Показывать было, конечно стыдно, но пришлось.
- Вот так, - начал выговаривать Володя, на Славика глядя: - Мы, мы, инструмент, колун, пиф-паф и дикий Запад! А простую деревяшку обработать, заклинить по-человечески...
- Хватит тебе, - добродушно проговорил Григорий. - Мы в прошлом году первые топоры тоже, наверное, не лучше сделали. Давайте подправим. Заяц, дай твое рукоделие...
4
Первый день желанной работы всегда радость. Если признаться откровенно, где-то глубоко в душе, конечно, кроется предательский холодок недоверия к себе, внутренний голос нашептывает: "А вдруг не справишься? Вдруг окажется, что не способен сделать, или способен, но хуже других? И тогда все будут смотреть на тебя с насмешкой и сожалением, увидев твою настоящую цену". Но другой голос, более сильный, кричит совсем иное: "Я молод! Во мне столько сил, что даже сам я еще не подозреваю, на что способен! И вот сейчас пришло наконец время, когда смогу показать себя. И это не будет хвастовством. Просто буду работать изо всех сил, и у меня получится ловко, умно, споро. И люди будут удивляться, глядя на меня, и завидовать мне".
Так или примерно так думал Андрей, когда с ребятами шел те двести метров, что отделяли их лагерь от места работы. Все молчали, а по лицам бродили неясные улыбки, кто-то пел вполголоса:
- Привыкли руки к топорам...
Останавливался, пережидал минуту и начинал снова:
- Привыкли руки к топорам...
У клуба, самого крайнего строения в поселке, остановились. Подошел Володя. На голове его красовалась выгоревшая, когда-то голубая пилотка с ярко начищенной эмблемой.
- Вова, где это ты головной уборчик-то раздобыл?
- Хе-хе! Пилотка знаменитая. Знай морскую пехоту. И в прошлом году была в Сибири со мной. Так что Музея ей не миновать. Ну, народ, все в сборе? Начнем. Я, значит, ваш бригадир. Это вы уже знаете.
- А теперь для вас я буду вроде как бугор!
Так послушайте, ребята, вы мой разговор!
пробасил и расплылся в улыбке Петя-большой, огромный, чубастый парняга.
- Рост метр девяносто, вес девяносто, не считая дури и пуда шерсти на голове, - представил его маленький чернявый парнишка, тоже Петр, по кличке Маленький.
- А в тебе пуд вместе с шерстью! Лягушонок. Тьфу! - отвернулся Петя-большой.
- Ну, за дело, народ, за дело, - сдвинул на затылок свою пилоточку бригадир. - Поосторожнее смотрите.
А на крылечке клуба, на солнцепеке пригрелся и задремал светловолосый парень.
- Скоба! - позвал его Володя. - Скоба-а-а.
- А? Что? Меня, что ли? - проснувшись, промямлил парень и сообщил доверительно: - Видимо, придремал.
Все заулыбались, а Славик не выдержал:
- Ты что такой стремный мужик? Июль месяц, а ты уже в спячку.
- А-а, - безразлично отмахнулся Скоба. - Болтай, болтай...
- Ну, поехали, народ, поехали, - поторопил бригадир.
- Привыкли руки к топорам! - взревел Петя-большой.
* * *
Андрей работал со Славиком и Зоей. Осмотрев место порубки, Славик скомандовал:
- Мы с Андреем валим, а ты, Заяц, вырубай подлесок.
Зоя возмутилась:
- Начинается! Нет, я тоже хочу валить. Я пилила дрова, а это то же самое, только в другой плоскости, - но взялась за топор.
Тайга была затянута густой сетью мелколесья, кустарника, сухого валежника, так что, прежде чем подступиться к дереву, приходилось вырубать мелочь, которая крепко цеплялась за жизнь.
Первое дерево мягко упало на землю. И хоть близко никого не было, Славик закричал лешачьим голосом:
- Бойся!!
И тайга отозвалась:
- Ой-ся-а!
Второе, третье и четвертое дерево тоже легли быстро, поддаваясь нерастраченному азарту работы.
