Да не покинет ее Бог. Она не может встретиться с Джосом здесь.
Элиан скрипнула зубами. Ее отец не заслужил права знать, что люди Хейдона делали или о чем говорили.
– А что, если мне нечего сказать, кроме того, что сэр Джос не общается со мной, потому что я твоя дочь, а он тебя ненавидит?
– Не надейся обвести меня вокруг пальца, – выпалил Рейнер, сурово сжав челюсти и сдвинув к переносице брови. – Я знаю обо всем, что происходит в Конитропе.
В ней снова всколыхнулись чувство вины и страх. Боже, неужели он знает о том, что было на пруду и прошлой ночью? Элиан ждала удара и вскинула руки, чтобы защититься, но отец не двинулся с места. Его лицо выражало мольбу.
– Прекрати, Элиан. Я знаю, что вчера после обеда ты разговаривала с ним у себя в саду. Он, должно быть, сказал тебе что-то! – Рейнер сорвался на крик.
Элиан испытала чувство облегчения. Их с Джосом тайна не раскрыта. И не будет раскрыта. Никогда. Элиан напустила на себя равнодушный вид.
– Да, мы провели некоторое время в саду. Он явился туда без моего разрешения, и я не знала, что он там. А когда увидела, с перепугу зацепилась за свою беседку, и она обрушилась. – Элиан была счастлива, что не сказала ни слова лжи. – Можешь себе представить, в каких тонах мы с ним после этого изъяснялись. – Если отец предпочтет истолковать это по-своему, представив все иначе, чем было на самом деле, или не потребует объяснений, в этом не будет ее вины.
Как она и думала, отец предположил худшее. Он спал с лица и понурился. Во взгляде затаился страх. Стащив с головы берет, он провел рукой по волосам и уставился на стол.
– Какой же я болван! Конечно, она будет ругаться и гнать его прочь от себя, пока у него не лопнет терпение, и он не то что слышать, но даже видеть ее не захочет, – пробормотал Рейнер рассеянно, словно забыв о присутствии дочери. – Почему она не может вести себя как нормальная женщина, чтобы у мужчины возникло желание обладать ею?
Элиан пережила новое потрясение. Отец надеялся, нет, он планировал, что его враг с целью возмездия надругается над его невинной дочерью. Те крохи преданности, которые она еще питала к отцу, испарились. Вместе с преданностью исчезли и остатки уважения.
– Будь у меня любящий, заботливый отец, для которого дети не являются орудием обогащения, то и характер у меня был бы получше, – отозвалась она.
Словно очнувшись, отец резко повернулся к дочери. Лицо пошло красными пятнами. Швырнув берет на стол, он занес руку для удара и направился к ней.
Доносившийся снаружи гул голосов внезапно стих, наступила тишина. Рейнер устремил взгляд на дверь. Его рука дрогнула.
– Отойди в сторону, человек, – послышался грозный голос Джоса, достаточно громкий, чтобы проникнуть сквозь толщу древесины. – У меня к шерифу дело есть.
Элиан в растерянности повернулась к двери. Да не покинет ее Бог. Она не может встретиться с Джосом здесь.
угла , внимание ее отца целиком и полностью было приковано к неожиданному визитеру. Джос тоже не сводил глаз с шерифа.
– Проходите, сэр Джос, сделайте милость, – пригласил Рейнер, вложив в слова гораздо больше дружелюбия, чем его гость, когда обращался к сэру Гилберту, и отступил в сторону, дав визитеру возможность пройти. – Прошу без стеснения рассказать, что привело вас ко мне в этот утренний час и чем я могу вам служить.
Джос не сдвинулся с места, только упер кулаки в бока.
– Вы мне очень поможете, если сообщите, что злодеи, убившие милорда моего отца, уже сидят за решеткой.
Его глубокий голос, вырвавшись из открытых дверей, эхом отозвался в притихшем в этот миг зале. Собравшиеся только сейчас сообразили, что за рыцарь явился к шерифу.
– Мне и самому хотелось бы обрадовать вас подобной новостью, – произнес Рейнер с жалобной ноткой в голосе. – Но, к несчастью, не могу. Я уже говорил, что эта изворотливая банда наловчилась так же хорошо скрываться, как и грабить.
По вскинутому подбородку Джоса можно было догадаться, что ответ его не удивил.
– В таком случае позвольте вам напомнить, что для вас же будет лучше как можно быстрее успешно завершить возложенную на вас задачу.
С этими словами Джос угрожающе взялся за рукоятку меча. Толпа в зале дружно ахнула, и воцарилась тишина. У Элиан по спине побежали мурашки. В какой-то момент из зала не доносилось ни звука, если не считать ржания лошадей и криков конюхов в соседней конюшне да дальнего звона кузнечных молотов, ковавших металл в кузницах Набуэлла.
– Я, разумеется, понимаю, как важно для вас и вашей семьи... – начал было шериф.
– Хватит юлить, – перебил его Джос, надвигаясь на Рейнера. Тот стал пятиться. Глаза округлились от страха. Лицо покрылось бледностью.
