Но как суметь касаться Джезмин едва заметными движениями, легкими, как крылья бабочки, когда все инстинкты требовали, чтобы он превратился в распаленного быка?Рот Фолкона пересох, корень мужественности, набухший горячей кровью, подергивался от нетерпеливого ожидания. Подушечка пальца нежно обводила горящие сухие губы между ляжками. Фолкон гладил ее бережно, нежно, снова и снова, затаив дыхание, ожидая появления крохотной капельки как верного знака того, что его ласки возбуждают Джезмин. Напрасно. Она, как и раньше, оставалась совершенн сухой – так не похоже на остальных женщин, которыми он обладал. К этому времени любая уже истекала бы любовным соком.Фолкон чуть усилил давление пальцев, увеличил скорость трения.– Тебе хорошо, дорогая? – прошептал он. Джезмин плотно сжала ноги, чтобы помешать Фолкону продолжать ласки.– Нет! – гневно выпалила она.Но Фолкон не отнял руки, по-прежнему сжимая шелковистый холмик. Чуть пошевелив пальцами, он вновь ощутил ее жар, опаливший его. Фолкон невольно представил, как это будет, когда его копье пронзит кружащую голову сладость, и тихий стон вырвался из горла. Такого с ним никогда не бывало. До сих пор отношения с женщинами были всего лишь приятной забавой, игрой, приносящей удовольствие, но ни к чему не обязывающей. Теперь же чувство, охватившее его, было непонятно требовательным, настойчивым, сводящим с ума, возбуждающим ненасытный голод к этому изящному телу, к этой восхитительной девушке. И как бы Фолкон ни старался, не мог потушить сжигающего вожделения, скорее оно вело и управляло им. Жарким, хрипловатым шепотом Фолкон, ничего не скрывая, подробно объяснил девушке, что собирается сделать с ней, когда вернется, сколько раз будет любить ее и какое блаженство она испытает после ночи любви.– Милая, милая, подожди меня, обещай, что не уйдешь. Первое, что я хочу сделать, войдя в шатер, – подарить тебе твой первый поцелуй.– Не будь глупым, де Берг, ты целуешь меня всю ночь, – задыхаясь, пролепетала она.– Очаровательная невинность, – усмехнулся он, – я собираюсь поцеловать тебя там... в другие губки.– Жадные пальцы вновь слегка зашевелились в потаенной глубине.– Дорогая, когда я возьму твою невинность, тебе будет больно. Мое орудие слишком велико и может до предела растянуть твои маленькие ножны. Знаю, ты хочешь подождать первой ночи, пока брак не будет заключен, но отныне я буду любить тебя ртом, и к тому времени, когда состоится свадьба, клянусь, ты будешь всей душой стремиться отведать чего-то гораздо длиннее и тверже, чем мой язык.Джезмин была потрясена до глубины души, но, не совсем понимая, что имел в виду Фолкон, недоверчиво прошептала:– Ты осмелишься поцеловать меня... там?– Вот так, дорогая, – прерывисто пробормотал он, и язык раздвинул губы, проникая внутрь, глубоко, ненасытно, мощными толчками овладевая нежной влажной пещеркой.Только женская хитрость спасла Джезмин от этого властного вторжения.– Но я не буду знать, что делать, – тихо сказала она.Фолкон, улыбнувшись девушке, отнял руку – пальцы больше не ощущали восхитительного тепла.– К утру все узнаешь, любимая.– Если не поторопишься, утро вот-вот настанет, Фолкон, – задыхаясь, заметила она.Поднявшись, он натянул сапоги.– Любовь моя, я не задержусь, – пообещал он.Джезмин боялась пошевелиться, пока не уверилась, что Фолкон ушел, потом отбросила меховое покрывало и встала, но тут же пьяно покачнулась, ощутив, как дрожат от страха ноги.Страха перед де Бергом, страха за Робина, любовника Мэри Энн, страха от завтрашней охоты на людей.Пробираясь через лагерь, де Берг проклинал все на свете, ругаясь про себя последними словами. Бессилие и неспособность шерифа поймать разбойника, прогневившего отчаянно дерзкими преступлениями самого короля, стали причиной того, что его людей заставляют участвовать в этом фарсе. Приказ отдан самим Джоном. Узнав, что Честер, Ноттингем и Фолкс де Брете тоже присоединятся к ним, Фолкон запротестовал: не слишком ли большая честь для жалкой кучки горожан, фермеров и крестьян, нашедших убежище в лесу, если на их поимку отправятся еще и рыцари с солдатами, но король был непреклонен – он сам желал поразвлечься охотой на людей и, охраняемый де Бергом, чувствовал себя в безопасности. Фолкон не считал для себя зазорным избавить округу от разбойников, но ему казалось попросту непристойным делать забаву из подобного занятия.Он провел больше времени с солдатами, чем с рыцарями, поскольку знал о нерассуждающем суеверном страхе простых людей перед неизведанным, а о лесах, окружавших Ноттингем, ходили легенды – говорили, что здесь обитало множество странных существ: Горный народ, Каменный народ и Лесной народ, которые правили в чаще. Поговаривали о высоких холмах в глубине леса, где в зеленоватом полумраке жили прелестные ведьмы и дьяволицы, а мерзкие колдуны творили заклинания и завлекали людей в сети зла...