Толстенная чернотелая лиственница, покрытая зеленым мхом, первая показала характер. Отчаянно хакая, Славик сделал заруб, чтобы указать лиственнице, куда нужно падать, но пилу начало зажимать, как только полотно скрылось в дереве.
- Она что, сдурела? - удивленно произнес Славик.
- Спроси у нее.
Андрей почувствовал, что каждое движение выжимает на лице пот, и, сняв накомарник, поднял сетку. Свежий воздух приятно обдул лицо, но и комары не дремали: они тотчас начали атаку, легко впиваясь в мокрое распаренное тело.
- Когда я буду пилить? - снова возмутилась Зоя. - Мне надоело воевать с мелочью.
- Момент, - успокоил ее Славик. - Повалим это чудо, и я передам тебе свой ответственный пост. Это работа не для музыканта.
Но "момент" затягивался. Пилу таскали с трудом, ухватив обеими руками и упираясь ногой в ствол. Сделали запилы, насколько было возможно, с других сторон, а потом Славик начал углублять заруб. Теперь он уже не хакал молодечески, махал топором реже, тщательно выбирая место для удара. Лиственница не сдавалась.
- Может, толкнем? - предложил Славик.
И они минут пять безуспешно упирались в ствол руками, пытаясь расшатать его.
Справа и слева бухались о землю стволы, а злополучная лиственница стояла, намертво зажав пилу.
- Может быть, попробуем расклинить? - неуверенно сказал Славик. - Тогда можно будет пилить.
Андрей вытесал клин и начал вколачивать его в щель реза. Клин пошел неожиданно легко. Лиственница шевельнулась. Андрей застучал топором чаще, дерево начало валиться, прогибаясь в падении, словно вершина хотела оттянуть минуту, когда ей придется больно удариться о землю.
- Бой-ся-а-а! - так отчаянно крикнула Зоя, что Андрей отпрыгнул в сторону.
- Народ!? - рявкнул Володя. - Что у вас там?!
- Порядок, - уныло откликнулся Славик и упал на землю.
Андрей брякнулся рядом с ним. Мох спружинил, мягко охватывая тело.
- Моги-и-илка, - проговорил Славик. - Еще одно такое деревцо, и меня хоть самого пили.
- Бог в помощь, студенты!
Невысокий плотный человек сел на поваленное дерево, затянулся сигаретой, проговорил сожалеючи:
- Пару дней такой работы - и копыта на сторону. Точно. Это ж надо так над людьми издеваться.
- Ой, не говори, отец, - простонал Славик. - Не тревожь душу.
- Я ж и говорю: издеваются. Видимое ли дело - руками тайгу валить. Это счас в поселке скажи, так все сбегутся на вас смотреть как на чудо какое. А начальству что! - распалялся незнакомец: - Оно от вашей работы не сгорбатится. Нет, я вам вот что скажу, - проговорил он спокойно и наставительно, - вам надо работу эту бросить. Пусть технику дают.
- Вообще-то верно, - поддержал его Славик.
- А то не верно, - усмехнулся незнакомец. - Сядьте всей артелью - и баста. Не желаем, мол. Вот тогда начальство и завертится. Все-е сразу найдется.
И он заерзал на стволе, показывая, как будет вертеться начальство.
"Он прав, - думал Андрей. Это идиотизм двуручной пилой тайгу валить".
Мужчина встал, тщательно заплевал окурок и сказал:
- А если сомневаетесь, что заработок потеряете, то, верь слову, вы сегодня и на хлеб не заработаете. Вот так.
Секунду-другую после его ухода Славик лежал молча, а потом вскочил, крикнул:
- Пошли к братве. Сейчас заделаем заваруху!
- А может, не надо? - нерешительно остановил его Андрей.
- Я не лошадь!
И помчался к ребятам, крича:
- Парни! Ко мне! Митинг проводить будем!
Андрей и Зоя неторопливо последовали за ним.
Бригада сбежалась в один миг. Славик горячо и сбивчиво объяснил ситуацию.
Волосы его мокрыми сосульками прилипли ко лбу.
