез. Он постарался их сдержать, радуясь, что никто не видит то, как он переживает.
— Хэнк, — Дорис коснулась плеча мужа. Он посмотрел на жену. Боль и заботы еще сильнее состарили ее лицо.
— Я знала, что отыщу тебя здесь, — промолвила она. Ее взгляд коснулся могил детей. Хэнк обнял жену за плечи.
— Сердце мое ожесточилось, Дорис. Черт подери, но я теперь все ненавижу…
— Понимаю тебя.
— Ты думаешь, я испытывал судьбу, когда сказал, что это никогда не случится?
Дорис посмотрела на мужа с удивлением.
— О чем ты, Хэнк?
Боль в груди стала просто невыносимой, Хэнк чуть ли не застонал.
— Помнишь тот день, когда Адди Шервуд приехала в Хоумстэд? Мы сидели на кухне, и ты еще сказала, что было бы ужасно, если бы Том и Мария умерли, так же, как и родители Жаворонка. Ты сказала, что как бы плохо было Саре. Помнишь? И я ответил тебе, Дорис, что мы бы вырастили внучку, как и своих родных детей… Мы были уверены, что это никогда, ни за что в жизни не произойдет. А что теперь?
— О, Хэнк… — Дорис обняла его широкие плечи, прильнув лицом к куртке. Так она и стояла долго, не зная, что сказать.
— Это не твоя вина, Хэнк. Бог взял к себе Марию и твоего сына не оттого, что ты когда-то что-то там сказал. Бог здесь ни при чем. Доктор предупреждал Марию насчет очередной беременности. Он сказал ей, что она очень рискует. Она знала, что может умереть. Она знала, что ребенок может не выжить. А Том… Смерть Тома была несчастным случаем. Ужасным, трагическим случаем. Не вини ни себя, ни Бога за происшедшее.
Дорис вновь прижалась к мужу. Глаза Хэнка были полны слез. На этот раз он уже не скрывал их. Он считал, что мужчина имеет право поплакать вволю над могилой своего единственного сына.
Адди внесла поднос в спальню Уилла. Когда она поставила его на стоявшую рядом с кроватью мужа тумбочку, Уилл открыл глаза. Ледяной холодок пробежал по ее спине, когда она увидела его пустой, лишенный каких-либо эмоций взгляд. Адди с трудом попробовала улыбнуться.
— Доброе утро, Уилл. Я принесла тебе кое-что поесть.
Ничего не отвечая, Уилл закрыл глаза и отвернулся к стене. Адди опустилась в стоящее рядом кресло. Она была абсолютно беспомощна. Адди не знала, как помочь мужу. С тех пор как он вчера пришел на мгновение в себя, Уилл вел себя так, будто бы никогда не был с нею знаком. Он не говорил ни слова. Только смотрел на Адди холодным, безразличным взглядом. Адди вспомнила, как он на нее смотрел в день свадьбы, как восхищался ею. Она тогда была уверена, что это ей не казалось. Куда же теперь все исчезло? Почему Уилл стал совершенно чужим? Судорожно вздохнув, Адди заботливо склонилась над мужем.
— Уилл, ты должен что-нибудь съесть, иначе ты долго будешь еще болеть.
Уилл даже не шелохнулся, будто Адди не существовало вовсе.
— Ну пожалуйста, Уилл, попробуй! Тебе надо поесть…
— Тетя Адди! Можно мне войти? — спросила Жаворонок, которая только что вошла в комнату.
— Конечно, Жаворонок. Твой дядя пришел в себя. Может быть, он захочет с тобою поговорить?..
— Дядя Уилл! — сказала девочка, подойдя к его изголовью. — Это я. Жаворонок.
Уилл повернулся на голос девочки, в глазах его промелькнула искра жизни. Затем он перевел взгляд на Адди, и его голубые глаза вновь стали холодными. «ОН НЕНАВИДИТ МЕНЯ. НО ПОЧЕМУ?» Боль и паника охватили Адди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39