— Я понимаю тебя. Сейчас ты все так обостренно воспринимаешь. Со мною тоже так было, когда я влюбилась в Тома. И до сих пор это так, честное слово.
Разговаривая, Мария помогла Адди снять ее платье и одеть подвенечный наряд.
— Иногда я смотрю на Тома и думаю, что можно умереть от счастья. И удивляюсь, за что господь меня так наградил. — Она замерла, уставившись невидящими глазами в пустоту. — He думаю, чтобы я смогла прожить без него, — добавила Мария шепотом.
Адди почувствовала, как учащенно забилось ее сердце. Она вдруг поняла, о чем говорит Мария, и с этим пониманием пришел страх. Она боялась так страстно, так беззаветно любить. Она боялась той всеуничтожающей боли, что могла за этим последовать.
Часом позже, Адди села в свою повозку и направила кобылу на запад. Она удивилась, увидев солнце над вершинами гор. Голубое небо уже окрашивал красный, как черепица, закат. Адди и не заметила, что провела столько времени у Мак Леодов. Она уже было собралась подхлестнуть лошадку, как увидела Чэда, выходящего из ворот своей конюшни и направляющегося в ее сторону. Адди остановила повозку.
— День добрый. Адди, — приветствовал он ее.
— Здравствуй, Чэд.
Он учтиво приподнял шляпу.
— Слышал новость о тебе и Уилле. Ей стало совестно, когда она вспомнила, как Чэд предлагал ей руку и сердце, а через час после того, как она ему отказала, ее уже обнимал в постели Уилл. Щеки у Адди опять покраснели.
Чэд взял лошадь под уздцы.
— Конечно же, было бы лучше, если бы ты вышла за меня, но что делать… О вкусах не спорят…
— Чэд, я…
— Есть еще время передумать, Адди. Лучше бы мне быть твоим мужем…
— Извини, Чэд, но я не собираюсь менять своего решения.
Он посмотрел на нее глазами преданной собаки.
— Я и не надеялся… но что поделаешь… попытка не пытка… Ты не обиделась?
— Нет, ты меня нисколько не обидел. Адди по-дружески ему улыбнулась, затем ее лицо приобрело серьезное выражение:
— Все равно я бы никогда не стала тебе хорошей женой, Чэд. Судя по тому, как разрастается Хоумстэд и твое дело, тебе в первую очередь нужна преданная и надежная помощница. Я бы не смогла быть таковой, так как целыми днями в школе…
— Да, но я думал… Адди продолжала:
— Я же сказала, что не собираюсь бросать свою профессию, если, конечно, школьный совет не будет против. — Она гордо тряхнула головой. — Нет, тебе нужна такая жена, как…
Адди посмотрела на небо, словно подыскивая там подходящую кандидатуру. — Такая жена, как, например, Офелия Хендерсон. Что за милая девушка. В жизни не видела никого красивее ее…
— Офелия? Но она еще ребенок, — возмутился Чэд.
— Ребенок? Когда ты ее в последний раз видел, Чэд Торнер? Я имею в виду, когда ты в последний раз всерьез обратил на нее внимание? Ведь она уже женщина… Молодая красавица. И если ты меня спросишь, я отвечу тебе, что она тоже заметила, насколько ты хорош собою…
— Заметила?
— Да, представь себе? — Адди вновь улыбнулась. — Как мог ты столь точно предугадать мои чувства к Уиллу и в тоже время не заметить, что юная леди чувствует к тебе?
Похоже вопрос ее всерьез озадачил Чэда. Наконец и он улыбнулся ей в ответ:
— Думаю, вы согласитесь, что я был прав насчет причины, по которой вы отвергли мое предложение. Вы сделали это не из-за того, чтобы остаться учительницей.
Адди знала, что щеки ее сейчас опять покраснели.
