И чего же ты от меня хочешь?
— Для начала ты мог бы поинтересоваться, как его здоровье.
— Его здоровье! Ха! И ты еще будешь поучать меня, после того как сама отдала его!
— Я его не отдавала. Они забрали его и спрятали у Хальды Шмитт на окраине Миннеаполиса!
— У Хальды Шмитт! — нахмурился Йенс.
— Все это время он находился у нее. Мои родители платят ей за воспитание ребенка.
— Значит, ты хочешь, чтобы я отправился к Хальде Шмитт и снова украл его для тебя? А может, поехать в город и набить морду твоему папаше? Была у меня одно время такая мысль, но с меня хватит!
— Я и не жду от тебя ничего подобного. Просто подумала…
Подождав, Йенс с сарказмом ответил:
— Ты, наверное, подумала, что я снова начну упрашивать тебя выйти за меня замуж, тогда мы сможем забрать ребенка и жить вместе, прячась всю жизнь от твоих друзей из высшего общества? — Лицо Лорны побледнело, тогда как у Йенса, наоборот, налилось краской. — Что ж, позволь кое-что сказать тебе, Лорна Барнетт. Я не желаю быть мужем из милости. Если я женюсь на женщине, то она должна принимать меня целиком — таким, какой я есть. Я не принадлежу к высшему обществу, но я и не нищий. Когда я приехал в монастырь и попросил тебя выйти за меня замуж, я предложил тебе чертовски благопристойное будущее, которого тебе не пришлось бы стыдиться. Я ожидал, что ты будешь бороться за меня, снова поговоришь со своими родителями или в конце концов пошлешь их к черту, отстаивая свои права… наши права! Но нет, ты распустила нюни, сдалась, решив, что не перенесешь всех прозвищ, которыми тебя могут наградить, если появишься беременная у алтаря. Ладно, пусть так. Ты отвергла меня тогда, а я отвергаю тебя сейчас.
— Ты думаешь, это все так просто! — Лорна сглотнула слюну и опустила голову, словно кошка при встрече с котом. — Ты здоровый упрямый норвежец со своей гордостью и обидами! А ты попробовал бы пожить с такими родителями, как мои! Попробовал бы уговорить их хоть каплю уступить в чем-нибудь! Попробовал бы влюбиться в неугодного им мужчину и…
— Неугодный мужчина! Вот именно!
— Да, именно неугодный мужчина! — громко выкрикнула Лорна. — И все кончилось тем, что у меня появился незаконнорожденный ребенок от этого мужчины. Мне приходилось постоянно изворачиваться и лгать, а родители постоянно твердили о том, в какой кошмар превратится моя жизнь, если люди узнают об этом. Попробовал бы ты жить в монастыре среди толпы бесполых существ, которые все время шепотом молятся о твоем спасении, а тебе хочется прогнать их куда подальше. Посмотрела бы я на них если бы они испытали хоть малую часть той страсти, которую испытывала я! А если бы ты имел двух младших сестер, а в каждом письме мать напоминала бы тебе, каким ужасом для них может стать хоть малейший слух о твоей беременности, потому что ты лишаешь их всех шансов выйти замуж за порядочных людей. Попробовал бы ты пройти через все это, понимая, что не виноват, что ты такой же человек, как и все остальные, но ты влюбился и наделал ошибок, и, хотя стараешься их исправить сделать это так нелегко! Попробовал бы ты пройти через все это, Йенс Харкен!
Когда Лорна закончила свой монолог, внутри ее всю трясло.
Двумя сложенными пальцами Йенс приподнял голову Лорны.
— Дважды я просил тебя выйти за меня замуж… дважды! И что ты мне ответила?
Лорна отбросила руку Йенса.
— Я ответила так, как вынуждали меня обстоятельства!
— Ты ответила «нет», потому что стыдилась меня!
— Нет, не стыдилась. Я просто испугалась!
