— Почти все, — уточнила мадам. — Это кое-что мне напомнило, Николь. Зайди, пожалуйста, ко мне после лекции миссис Кэлдберн. Тебе пришел пакет.
— Не иначе бриллиант от лорда Уоллингфорда, — пошутила Бесс, — Пакет несколько великоват для этого.
— Может, он прислал ей самого себя? — с хитрой улыбкой высказала предположение Гвен.
— О Господи, надеюсь, что нет, — улыбнулась в ответ мадам. — Пакет появился несколько дней назад.
— Скорее всего это белье от матери, на котором уже вышита буква «У», — с грустью сказала Николь.
— Или приглашения на свадьбу, — предположила Бесс.
Николь рассмеялась. Это было совершенно новое ощущение, когда тебя дразнят из-за поклонника. И все же в глубине души она ощутила некую тяжесть, причину которой не могла понять.
А затем она вспомнила, как проснулась на заре и лихорадочно схватилась за доспехи для фехтования, но внезапно осознала, что лорда Бору, конечно же, во дворе не будет. Ей не следовало быть такой суровой к нему в тот вечер. Но ее возмутило, как презрительно он отозвался о лорде Уоллингфорде.
Однако теперь слишком поздно об этом вспоминать. Николь слышала, что он уехал из Ярлборо на следующее утро. Она не знала, куда он отправился, но была уверена, что не в академию. Удивительно, насколько потрясла ее сцена в лесу. Николь до сих пор видела яркое солнце, сверкающие капельки воды, тугие узлы мышц и ствол, торчащий гордо, словно вымпел на башне замка…
— Посмотрите на нее, — хихикнула Бесс. — Она и сейчас думает о нем! Вы только посмотрите, какое у нее мечтательное выражение лица!
Николь тут же вернулась к действительности.
— Я вовсе не думаю о нем! — запальчиво возразила она.
— Оставьте ее в покое, — мягко сказала мадам. — У вас были каникулы, а теперь нужно возвращаться к делам. Надеюсь, после того, что вы увидели, вы осознали, почему миссис Тредуэлл и я такие строгие надсмотрщики. Николь, ты не забудешь зайти ко мне? Ты должна рассказать мне, какие сейчас фасоны в моде, какие галстуки носят мужчины и какие прически у женщин.
Николь постучала в дверь крохотной комнатки, которая служила мадам кабинетом.
— Входите! — на французский манер пропел голос.
Николь толкнула дверь. Мадам сидела за письменным столом, держа в руке гусиное перо. Она приветливо улыбнулась.
— Как сегодня читала свою лекцию миссис Кэлдберн?
— Как всегда, скучно. Сегодня она рассказывала, как чистить серебряную посуду.
Мадам рассмеялась.
— Лорд Уоллингфорд знает о твоем отвращении к домашней работе?
— Бесс и Гвен сочли своим долгом сказать ему об этом. Похоже, это его не огорчило.
— Что неудивительно при том состоянии, которым располагают Стаффорды. Девушке, которая выйдет за него замуж, не надо будет утруждаться. — Мадам отложила в сторону перо. — Я разговаривала с миссис Тредуэлл, она очень рада за тебя. Она показала мне письмо твоей матери, в котором та выражает горячую благодарность. Как ты себя чувствуешь, добившись такого успеха?
— Если честно, то довольно странно. Я ничего не сделала, просто приглянулась Уоллингфорду.
Мадам жестом пригласила Николь присесть на небольшой диван.
— Он тебе нравится?
— Очень, но не могу понять, почему я ему нравлюсь.
— Любовь такая штука. Здесь причин искать не приходится. Миссис Тредуэлл также сказала, что ты предпочла закончить занятия, а не ехать вместе с матерью в Лондон.
— Да. Я… я не уверена, что подготовлена для Лондона. Все произошло так быстро.
— Вероятно, ты нуждаешься в какой-то передышке. — Николь благодарно кивнула. Черные глаза мадам сверкнули: — Конечно же, первый поцелуй, да? — Николь вспыхнула. — И что ты можешь сказать об этом?
— Это божественно! — призналась она.
— Я очень рада за тебя. Так и должно быть. — Мадам скрестила руки на коленях. — Кстати, я получила письмо от лорда Бору. Он пишет, что не может продолжать занятия фехтованием.
— Я… этого ожидала, — тихо проговорила Николь.
— Между вами что-то произошло?
Николь попыталась найти нужные слова:
— Он был против моего поединка с лордом Уоллингфордом. Я поступила по-своему. А затем мы… поссорились.
— Жаль. Думаю, эти уроки много для тебя значили.
— Я знаю, — сказала Николь извиняющимся тоном, — вы надеялись, что занятия помогут ему восстановиться… физически. Но он яростно набрасывается на всякого, у кого целы ноги.
— Да, — мадам тяжело вздохнула, — ты права. Ах, Николь… Если бы ты могла видеть его прежним…
«Но я видела, — подумала Николь. — Там, в реке, он был мужественным, здоровым и великолепным…»
Мадам пожала плечами:
— Но мы сделали все, что могли, разве не так, Николь?
