– Вытри меня, пожалуйста.
– С удовольствием, графиня, – улыбаясь, ответил он. Вызывающе медленно провел он полотенцем по ее изящной спине, обвел нежную округлость бедер и изгиб ягодиц.
– Ну что, гожусь я на роль горничной?
Кристина притворилась, будто обдумывает ответ.
– Прежде чем я решу, месье, мне потребуется, чтобы вы продемонстрировали и другие свои способности.
Он прижал ее к своей груди, потом с такой же тщательностью принялся вытирать ее груди и низ живота. Полотенце скользнуло ниже, и она прикусила губу, чтобы не застонать от удовольствия. Выхватив полотенце из его рук, проговорила:
– Теперь моя очередь.
Она ждала, пока он снимал одежду, и любовалась игрой его мышц под гладкой кожей, пытаясь запомнить каждую линию его тела, каждую складку и шрам – все до мельчайших деталей. Когда наконец он стоял перед ней обнаженный, она решила последовать его примеру. Легкие прикосновения полотенца дразнили и возбуждали, она слегка потерла коричневые мужские соски, почувствовала, что они набухли. Наклонила голову и нежно обвела их языком. Рид втянул воздух. Он дрожал, пытаясь унять возбуждение.
– Тебе это нравится? – томно спросила она.
– Ты же знаешь, что нравится, – сквозь сжатые зубы проговорил он. – Ты здорово умеешь мучить.
Довольная таким ответом, Кристина попросила его повернуться. Он сделал это с неохотой и, нахмурившись, спросил:
– Неужели тебе нравятся мои шрамы?
– Нет, – мягко ответила она, нежно лаская каждую отметину жестокого хлыста. – Но шрамы – это часть тебя.
Рид громко рассмеялся.
– Ты очень романтичная особа, раз можешь восхищаться таким уродством.
Кристина продолжала поглаживать рубцы кончиками пальцев, потом осыпала их поцелуями, легкими, словно крылья бабочки.
– Твоя спина говорит о том, что ты много страдал и что, несмотря на боль и унижение, ты стал сильнее.
– Довольно! – Повернувшись, Рид зажал ей рот поцелуем. – А о чем говорит мой поцелуй? – спросил, отрываясь от ее губ.
– О том, что ты меня хочешь, – хрипло ответила Кристина.
Рид поднял ее на руки и отнес на кровать. В его глазах]на видела отражение не только желания, но и какой-то неуверенности, недоговоренности.
– Я не умею говорить красивых слов...
Она прижала палец к его губам, заставляя замолчать.
– Мне не нужны красивые слова. Раскрой мне свое сердце.
И он сделал это.
Глава 19
Когда на следующее утро Кристина проснулась и обнаружила отсутствие Рида, ей захотелось зарыться лицом в подушку и расплакаться. Почему эта ночь так много значит для нее и так мало – для него? Неужели он думает, что она отдается ему, только чтобы удовлетворить физическую потребность? Разве он не чувствует, что завоевал ее сердце? Наверное, с ее стороны было наивно надеяться на то, что он проявит какие-то признаки любви. Рид Александер не желторотый юнец, он мужчина, который привык прятать свои чувства так же тщательно, как скупец прячет кошелек. А вдруг все дело в ней самой? В конце концов, – напомнила себе Кристина, – я ведь буквально кинулась ему на шею. Во время побега именно я настояла на том, чтобы заняться любовью. А этой ночью...»
Ее щеки вспыхнули. Она вела себя распутно, необузданно, не лучше проститутки. Но она всегда становилась такой в его объятиях. До встречи с Ридом Кристина считала себя практичной, рассудительной девушкой. Как же все изменилось! Не просто бессмысленно, по и глупо побить человека, у которого к ней всего лишь мимолетный интерес. Но винить приходится только саму себя. Рид не виноват в том, что принял этот позорный дар.
Кристина повернулась на спину, открыла глаза и обнаружила, что все еще находится в комнате Рида. Яркий солнечный свет проникал сквозь полуоткрытую дверь. На ветвях магнолии во дворе весело перекликались птицы. Кристина с невольным любопытством оглядела комнату. Везде царили чистота и порядок, кое-какие личные вещи с большой аккуратностью были расставлены на комоде. Ее ночная рубашка висела на спинке кресла, а не валялась мокрой кучкой на полу, где они ее оставила. Вскочив с кровати, Кристина быстро оделась и пригладила волосы.
Где-то в доме открылась и закрылась дверь. Не желая, чтобы ее застали крадущейся из комнаты Рида, Кристина вышла на веранду и по галерее обошла дом. Она появилась в своей спальне как раз в тот момент, когда в дверях показалась Дульси с охапкой свежего постельного белья. Служанка перевела взгляд с лица хозяйки на несмятую постель и расплылась в понимающей улыбке.
– Доброе утро. Думаю, вы хорошо спали.
Кристина покраснела, но попыталась прикрыть смущение праведным негодованием.
– Ну знаешь, Дульси, как я спала и где, тебя не касается.
