Ладонь опалило жаром, и она поняла, что щека, должно быть, ярко-красная. Решат ли люди, что ее ударил муж? И что подумает Каван, увидев ее пылающую щеку?
Нужно немного времени, и багровый след исчезнет; вряд ли кто-нибудь что-нибудь заметит, решила Гонора. Нужно просто укрыться в спальне, пока никто ничего не увидел. Она наклонила голову так, чтобы длинные черные волосы упали на лицо. Все подумают, что она смотрит себе под ноги или, как всегда, погрузилась в собственные мысли. Во всяком случае, Гонора очень на это надеялась. Не поднимая головы, она быстро пошла вперед.
Каван сидел за столом перед очагом и разговаривал с матерью. Отец не ошибся – он сторонился матери со дня возвращения. Но отец всегда бывает прав. Именно поэтому он и стал великим предводителем своего клана, хотя отдавал должное уму жены и ее мудрым советам, и Каван понимал почему. Мать слушала больше, чем говорила, а когда высказывалась, то замечания ее были очень точные.
Он взял мать за руку. Хотя она заметно постарела за время его отсутствия, это сказывалось не столько в морщинах, сколько в ее мудрости.
– Я рад, что вернулся домой.
Она крепко сжала его руку.
– А я как рада, что ты вернулся! Мне очень не хватало наших разговоров.
Каван не удержался и спросил:
– А по Ронану ты скучаешь?
Ее улыбка увяла. Она кивнула.
– Так же сильно, как тосковала по тебе. – И снова улыбнулась. – Он вернется, как и ты, я в этом уверена.
– Ты не веришь, что мы его найдем? – обеспокоенно спросил Каван. Он больше всего на свете хотел отыскать брата и вернуть его домой.
– Нет, я считаю, что Ронан вернется домой сам, без помощи семьи. Я уверена, что такова его судьба.
– Страдать? – Каван покачал головой. – Это бессмыслица.
– Ты воспринимаешь своего брата как человека, которого должен оберегать.
– Он мой самый младший брат. Разве ты забыла, сколько раз я его защищал?
Адди засмеялась и хлопнула в ладоши.
– Разве я могу это забыть? Ты вечно притаскивал его домой пораненного или перепуганного, потому что братья постоянно устраивали какие-нибудь рискованные проказы. Но он больше не маленький мальчик, он мужчина.
Кавану очень захотелось рассказать матери про то, как он в последний раз видел Ронана, как брат взывал о помощи и как он не смог ему помочь, но понимал, что это разобьет ее сердце.
Адди ободряюще похлопала его по руке:
– Ронан вернется домой.
– Я молюсь, чтобы ты оказалась права, мама. – Он все время молился о Ронане. И молился о том, чтобы брат простил его за то, что он не сумел его спасти.
Краем глаза Каван уловил какое-то движение в конце зала, обернулся и увидел жену. Она шла торопливо, опустив голову. Длинные темные волосы закрывали ее лицо. Он много раз видел, как Гонора идет, глубоко погрузившись в свои мысли и не замечая никого вокруг, но никогда не возникало впечатления, что она что-то скрывает.
Каван встал и окликнул жену:
– Гонора!
Она помахала рукой, давая понять, что видит его, и пошла дальше.
– Гонора! – снова крикнул Каван.
Мать встала и незаметно ушла.
Каван удивился и почувствовал досаду – Гонора его просто игнорировала. А ведь она всегда вела себя, как полагается почтительной жене, хотя сам он обращал на нее очень мало внимания, особенно после того поцелуя, подействовавшего на него сильнее, чем Каван готов был себе признаться. Он не хотел вспоминать, до чего этот поцелуй ему понравился. Воспоминание всякий раз вызывало возбуждение.
Гонора уже добралась до лестницы, когда Каван догнал ее, схватил за руку и повернул лицом к себе. Она быстро подняла голову, ее длинные черные волосы взметнулись вверх, а когда шелковистые пряди улеглись на место, Каван увидел, что она скрывала.
Он осторожно прикоснулся к распухшей и покрасневшей щеке. Кто-то поднял руку на его жену!
– Кто это сделал? – яростно спросил он.
Гонора положила свою ладонь на его руку. Прикосновение было нежным, ладонь прохладной, и сочетание этой прохладной ладони с горящей щекой заставило Кавана вздрогнуть.
– Это пустяки.
Он протянул другую руку, взял ее лицо в свои ладони и наклонился так низко, что едва не прикоснулся носом к ее носу.
– Ты моя жена, – заявил он рокочущим от гнева голосом. – Никто – никто – не смеет тебя трогать, кроме меня!
Ее фиалковые глаза, умудрявшиеся всегда разбередить ему душу, молили Кавана оставить ее в покое, но его это не устраивало.
– Ответь мне, Гонора. – Он удивился тому, как спокойно произнес это, потому что внутри все клокотало от бешенства.
Она долго колебалась, но все-таки сказала:
– Я рассердила отчима.
Внутри у Кавана все сжалось.
– Иди в спальню и жди меня там.
Он уже повернулся, чтобы уйти, но Гонора успела придержать его:
– Он ни в чем не виноват.