— Да, думаю, что так.
— Он прислал тебе вот это. — Мадам кивнула на столик, на котором лежал узкий длинный пакет в коричневой упаковке.
Николь развязала веревки. Под бумагой находился блестящий деревянный футляр. Она открыла защелку, подняла крышку и осторожно вынула подарок — саблю с узорной ручкой и длинным клинком.
— Можно мне посмотреть? — спросила мадам. — Я так и думала. Это боевая сабля.
Сабля, с которой лорд Бору шел в атаку на французов, острию которой довелось проткнуть не одну вражескую грудь. Николь опасливо посмотрела на клинок. Означает ли это, что он хотел, чтобы она отправилась на континент? Что это предпочтительнее, нежели видеть ее в объятиях Уоллинг-форда?
— Я не могу принять ее, — сказала Николь. — Он прислал это мне в укор.
— Неужели ты думаешь, будто он обиделся из-за того, что ты фехтовала с Уоллингфордом?
— Дело не в этом, — с несчастным видом сказала Николь.
Мадам задумчиво посмотрела на девушку.
— Ты говорила, что он был против поединка с Уоллингфордом. Интересно, почему?
— Потому что он знал, — прошептала Николь.
— Милое дитя, что именно он знал?
— Он знал, что я фехтую лучше! — После этого плотина была прорвана, и Николь поведала печальную историю о том, как Бесс проговорилась о ее умении фехтовать, как это взволновало Уоллингфорда, как все джентльмены стали заключать пари, а Уоллингфорд обратился к лорду Бору с просьбой высказать мнение. — Я восприняла его слова неправильно, — призналась Николь. — Я подумала, что он считает, будто у меня нет никаких шансов. И я пошла наперекор. Я приняла вызов Уоллингфорда. Но буквально на первых минутах я поняла, что Уоллингфорд не имеет ни малейшего представления об этом виде спорта! — Николь замолчала.
Мадам воспользовалась паузой:
— Не понимаю… Ведь ты сказала, что проиграла этот поединок.
— Я… позволила Уоллингфорду его выиграть.
— Ах вот оно что. Теперь я немножко понимаю, — сверкнула глазами мадам. — Но почему?
— Потому что… он был таким добрым ко мне, — попыталась объяснить Николь. — Потому что он мне нравится. Он пригласил меня танцевать. И он поцеловал меня. Ну как я могла его опозорить перед его друзьями? Да над ним потом до конца жизни насмехались бы!
— И это все?
— Нет. Там была также моя мама. Я видела, как она смотрела на меня… Я боялась: если я побью Уоллингфорда, она скажет, что я сама разрушила свое счастье. И поэтому я… позволила ему выиграть.
— Ты рассказывала лорду Бору о своей матери?
— Разумеется, нет! Это его не касается! И потом, он слишком гадко говорил об Уоллингфорде! — Николь подняла печальный взгляд на графиню. — Ну почему он такой грубый?
Мадам села, продолжая держать в руках саблю.
— Теперь я понимаю, почему ты считаешь этот подарок упреком. Но нельзя ли его рассматривать как извинение со стороны лорда Бору?
— Сомневаюсь.
— В таком случае что ты намерена с ней делать?
— Отправить ему обратно, разумеется.
— Ты можешь вернуть ему саблю при личной встрече. Он остановился в деревне, в «Белом лисе».
— В этой жалкой таверне? — ахнула Николь.
— Я говорила ему, что семья Девенпортов будет рада его принять. Однако он не любит навязываться людям.
Николь вдруг представила, как лорд Бору все эти месяцы жил в мрачной, неуютной комнате, ел скверную пищу, пил плохое виски — и ради чего? Чтобы учить ее фехтованию. Господи, немудрено, что он рассвирепел, когда она проиграла этот поединок!
— Я предпочитаю послать ему записку. Будет просто неприлично, если я приду к нему.
— Я могла бы сопровождать тебя в качестве дуэньи, — предложила мадам.
— Пожалуй, — запинаясь, проговорила Николь.
Она не могла разобраться в своих чувствах. Может быть, ей следовало рассказать мадам о том, что произошло на реке? Но нет. Она не могла заставить себя говорить об этом ни с одним человеком. Она отправится в таверну, вернет ему саблю, извинится перед ним за то, что разочаровала его, и попрощается.
— Когда? — спросила Николь дрожащим голосом.
— Он уезжает семнадцатого, то есть послезавтра.
— В таком случае отправимся завтра. Вам это удобно?
— Надеюсь, я выкрою время в своем расписании.
Мадам поднялась и вложила саблю в футляр.
— В конечном итоге ты будешь рада, — сказала она, — что сделала это.
Глава 17
Таверну «Белый лис» Николь видела раньше, когда с матерью добиралась до академии. Помнится, баронесса показала на невысокое побеленное строение возле самой дороги и объяснила, почему они не останавливаются здесь позавтракать.
— Здесь наверняка собирается всякий сброд, — презрительно заметила она. — Можно представить, чем здесь кормят.
Немудрено, что Николь удивилась, когда их карета въехала во двор таверны и паренек, исполнявший обязанности конюха, с доброжелательной улыбкой поприветствовал мадам как старую знакомую.