– Нет, мэм, конечно, нет. – Дульси добродушно хмыкнула, нисколько не обиженная подобным обхождением: – Должно быть, господин тоже хорошо спал.
– Дульси… – сердито проговорила Кристина.
Служанка невозмутимо положила белье на кровать.
– Сейчас принесу вам кофе. Хороший и крепкий кофе поможет вам проснуться.
Графиня возмущенно вздохнула. Она давно поняла, что американские слуги совсем не похожи на рабов в Бель-Терр. «Но между ними ведь огромная разница, – напомнила она себе. – Дульси – свободная цветная женщина». Пожив на острове, Кристина не хотела больше встречаться с проявлениями рабства. Это варварство, и оно не приводит ни к чему хорошему.
Она выбрала одно из своих самых любимых платьев – светло-зеленое, усыпанное изящными желтыми цветочками. Завязав темные волосы желтой атласной лентой, она критически оглядела себя в зеркале. Кристине хотелось предстать перед дедушкой веселой, с хорошим настроением. Если не обращать внимания на легкую бледность, никто не догадается, как она несчастна.
Вернулась Дульси, неся кофейник, благоухающий кофе с цикорием, и сладкие ореховые булочки, только что из печи.
– Дульси вас откормит. Вы слишком худая. Надо быть сильной, чтобы рожать здоровых детей.
Кристина чуть не выронила чашку.
– Детей?
Служанка глубокомысленно кивнула.
– Вы с господином нарожаете красивых, здоровых сыновей.
Дети? У Кристины внезапно подкосились ноги, и она опустилась на край кровати. Красивые, здоровые сыновья. Она представила себе маленького ребенка у своей груди. Эта картина вызвала в ее душе какое-то мягкое, тающее чувство. Там словно забил родник, и сила материнского инстинкта удивила ее. Она безжалостно подавила все эмоции. До настоящего момента Кристина не думала о такой возможности. Как глупо. Телесные потребности заглушили в ней голос рассудка. Они с Ридом занимались любовью не один раз. Любой из них мог привести к беременности. И что же тогда? Как бы это осложнило ситуацию! Кофе остывал, она к нему не притронулась. Ребенок нуждается в любви обоих родителей. Л Риду нужна свобода, а не привязанности. Как бы она ни любила его, она не хочет, чтобы он остался с ней только из чувства долга.
– Ну же, поспешите с завтраком, – проворчала Дуль-си. – Мисс О'Бэньон говорит, что ваш дедушка спрашивал о вас.
Это вернуло Кристину на землю.
– Как он? Ему не стало хуже?
Дульси хлопотала, прибираясь на туалетном столике, открывая ставни.
– Господи, детка, да не будите вы лихо, пока оно спит тихо.
Кристина улыбнулась своей собственной глупости.
– Ты права, Дульси, спасибо, что напомнила. – Она сделала глоток кофе, откусила булочку, чтобы избежать нравоучений со стороны служанки, и поспешила в комнату деда.
Жан-Клод опирался о белоснежные подушки. На его изжелта-бледном изможденном лице появилась оживленность, которой не было в больнице. Это очень обрадовало Кристину.
– Дедушка. – С улыбкой, дрожащей на губах, она подошла к кровати.
Его глаза влажно заблестели.
– Когда я проснулся сегодня утром, то решил, что я уже на небе, а мадемуазель О'Бэньон – мой личный рыжий ангел-хранитель.
Наклонившись, Кристина поцеловала морщинистую щеку.
– Ты не в раю, но Рози действительно просто ангел, раз сотворила такое чудо. Ты выглядишь прекрасно. – Краем глаза она уловила движение в дальнем углу комнаты. – Р-рид, – проговорила, заикаясь, – я думала, что ты ушел по делам. Он без улыбки посмотрел на нее. – Сначала я решил навестить твоего дедушку. Кристина так же серьезно изучала его внешность, – стройный, подтянутый, красивый, в сером камзоле и полосатом жилете. Казалось таким естественным подойти, обнять его, поцеловать, ощутить его поддержку. Присутствие Рида заставило ее забыть обо всем, даже о дедушке. Жан-Клод непонимающе переводил взгляд с внучки на мужчину. Он громко кашлянул, чтобы привлечь их внимание. – Кто этот Рид, о котором ты говоришь, детка? Кристина виновато покраснела, пытаясь собраться с мыслями. Она опять ошиблась, подсознательно избегая имени Этьен, которое вызывало только самые неприятные ассоциации. Мужчины выжидающе смотрели на нее. Когда-нибудь ей придется сказать дедушке, что Рид ей вовсе не муж. Что настоящий Этьен Делакруа погиб во время восстания рабов на острове Сан-Доминго. Что Рид работал у него надсмотрщиком и что его обвиняют в убийстве. Но разве сейчас можно выложить всю правду? Рид, очевидно, поняв, в каком она затруднении, начал объяснять;
– На самом деле меня зовут...
