– Это наши с Лизой родные места. У нее здесь друзья и родственники. У нее скоро будет ребенок, и она хочет жить поблизости от своей мамы. У меня тоже есть родные, которые вернутся сюда, если смогут выбраться из Юты. При первой возможности я их разыщу. Ничего этого не будет, если мы сбежим на Запад. Если вы меня не возьмете, буду просить кого-нибудь еще.
Не слушая возражений Доры, Пэйс продолжал:
– Ты будешь просто дурак, если хочешь вернуться сюда. Оставайся за рекой, там ты будешь в безопасности. Если тебя будут искать, мы скажем, где тебя можно найти.
– На том берегу хватает работников. Там не то, что здесь. У них не много земли, и они могут обработать ее сами или с помощью сыновей и одного-двух работников. Я знаю, что сюда возвращаться страшновато, но вы с Дорой самые справедливые хозяева из всех.
– Может, все и уладится, Пэйс, – стала уговаривать мужа Дора. – Армия объявила всех свободными, даже если закон об этом молчит. Теперь уже никто не хватает свободных негров. Их слишком много. Джексон солдат. Армия возьмет его под защиту. Он и Лиза могут жить в моем доме. Мне не хочется, чтобы он пустовал. Она запнулась, потом неуверенно предложила:
– Может быть… – и, волнуясь, взглянула на Джексона. – Я когда-то сказала, что лучше продам дом Джексону, чем кому-нибудь другому. Я не передумала.
Лицо Джексона оставалось бесстрастным. Пэйс не хуже его знал, что произойдет, если передать землю бывшему рабу. До этого не дойдет, дом прежде сожгут. Но мужчины не хотели разочаровать Дору, они сами мечтали о том же.
Пэйс кивком несколько разрядил напряжение.
– Ладно, поговорим об этом позже. А сначала придумаем историю, которая объяснила бы окружающим, почему он должен остаться здесь.
Джексон сел вольнее и даже почти улыбнулся.
– Стало быть, вы меня нанимаете? Пэйс нахмурился.
– А ты же в этом ни минуты не сомневался, да? Какого черта я смыслю в труде фермера? Тебе надо быть одновременно мулом, рабом и управляющим. Но я не заплачу тебе ни цента, пока не созреет урожай. Ты хотел занять это место? Ты его получил.
Джексон усмехнулся:
– Ну, мулом-то я не буду. Раз уж мне вам указывать, что делать, стало быть, это ваша должность. Здесь земли хватит на десять человек. Работать придется до упаду. – Он взглянул на Дору: – А где этот парень – Солли? Он бы нам очень пригодился.
– Блеск позолоченных пуговиц соблазнил его. Без тебя некому было его отговорить. Хорошо хоть, что война окончилась и его маме не придется о нем плакать.
– Дурачок, – проворчал Джексон. Он встал.
– В армии белых его заставят рыть канавы, и он ничему там не научится. Он, наверное, как и все прочие, тратит все до последнего пенни на вино и женщин. – Он бросил на Дору виноватый взгляд. – Простите, я не должен говорить об этом в вашем присутствии.
Пэйсу не хотелось вставать. Ему нравилось сидеть, обняв Дору за плечи, как пристало обычной супружеской паре. Как только они встанут, то снова разойдутся по своим делам. На секунду он задумался, изменится ли когда-нибудь такое положение, но понимал Джексона – тому не терпелось вернуться к жене и сообщить важную новость. Он нехотя встал и подал руку новому работнику.
– Добро пожаловать, Джексон, – тихо сказала Дора. Она тоже встала, чтобы попрощаться.
– Приятно, что ты снова с нами.
Мужчины стоя ждали, когда она уйдет. Как только Дора вышла, Джексон бросил на Пэйса проницательный взгляд.
– Мы с Лизой можем жить в одной из хижин за домом. Известно, что будет, если мы поселимся в доме.
Пэйс сунул руки в карманы и внимательно посмотрел на собеседника.
– Если Дора готова продать ферму, то я могу заключить сделку. Мне нужны наличные деньги. Мы можем договориться так: ты уплатишь часть наличными, а со временем рассчитаешься за участок сполна. Я выдам заверенный документ, который ты сможешь хранить в надежном месте, и я сразу же оформлю авансовую купчую. Никому в этих краях не придет в голову проверять такие документы. Правильно зарегистрированная, она послужит для тебя доказательством законного права на владение в случае, если возникнет нужда. А я распущу слух, что Дора снова тебя наняла, и ты обрабатываешь землю для нее. Дьявольски рискованно, но может сработать. Все уже примирились с тем, что Дора воспитана квакерами и думает не так, как другие. Им не понравится, что ты там живешь, но они клюнут на эту выдумку. Джексон медленно кивнул.