– Теперь по крайней мере вы осознали, что ваше здоровье и благосостояние зависят от того, выполните ли вы мое требование Послушайте меня еще раз, дю Омэ, боюсь, после нашей первой встречи вы кое-что запамятовали. Сегодня утром отведенный вам срок в две недели укоротился на три дня. Осталось одиннадцать. По истечении одиннадцатого дня, если вы не найдете злодеев, я вместо них отправлю к нашему Создателю вас. Таким образом справедливость восторжествует.
В зале начался шум. Кто-то рассмеялся, кто-то ахнул, некоторые приветствовали Джоса одобрительными возгласами.
– Вы смеете угрожать лорду шерифу? – прорычал Гилберт, сорвавшись на фальцет. Он бросился в комнату, чтобы встать между Джосом и Рейнером.
– Смею, – ответил Джос спокойно, но достаточно громко, чтобы перекрыть возобновившийся в зале гул. – Во имя любви к моему убитому отцу и господину, к сударыням, моим сестрам. Смею. – С этими словами он повернулся и вышел из кабинета.
– Милорд, прикажите арестовать его, – выкрикнул Гилберт, повернувшись к шерифу.
– Нет! – взвизгнул Рейнер. – Ни за что! А теперь оставь меня в покое!
Вытолкнув помощника за порог, Рейнер с грохотом захлопнул дверь. Прислонившись плечом к деревянной панели, Рейнер уставился на дочь. От страха он с трудом переводил дух.
Элиан разглядывала человека, давшего ей жизнь. За двадцать четыре года, что его знала, она, казалось, должна была изучить его поведение и эмоции. Но то, что она видела, заставило ее сердце сжаться. Выражение его лица и осанка позволили ей ясно прочитать, что лишает отца покоя: алчность, сознание своего преступления и трусость. Все это отражалось в его взгляде, пока не слилось в нечто, похожее на чувство страха и вины. Подобное чувство вины он должен был бы испытывать и по отношению к ней, потому что намеревался использовать ее в своих интересах.
Пресвятая Матерь, ее отец не только знал злодеев, но и покрывал их по причинам, только ему известным.
Почувствовав, как в ней вскипает негодование, Элиан прищурилась. Нет, он покрывал злодеев не из каких-то своих тайных соображений, но из личной выгоды. Только ради денег он мог рисковать жизнью. Эти разбойники платили шерифу за его молчание.
Ее возмущение росло с каждой минутой. Теперь ясно, почему отец интересовался, чем занимается Джос. По этой причине он погубил будущее дочери и отправил жить с его врагом в надежде, что она выпытает у Джоса, каковы его планы. Были убиты люди высокого положения. Рейнер был замешан в совершенном преступлении и понимал, что ему не избежать возмездия.
Только теперь Элиан поняла, что жадность ее отца погубила отца Джоса. Если Джос об этом узнает, от его чувств к ней не останется и следа. Он никогда не сможет полюбить дочь человека, виновного в смерти его отца. Рейнер дю Омэ не только украл у своей дочери будущее, но и погубил ее единственную любовь.
Гнев обуял Элиан. Она выпрямилась и смело взглянула отцу в лицо. На этот раз он сполна заплатит за то, что натворил. Она об этом позаботится.
И Элиан обратилась к отцу:
– Настало время открыть душу и признаться в содеянном.
Рейнер побледнел и попятился к двери.
– Я ничего такого не сделал, – пробормотал он. – Это был не я.
Вот и доказательство его соучастия в преступлениях. Элиан еще больше разозлилась, но теперь уже на себя. Кому, как не ей, знать, что отец снова что-то замышляет? Его камзол еще одно тому доказательство. Он тратил деньги, которых не имел, надеясь, что один из его планов сработает и он разбогатеет.
– Нет, ты кое в чем замешан. Я в этом не сомневаюсь. Я даже знаю, в чем именно. Ты защищаешь этих разбойников корысти ради. – Негодование Элиан росло. – Да простит меня Господь, но ты не остановил убийц. – Она стукнула кулаком по столу. – На твоих руках кровь невинных детей!
В глазах Рейнера полыхнул огонь. Он вздрогнул.
– Я не повинен ни в чьей смерти, ни мужчины, ни детей, – прорычал он скорее в панике, чем в ярости.
– О нет. Ты виноват, – возразила она. – Ты не можешь скрыть свой грех, потому что дрожишь как осиновый лист. Знаешь, что на этот раз не избежать расправы. – Элиан перевела дух и, скрестив руки на груди, устремила на отца гневный взгляд. – Ты все равно умрешь, хотя, возможно, не на виселице, как того заслуживаешь. Меч сэра Джоса совершит правое дело. Он непременно убьет тебя за содеянное! – Ее слова прозвучали как приговор.
– Как смеешь ты обвинять меня в том, чего я не делал? Я твой отец, я дал тебе жизнь!
– Ждешь от меня преданности? Но я ничего тебе не должна! Особенно сейчас, когда ты обобрал меня до нитки. Нимало не заботясь о моей судьбе, лишил меня будущего. Да еще рассчитывал, что твой враг использует меня в твоих интересах. Нет, после того, что мне стало сегодня известно, можешь считать себя счастливчиком, если я пролью хотя бы слезинку над твоим гробом, когда ты испустишь дух.