- Думают, на нас пахать можно! Хихикают! Мол, студентики вместо лошадей! Пусть горбатятся, мол! Не выйдет!
- Правильно! - тонко и решительно прокричал Петя-маленький.
- Технику, конечно, надо!
- Видимо, верно...
- Бросьте дурака валять, рассопливились, - жестко сказал Володя, надвигая пилотку на глаза.
- А что ты, что?! Неправда, что ль?
- Хочешь, значит, паши!
- И буду.
- Дурных нету.
- Час поработали, и руки оторвались!
- И заработаешь на сухари, не больше!
- А-а-а-а-а! - перерезал гвалт чей-то истошный крик. - А-а-а-а-а!
Испуганная Зоя бросилась к вопившему Григорию.
- Что с тобой?
Тот смолк и пожал плечами.
- Все орут, я думал, и мне можно.
- Ну и ори дальше, чего остановился, - мрачно сказал Славик. - Ори.
- Да уже сбил охоту. Теперь покурим, за жизнь поговорим, начальство поругаем. Володя, двигайся ближе, я тебя ругать буду.
Бригадир подошел к Григорию. Они стояли лицом друг к другу, почти нос к носу. Стояли, и Григорий ругал Володю вполголоса, ласково:
- Сволочь, ты, бугор. Ох и сволочь. Негодяй. Зачем меня заставляешь пилой деревья валить, - щурил он и без того узкие глаза. - А? Вот ты какой мерзавец! Бензопил не даешь. Хочешь, чтобы я горбатился?!
Бригадир невозмутимо молчал, а Славик слушал-слушал эту песню и не выдержал, вскипел.
- Что ты придурка из себя строишь?! Не про Володю же разговор шел. Чего придуриваться, не пойму!
- А-а-а... Не про бригадира, - удивился Григорий. - Тогда я действительно не то говорю. Извини, Володя, - похлопал он по плечу. - Ты у нас хороший, а вот командир наш - сволочь. Форменная. И я, комиссар, тоже.
Лица ребят, стоящих возле Григория, остывали после недавней горячки, а Зоя носком сапога ковыряла землю и рассматривала ее и, лишь иногда исподлобья оглядывая всех, сдерживала улыбку.
- Зря ты, Гриша, спектакль разыгрываешь, - вздохнув, проговорил Петя-маленький. - Ведь не про бугра шел разговор и не про тебя.
- А про кого же тогда? - теперь уже серьезно спросил Григорий. - Ведь это мы на штабе решили, что нужно работать. Знали, что бензопил пока не будет, а все равно решили. Так что я по адресу. Знали ведь, бугор?
- Знали.
- Ну вот... А ты говоришь. Так что нечего нас защищать. Мы во всем виноваты. Нужно было отдыхать, пока технику не дадут. Куда нам спешить? Годы наши молодые. Только вот, может быть, когда строить начнем да не будет материалу хватать, вот этого самого леса, - показал Григорий на поваленные деревья... - Может, тогда... Впрочем, - махнул он рукой, - не будете же вы сами себя ругать. О-опять начальство виновато... Не обеспечило. Тот же командир и тот же бригадир.
- Вот ты артист, а... - миролюбиво покачал головой Славик, разговор-то о местном начальстве.
- Что местное начальство, Слава, - развел руками бригадир. - Оно нам объекты указало, следить будет, чтобы не напортачили. А когда и сколько делать - это уж мы сами решаем. Ну подумай сам, подумай. Бросим сейчас работать, сядем, будем сидеть. Бензопил нам все равно сегодня-завтра не дадут, пока техминимум парни не сдали. А вручную хоть немного, но сделаем. Лучше, чем ничего. Мы еще эти дни знаешь как вспомним. Я по прошлому году знаю. Время ох как подпирать будет.
- Ну, ладно, хватит агитировать, - отвернулся Славик, - поехали, - и, подхватив топор, пошел к своей делянке.
Петя-большой взревел:
- Э-гей! Привыкли руки к топорам!!!
Первые минуты молчали, лишь Славик вздыхал шумно и огорченно.
