Потом, встретившись с ним в зале Конитропа, сэр Адельм не преминул к нему обратиться. Тогда капитан стал осторожно расспрашивать его, словно пытался нащупать у него уязвимое место. Но основополагающим все же был факт, что сэра Адельма видели в день убийства неподалеку от места кровопролития.
Джоса обуяла жестокая радость. Он добьется всего: получит Лиан, совершит возмездие и сохранит жизнь. Оставалось лишь отвезти эти пряности в суд и представить в качестве улик, поведав королевским судьям историю своего открытия.
Но прежде чем отправиться в Лондон, надо вернуться в Конитроп, где все еще стоит отряд Хейдона. Из-за важности обнаруженных доказательств виновности шерифа путь до фермы представлялся достаточно опасным. Продолжая обнимать Элиан, Джос поднялся и помог встать ей.
– Пойдем, дорогая, пора покинуть это место.
Четверть часа спустя полностью одетый Джос с мечом на поясе вел лошадь вниз по склону холма. С ним была и Элиан – она шла на некотором расстоянии от него. Притороченная к седлу, с конского крупа свисала драгоценная находка. Из пропитанной маслом ткани, туго перетянутой ремнем, получился плотный мешок. Они молчали и шли, как тогда в монастыре.
Джос взглянул на женщину, которую собирался едешь своей женой. Выражение ее лица оставалось бесстрастным, руки были прижаты к груди. Пытаясь облегчить ее терзания, Джос протянул ей ладонь. Элиан слегка улыбнулась и протянула ему свою. Все в ней нравилось Джосу. Он души в ней не чаял. Не мыслил себе без нее жизни. А она – без него. И так будет всегда, до последнего вздоха.
Чтобы прибыть в Конитроп, им было достаточно обойти холм. Идя по кругу, они наконец вышли на колеистую тропу, которая сворачивала с дороги на Набуэлл к дому шерифа. Отсюда путь их лежал к деревушке у стен шерифского имения.
Они шли по дороге, вздымая облака пыли. Тишину вокруг нарушало лишь хриплое карканье вороны. Джос нахмурился и обвел взглядом крестьянские поля. У скирды с пшеницей валялись брошенные без присмотра косы и серпы, но и единой души на сжатых полосах он не приметил. Распахнутые двери лачуг, тянувшихся вдоль дороги, взирали а него пустотами глазниц, хотя пасущиеся перед хибарами куры и свиньи создавали мирную картину деревенской идиллии.
Все это напомнило ему сцену из военной жизни, когда жители разбежались, попрятавшись кто куда. Джос посмотрел на возвышающиеся стены фермы. Ворота Конитропа, находившиеся в четверти мили отсюда, не были видны.
– Куда все подевались? – обратился он к Элиан.
– Не знаю, – ответила она.
– Богом заклинаю, немедленно отоприте эти чертовы ворота! – пророкотал вдали сердитый голос Рейнера дю Омэ.
Элиан вскинула голову, округлив глаза, и остановилась.
– Господи помилуй, я забыла, что он пришел. Положив руку на рукоятку меча, Джос остановился и напряженно прислушался. Сквозь фырканье лошадей и топот копыт слышалось звяканье щитов, притороченных к седлам. Дю Омэ пришел к своему дому с вооруженным отрядом.
– Что вы здесь делаете? Я же вам еще утром сказал, что я не открою.
Напряжение отпустило Джоса. Презрение, прозвучавшее в резком ответе Ника из Кента, дало ему ясно понять, что тот не принимал дю Омэ всерьез.
– Придется вам изменить решение, – крикнул дю Омэ с тайным злорадством в голосе. – Взгляните на моих пленников. – Раздалось ржание и фырканье лошадей, как если бы верховые за поворотом стены пришли в движение. Затем последовал возглас крайнего изумления.
– Вы что, тронулись умом? – крикнул Ник. – Зачем вы взяли в плен наших людей? Немедленно освободите их, если не хотите войны с Хейдоном.
Осознав, кого удерживает дю Омэ, Джос выпустил руку Элиан и повернулся к лошади, чтобы развязать узлы переметной сумы. Там, завернутая в плащ, сверкнула металлом кольчуга. Но облачаться в доспехи времени не было. Единственное, что он мог сделать, – морально подготовиться к бою. Он вынул из сумки простеганные металлом перчатки.
– Если хотите, чтобы я освободил ваших людей, откройте ворота и выдайте мне дочь. Иначе прольется кровь! – ответил шериф.
Джос почувствовал, как от холодной ярости у него сжалось сердце. Он сунул руки в перчатки. До него донесся возмущенный ропот воинов Хейдона у ворот Конитропа. Затем послышались мужские голоса, полные озабоченности.
Элиан порывисто приблизилась к Джосу и схватила его за локоть.
– Что ты собираешься делать? – прошептала она чуть слышно.
– Выполнить свой долг, – ответил Джос, сожалея, что не имеет щита. Без него он чувствовал себя достаточно уязвимым. Он надел перчатки и, уставившись на изгибающуюся впереди стену, начал мысленную подготовку к бою.
