перезаряжали винтовки и револьверы, которые отбрасывали обороняющиеся; Соня тоже стреляла и, после того как Стив приказал тщательно целиться и экономить пули, действовала спокойно и решительно, несмотря на то что плечо сильно болело от отдачи винтовки.
У Джинни не было времени ревновать Соню к Стиву — она лишь испытывала чувство облегчения оттого, что он рядом. Несколько раз она слышала, как пули глухо ударяют в ящики, загораживающие фургон. Пальба не затихала ни на секунду. Джинни боялась думать о том, сколько людей из тех, кого она успела узнать, ранены или убиты и никогда больше не встанут.
— Они ушли? — возбужденно спросила Соня. — Но Стив Морган мрачно покачал головой, перезаряжая револьвер:
— Вряд ли. Они вернутся — не спускайте глаз с той высокой травы. Индейцы не оставляют мертвых товарищей.
Апачи, очевидно, не ожидали сопротивления и на этот раз решили действовать осторожнее. Несколько всадников выскочили вперед, остальные осторожно ползли на животах через травяную поросль. Нескольким удалось пробраться во внутренний круг. Откуда-то донесся отчаянный вопль, потом несколько выстрелов и крик:
— Прикончили!
— Продолжайте стрелять, — спокойно велел Морган неожиданно задрожавшей Соне и мельком взглянул на застывшую в ужасе Джинни:
— Вы тоже стреляйте во все, что движется. Пусть Тилли перезаряжает ружья. — И, не ожидая ответа, отвернулся.
Казалось невероятным, что она, всего несколько месяцев назад блиставшая в салонах Парижа, теперь сидит в грязи, с растертыми в кровь руками, вспотевшая, с пороховыми пятнами на лице, и пытается стрелять по врагу, которого даже не может увидеть.
— Стреляйте! Не давайте им продвигаться вперед!
Неужели это голос Папаши Уилкинса, хриплый и почти неузнаваемый?
У самого фургона раздался глухой стук упавшего тела, и Соня вскрикнула. Ружье выпало из рук Джинни — нарушив приказ, она обернулась и обнаружила, что Стив исчез. Послышался странный журчащий звук, и лицо Джинни побелело от страха.
— Кому-то перерезали горло, — простонала Тилли.
Соня, почти обезумев, завопила:
— Да заткнешься ты, глупое создание?!
Но тут на глаза ей попалась падчерица, которая, схватив ружье, уже собралась выползти наружу.
— Нет! — взвизгнула Соня. — Джинни! Нет!
Но та, побуждаемая каким-то инстинктом, продолжала ползти. В двух ярдах от девушки лежало изувеченное неподвижное тело воина апачей, пожилого человека с седыми прядями в волосах, а рядом двое схватились в молчаливой битве, катаясь по сухой земле. Джинни заметила блеск ножей и неожиданно поняла, что один из сражавшихся Стив Морган, другой — индеец.
— О Боже, — пролепетала Джинни и схватила оружие, оказавшееся слишком тяжелым.
Что-то заставило ее поднять голову. Совсем недалеко стоял Карл Хоскинс, наблюдая за поединком.
— Карл! Сделайте что-нибудь, — вскрикнула девушка, но тот не двигался, глядя на дерущихся со странным, почти злорадным выражением.
— Морган сумеет позаботиться о себе, — пробормотал он и глухо спросил:
— Все в порядке? Я слышал крик.
Но она не обратила на него внимания, продолжая напряженно наблюдать за мужчинами. Рубашка Стива висела лохмотьями, Джинни видела, как напрягаются его мускулы.
Противники держали друг друга за руки, ни один не давал врагу возможности воспользоваться ножом.
Куда делся револьвер Стива? Повсюду кровь — на нем, на индейце. Они боролись, словно дикие звери, занятые собственной дракой, пока вокруг шло сражение, Мимо уха Джинни пролетела стрела; девушка даже не вскрикнула, только глупо уставилась на нее, пока Карл, преодолев одним прыжком разделявшее их расстояние, не сбил ее на землю.
— Ради Бога, Джинни, идите в укрытие!
Толкая ее впереди себя, он залез под фургон, где скорчившись сидели Соня и Тилли.
— Продолжайте стрелять! Дайте мне ружье!
Выхватив ружье у Тилли, он открыл огонь, но Джинни вновь выглянула наружу.
В этой схватке было что-то дикое, примитивное, хотя Джинни вряд ли могла бы описать это. Теперь они перебрасывались словами, и, даже не зная языка, можно было понять, что противники обмениваются язвительными репликами.
Джинни снова подняла ружье, но в этот момент индейский воин бросился на Стива с поднятым ножом. Послышался крик, потом стон; апачи повалился на спину, из его руки выпал кинжал. Словно в полусне Джинни увидела, как Морган оседлал тело врага.
— Нет! Не надо! — отчетливо завопила она.
Стив повернулся; из многочисленных порезов лилась кровь, кинжал тоже был багровым. Он холодно взглянул на девушку:
— Хотите, чтобы я позволил ему мучиться с ножевой раной в животе? Он воин, а воин должен умирать быстро и без проволочек.