–А я поговорю с Лизой. Она знает, что мы рискуем. У меня хватит денег на первый взнос. Я буду обрабатывать землю Доры по вечерам и заработаю, чтобы выплатить остальное. Только отложу, сколько надо, чтобы мы с Лизой прожили до нового урожая. Вот только остается договориться о цене на ферму и справедливой оплате за обработку вашей земли.
Пэйс проводил его до самой двери.
– Наверное, оплата составит определенный процент от урожая. Когда придет время, я включу твой урожай в свой. Ты это знаешь, да? Подумай хорошенько, прежде чем соглашаться. Наш город еще сотню лет не сможет принять то, что мы затеваем.
Дойдя до веранды, Джексон снова стиснул шляпу.
Да я думаю об этом каждую минуту, днем и ночью, с тех пор как уехал отсюда. И мне до смерти надоело думать. Не могу упускать шанс. Вы предлагаете – я беру.
И я тебе чертовски благодарен. Я учился на адвоката, а не на фермера. Я боялся сказать Доре, что мы не продержимся и года на моих знаниях сельского хозяйства. Но если я влезу в долги, чтобы закупить зерно для посева, то хочу быть уверен, что, когда я его посею, оно взойдет и вырастет.
Джексон хмыкнул и стал спускаться по лестнице.
–Ну, если вы рассчитываете наверняка, то взялись не за свое дело. Приду завтра, как только устрою Лизу в доме.
Пэйс закрыл за ним дверь со смешанным чувством страха и надежды. Впервые с тех пор, как он вернулся, и на его плечи свалилось бремя ответственности за ферму, у него появилась надежда. Ненадолго, но он станет лелеять ее, пока возможно.
С этой надеждой, когда весь дом затих, он поднялся наверх. Дора ушла на полчаса раньше, чтобы покормить Фрэнсис. Она, наверное, уже готовится ко сну. Необходимо кое-что уладить с ней. Их разногласия выросли угрожающе, и он ничего не сделал, чтобы навести мосты. Что, если попытаться найти общую почву?
Он открыл дверь как раз в ту минуту, когда желтое платье соскользнуло с плеч Доры. У него перехватило дыхание, когда свет лампы, подобно лунному свету, заиграл на шелковистой коже. Он никогда прежде не видел Дору в корсете. Она стояла к нему спиной, но он видел достаточно. Ее грудь стала намного полнее и округлее, чем раньше, и просто рвалась из шнуровки. Он чуть не застонал от внезапного возбуждения.
Пэйс пришел сюда не за этим, но кровь, бросившаяся к чреслам, унесла с собой все благие намерения. До нее было меньше двух шагов, и Пэйс невольно сделал эти два шага. Он обнял Дору и притянул к себе, прежде чем та смогла возразить.
– Я когда-нибудь говорил тебе, как ты прекрасна? – прошептал он ей на ухо.
Ее голова откинулась назад, и голубые глаза взгляну­ли на него с изумлением.
– Ты не должен говорить неправду, чтобы сделать мне приятное.
Пэйс одной рукой крепко обнял ее талию, хотя Дора и не пыталась освободиться. другой провел по прекрасным локонам.
– Я не лгу, тем более что легче промолчать. Ты похожа на ангела. Иногда ты кажешься такой неземной, что даже не верится, будто ты живая, земная женщина.
Его ищущие пальцы скользнули вниз к незастегнутому вороту рубашки. Дора ничего не предприняла, чтобы помешать ему.
–Но я земная женщина. Не говори глупости… – Дора ахнула, когда Пэйсу удалось освободить ее грудь. – Пэйс, мы не должны. Еще слишком рано.
Пэйс взглянул на маленькие земляничные соски и с сожалением вздохнул:
– Я этого и опасался. С юности я еще не был так долго без женщины. Я уже дошел до того, что почти завидую Фрэнсис.
Заметив, что она вопросительно смотрит на него, он вымученно усмехнулся.
– Не могу сказать, что сознательно хранил супружескую верность. Просто так получилось. – Взгляд его посерьезнел, он внимательно глядел на Дору. Это, по крайней мере, он мог ей обещать. – Я дал обет верности, Дора, и намерен его сдержать. Я подожду, пока ты не будешь готова.