– Вы отказываетесь мне подчиняться? – По тону было ясно, что эти слова адресованы не Нику.
Зловещая улыбка тронула губы Джоса, когда он понял, что это значит. Люди дю Омэ пытались призвать своего господина к благоразумию. Джос сел в седло, нечаянно задев при этом ногой мешок с украденными пряностями. В воздухе разлился густой аромат благовоний. Джос взглянул на Элиан. Она не сводила с него глаз. От страха ее лицо было мертвенно-бледным, а руки сжаты, как для молитвы.
– Господи, помоги мне. Неужели ты собираешься выйти против них в одиночку? – всхлипнула она.
– Лиан, – начал было Джос, но тут же умолк, прислушиваясь к тому, что говорил Ник.
– Дю Омэ, прислушайтесь к вашим людям, – прокричал хейдоновский воевода. – Не настолько же вы глупы, чтобы угрожать Хейдону. Немедленно освободите наших солдат и уезжайте, пока не натворили дел, о которых потом будете сожалеть.
Джос снова перевел взгляд на женщину, которую надеялся сделать своей женой. Возможно, ему не суждено произнести супружескую клятву верности, но долг превыше всего, и Джос прогнал страшную мысль.
– Лиан, это по моей вине воины Хейдона оказались в руках моего врага, – мягко произнес он. – Обстоятельства таковы, что у меня нет выбора. Я должен их освободить.
– Это вы пожалеете, – крикнул дю Омэ солдатам, не впускавшим его в собственный дом. – Я лорд шериф графства. А теперь делайте, как вам велят. Отоприте эти проклятые ворота. Отдайте мне мою дочь, или, клянусь перед вами и Богом, я перебью этих людей.
Невольно ахнув, Элиан повернулась в сторону ворот Конитропа.
– Молю тебя, Боже, спаси их, – прошептала она.
Дю Омэ требовал выдать дочь. Но даже во имя спасения своих людей Джос не мог бросить на произвол судьбы» женщину, которую любил, тем более когда на карту поставлена ее жизнь. Но спасти Элиан от родного отца было не просто. Путь к главным воротам Конитропа преграждал дю Омэ. Конечно, люди шерифа могли бы попытаться въехать в имение с тыла, но это отняло бы слишком много времени. А Джосу необходимо было освободить своих людей. Но для этого ему придется сразиться с дю Омэ. А это невозможно, пока Элиан рядом.
Или возможно? Джос замышлял безумный рывок с незащищенной спиной в надежде, что ратники Хейдона успеют прийти ему на помощь. Другого выхода у него не было.
Склонившись к седлу, он развязал сумку и бросил в придорожную траву плащ с завернутой в него дорогой кольчугой весом в четыре стоуна.
Если Джос останется жив, он подберет ее. В противном случае она ему больше не понадобится.
Элиан повернулась к нему в замешательстве.
– Он собирается перебить твоих воинов. Потом он то же самое сделает с тобой. Он не знает, что такое честь. Если ты вызовешь его на бой, он скорее натравит на тебя своих людей, чем согласится на поединок. – В глазах Элиан светился испуг. – Боже, помоги мне. Я должна где-то спрятаться. Если он увидит меня с тобой, то поймет, что я его предала. Это приведет его в бешенство, и тогда всеми силами он будет стремиться тебя уничтожить.
Джос отрывисто рассмеялся. Именно этим он и воспользуется. Слепая ярость могла причинить воину столько же вреда, сколько меч в умелых руках. Он протянул руку женщине, которую любил.
– Садись на лошадь позади меня, Лиан, – велел он.
– Ты сошел с ума? – воскликнула она.
У ворот Конитропа раздался яростный крик, переросший в вопль боли, вслед за которым воцарилась абсолютная тишина. Затем послышалась брань. Солдаты Хейдона проклинали шерифа за убийство.
Джос ощутил прилив злобного гнева и находился в состоянии боевой готовности, которого тщетно добивался. В этот момент для него существовала лишь цель, которую он перед собой поставил.
Он потянул Элиан за руку, чтобы помочь вскочить в седло. Она оказала сопротивление.
– Садись на лошадь, – потребовал он, не узнав собственного голоса.
Элиан подчинилась. Не успела она вскочить в седло, как Джос пришпорил лошадь, направляя ее к повороту стены.
– Держись за меня так крепко, как только можешь, – предупредил он Элиан на скаку, – и, что бы ни случилось, не отпускай.
Элиан прильнула к его спине, крепко обхватив руками за талию. Джос приблизился к изгибу стены и натянул поводья. Отсюда до ворот Конитропа оставалось не более двух сотен ярдов. По обе стороны от ворот Джос видел возвышавшиеся над стеной головы около дюжины хеидоновских солдат, торчащие опоры прислоненных к стене лестниц, на которых они стояли, выглядывая из-за последнего ряда камней, из которых была сложена стена.
Шериф восседал на лошади перед воротами с кинжалом в руке. На нем была кольчуга, а шлемом в этот жаркий день он пренебрег, подставив седые волосы солнцу. Рядом с ним на лошадях переминались с ноги на ногу двенадцать солдат в кожаных, простеганных металлом жилетах, шлемах на головах и со щитами в руках. Однако оружие все они держали пока в ножнах.