Каван прикоснулся к ее распухшей щеке.
– Это не имеет значения. Он поднял на тебя руку, и я этого терпеть не намерен.
Она сжала его ладонь сильнее:
– Но то была моя вина!
– Значит, он должен был прийти со своей жалобой ко мне. Он позорит меня своим отношением к тебе. Иди и делай, как я велел. Жди меня в спальне.
Каван повернулся и вышел из замка. С каждым шагом ярость его все усиливалась.
Он нашел свою жертву недалеко от замка. Калум улещивал привлекательную молодую женщину, скорее всего похваляясь перед ней своей мнимой значимостью. Он не понравился Кавану с самой первой встречи, когда Тайнах несколько лет назад подошел к нему с предложением о браке с Гонорой. Казалось, он стремится продать свое единственное дитя, и говорил он только о том, какая она послушная и какой покорной женой будет для своего мужа. Кавану не требовалось от жены тупое послушание. Он стремился найти женщину, равную ему умом и силой духа, которая всегда будет на его стороне.
Эти мысли только добавили масла в огонь уже бушующей ярости, и, поравнявшись с Калумом, Каван обрушил на него все свое бешенство. Схватив его за загривок, Каван швырнул Таннаха на землю и наступил ему на глотку.
Тот извивался под его сапогом и визжал, как свинья, неистово размахивал руками и, задыхаясь, пытался отпихнуть ногу Кавана.
– Ты посмел ударить мою жену?
Калум выпучил глаза и, давясь, попытался что-то сказать.
– Не утруждайся объяснениями, не поможет. Ты не имел на это никакого права! Гонора принадлежит мне.
Калум как мог закивал, вцепившись в щиколотку Кавана и пытаясь освободиться.
– Ударь ее еще раз, и я убью тебя.
Каван убрал ногу. Калум, хватая ртом воздух и кашляя, отполз в сторону. Никто не решился помочь ему.
Каван вернулся в замок. Слух о том, как он защитил свою жену, тут же разлетелся по замку, и люди сочли это добрым знаком. Каван поднялся прямо в свою спальню. Жена соскочила со стула, на котором сидела перед очагом.
– Как часто отчим поднимал на тебя руку? – спросил Каван, не в силах скрыть раздражение. – И не вздумай мяться и придумывать отговорки. Мне нужна правда.
– Так часто, как ему хотелось.
– С самого детства?
– С того дня, как мама за него вышла, – ответила Гонора.
Теперь поведение жены стало ему понятнее, но хотя Каван сочувствовал ее нелегкому жребию, он не мог не досадовать. А если бы его не было рядом, чтобы защитить ее? Опять бы съежилась и начала испуганно хныкать? И если она не в силах защитить саму себя, то что будет с ее детьми? Кто будет оборонять их в случае нужды?
– И ты никогда не пыталась защищаться?
– Моей единственной защитой была покорность, – призналась Гонора.
– Больше этого не будет.
Гонора посмотрела на него с облегчением, и Каван понял – она думает, что теперь ее будет защищать он. Но Каван, хотя и не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось, прекрасно понимал, что не всегда сможет вовремя оказаться рядом с женой – на это его мудрости вполне хватало.
– Спасибо, – негромко произнесла Гонора.
– Пока рано меня благодарить.
Она в замешательстве покачала головой. Каван ударил себя в грудь.
– Я собираюсь научить тебя защищаться.
Глава 12
Гонора растерянно смотрела на мужа. Она хорошо его услышала, но не смогла толком понять, что он сказал. И его слова сильно ранили ее. Она знала, что Каван считает ее слабачкой, а теперь он добавил, что она трусиха.
Ей потребовались все ее силы, чтобы перехитрить Калума, и она, путаясь и ошибаясь, в конце концов научилась защищаться единственным доступным ей способом – водя Калума за нос. Гонора никогда не считала себя ни трусихой, ни воином – она просто стремилась выжить.
– Если ты этого хочешь, – наконец произнесла она.
– Ты всегда с такой легкостью идешь на уступки?
Гонора расслышала раздражение в его голосе, но не собиралась переживать еще и из-за этого.
– Ты выразился достаточно ясно. Какой смысл спорить?
– Всегда покорная жена.
– Я выполняю свой долг, – ответила она. Гонора не хотела выглядеть обвиняемой, но, похоже, Каван думал по-другому.
– Может быть, если бы у меня была жена, которую стоит уложить к себе в постель…
Конечно, он не поднял на нее руку, но ей было так больно, словно он ударил ее кулаком. На какой-то миг Гоноре показалось, что Каван поморщился, как будто нанес удар не только ей, но и себе самому. Неужели сожалеет о своих жестоких словах?
Проницательность уже не раз сослужила ей хорошую службу, и Гонора решила и на этот раз положиться на нее.
– Прости мне мою неискушенность, но что делает женщину достойной того, чтобы разделить с ней ложе?
И едва не улыбнулась, увидев его потрясенное лицо. Теперь она нанесла ему жестокий удар, не прикоснувшись к нему и пальцем.