— Я сказала, что надеюсь продолжить преподавание…
— Совершенно верно. Можете не беспокоиться. Школьный совет с ума сойдет, если вы уйдете. Вы — самое лучшее, что было когда-нибудь в Хоумстэде.
— Спасибо, Чэд, — Адди ощутила прилив тепла и вновь почувствовала себя счастливой. — Это весьма приятный комплимент.
— Это — чистая правда, мэм. — Коснувшись полей шляпы, он отступил от повозки. — А я хорошенько подумаю над тем, что вы сообщили. Я имею в виду мисс Хендерсон.
— Надеюсь, — и, намотав поводья на руку, Адди уже собралась отъехать.
— Адди, я хочу, чтобы ты знала, что я всерьез хотел на тебе жениться. Думаю, ты была бы мне отличной женой, несмотря ни на что. Но правда такова, и лишь слепой не увидит того, что ты любишь Уилла. Я рад, что у него хватило ума сделать тебе предложение.
Кивнув ему в ответ, Адди хлопнула кобылу поводьями по спине и поехала прочь.
Ехать до хижины у Пони Крик было недалеко, но времени, чтобы подумать над словами Чэда у Адди хватило. Интересно, правду ли говорил он? Действительно ли, лишь слепой не увидит то, что она любит Уилла? Печально, но она так не думала…
От острой боли в сердце Адди закрыла глаза. Никто ей никогда не говорил, что это происходит именно так? эта ужасающая любовь, изливающаяся откуда-то изнутри. Даже когда она была влюблена в Роберта, или думала, что влюблена в него, никто не предупредил ее, что самые сильные чувства еще впереди. Может это оттого, что тогда она была почти ребенком, а сейчас взрослая женщина? Или из-за того, что она любила Уилла по-настоящему? Или это из-за того, что теперь она могла потерять гораздо большее?
Адди почувствовала, что колеса замедляют свой бег и, открыв глаза, увидела, что лошадь сворачивает с большой дороги на разбитый проселок, ведущий к ее хижине. Она мысленно отругала себе за столь неожиданный приступ меланхолии. Сейчас было самое время радоваться. Она собиралась выйти замуж за человека, которого любила, и ей еще предстояло одеть самый прекрасный подвенечный наряд, который ей когда-либо приходилось видеть. Так чего же она страшиться?
Но несмотря на установившееся в ее душе спокойствие, Адди испугалась, увидев, что у дверей хижины ее поджидает Уилл.
Он слез с лошади, как только она поравнялась с ним. Когда повозка остановилась, он подошел и, протянув руку, помог ей спуститься вниз. Когда его пальцы сомкнулись у нее на запястье, сердце у Адди остановилось.
— Я не ожидала увидеть тебя сегодня, Уилл, — сказала она, заглядывая в его опечаленные глаза. — Что-то случилось?.
— Не знаю. Думал, ты мне скажешь.
Она освободила руку и подошла к дверям, выпрямив спину и высоко подняв голову. Если он пришел для того, чтобы отменить свадьбу, она не доставит ему такого удовольствия, как лицезрение ее слез.
— Холодно говорить во дворе. Проходи в дом, я поставлю кофе.
— Прежде я позабочусь о лошади, а ты давай готовь…
Адди задержалась у двери и посмотрела назад. Уилл уже вел кобылу к загону. Это было так по-домашнему: он заботится о лошади, а потом составит ей компанию за чашечкой кофе, в то время, как над долиной спустятся сумерки.
Она поспешила в дом, чтобы поскорее развести огонь и поставить кофе. Ей хотелось бы провести с ним так не один вечер. Она хотела, чтобы мечтам ее было суждено сбыться.
Затопив камин, Адди попыталась привести в порядок свои волосы, прежде чем придет Уилл. Как обычно толку в этом абсолютно никакого не было. Волосы не слушались. Дверь открылась без предварительного стука. Отвернувшись от зеркала, она увидела вошедшего Уилла. Адди подняла голову. Она не позволит себе распускаться у него на глазах. Не допустит, чтобы он видел ее уязвимость и беззащитность.