– Мать называла его Ридом, – перебила Кристина. – Только после смерти отца, унаследовав его поместье, Рид принял имя, данное ему при рождении. Она молча смотрела на него через всю комнату. Оба понимали, что если Кристина откажется признать его своим мужем, то ему придется немедленно покинуть этот дом. Л без такого прикрытия, как образ французского плантатора, Рид вряд ли сможет доказать свою невиновность. Дедушка был бы разгневан, узнай он, какому риску Кристина подвергает свою репутацию. «И вдобавок, – подумала она, – его здоровье еще не позволяет ему испытывать такие серьезные эмоциональные встряски. У нас будет достаточно времени, чтобы объясниться». Острый взгляд Жан-Клода скользнул от Рида к Кристине.
– А, – проговорил он наконец, – все понятно. Кристина вздохнула с облегчением. С самого ее детства дедушка всегда без труда мог определить, когда она врет.
– Вообще-то его знают как Этьена. Только самые близкие называют Ридом.
Жан-Клод пристально посмотрел на молодого мужчину.
– Надеюсь, когда мы познакомимся получше, я буду в числе этих самых близких.
Рид поклонился.
– Сочту за честь, месье. Старик устало кивнул.
– Прошу прощения, но мне надо заняться делами. – С этими словами Рид быстро вышел из комнаты.
Кристина проводила его взглядом. Как мило со стороны Рида волноваться о здоровье ее дедушки! Он в очередной раз проявил доброту и понимание. Неоднократно отказываясь признать за собой добрые качества, он тем не менее был достоин восхищения. Жан-Клод сложил руки на одеяле.
– Я смутно припоминаю, как меня кто-то вынес из этой жуткой больницы и потом поднял по ступенькам сюда. Это был Рид?
Кристина присела на край кровати.
– Да, дедушка. Он настоял на том, чтобы помочь.
– Я так и думал. Твой муж, кажется, прекрасный человек. Вовсе не то чудовище, которое я себе представлял.
– Извини, что заставила тебя беспокоиться. – Она положила ладонь на его руку.
Но старик смотрел на нее по-прежнему тревожно.
– Я должен был запретить тебе выходить замуж за человека, которого ты никогда не видела и о котором ничего не знала, даже если я сам не мог защитить тебя.
– У нас не было выбора, – мягко напомнила ему Кристина. Ей не терпелось открыть ему правду, признаться, что повод для опасений был, что Этьен Делакруа оказался самым большим негодяем в ее жизни, Но она удержалась. – Мы оба тогда решили, что женитьба по доверенности – лучший выход. Расскажи мне, что произошло после того, как мы расстались в Кале.
Последовало долгое молчание, вздох, потом приступ кашля. Снова удобно устроившись в подушках, дедушка кратко описал ей свои приключения.
– Должен признать, я позволил себе переутомиться, что стало одной из причин, приведших к болезни. Когда я добрался до Нового Орлеана, то уже очень нуждался в медицинской помощи. И был слишком слаб, чтобы возражать, когда меня решили отправить в благотворительную больницу, Больница для бедных… – Он печально покачал головой.– Можешь себе представить мое унижение?
– Это все в прошлом. – Кристина убрала с его лица прядь седых волос. – Мы снова вместе, вот что сейчас главное.
– Ты всегда была такой радостью для меня, крошка. – У старики увлажнились глаза. – Когда я решил, что больше не увижу тебя, то потерял всякий интерес к жизни.
– Теперь нас ничто не разлучит, – тихо пообещала она. То, что ему едва удалось избежать смерти, очень изменило дедушку. Скрытые прежде эмоции теперь грозили захлестнуть его. – Просто постарайся побыстрее выздороветь.
Граф смущенно кашлянул, и в это время в комнату вошла Рози О'Бэньон с завтраком на подносе. Наклонив голову и прищурившись, она некоторое время разглядывала старика.
– Ну что ж, я вижу, пациент решил присоединиться к живым.
– А разве в этом были какие-то сомнения, мадемуазель? – храбрясь проговорил он.
Кристина встала, и сиделка взбила подушки, а затем поставила поднос на колени больного. Жан-Клод недовольно оглядел принесенное.
– Еще немного молока, и я замычу, как корова, – проворчал он.
– А без молока пожалеете, что вы не корова. – Нисколько не смущенная сварливостью пациента, Рози развернула салфетку и заправила ее под подбородок графа. – Молоко прописал вам доктор, значит, вы будете получать молоко.
Слушая их перепалку, Кристина улыбалась. К дедушке уже возвращаются его прежние властные манеры. Но и Рози под стать ему. Надо не забыть поблагодарить Полли за то, что порекомендовала такую сиделку.
Полли Уэйкфилд не хотела ничего слышать. Вдова настаивала, чтобы Кристина и Рид вместе с ней отправились на прием, устроенный губернатором Эстебаном Миро в честь какого-то сановника, только что прибывшего из Испании. Кристина попыталась отказаться – здоровье дедушки было для этого уважительной причиной, но Полли упорствовала. «Состояние графа уже улучшилось, – заметила она, – а в заботливых руках Рози ему ничего не грозит».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41