— Я тоже испугался. — Йенс постучал себя в грудь. — Но это не остановило меня, я боролся за тебя! Так что это чертовски слабое оправдание твоему поведению!
— Ох, мне аж плохо от твоей самоуверенности! Я ведь нашла Дэнни, не так ли? Я нашла его и сказала миссис Шмитт, что заберу его, и я заберу… с тобой или без тебя, но все равно заберу и выращу его даже одна!
— Ух ты, какое смелое заявление из уст девушки, которая боится даже тени своих мамочки и папочки. Ты говоришь, что собираешься вырастить его, но, когда действительно дойдет до дела, снова спасуешь перед отцом и матерью, несмотря на то, черт побери, что они не правы и просто ломают твою жизнь!
Лорна отступила назад, рот ее искривился.
— Я вижу, что совершила ошибку, придя сюда.
— Ты совершила ошибку, не приехав на поезде, когда я ждал тебя. А еще большую ошибку ты совершила, отказав мне, когда я приезжал в монастырь. Так что живи как хочешь.
Лорна взяла себя в руки и заговорила спокойнее:
— Оказывается, Йенс, я на самом деле не знала тебя. А сейчас узнала совсем с другой стороны, и этого для меня достаточно, чтобы отказаться от мысли стать твоей женой. Ты даже не представляешь себе, как ты похож на моего отца, а уж за такого человека мне ни в коем случае не хотелось бы выйти замуж!
И с этими словами Лорна вышла из конторки, громко хлопнув дверью.
Секунд десять Йенс неподвижно смотрел на дверь, потом медленно опустился в кресло на колесиках возле стола. Сначала он смотрел на стоящую перед ним соломенную корзину, затем обхватил двумя руками задранную к потолку голову и оттолкнулся ногами от пола, отъехав в кресле к стене. Громко зарычав, Йенс снова подкатился в кресле к столу и, заметив открытый ящик, попытался закрыть его. Ящик не поддавался, Йенс надавил сильнее, еще сильнее, так что стало больно руке.
— Чертов сукин сын! — заорал он и что есть силы треснул по ящику кулаком, загнав все-таки его на место.
Вскочив с кресла, Йенс принялся тереть руками лицо, раздираемый злостью, презрением к себе, разбитой любовью и радующей сердце мыслью о том, что его сын по имени Дэнни находится отсюда всего в паре часов езды.
Три недели Йенс сдерживал себя, размышляя, стоит ли ехать, чтобы просто посмотреть на сына. Ведь он хотел быть ему отцом, хотел бы забрать его и никому не отдавать.
В конце концов отцовские чувства победили. Дверь ему открыла миссис Шмитт, ничуть не изменившаяся с того времени, когда они вместе работали на кухне в Роуз-Пойнт.
— Что ж… — сказала она, — я так и знала, что ты скоро появишься.
— Мы давно не виделись с вами, миссис Шмитт.
— Ладно, заходи. Тут уже многие перебывали. Не знаю, почему они подумали, что я сумею все держать в тайне.
Йенс прошел за ней в дом, и миссис Шмитт разбудила ребенка. Какое же это было прекрасное чувство, когда Йенс впервые увидел Дэнни! Словно кругом засверкали звезды, а все лучи солнца устремились к его сердцу, согревая его. Йенс взял моргающего малыша из рук миссис Шмитт, поцеловал и поднял высоко над головой, а когда Дэнни, еще не оправившийся ото сна и недовольный тем, что его разбудили, захныкал, Йенс принялся гладить его. Держа на руках сына, от которого шло тепло и слегка пахло мокрыми пеленками, Йенс расхаживал по комнате, целуя ребенка в лобик, от чего малыш очень быстро успокоился.
Йенс оставался в доме до середины дня, он познакомился со старой немкой, которая почти все свое время проводила на кухне в кресле-качалке, пила кофе и играла с его сыном.
— Я полагаю, это его мать сказала тебе, где он находится, — предположила миссис Шмитт.
— Да.
— Я думала, ты приедешь быстрее.