— Так по какому делу ты так срочно хотел меня видеть, Уилл? — стоически произнесла Адди, будучи заранее уверена в его ответе.
— Да, все Жаворонок… Глаза ее расширились:
— Жаворонок?
Уилл кивнул, сделав шаг вперед.
— Она меня весьма беспокоит. Думал, может ты чем поможешь.
— Садись, Уилл, — ей с трудом удалось сдержать свою радость и облегчение. Она счастливо откинулась в кресле, так как щие ноги уже плохо держали. — Ну рассказывай, что с ней?
— Я думал, даижет, ты мне скажешь, — сказал Уилл, усаживаясь напротив нее. Свою шляпу он положил рядом с собой на стол. — Что-нибудь в школе стряслось?
Адди вдруг поняла, что слишком самонадеянна. Уилл пришел к ней с бедой, а она думала лишь о своих чувствах. Она отбросила в сторону все свои прежние волнения и сосредоточила свое внимание на сидящем напротив нее человеке.
— Стряслось? Не понимаю, о чем ты?
— Я тоже не знаю… Просто… В общем… Она казалась такой счастливой, но вот пару дней назад все резко изменилось. Ведь мы уже так хорошо с нею ладили. А вот теперь, внезапно, она стала вновь от меня отделяться. Как будто бы она снова только что приехала из сиротского приюта. Она словно чего-то боится.
Адди задумалась над тем, что ей сказал Уилл. Она вдруг вспомнила, что Жаворонок как-то странно вела себя последние два дня в школе. Ей бы раньше заметить, а она вся ушла в мысли об Уилле и свадебных приготовлениях. А какому учителю безразличны нужды учеников?
— Я думал, может ей опять достается от Марка Таусенда, — предположил Уилл.
Адди отрицательно покачала головой:
— Не думаю. Мне было бы известно, случись что…
Они встретились взглядами. Она перешла почти на шепот:
— Но ты не думаешь, что это из-за меня? Ты что, считаешь, что она не хочет, чтобы я выходила за тебя замуж?
На его лице не отразилось никаких мыслей. Адди с нетерпением ждала ответа. В конце концов Уилл покачал головой:
— Не думаю, что дело в этом. Она ведь так радовалась, когда я ей сказал, что ты согласилась стать моей женой. — Уилл облокотился на стол. — Может ты поговоришь с нею и тебе удастся узнать, что ее так гнетет? Я пытался, — он пожал плечами, — но, видит Бог, я не знаю, как надо разговаривать с маленькими девочками.
— Конечно же, поговорю.
Тепло облегчения растекалось по ее венам. Она совершенно забыла о своих прежних волнениях. Она почувствовала себя увереннее. Он пришел к ней. Он оценил ее мнение. Его влекла к ней не только страсть, приведшая их в постель. Возможно, он еще полюбит ее по-настоящему.
Выражение лица Уилла как-то смягчилось, и он откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая Адди. Он слегка улыбнулся:
— А у тебя красивые волосы, Адди!
— Мои волосы? — машинально она стала поправлять заколки. — Да, вид у меня еще то…
— Мне нравится, когда они растрепаны, — прошептал Уилл, — они тогда смотрятся в отблесках догорающего камина… — У него не было слов. — Но больше всего мне нравится, когда они распущены по плечам.
Она покраснела, потупив взор. Уилл встал из-за стола и подошел к ней. Адди замерла, почувствовав прикосновение его руки. Дыхание у нее перехватило. Не спеша, она вытащила все заколки из прически. Его пальцы нежно играли густой волной упавших на плечи волос.
— Адди…
Она почувствовала внутри необыкновенную. мягкость и тепло.