— Уильям! — воскликнула графиня, которая, похоже, также была рада его видеть. — Прошла ли простуда у твоей матушки?
— Ей стало лучше, благодарю, что вы помните об этом! Правда, теперь болезнь подхватила Сисси. Мама за завтраком очень беспокоилась о ней.
— Я позабочусь о лекарствах для нее. Что касается наших лошадей, то их нужно только напоить. Мы здесь долго не задержимся. — Мадам передала ему вожжи и спустилась на землю. Николь с предосторожностями, чтобы не уронить длинный футляр с саблей, последовала ее примеру. — Лорд Бору еще у себя?
— Да, миледи, но уже пакует вещи к отъезду. Маме будет грустно с ним расстаться.
Внезапно Николь поняла, почему мадам так хорошо знакома с мальчиком и его семьей. Она наверняка приезжала сюда, чтобы навестить лорда Бору, и, судя по всему, делала это не один раз. Николь посмотрела на женщину, которая продолжала беседовать со светловолосым парнишкой. Оставалась ли она здесь на ночь? После ужина девушки ее частенько уже не видели. Николь почувствовала, что в ее груди поднимается гнев. Она и раньше подозревала, что мадам и Бору некогда были любовниками, но ей и в голову не приходило, что их связь может продолжаться по сей день. Невозможно представить, что его светлость остановился в этой маленькой непрезентабельной гостинице лишь для того, чтобы давать уроки фехтования неуклюжей девчонке. Хотя как могла графиня, привыкшая к европейскому шику, мириться с тем, чтобы ее любовное гнездышко было таким… Размышления Николь прервал веселый оклик мадам:
— Пошли, Николь!
Они вошли через заднюю дверь. Полная женщина вынимала на кухне хлебы из духовки. Увидев мадам, она расплылась в радостной улыбке.
— Ах, графиня! — воскликнула женщина, отряхивая руки.
«Графиня?!» — удивленно встрепенулась Николь, пока мадам и женщина обнимались. Однако не слишком ли много фамильярности с прислугой?
— Я очень рада снова видеть вас на ногах! — заявила мадам, окидывая взглядом кухню. — И как всегда в делах!
— Когда твое благосостояние зависит от того, насколько хорошо ты обслуживаешь других, выбирать не приходится. Конечно же, мне помогли поправиться ваши лекарства. Хотя, к сожалению, теперь свалилась Сисси. У нее страшная простуда.
— Уильям мне уже сказал. Миссис Уиккерс, это мисс Хейнесуорт, одна из студенток нашей академии.
— Рада познакомиться с вами, — приветливо сказала женщина и поклонилась. Николь небрежно склонила голову и вдруг поняла, что ведет себя очень похоже на Кэтрин Деверо.
— Мы приехали навестить лорда Бору, — пояснила мадам.
— Вот как? Отговорите его съезжать. Такой изумительный джентльмен и так хорошо влияет на остальных постояльцев!
— Боюсь, что он уже принял решение, — сказала, посерьезнев, мадам. — Мы пришли лишь пожелать ему доброго пути.
— Ну что ж, вам известна его комната, — сказала миссис Уиккерс, тем самым не оставив никаких сомнений у Николь относительно характера отношений мадам с покалеченным лордом.
— Миссис Уиккерс любезно предоставила свою приемную лорду Бору, понимая, что ему трудно подниматься по лестнице, — доверительно сообщила мадам.
Николь, увидев грязные отпечатки на стенах и изъеденный молью ковер, испытала легкий шок.
Большой зал слева был заполнен посетителями; все дружно повернули головы в их сторону, пока Николь и мадам шли по коридору. «Должно быть, он постоянно недосыпал в течение всех этих месяцев, — подумала Николь, — ведь комната его на одном этаже с залом, а утром он должен был ни свет ни заря вставать, чтобы давать мне уроки фехтования».
Мадам постучала в дверь комнаты справа. Шум, доносившийся из питейного зала, заглушил ее стук, и она постучала еще раз.
— Брайан?
— Это ты, Кристиан?
Дверь отворилась, и на пороге показался лорд Бору.
— Прошу прощения, что заставил ждать, — улыбаясь, сказал он. В этот момент он увидел Николь позади мадам, и всю его доброжелательность как ветром сдуло. — О Боже, Кристиан, — пробормотал он, — что вынудило тебя привести ее сюда?
Взглянув на Николь, а точнее, на футляр, который девушка неловко держала перед собой, лорд Бору нахмурился.
— Что это? — сурово спросил он.
— Ты отлично это знаешь, Брайан, — сказала мадам, кивком указав Николь на стул. Однако Николь осталась стоять, раздраженная тем, что оказалась свидетельницей того, как лорд Бору жил последние несколько месяцев.
— Похоже, миссис Хейнесуорт шокирована моим жили-щем, — сухо заметил он. — Разве ты не предупредила ее, что для солдата лишь крыша — уже большая роскошь?
— Вы хотите сказать, что Томми… — Николь замолчала, внезапно подумав, что несет несусветную чушь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38