Не говоря ни слова, Джинни полезла под фургон, пытаясь разобраться в смятенных чувствах. Вот уже второй раз она видит, как Стив хладнокровно убивает человека, только теперь все было гораздо хуже, ведь в ход пошел нож, а не револьвер, как тогда. И все же эти руки так нежно ласкали ее прошлой ночью, это тело лежало на ней, стало частью ее самой…
Господи, что же он за человек? Неужели она сошла с ума, что испытывает такие чувства? И что она чувствует к Стиву Моргану?
У нее было время подумать об этом позже — после того как ушли индейцы, унося своих убитых.
Как ни странно, именно Стив настоял на этом в горячем споре с Карлом и Уилкинсом.
— Они будут нападать, пока мы не позволим им забрать павших воинов. Кто-нибудь, подвяжите белый платок на дуло винтовки, и я начну переговоры.
— Мы победили, зачем выкидывать белый флаг?! — разъяренно вскинулся Карл, но глаза Стива так бешено блеснули, что даже он был вынужден замолчать.
Апачи исчезли так же внезапно и бесшумно, как появились. Караван тронулся в путь, словно ничего не произошло.
Позади остались две могилы под насыпанными горками камней, пятеро раненых лежали в фургонах.
Молча сидевшая рядом с Соней, Джинни вспомнила, как читал над мертвыми Библию Папаша Уилкинс, и слезы покатились из глаз. Смерть и насилие?
Переселенцы так далеко от цивилизации, от всего, что было дорогим и знакомым… Только сейчас Джинни начала понимать это, оказавшись в стране чужой, принадлежавшей раскрашенным дикарям и белым, мало от них отличавшимся, убивавшим хладнокровно и без угрызений совести.
Джинни подумала о Стиве Моргане, и разум подсказал, что он должен был убить индейца, и именно то, что пришлось наблюдать кровавый исход, вызвало у нее такое отвращение.
Но все же эта сцена вынудила ее вспомнить о профессии Моргана — ведь он наемный убийца и сам выбрал такую жизнь. В конце концов Джинни вынуждена была признать, что ее тянуло к Моргану с самого начала и, несмотря на все усилия держаться от него подальше, влекло к Стиву странное, неведомое чувство, которого она не в силах была понять.
Брезгливая гримаса скривила губы Джинни. О Господи, чем она лучше этих безнравственных женщин! Легко отдавшись ему, она стала еще одним завоеванием в длинном ряду подобных побед! Ну что ж, больше этого не повторится — ни с ним, ни с любым другим мужчиной.
Под предлогом усталости и головной боли Джинни провела всю ночь в фургоне, попросив Тилли принести чашку бульона, оказавшегося невероятно вкусным.
— Это… неужели цыпленок? Где ты его достала, Тилли?
— Это кролик, — широко улыбнулась мулатка, — мистер Морган подстрелил и дал мне. Велел передать, что сожалеет, что вы плохо себя чувствуете.
Как он смеет притворяться, что беспокоится за нее?
Джинни захотелось швырнуть чашку в лицо Тилли, но она сдержалась и притворно-небрежно бросила:
— Как мило с его стороны! А мистер Карл? С ним все в порядке?
Пусть Тилли считает, что она увлечена Карлом, — девчонка всегда вела себя так, словно слишком много знала.
— О, мистер Карл так тревожился за вас! Сильно расстраивался, пока миссис Брендон не успокоила его. — Тилли понизила голос и заговорщически подмигнула:
— Слышала, как он говорил миссис Брендон, что не может жить без вас. Правда здорово? Два таких джентльмена ухаживают за вами… чуть не убили друг друга сегодня, когда мистер Карл сказал, будто бы мистер Морган позволил индейцам так легко отделаться…
Джинни вскочила, едва не расплескав бульон:
— Они дрались? О Боже, у Карла нет ни малейшего шанса выстоять!
— Я думала, вам больше нравится мистер Морган.
Ехидная дрянь! Джинни уже хотела отчитать ее, но, испугавшись, что Тилли могла кое-что увидеть прошлой ночью, проглотила просившийся на язык упрек.
— Мистер Морган… необычный человек, но не джентльмен. Я буду очень рада, когда мы наконец доберемся до Эль-Пасо.
Но искренне ли она говорила?
В последующие дни Джинни постоянно задавала себе этот вопрос. Индейцы больше не тревожили их, и все шло хорошо, даже переход через реку Пекос. Карл Хоскинс под разными предлогами держался поближе к фургону и по вечерам ухаживая за Джинни, не обращая внимания на то, что та постоянно пыталась ускользнуть от него, объясняя, почему они не должны оставаться наедине в темноте, и отказывалась говорить о такой серьезной вещи, как помолвка.
— Мы совсем не знаем друг друга, — отговаривалась она, — и, кроме того, папа будет взбешен, если..
— Да-да, конечно, Джинни, я понимаю и знаю, что вы правы, но я, упрямая малышка, безнадежно влюблен в вас, и ничто не заставит меня изменить решение.