Помолчав минуту, он сказал:
— Похоже, я не знаю, как говорить с женщинами. Но мне очень бы хотелось научиться. МНЕ БЫ ТОЖЕ ЭТОГО ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ. Ей хотелось, чтобы он все говорил и говорил, пока она его не остановит. Она слегка наклонила голову, коснувшись щекой его ладони. Ей захотелось, чтобы он проделал с нею то же, что тогда ночью. Ей хотелось, чтобы он целовал ее, а потом раздел, и лег рядом с нею на кровать. Ей хотелось…
Закашлявшись, Уилл отошел от нее. Когда он заговорил, голос его показался ей басом:
— Мне пора обратно на ранчо. — Он взял со стола свою шляпу и нахлобучил ее на свои коричневато-золотистые вихры.
— Дай мне знать, если тебе удастся что-нибудь узнать… Я имею ввиду насчет Жаворонка…
— Конечно, — удивительно, что она еще могла говорить. Внутри у нее все дрожало еще от его прикосновения.
Подходя к дверям, Уилл сказал:
— В субботу собирается школьный совет. Я скажу им, что не против, чтобы ты осталась учительницей на какой тебе будет угодно срок. Он еще раз посмотрел на Адди. — Ты уверена, что это именно то, чем бы ты хотела заниматься? Ведь теперь в этом нет никакой нужды.
В данный момент она ни в чем не была уверена. Кроме того, что она жаждала, чтобы Уилл обнял ее, страстно поцеловал и ласкал ее тело так же, как в ту ночь. Она желала, чтобы он не устоял перед соблазном сделать это прямо сейчас. Адди знала, что он чувствует ее желание. Она определила это по голосу и поняла, что он пытается защитить ее от скандала. Но лучше бы он этого не делал.
— Я рад, что вы приехали я Хоумстэд, Адди Шервуд, — промолвил Уилл, — очень рад. И прежде чем она успела ответить, он открыл дверь и вышел.
Глава 24
Адди медленно обвела взглядом класс, в то время как ее ученики, склонившись над тетрадками, скрипели перьями, решая арифметические задачки. «Мои ученики, — подумала она, — мои дети». Глядя на детей, Адди улыбнулась. Когда придет время бросить учительство, а в этом она уже не сомневалась, ей будет очень их не хватать. Она вдруг поняла, что любит их всех. Они в самом деле стали ей, как родные. Каждый из них был индивидуален, каждый был уникальной личностью.
Вот, например, дети Барберов, все шестеро, — такие живые, умненькие и всегда веселые.
Или вот девочки Поттеров. Так хорошо воспитаны, так за собой следят, ни одного выбившегося волосика, ни одной складки на одежде.
А вот сын Морриса, неуклюжий и застенчивый подросток.
И сколько других детей, всех возрастов, разных по виду и росту, и каждый из них единственный в своем роде.
Даже Марку нашлось место в ее сердце. Ей хотелось помочь мальчику, пока не было поздно, до того, как он станет таким же, как его отец. Возможно, было поздно уже что-либо предпринимать, но она надеялась на чудо. Была бы она мудрее, тогда бы она знала, что с ним надо делать, как заставить его посмотреть на мир другими глазами.
Адди залюбовалась, смотря на Роузи и Жаворонка. Девочки сидели рядышком. Они быстро подружились еще в первую неделю после начала занятий. Адди не понимала почему. Внешне малышки казались полной противоположностью. Жаворонок всегда была застенчива и старалась уйти в себя, если ее обижали. Роузи, напротив, была чрезвычайно общительна, и за себя постоять умела, то и дело используя кулаки или крепкое словцо.
У Жаворонка не было ни отца, ни матери, но у нее был дом, где ее любили, старались дать ей все самое лучшее. У Роузи были родители, но она больше походила на сироту. Адди обратила свое внимание на Жаворонка. Вот уже два дня она пыталась заставить девочку открыться и рассказать, что случилось, но Жаворонок почему-то не хотела ей довериться. Адди не понимала причины… Ведь с первой же встречи между ней и племянницей Уилла возникла особая внутренняя связь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39