— Никак не мог решить, стоит ли мне вообще ехать. Ведь так трудно уходить от него.
— Она говорит то же самое каждый раз, когда уезжает. — Йенс промолчал, разглядывая обвисшие щеки Хальды. — Она приезжает каждый четверг, — добавила та.
— А я боялся, что она уже забрала его. Она ведь собиралась.
— Хочет забрать, но что она будет с ним делать?
Девушка такая молоденькая, а поддержать ее некому. Я думаю, это твоя забота. Ты должен жениться на ней, Йенс Харкен.
— Ох… ничего из этого не выйдет! Она дочь такого важного господина, а я начинал работать кухонным лакеем в их доме. Нам надо было с самого начала понять это.
Миссис Шмитт кивнула, хотя на лице у нее было написано сомнение.
— Такой прекрасный малыш, я его просто обожаю. Не отрицаю, что деньги, которые мне сейчас платят Барнетты, значительно облегчают мою жизнь, и все-таки я считаю преступлением лишать Дэнни родителей.
В следующий четверг миссис Шмитт сказала Лорне:
— Твой мужчина приезжал сюда.
Лорна радостно вскинула голову, но потом заставила себя придать лицу пренебрежительное выражение.
— Не очень-то он торопился.
— Оставил деньги под кофейной чашкой. Я сказала ему, что твой отец платит мне более чем достаточно, но он все равно оставил деньги. Думаю, тебе следует взять их.
— Нет. Он оставил их вам.
— Но ведь твой отец уже платит мне. Нечестно получать деньги дважды за одну и ту же работу. Вот, — миссис Шмитт протянула деньги, — возьми.
Лорна бросила злобный взгляд на деньги. Проклятый тупоголовый норвежский осел! Наверное, вот так и хочет отделаться. Ну и ладно, в конце концов, это его долг.
Она выхватила деньги из пальцев миссис Шмитт и сунула их в карман юбки.
— Когда он приезжал?
— В прошлый вторник.
— А еще приедет?
— Сказал, приедет в следующий вторник.
В следующий вторник миссис Шмитт сообщила Йенсу:
— Я отдала деньги твоей женщине.
— Но я оставлял их для ребенка, — возразил Йенс.
— Разве? А я и не знала. Ладно, мисс Лорна все равно взяла их.
Вот так и прошел остаток зимы, миссис Шмитт привыкла к тому, что Лорна приезжала к ней по четвергам, а Йенс по вторникам, и сердце ее разрывалось между этими двумя людьми, которые никак не могли помириться и создать семью.
Наступил апрель, Лорна продолжала уговаривать тех, от кого это зависело, оформить ее в библиотеке на платную ставку, продолжая пока тратить деньги Йенса.
Пришел май, и владельцы коттеджей на Озере Белого Медведя начали готовиться к переезду туда. За день до отъезда семьи Барнеттов Лорна отправилась навестить Дэнни.
Лорна привыкла уже заходить в дом миссис Шмитт, как к себе домой, вот и в этот теплый весенний день она, как обычно, постучала в дверь, вошла в дом, крикнув: «Здравствуйте все!», и направилась по коридору в гостиную. Лорна услышала шум ручного привода стиральной машины и подумала, что Хальда, занятая стиркой, наверное, не услышала ее приветствия.
Она вошла в кухню, где стоял Йенс с Дэнни на руках, а миссис Шмитт занималась стиркой.
Лорна замерла, чувствуя, как сердце в груди забилось в какой-то бешеной пляске.
— А я и не знала, что ты здесь, — сказала она, заливаясь краской.
— А я думал, ты приезжаешь всегда по четвергам.
— Да, но наша семья завтра уезжает на озеро, вот я и решила приехать сегодня. Ведь теперь придется долго добираться сюда, чтобы повидать Дэнни…
Лорна замолчала, не закончив свое объяснение. Йенс тоже покраснел. Да, он покраснел! Он стоял и держал на своих мускулистых руках их сына, и оба они были белокурыми, поразительно похожими друг на друга.