«О, если бы он только знал, — думала Джинни, — как бы стал презирать меня! И конечно же, тут же передумал бы, Может, попросил бы стать его любовницей, но не женой!»
Как легко она отдала свою девственность тому, кто был вовсе не достоин этого дара! И ее мучила мысль о том, что он, Стив Морган, даже не пытался ухаживать за ней, не обещал ни любви, ни будущего!..
«Я хочу тебя», — заявил он спокойно и непререкаемо, а ведь Джинни так хотела услышать: «Я люблю тебя!» И что всего хуже, Морган не выказал уважения ни к положению, ни к неопытности Джинни. Его поцелуи были грубыми и требовательными. Он обращался с ней как с дешевой шлюхой, и Джинни позволила Моргану все, сошла с ума настолько, чтобы выбрать именно Моргана для удовлетворения собственного любопытства.
Джинни была полна решимости Игнорировать его, избегать его общества насколько возможно, но ее крайне раздражало то, что он не пытался подойти к ней, уговорить повторить «ту ночь» и держался от Джинни как можно дальше. Девушка привыкла к поцелуям Карла, хотя они не будили в ней никаких чувств, но она не позволяла этому человеку никаких вольностей.
Все же бушующий в душе демон не позволял ей подчиниться логическим рассуждениям. Терзаясь мыслями о том, как она отвечала на поцелуи Стива Моргана, так что даже сейчас, по ночам, Джинни изнывала от желания почувствовать вкус его губ, прикосновение рук, безумные страстные ласки, будившие неутолимую жажду, унять которую могло только тело Стива. Девушка изо всех сил старалась не показывать, что тревожит ее.
Как и остальные переселенцы, Джинни считала дни, оставшиеся до того мига, когда они достигнут Эль-Пасо, где можно будет отдохнуть и пополнить запасы. Караван остановится там дня на два, и, если все будет хорошо, туда приедут посланцы от императора Максимилиана. Возможно, он пригласит Соню и Джинни в Мехико, погостить во дворце. Отец часто говорил Джинни, что она его маленькая посланница.
— Не забудь лишний раз улыбнуться маршалу Базену, — напоминал он, — это командир армии французов и истинный король Мексики.
Все это казалось таким волнующим, словно в романе месье Дюма. Она воображала себя героиней, закутанной в плащ, смело идущей навстречу опасности.
Но нападение индейцев открыло тот печальный факт, что опасность вовсе не так уж приятна, а мысль о смерти, пусть даже за правое дело, ужасна.
Что, если они под каким-то предлогом оставят караван в Эль-Пасо? Пожалеет ли Стив Морган о ее отсутствии или удивится, почему она внезапно решила не ехать в Калифорнию? Когда они с Соней обсуждали это, мачеха попросту отмахнулась:
— Мы не обязаны давать никаких объяснений, Джинни.
Отец нанял их доставить фургоны и стадо в Калифорнию, и допрашивать нас они не имеют права! Мы просто объявим, что намереваемся остаться в Эль-Пасо, потому что твой отец изменил планы. Или… или придумаем что-нибудь.
Как хорошо иметь милый, спокойный характер, как у Сони, обладать уверенностью, что все непременно уладится.
Но по крайней мере, твердо сказала себе Джинни, больше не придется встречаться со Стивом Морганом, бояться поднять глаза и встретить холодный взгляд сапфирово-синих глаз, чувствовать, как пронизывает тело безымянная непонятная жажда — желание чувствовать его губы на своем теле, слышать голос, называющий ее «любимой».
Глава 16
В последнюю ночь, проведенную на пустынных равнинах Техаса, перед приездом в Эль-Пасо небо затянули грозовые тучи, усиливая чувство подавленности и грусти. Молнии рассекали потемневшее небо, и Папаша Уилкинс предсказал, что стадо может разбежаться во время грозы.
— Хуже техасских ураганов ничего на свете нет, — добавил он.
Встревоженный Карл поспешил к стаду, а Соня решила, что плохое настроение Джинни вызвано его отсутствием. Пытаясь успокоить раскапризничавшуюся падчерицу. Соня сжала ее руку и прошептала, что все пройдет, как только они доберутся до Эль-Пасо.
— Дорогая, будь уверена, что Карл не забудет тебя, он сам говорил мне, какие чувства питает к тебе. Даже просил меня поговорить с твоим отцом. Но боюсь, именно ты забудешь о нем, как только мы окажемся при дворе императора в Чапультепеке. Я слышала, он великолепен, и там будут все эти красивые офицеры из Франции, Бельгии и Австрии и еще дипломаты со всего света. Подумай, какие балы и приемы нас ожидают! Возможно, и твой отец решит приехать.
У Джинни не хватило духу испортить настроение мачехе, но прежде чем успела придумать подходящий ответ, она почувствовала его присутствие. Стив Морган, так старательно избегавший ее общества, стоял позади женщин и сейчас, не потрудившись извиниться, легко опустился на землю рядом с Джинни.
«Крадется, как индеец», — сердито подумала девушка, заметив, что на Стиве высокие до колен индейские мокасины вместо сапог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62