https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_vanny/napolnie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Это Мэдди, а тот симпатичный обезьянчик, что без конца дергает его за руку, наверняка Стиви.
Андреа уже бежала навстречу, даже не заметив, как вскочила и уронила стул. С возгласом счастья она подхватила малыша и закружилась с ним на месте, ничего не видя перед собой из-за слез радости, застилавших глаза.
– Анда! – в восторге заверещал малыш. Когда она устала и остановилась, все еще прижимая его к груди, он прижал ладошки к ее влажным щекам и просто сказал: – Не плачь, Анда. Стиви тебя любит.
При этих словах она, конечно, разрыдалась еще громче, и все же сквозь плач постаралась произнести достаточно внятно:
– Я плачу не от горя, Стиви. Я плачу оттого, что счастлива увидеть тебя вновь, и оттого, что тоже люблю тебя, мой милый мальчик. Очень, очень люблю! И я ужасно скучала по тебе, пока тебя не было со мною.
– Скучала по тебе, – эхом повторил Стиви, его мордашка скривилась от сердитой гримасы. – Совсем не по Лальфу, – вдруг добавил он, не умея еще правильно произнести это имя.
– Я тоже не люблю Ральфа, мой сладкий, – заверила она. – Но ты не беспокойся. Тебе больше никогда не придется быть вместе с ним. Ты теперь отправишься в Нью-Йорк и будешь жить там со мною и с Брентом. Разве это не прекрасно?
– Нет! – безапелляционно заявил он.
Андреа растерянно уставилась на него.
– Не ругай его, Андреа, – сказала Мэдди с сухим смешком. – Похоже, это стало его любимым словечком, если не обращать внимания на более сочные выражения, которые он успел позаимствовать у Ральфа. По-моему, это просто надо воспринимать как очередную фазу, через которую ему необходимо пройти, хотя для этого понадобится немало терпения. Кое-кому остается уповать лишь на то, что его словарь изменится к лучшему достаточно быстро.
– Ах, Мэдди! Я никогда не была так счастлива. Видеть сегодня тебя со Стиви! Спасибо тебе!
– Спасибо Кеннету. Он явится сюда с минуты на минуту, вот только управится с багажом и твоим несносным котенком. Я вынуждена была бросить все на его попечение и отправиться сюда одна, поскольку Стиви, судя по всему, возымел стойкое отвращение к лицам мужского пола. Не то чтобы я в этом его винила – ведь ему пришлось довольно долго прожить вместе с Ральфом, – но тебе придется приложить немало усилий, чтобы он принял идею совместного проживания с Брентом – ну и, конечно, исправил свою речь.
– Ах, Стиви наверняка полюбит Брента, – заверила Андреа, усаживая мальчика к себе на колени. – Правда, моя тыковка?
– Нет! – последовал воинственный ответ. Брови Андреа поползли вверх.
– Ну что ж, давай-ка я просто представлю вас друг другу, и ты сам увидишь, какой он хороший, – предложила она с заискивающей улыбкой. – Ведь теперь он будет твоим новым папой.
– Нет!!!
– На твоем месте я бы запаслась присыпками от головной боли, дорогая, – посоветовала Мэдди.
Андреа все не могла поверить в то, что Стиви действительно здесь, вместе с нею, после всех этих недель разлуки. Но вот же он, целый и невредимый, вцепился в нее, как репей, и не желает слезать с ее колен, особенно когда его звал кто-то из мужчин. Он принялся реветь, стоило ему одним глазком взглянуть на Брента. И лишь когда Андреа утешила его с помощью огромной вазы мороженого, он утих настолько, что Мэдди с Кеном смогли изложить свою историю.
– На рынке его подобрала одна фермерша: он бродил, избитый и плачущий, совершенно один, – рассказывал Кен. – На лбу у него красовалась огромная шишка – наверное, он набил ее, упав с повозки. Натурально, фермерша мало что могла выяснить у двухгодовалого мальчугана, и она поспрашивала соседей, не потерял ли кто из них ребенка. Никто ничего не знал, и, к несчастью, в этот момент поблизости не случилось ни одного из наших агентов. Как-то так вышло, что мы все растерялись в этой толпе.
– Стиви укрылся в дальнем углу ее фургона и плакал до тех пор, пока не заснул от усталости. К тому времени как фермерша кончила торговлю, было уже довольно поздно, да к тому же собирался дождь. Поэтому сия дама предпочла поскорее вернуться к себе на ферму, ведь она опасалась урагана, а визит в полицию, в церковь или в приют для подкидышей отложила на потом. Стиви она, конечно, забрала с собой.
Мэдди не утерпела и продолжила историю сама:
– И там, на ферме, он и находился в течение целой недели, пока достойная фермерша не приехала снова на рынок нынче рано утром. Там она сразу увидела листовку и обратилась к нам. А мы, вместо того чтобы отправить телеграмму, решили поспешить на ближайший поезд и устроить тебе сюрприз.