При виде Лорны ребенок обрадовался.
— Мама, мама, — залепетал он, ворочаясь на руках Йенса и протягивая ручки к Лорне. Она поставила на пол сумку, с улыбкой подбежала к нему и впервые взяла ребенка из рук Йенса.
— Здравствуй, дорогой! Мм-м… — Лорна поцеловала сына в щеку и закружила. Она продолжала играть с ребенком, мать миссис Шмитт наблюдала за ними из своего кресла-качалки, а Хальда — от деревянной стиральной машины, вращая ее длинную ручку.
— Он скучал без вас, каждый день повторял «мама», — сообщила Хальда.
— Ты говорил «мама»?
— Мама, — повторил малыш.
— Я привезла тебе что-то чудесное. Посмотри! — Лорна села за кухонный стол, держа Дэнни на коленях, и начала распаковывать свою сумку. Дэнни потянулся к белой магазинной упаковке, обвязанной бечевкой, несколько раз шлепнул по ней пухлой ладошкой, бормоча что-то непонятное. — Обожди, дай мне развязать, и тогда посмотришь.
Лорне было неудобно развязывать бечевку, держа ребенка на коленях, и в этот момент к ним подошел Йенс.
— Давай я подержу его, пока ты будешь развязывать, — предложил он.
Протягивая ему Дэнни, Лорна подняла взгляд, и ее глаза встретились с глазами Йенса. Словно искра пробежала внутри Лорны. Она чувствовала исходивший от него запах сосны, видела его чисто выбритое лицо, выглаженную рубашку, синие-синие глаза, ласковые губы. Впервые они собрались вместе: она, он и их ребенок.
— Развязывай, — мягко произнес Йенс и обратился к сыну: — Посмотри, мама что-то принесла тебе.
У Лорны задрожали руки, когда она услышала как Йенс назвал ее мамой, они перестали ее слушаться, а лицо залилось красной. Наконец ей все-таки удалось справиться с бечевкой, и Лорна вытащила из упаковки белого плюшевого медвежонка с черными глазами-пуговками и кожаным носом.
Как только Йенс снова посадил Дэнни на колени к Лорне, ребенок моментально потянулся к медвежонку. Схватив игрушку, малыш принялся разглядывать ее, что-то бормоча, а мать и отец наблюдали за ним.
— Я купила его на твои деньги, — сказала Лорна Йенсу, опуская взгляд. — Надеюсь, ты не будешь возражать.
— Конечно, нет.
— Я ему до этого не покупала игрушек.
— Я тоже.
Лорне хотелось снова посмотреть Йенсу в глаза, но она боялась, ведь все ее чувства были явно написаны на раскрасневшемся лице. Она сосредоточилась на малыше, а миссис Шмитт продолжала стирать, и тут Лорна, спохватившись, предложила:
— Ох, миссис Шмитт, давайте я помогу вам.
— Нет, не надо, играйте с малышом. Вы и так редко видите его.
— Не выдумывайте! Я буду играть, а вы стирать его пеленки? Уж с этим я и сама справлюсь. — Лорна передала ребенка Йенсу, сняла шляпку, закатала рукава и принялась помогать миссис Шмитт. Потом, когда выстиранные и выкрученные пеленки были уложены в корзину, Лорна спросила: — Можно я их повешу?
— Не стоит, на вас такое нарядное платье. Посмотрите, вы и так его забрызгали. Лорна смахнула брызги с юбки.
— Да это пустяки. Мне хочется самой развесить пеленки.
— Ну ладно, если вы уж этого хотите… Прищепки в мешочке в конце веревки.
Прижав бельевую корзину к левому бедру, Лорна вышла через заднюю дверь. Весенний день был теплым, солнечным, небо без единого облачка. Во дворе Лорна вздохнула всей грудью и почувствовала себя спокойнее. Это была случайная, непреднамеренная встреча, она, Йенс и Дэнни не были единой семьей, и глупо было бы считать иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52