Каван скупо усмехнулся:
– Ты умнее, чем я думал.
Гонора почтительно наклонила голову.
– Я задала вопрос. – Она подняла голову, вздернув подбородок чуть выше, чем требовалось. – Ты можешь ответить?
– Ты в самом деле хочешь, чтобы я ответил?
От собственной дерзости все внутри у Гоноры дрожало, но, как ни странно, внешне она держалась очень спокойно и невинно.
– А как иначе я научусь радовать тебя, если не буду ничего знать?
– Ты хочешь меня радовать? – Он взял ее за руку и осторожно притянул ближе к себе и к теплу очага.
Как это получается, что рядом с ним Гонора одновременно чувствует возбуждение и страх?
– Это мой долг.
Он медленно кивнул, словно подтверждая ее правоту, и наклонил голову, легонько прижавшись своей щекой к ее разгоряченной щеке. Гоноре почудилось, что она услышала, как зашипело горячее, прикоснувшись к прохладному, и отчетливо услышала, как он глубоко вдохнул, зарываясь лицом в ее волосы.
Каван зашептал ей на ухо:
– Аромат женщины.
Гонора его почти не слышала. Она запуталась в чувствах, которые боролись у нее в душе. Ей хотелось отодвинуться от него как можно дальше – и тянуло прижаться к нему как можно сильнее. Бессмыслица какая-то!
Он прижался лбом к ее лбу, провел пальцем по скуле, по шее, вокруг груди и пробормотал:
– Прикосновение к женщине.
Он прильнул к ее губам, начал их покусывать, пока они не затрепетали, спустился к шее, провел губами по плечу, и Гонора потрясенно поняла, что с нетерпением ждет, когда он доберется до ее груди.
– Вкус женщины, – пробормотал Каван, то целуя, то покусывая ее шею до тех пор, пока Гонора не застонала от удовольствия.
Каван негромко засмеялся ей на ушко:
– Звуки, которые издает женщина, достигнув наслаждения.
Гонора ахнула и отскочила в сторону. Рука Кавана метнулась вперед. Он схватил Гонору за запястье и рывком дернул к себе.
– Первое правило самообороны – никогда не думай, что твой противник ведет честную игру. Второе правило – держись от противника на расстоянии…
Гонора вслед за ним опустила взгляд вниз и снова ахнула. Каван приставил к ее животу кинжал.
– Ты даже не заметила, что я вытащил оружие.
– Я не думала, что ты применишь оружие против меня!
– Никогда ничего не предполагай и будь готова ко всему, – отрезал Каван, убирая кинжал обратно в ножны, висевшие на килте.
Значит, это был просто урок, и больше ничего. Запах, прикосновения, вкус – все это вовсе не возбудило Кавана, как возбудило ее саму. Он не считает ее привлекательной, и Гонора ужаснулась, поняв, что он сумел пробудить в ней страсть.
– Я научу тебя защищаться от любого врага.
Гонора кивнула, хотя вовсе не в знак согласия, а потому что именно это он уже и сделал.
– Ты научишься пользоваться оружием и… – Каван почесал в затылке. – Скажи, ты умеешь ездить верхом?
– Конечно, умею…
На его лице отразилось облегчение, но когда она договорила, выражение его лица опять изменилось.
– …только мне редко это удавалось.
– Это мы быстро поправим. Еще я научу тебя проскальзывать мимо людей незамеченной.
Честно говоря, этим искусством она превосходно овладела много лет назад, когда поняла, что лучше всего, если Калум ее вообще не замечает, потому что в этих случаях он не находил к чему придраться и не бил ее.
– Еще я научу тебя, как выжить в лесу.
Гонора решила промолчать и не рассказывать ему, что, вероятно, тут могла бы научить его куда большему – им с матерью нередко приходилось выживать в лесу. Именно поэтому она предпочитала растения и цветы, а не животную пищу, которую забивали к каждодневным трапезам.
В дверь постучались. Гонора открыла, увидела служанку с подносом и вспомнила, что велела принести ужин к ним в комнату. Она потеряла счет времени и не думала, что уже так поздно. Гонора надеялась, что успеет поговорить с Каваном до того, как им принесут поесть.
Она отошла в сторону, впуская служанку.
– Я попросила подать нам ужин в спальню…
– Чушь, – отрезал Каван и махнул рукой служанке, прогоняя ее прочь.
Закрывая за той дверь, Гонора меньше всего хотела, чтобы девушка заметила, как она опять сжалась от неловкости. То, что муж ее в очередной раз отверг, снова подкинет топлива в костер сплетен.
– Ты не будешь стыдливо прятаться от других. Я позаботился о том, чтобы отчим понял – теперь ты принадлежишь мне, и пусть он больше никогда не смеет поднимать на тебя руку.
Очевидно, Каван так и не понял, что Гонора просто хотела устроить для них интимный ужин. Но ведь он, напомнила она себе, вовсе не увлечен ею. Тогда почему ей так показалось, когда он ее поцеловал? Гоноре очень хотелось как следует потрясти головой, чтобы собраться с мыслями, но она побоялась, что тогда придет в замешательство Каван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34