– Это просто чудо, – тихонько прошептала Андреа, не в силах сдержать слезы всякий раз, как взгляд ее обращался на дитя, сидевшее у нее на коленях.
– Я был бы рад отправить этой женщине немного денег и награду, – сказал Брент. – Господь свидетель, такие добросердечные люди редко встречаются в наши дни.
– Ах, мы, конечно, уже сделали это, – заверила Мэдди. – Мы вручили ей сто долларов, но это было не так-то просто – заставить ее принять эти деньги. Она все твердила, что у нее самой двое детей и что она прекрасно понимает, как ужасно потерять ребенка – хотя бы и на время. Она просто убивалась от того, что Андреа должна была пережить за эту неделю, пока Стиви находился у нее.
– Ну, зато теперь наконец-то Стиви вернулся к нам, и я отныне глаз с него не спущу, – заявила Андреа.
– Ох, чует мое сердце, что тебе все же придется расстаться с ним через пару лет, когда придет пора отдавать его в школу, – не удержался Брент.
– А вот об этом еще надо будет хорошенько подумать, – пообещала Андреа. – А что до нынешнего дня, то я просто не отпущу его ни на шаг.
Нью-Йорк встретил их калейдоскопом новых лиц, звуков и запахов, так что в итоге все смешалось в невообразимую кашу. Дом, в котором находилась квартира Гранта, оказался желанным тихим приютом посреди все этой бесконечной суеты. Он находился на границе с Центральным парком, и счастливые жильцы наслаждались царившим здесь покоем и свежим воздухом. Дом родителей Брента был далеко от них, почти на расстоянии двух миль, возле южной части Парка Благодарения. И это тоже было плюсом. Единственным неудобством было то, что Бренту приходилось преодолевать длинный путь до своего офиса.
Квартира оказалась просторной, полной воздуха и превзошла все ожидания Андреа. Отдельный балкон с видом на парк был также несомненным достоинством Более того, она размещалась на двух этажах. Внизу располагались кухня, столовая, гостиная и небольшой кабинет, где у Брента поместились его рабочий стол и библиотека. На верхнем этаже (он был третьим в самом здании) находились целых четыре комнаты: по две с каждой стороны коридора, а между каждыми двумя комнатами – по ватерклозету. Одна из комнат принадлежала Бренту – теперь он будет делить ее с Андреа, – другая предназначалась для гостей и еще до сей поры пустовала.
– Зачем холостяку снимать такое огромное помещение? – с удивлением поинтересовалась Андреа. – Конечно, квартира мне очень нравится, тем более что в ней достаточно комнат, чтобы спокойно разместились и Стиви, и я, но ведь наверняка ты мог бы подыскать нечто поменьше и поскромнее, пока жил один.
Брент скроил гримасу, долженствовавшую изображать прожженного плута:
– А как же оргии, которые я устраивал с друзьями по уик-эндам! – сообщил он, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое лицо.
Она застыла на месте от изумления, не зная, верить ему или нет.
– Я же просто пошутил, Андреа, – смягчился он, видя на ее лице неподдельный ужас, – так что можешь не смотреть на меня так, словно у меня отросла вторая голова и хвост впридачу. Я никогда в жизни не устраивал оргий и с трудом представляю, как это делается.
– Ну откуда же мне это знать? – растерянно спросила она. – Мы встретились всего несколько недель назад. К слову сказать, я и сейчас мало что про тебя знаю. И что такое, скажи на милость, эти оргии?
– О, я объясню это тебе как-нибудь позднее, если ты не возражаешь. А сейчас нам лучше заняться квартирой, – напомнил он. – Я выбрал эти апартаменты из-за их чудесного расположения и вида из окон, а поскольку все квартиры на этой стороне здания имеют по четыре спальни – у меня не оставалось выбора. Я подумывал о том, чтобы предложить кому-то из друзей разделить со мной эту квартиру – и плату за нее, – но понял, что мне гораздо приятнее наслаждаться единоличной властью над целой квартирой, после того как я всю жизнь прожил в одном доме с тремя братьями и сестрой.
– Но я не сомневаюсь, что после того, как твои старшие братья женились, а Дэна отправили в школу, в доме твоих родителей освободилось достаточно места. Почему же ты не захотел там оставаться?
Он то ли усмехнулся, то ли скривился и признался:
– Окажись ты на моем месте, ты смогла бы ужиться с моей матушкой дольше, чем это было необходимо?
– Возражение принято, – шутливо провозгласила она с важным кивком.
Итак, в данный момент поиски Ральфа в основном легли на плечи Кена, который привлек к делу нью-йоркских сотрудников агентства Пинкертона, хотя и Брент, со своей стороны, неустанно рассказывал о случившемся своим друзьям и знакомым, предлагая им помощь в розыске. В городе такого размера, как Нью-Йорк, их поиск был если и не безнадежен, то и отнюдь не легок. Но, с другой стороны, Брент утешал Андреа тем, что и Ральфу теперь будет труднее разыскать их со Стиви. Значит, они до какой-то степени могут чувствовать себя в безопасности и спокойно заниматься своими семейными делами.