Вернувшись к себе, Фолкон был горько разочарован, увидев, что Джезмин нет в шатре, но не удивился. Он почему-то с самого начала чувствовал, что она исчезнет, как только он уйдет: девушка отдастся ему только после венчания, но даже и тогда придется долго, терпеливо уговаривать ее.Фолкон вздохнул. Она так невинна, так непорочна. Ни зов плоти, ни жаркие желания, ни даже тоска по крепким объятиям и нежным ласкам – ничто не тревожило прелестную Джезмин.Громко застонав, Фолкон скользнул в одинокую постель, где мех все еще нежно благоухал девичьей кожей, закрыл глаза и вынудил горевшее неутоленной жаждой тело расслабиться – завтра ждет тяжелый день. Но горячая кровь била в виски, кипела в жилах, делая тяжелую боль в животе и чреслах почти непереносимой. Он требовал от себя невыполнимого. Как может человек, одержимый подобным вожделением, спокойно лежать в той постели, где еще недавно находился почти обнаженный предмет его желаний? Мысли метались бешено, лихорадочно, подобно голодным волкам. Должно быть, Жервез ошибся насчет того человека: возможно, это просто вор, спускавшийся из окна, озорной мальчишка-оруженосец, из шалости лазавший по стенам, или чей-то любовник.Фолкон долго перебирал все довольно неправдоподобные возможности, но наконец покорно вздохнул, отдавшись во власть сладких терзаний, и зарылся лицом в душистый мех, еще хранивший следы присутствия любимой женщины.Еще не рассвело, когда Фолкон был уже на ногах. Ум и тело требовали действия, и его люди, скорее всего, были в таком же состоянии. Охота на дичь, возможно, была бы идеальным лекарством, но предстоявший омерзительный спектакль тяжелил душу, оставляя дурной привкус во рту. Мгновенно приняв решение, он начал будить рыцарей, начиная с Жервеза, и отдавать приказы:– Всякий, замеченный вами в лесу, должен быть окружен и взят в плен. Никакой бойни, никакого кровопролития, разве что на карте стоит жизнь кого-то из вас.На кострах готовился завтрак; мужчины надевали доспехи и седлали лошадей. Де Берг вскочил на коня и помчался к реке Трент. Может, окунувшись в холодную воду, он избавится от такого чувства, будто выпачкан в грязи с головы до ног.Небо едва заметно просветлело, и на секунду Фол-кону показалось, что глаза его обманывают. Но нет, будь оно все проклято, это именно та, кому он едва не отдал сердце. Подлая изменница показалась из леса и едет прямо ему навстречу! Хорошо, что он успел увидеть ее первым! Заметив Фолкона, Джез-мин натянула поводья и повернула кобылку, пытаясь скрыться, но он пришпорил боевого коня и ринулся за ней, в мгновение ока очутившись рядом. Фолкон протянул руку и легко перехватил поводья, так что испуганная лошадка покорно замерла рядом с могучим жеребцом. Быстро, как молния, соскочив на землю, Фолкон привязал лошадей к ближайшему дереву.Джезмин подняла было кнут, но Фолкон не дал ей возможности опустить его, с такой стремительной силой вырвав из тонких пальчиков, что девушка потеряла равновесие и свалилась с седла в ворохе нижних юбок и верхней одежды.Изумрудно-зеленые глаза де Берга пылали гневом. Он резанул коротким тяжелым кнутом по сапогу, чтобы хоть как-то сорвать гнев. Видит Бог, понадобится вся сила воли, чтобы не ударить ее! Она была на свидании, с мужчиной, конечно, и Святой Иуда тому свидетель – Фолкон узнает его имя, и немедленно!– С кем ты тайно встречалась? – прорычал он.– Просто ездила на прогулку, – защищалась Джезмин.– Наглая ложь, и ты знаешь это. С кем ты виделась? – Кнут вновь опустился на сапог: зловещий, угрожающий звук. Джезмин отвернулась и горько всхлипнула, но жесткие пальцы ухватились за подбородок.– Не смей опускать глаза, когда говоришь со мной! К кому ты бегала?! – заорал Фолкон.– Ни к кому, – пролепетала она, побелев от страха.– Видно, ты меня совсем ни во что не ставишь, если обращаешься, как с деревенским дурачком! Совершенно очевидно, что ты возвращаешься со свидания! Пробыла там всю ночь? Оставила мою постель, чтобы броситься в его объятия?Он допрашивал ее, не давая времени опомниться, и, вцепившись в плечи, начал трясти, как тряпичную куклу.– Отвечай! Или у тебя нет мозгов? Неужели не знаешь, что лес кишит разбойниками?При этих словах девушка так явно сжалась от ужаса, что Фолкон все понял.– Сила Господня, так вот кто он! Ты обманом выманила у меня сведения прошлой ночью и помчалась предупредить его! Дрянная лживая сучка!Он, словно обжегшись, отдернул руки, так резко, что Джезмин, не удержавшись, упала на колени.