"Да-а-а, - сокрушался Андрей. - Чуть было не опростоволосились. Вот для местных была бы потеха..."
- И все ты, баламут, - не выдержал Андрей. - побежал, заорал Агитатор.
Славик вздохнул.
- Да вроде хотел как лучше. Ты тоже хорош. Не мог остановить.
- Тебя остановишь. Роток на троих бог кроил, а одному достался.
- Этот черт еще здесь подвернулся, - разозлился Славик. - Не иначе вредитель какой. Я его увижу, ноги повыдергаю.
- Ну ничего, мальчишки, - успокаивала их Зоя. - Один разговор ведь был. И все.
Послышался гул мотора, и трактор, не совсем обычный, с гладкой, отполированной наклонной площадкой за кабиной, подъехал к месту порубки.
- Здорово, хлопцы! - выпрыгнул из кабины Степан. - Как робите? Хлысты давайте. Будемо их на "лежневку" таскать. Там хлопцы заждались.
Он и сегодня был небрит. Щетина рыжей ржавчиной лежала на его веснушчатом лице.
- Где бригадир?
Подошел Володя.
- О! - удивился Степан, глядя на его пилотку. - Товарищ военный, прибыл до вашего распоряжения, - и руку к кепчонке приложил. - Чокеровщика мне давай и поидемо.
- Обойдешься. Здесь я буду, Гриша. А там ребята отцепят.
- Ух ты какой жадный. Дай хлопчика, нехай катается. Или дивчинку вон ту дай. Я с ней знакомый. Я дивчинок люблю, не обижу.
- Нет, Степан, нечего зря кататься. Людей и так мало.
- Нехай по-твоему. Поихалы.
Он влез в кабину трелевочного трактора. И тот проворным красным жуком начал пробираться меж поваленных дерев, затем, натужно погудев, затащил на площадку, словно за спину, охапку бревен и поволок их.
В чистом небе властвовало солнце, горячее, никак не подходящее к слову Сибирь. Энцефалитки, темные от пота, дымились, но их нельзя снять. Славик разделся было, обрадованно крикнул:
- О-го-го! Крым!
Но через минуту его допекли комары и огромные, чуть не в кулак величиной, оводы, налетавшие стаями. Даже сетку накомарника поднять было нельзя.
Зоя, которая в начале работы была необыкновенно весела и по-детски радовалась всему: зеленой кедровой шишке, большому муравейнику, новой для нее ягоде, - заметно сдала. Лицо стало непривычно серьезным и сосредоточенным, походка отяжелела.
Время до обеденного перерыва растягивалось, казалось, не имели конца те последние часы, которые уже не скрашивались новизной работы.
Зое приходилось труднее всех. Андрей с тревогой смотрел, как все чаще выскальзывает из ее рук топор и ладонь не держит ручку пилы, разжимается. Но когда Славик попытался предложить ей отдохнуть, Зоя подняла с лица сетку и неожиданно твердым и высоким голосом, срывающимся на крик, сказала:
- Гос-споди! Как вам не терпится показать свое превосходство!
Большие глаза ее, обычно мягкие, теперь были сощурены и злы. Она хотела сказать что-то еще, но раздумала и дернула сетку накомарника, закрывая лицо, точно спуская забрало шлема.
- Стоп, стоп, стоп, Зоенька, - проговорил Андрей. - А ну-ка садись. Перекурим, Славик.
Тот послушно рухнул на землю, Зоя осталась стоять.
- Что ж, мы и будем все время тебя уговаривать, а ты перед нами... из кожи лезть?
- Я поехала с вами работать, - твердо, не поднимая сетки накомарника с лица, ответила Зоя. - И буду работать наравне. Я не хочу быть нахлебницей.
- Глупая ты, ой, глупая, - схватился за голову Славик. - Ты погляди, вон два Петра работают. У одного сила как у быка, а у другого - комариная. Так что, один, значит, должен костьми ложиться, а другой курортничать. Чтобы килограммометры одинаковые были. Так, что ли? Какие же тогда мы к черту товарищи?!!
- Точно, - поддержал его Андрей. - По совести работают, и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22