Проведя первые два дня с Андреа, чтобы облегчить ей знакомство с окрестностями, с магазинами, с приходящими слугами, которые убирали и готовили у них в доме, Брент приступил к своим обязанностям в фирме отца. Мэдди навещала их как можно чаще, хотя предпочла их гостеприимству комнату в расположенном поблизости отеле – дабы не мешать их уединению. И теперь, обзаведясь своим собственным домом, Андреа входила в новую для нее роль жены и матери.
Ей приносило огромное удовольствие общение со Стиви, она гуляла с ним в парке, читала, играла с ним. Он был просто неотразим: белокурый, голубоглазый, с бесхитростной требовательностью двухлетнего маленького тирана. Даже за то короткое время, что они провели в разлуке, он успел изрядно подрасти, многому научился. По большей части это были весьма неприятные ухватки, перенятые у Ральфа. Стиви так и сыпал проклятиями, причем оставалось лишь поражаться тому, насколько чисто проговаривает он ругательства, в отличие от прочих слов, составлявших его ограниченный лексикон. Андреа была шокирована, когда он впервые назвал ее девкой.
– Стиви! Это очень нехорошее слово, и ты никогда не должен его говорить! – сказала она, изрядно испуганная. – Так нельзя называть ни меня, ни любую другую леди, запомни.
– А Лальф звал тебя так, – невозмутимо возразил Стиви.
– Ублюдок! – пробормотала про себя Андреа, а вслух сказал: – Ральф говорил неправильно. Теперь я – твоя мама. Ты можешь звать меня мамой, если хочешь, или Андой, но никак иначе.
– Нет! – затряс Стиви белокурыми локонами. – Я буду вать тебя мивая, как Бент.
– Ну, хорошо, – нахмуренное лицо Андреа расцвело от умильной улыбки. – Ты можешь звать меня милая, как Брент.
Однако этим эпизодом не кончилась череда конфузов, вызванных чересчур цветистой манерой выражаться у Стиви, и Андреа с Брентом не раз горячо обсуждали, как отучить его от этого.
– Возможно, нам просто не надо концентрировать внимание на тех случаях, когда он ругается, показывать, как мы шокированы, или читать ему проповеди – и он перестанет сам, – предположила Андреа.
– Я в это не верю, – возразил Брент. – И более того, считаю, что легкая взбучка придется как нельзя кстати. Это нисколько ему не повредит, зато произведет должное впечатление.
– Это слишком смахивает на повадки Ральфа, – не уступала Андреа, – а тебе известно, как стал относиться Стиви к мужчинам вообще после взбучек, полученных им от Ральфа? Ведь он только-только начал сближаться с тобою, а ты хочешь все разрушить своим рукоприкладством.
– Значит, это будешь делать ты, – сказал Брент. – Именно в этом возрасте в ребенке закладываются нормы поведения, он усваивает, что можно, что нельзя. Он раз и навсегда выучивает те правила, по которым потом будет вести себя всю жизнь. Я понимаю, что ему пришлось многое пережить, пока он был с Ральфом, но это не значит, что мы должны позволять ему садиться нам на голову.
Стиви кроме всего прочего успел усвоить от Ральфа склонность к рукоприкладству, которую демонстрировал при всяком удобном случае на других детях или же на кошке – в тех случаях, когда ему удавалось ее изловить. Все семейство Синклеров собралось на традиционный воскресный обед в родительском доме, когда раздалась серия душераздирающих воплей, испускаемых Шелли, трехлетней дочуркой Арни и Шейлы. В тот же миг все взрослые ринулись выяснять, что случилось с ребенком.
– Он бьет меня! – ревела девчушка, обличающим жестом указывая на Стиви, который стоял, молча глядя на нее и прижимая к груди свою плюшевую овечку. – Стиви бьет меня! – и она подняла руку, чтобы продемонстрировать всем желающим несколько красных пятен, проступивших на ладошке.
– Ну же, милая, – принялась утешать дочку Шейла, – я знаю, как это больно, но ведь это пройдет. Посмотри! У тебя даже кожа не поцарапана.
Сконфуженная безобразным поведением Стиви, чувствуя, что здорово разозлилась на него, Андреа с трудом сдерживалась. Со всем спокойствием, на которое была сейчас способна, она опустилась на колени, вынула у Стиви изо рта пальчик и ровным голосом спросила:
– Стиви, почему ты побил Шелли? Это очень некрасиво.
– Она взяла овечку! – жалобно отвечал он.
– Ах, я понимаю. – С того мига, как Стиви вернули его любимицу, он повсюду таскал ее с собой, словно боялся: стоит ему хоть на миг расстаться с нею, и она снова исчезнет. Отнять ее хотя бы на то время, пока его переодевали или купали, было сопряжено с большими трудностями, и часто эти дискуссии кончались слезами.
– Стиви, я знаю, как ты любишь свою овечку, но ведь нельзя бить других ребят только потому, что они захотели с ней поиграть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47


А-П

П-Я