– Мне была противна сама мысль об этой охоте, – издевательски бросил он, – но теперь я почему-то с нетерпением жду начала. Надеюсь, прошлой ночью ты сняла с него мерку для савана!– Де Берг, прошу тебя, – воскликнула Джезмин.– Ты не понимаешь...Но ревнивая ярость уже охватила Фолкона.– Молишь за любовника? – рассмеялся он горьким смехом разочаровавшегося в жизни человека.–Прекрасно понимаю. Когда-то ты пригрозила, что все наши дети будут ублюдками... как ты сама, – не удержался он.Джезмин вся сжалась. Страх, испытываемый ею раньше перед Робин Гудом и его людьми, был ничто по сравнению с тем, что она чувствовала сейчас. Милосердие неведомо де Бергу. К тому же Робин не принял всерьез ее предостережений. Он только расхохотался и попросил ее не волноваться: «Леса Шервуда, Эррика и Шеффилда тянутся больше чем на сотню миль. Они и следов наших не найдут», – похвастался разбойник, но теперь Джезмин поняла – гнев и решимость де Берга неизбежно заставят лесных жителей пасть перед ним, как срубленные деревья под топором, как ячменные колосья под серпом.Но в этот момент Фолкон услыхал призыв охотничьих рогов и понял, что медлить нельзя. Схватив Джезмин за талию, он грубо усадил ее в седло.– Отправляйся в замок. Поднимись в свою комнату и не смей выходить!Он сунул ее кнут себе за пояс и начал отвязывать поводья.– Мой хлыст, де Берг, – напомнила Джезмин.– Верну вечером, после того как хорошенько отделаю им тебя! – Он сильно хлопнул кобылку по крупу, словно желая показать Джезмин, какое наказание ее ожидает при следующей встрече.День оказался сущим кошмаром для охотников, разочарование было полным, и в конце концов почти все уверились, что человек по имени Робин Гуд не что иное, как миф и выдумки. Только немногие, и де Берг в их числе, думали иначе, поскольку испытывали постоянное необъяснимое чувство, что за ними все время наблюдают. Конечно, попались и невинные жертвы, бедняги, которым не повезло оказаться не в то время не в том месте: старуха, собиравшая хворост, фермер, искавший пропавшую свинью, мальчишка, ставивший силки на кроликов, – но ни один разбойник не был замечен, тем более пойман.На закате, когда охотники уже собирались отправляться домой, де Берг ощутил присутствие ангела смерти. Раздался крик. Фолкон, молниеносно обернувшись, успел заметить, как Жервез, со стрелой в спине, валится с коня. Стрела пробила кольчугу – верное доказательство того, что была послана с очень близкого расстояния и из длинного лука. Де Берг, поняв, что стрела была предназначена для него, стиснул зубы при мысли о том, как любовник Джезмин смог перехитрить его, оказаться более ловким, более проворным, более искусным стрелком. Фолкон молниеносно спешился и, встав на колени около верного оруженосца, возблагодарил всех святых за то, что тот не упал на стрелу и не вдавил ее глубже в тело. Наконечник оказался зазубренным, и Фолкон понял, что необходимо лучшее освещение, иначе аккуратно вытащить его из истерзанной плоти будет почти невозможно. Слава Господу, Жервез был без сознания. Только бы не умер до того, как подоспеет помощь!Де Берг осторожно обломил древко стрелы и сунул в колчан. Что, если это поможет разыскать владельца? Хотя... Фолкон уже был уверен, что знает, кто желал его смерти. Он поднял друга и, бережно прижав к груди, сел в седло и повел коня в поводу. Лошадь Жервеза покорно шла следом. Фолкон поспешно нацарапал несколько слов госпоже Уинвуд, приложил к воску печатку с соколом и отправил с молодым пажом.Мальчик нашел грозную колдунью за привычным занятием: она распекала двух молодых женщин, уныло сидевших, прижавшись друг к другу, на широкой кровати. Глаза у обеих блестели от слез – по всему было видно, они со страхом ожидали наступления вечера. Паж был окончательно сбит с толку – ведь молодая королева и придворные дамы весь день провели в танцах и веселье.Эстелла быстро прочитала записку.– Де Берг просит моей помощи... стрелой в спину... М-м-м... Мне понадобится алкана и рута, – пробормотала она себе под нос, вынимая.шкатулку с эликсирами и мазями, – и кроме того, огуречник для лихорадки, которая обязательно начнется ночью.В широко раскрытых глазах Джезмин стыл невысказанный вопрос. Она открыла было рот, но слова не шли с языка. Эстелла понимающе взглянула на нее.– Нет, ранен не де Берг.Напряжение немного отпустило Мэри Энн, и, схватив пажа за рукав, она требовательно спросила:– Чем окончилась охота? Мальчик хихикнул.– Кого только не сцапали: свинопаса, ловца кроликов, старуху. По-моему, такого человека, как Робин Гуд, вообще на свете нет!– А по-моему, твоего мнения никто не спрашивает, – строго ответила Эстелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60