Взгляд Джоса упал на тело, распростертое на дороге. Оно принадлежало одному из воинов Хейдона. Человек умирал, из его перерезанного горла на землю стекала ручьем кровь. Возле него опустились на колени Перрин и еще двое воинов.
Представшая глазам картина со всей жестокостью напомнила Джосу, что сделали с его двумя сестрами. Жажда мести овладела им с новой силой. Но теперь он знал, что может разить мечом, не опасаясь последствий. Шериф только что объявил войну дому его отца.
Джос пронзительно свистнул, привлекая к себе внимание. Защитники и нападающие тотчас повернули к нему головы. Джос поднял узел с благовониями ограбленного купца и ударил лошадь в бока, заставляя повернуться так, чтобы шериф увидел свою дочь.
– Дю Омэ, – крикнул Джос, – посмотри, что я обнаружил в пещере за водопадом. – Даже на расстоянии Джос увидел, что лицо шерифа покрылось смертельной бледностью.
– Что ты делаешь? – испуганно прошипела Элиан, изо всех сил вцепившись в него.
Джос проигнорировал ее слова.
– Что скажешь? Сможешь настичь меня и забрать то, что тебе так нужно, прежде чем я успею доскакать до монастыря? – крикнул он во все горло, чтобы Ник услышал, куда он направляется, и последовал за ним.
С этими словами Джос вонзил шпоры в бока кобылы, радуясь, что дал ей время отдохнуть и поесть. Его гнедая красотка обладала могучим сердцем и завидной выносливостью. Сейчас эти качества ей понадобятся, как никогда, чтобы промчаться через Набуэлл и первой донести двух седоков до монастыря.
Глава 24
Элиан потеряла всякую надежду пережить этот день. Куда девалась нежность Джоса? Сейчас перед ней был беспощадный рыцарь, приказавший ей сесть на лошадь позади него. Безумец, приговоривший их к смерти, объявив ее отцу, что они были в пещере.
Джос не сознавал, что тем самым освободил ее отца от панического страха. Теперь Рейнеру нечего терять и ничто его не остановит.
В яростном крике Рейнера прозвучали нотки триумфа. Кобыла Джоса рванулась с места. Сидевший впереди мужчина, которого Элиан готова была в ближайшее время назвать своим мужем, припал к лошадиной холке.
– Давай, голубушка, скачи во весь опор, – приказал он животному. И кобыла перешла на стремительный галоп.
Элиан, послушная приказу Джоса, изо всех сил прижалась к его спине. Сейчас главным для нее было выдержать эту безумную скачку и не вылететь из седла. Подол ее юбки задрался, комья грязи, вылетая из-под копыт, больно жалили обнаженные ноги. Пыль забивала ноздри, встречный ветер мешал дышать.
Они находились на полпути к развилке, где ухабистая тропа сливалась с дорогой, ведущей в Набуэлл, когда Элиан сквозь раскатистую дробь копыт кобылы Джоса уловила размеренный топот копыт. Звук нарастал, пока не поглотил все остальные.
Элиан обернулась, и ее охватило отчаяние. В четырех сотнях ярдов от них клубилось, быстро приближаясь, густое облако пыли, вздымаемое отрядом ее отца. Далеко за ними вилось другое облако пыли, свидетельствуя, что ратники Хейдона отправились в погоню им на подмогу. Однако надежда на спасение таяла с каждой минутой. Солдаты Джоса только сейчас покинули прилепившуюся к стенам Конитропа деревушку.
Элиан невольно остановила взгляд на отце. С развевающейся за плечами серебряной гривой волос он скакал во главе отряда. Слепая ярость искажала его черты, зубы поблескивали в злобном оскале.
Испустив испуганный вопль, Элиан взглянула на дорогу. Набуэлл был еще очень далеко. Они не успеют достичь даже ворот города, не говоря уже о святой обители.
– Быстрее, моя гнедая красавица. Поднажми еще чуть-чуть, – услышала она спокойный голос Джоса.
Элиан снова оглянулась. Лошадь её отца с выпученными глазами и пеной у рта дышала всего в нескольких ярдах от крупа их кобылы. Взвизгнув, Элиан уткнулась лицом в спину Джоса, чтобы ничего не видеть.
Тропа, соединявшая Конитроп с городом, кончилась, и гнедая кобыла Джоса неслась теперь по более широкой дороге, которая вела в Набуэлл. Замирая от страха, Элиан выглядывала из-за плеч Джоса, сожалея, что не в ее власти передвинуть городские стены поближе к ним. Хорошо еще, что их стремительной скачке не мешали повозки. Пешеходы с громкими криками бросались врассыпную. Люди с ручными тележками, громыхая колесами, разбегались в стороны, прижимаясь к обочинам.
Краем глаза Элиан уловила рядом какое-то движение. Морда лошади ее отца почти поравнялась с ее ногой. Элиан открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука.
– Ты попалась! – рявкнул Рейнер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31