Голова Рейнера дернулась, как от удара. Лицо стало свирепым, он ощерился и, занеся кулак для удара, ринулся к ней.
Элиан не дрогнула. Гнев вытеснил страх. Пусть изобьет ее. Пусть убьет, только бы Джос не возненавидел ее. Лучше умереть, чем быть в глазах людей дочерью мерзавца, без чести и совести, способного убивать ни в чем не повинных людей.
Словно прочитав мысли дочери, Рейнер внезапно остановился. Его ярость вдруг испарилась. Он зажмурился и медленно выпустил из груди воздух. Занесенная для удара рука безвольно упала. Когда он снова открыл глаза, ни злости, ни страха больше не испытывал.
– Ты права, дочь, – произнес он тихо. В голосе его звучало раскаяние. – Ты ничего мне не должна, ни единой слезинки, когда я уйду в мир иной. Я использовал тебя. За что должен молить Господа о прощении.
Элиан ушам своим не верила.
– Как это понимать? – удивилась она, предпочитая привычную грубость хитрости.
– Ты права, – продолжал он. – Я был плохим отцом. Не заботился о детях. Ставил превыше всего собственные интересы. Пытался использовать тебя как шпионку против благородного бастарда. Знай я, что настоятельница станет меня слушать, немедленно бросился бы к ней и на коленях молил простить меня и взять тебя под свое крыло.
Элиан смотрела на него с отвращением. Неужели он считает ее полной идиоткой? В отличие от ее матери и сестер Элиан не так-то легко запугать или ввести в заблуждение. На этот раз он запятнал душу убийством.
– Попытайся понять, Элиан, – продолжал отец. – Я стар, живу в постоянном страхе. Клянусь, на моих руках нет крови. Как нет вины, за которую я должен понести наказание. Через одиннадцать дней мы с сэром Джосом, молодым и сильным, скрестим мечи. И меня ждет печальный конец. Я не смогу защитить себя.
– Как соучастник злодеяния, ты вообще не вправе защищаться, – резко произнесла Элиан.
– Я ничего не сделал, – сорвался на крик Рейнер, но быстро овладел собой и умоляюще вскинул к ней руку. В глазах его блеснули слезы. – Помоги мне!
Помочь ему? Даже если бы она любила его всем сердцем, все равно не помогла бы после того, что он сотворил. И дело было не только в лорде Хейдоне и двух его погибших дочерях. В схватке убили также семерых купцов с их охраной и сопровождающими. И вина за злодеяние полностью лежит на ее отце.
– Я не Господь Бог! Только он волен распоряжаться твоей жизнью и смертью, – сказала Элиан. – Если ты и впрямь невиновен, ищи защиту у Бога. Пади перед ним на колени и поклянись в своей невиновности. Он все видит и воздаст за содеянное по заслугам. После этого можешь смело выходить на поединок с сэром Джосом, зная, что отец небесный будет управлять твоим мечом и ты выйдешь победителем из поединка. Так весь свет узнает, что твоя душа безгрешна.
– Твоей вере можно позавидовать, – вздохнул отец. – Хотел бы я иметь столько же душевных сил, как и ты. Не отворачивайся от меня, Элиан. Ведь в твоих жилах течет моя кровь. Помоги мне убедить сэра Джоса, что я не в ответе за то, в чем он меня обвиняет.
Рейнер схватил ее за руки и привлек к себе.
– Элиан, ты моя дочь, мое дитя, – произнес он, его потеплевший голос окрасили чувства, которых он прежде не ведал. – Не хочешь сделать это ради меня, сделай ради себя, ради своего доброго имени. Чтобы лживые обвинения сэра Джоса не запятнали твою репутацию.
Отец не вызывал у Элиан никаких чувств, кроме отвращения. Даже его прикосновения были ей омерзительны. Как и обычно, отец хочет использовать ее в своих интересах. На этот раз, чтобы избежать наказания.
Господи, спаси и сохрани! Отец вместо себя отправит ее на виселицу либо сам расправится с ней, чтобы спасти свою шкуру, как только она выполнит его просьбу.
При мысли об этом Элиан уперлась ему в грудь руками и оттолкнула от себя. От неожиданности Рейнер вскрикнул и, покачнувшись, отступил назад, разомкнув руки. Элиан устремилась к двери.
– Нет! – взревел Рейнер, схватив ее за руку. Пронзительно вскрикнув, Элиан ткнула его локтем в грудь. Ловя ртом воздух, он ударился о стену. Воспользовавшись его замешательством, Элиан распахнула дверь.
Сэр Гилберт, стоявший по другую сторону двери, обернулся на шум и, пораженный, вытаращил глаза и разинул рот. Элиан, выбежав из кабинета, сбила Гилберта с ног.
– Ты мне нужна! – раздался за спиной вопль отца. Да, она нужна ему, чтобы вместо него сунуть голову в петлю. Рука отца вцепилась ей в плечо. Элиан взвизгнула и бросилась в толпу, подступившую к двери.
Протискиваясь сквозь толпу, она слышала сыпавшиеся на нее крики и брань.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31