Пэйс залюбовался легким румянцем, окрасившим ее щеки, когда до нее дошел смысл его слов. Некоторые женщины предпочли бы, чтобы муж завел себе любовницу и освободил их от супружеских обязанностей. Насколько он знал Дору, она бы такой выбор не сделала, и он был этому рад. Пэйсу никогда не доставляли истинного удовольствия ни оплаченные связи, ни случайные встречи с женщинами, которым нужна была ночь с мужчиной, но он живо помнил каждую минуту, проведенную с Дорой. Ему хотелось, чтобы она чувствовала то же самое. И ее румянец означал, что он недалек от истины.
– Мне говорили, что должно пройти от четырех до шести недель, – прошептала она смущенно, не пытаясь помешать его испытующим пальцам, которые уже почти распустили шнуровку.
Пэйс почувствовал, как учащается ее дыхание, когда он дотрагивается до ее сосков. Им обоим было трудно, но ему именно сейчас необходимо это прикосновение. Ему необходимо увериться, что она желает его так же сильно, как он ее.
– Как насчет деток? Я хочу, чтобы ты полностью оправилась от этого, прежде чем мы заведем еще ребенка.
Пэйс не мог поверить, что это говорит он сам. Его первым побуждением было взять ее, и к черту последствия, но совесть в этой внутренней борьбе победила.
– Говорят, что, когда женщина кормит, шансов забеременеть меньше.
Это показалось ему совершенно нелепым. У женщин, которые сами не кормили, а отдавали детей рабыням-кормилицам, редко бывало много детей, а у цветных кормилиц обычно по дюжине. Но спорить не хотелось. От четырех до шести недель. А две с лишним уже прошли. Значит, осталось не так уж долго.
– Я подожду. Пусть умру, но подождать стоит. Осторожно и нехотя Пэйс отвел руки, не поддаваясь соблазну до конца распустить шнуровку.
– Джексон согласен купить твою ферму. Хочу поблагодарить тебя за это предложение.
Она слегка вздрогнула, когда он снова задел ее грудь, прежде чем снять корсет.
– Папа Джон одобрил бы это. Я думаю, будь он жив, он бы обрадовался, что я вышла замуж за тебя.
Пэйс за ее спиной невесело усмехнулся:
Он не одобрил бы моего сегодняшнего поведения у церкви.
Нет. И я тоже чувствую, что это нехорошо, но иногда мне кажется, что другого выхода не было. И меня это смущает.
Пэйс снял жилет и в некотором замешательстве смотрел, как она стоит, из скромности повернувшись к нему спиной.
Ты не сердишься?
Я сержусь на Джо Митчелла. Я сержусь на того, кто затеял ссору в таком месте. Я сержусь на себя, что не знала, как остановить драку. Я сержусь гораздо сильнее, чем следовало бы, но ничего не могу с собой поделать.
Губы Пэйса дрогнули в улыбке – его насмешило, что Дора, желая поскорее прикрыть наготу, накинула ночную рубашку прежде, чем развязала тесемки нижних юбок. Он никогда раньше не имел дела со скромной женщиной. Такое поведение ему понравилось.
– Тебе ничего не надо делать, только заботиться о Фрэнсис и смотреть за домом. Пусть я калека, но я могу за себя постоять.
Она повернулась и храбро взглянула на него, хотя он в это время стаскивал с себя рубашку.
– Ты не калека, Пэйс Николлз. Я не желаю этого больше слышать ни от тебя, ни от кого-либо другого. Ты жив. Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что это для меня значит?
На глазах у нее навернулись слезы. Он с удивлением заметил их. Сколько он себя помнил, никто никогда не плакал из-за него прежде. Кроме Доры. Что-то встало на место, окончательно прояснилось, и он внимательно поглядел на жену.
– Ты тогда удержала меня от возвращения на войну, пока не кончилась битва. Почему?
В свете лампы слезы блестели, точно капли росы на васильках.
– Ты бы тогда погиб. Или встретил Чарли, который наверняка бы тебя убил.
Он не хотел ничего слышать.
– Как ты могла это знать? И откуда знала о времени сражения?
Бессмысленный, конечно, разговор, но дни, когда он в первый раз был с ней, неизгладимо врезались ему в память. Он ясно припомнил, как, вернувшись в Атланту, нашел один пепел. Теперь Пэйс был уверен, что Дора отдалась ему только для того, чтобы удержать от участия в том сражении. Он даже не понимал, как ко всему этому относиться.
– Я не знаю, – прошептала она. – Я всегда знала, где ты и как тебя найти. Я просто знала. Но это свойство с тех пор исчезло. Ты представляешь себе, как я страдала, не зная, где ты, после твоего отъезда?
Он этого не знал. И не хотел знать. До него лишь постепенно доходило ужасающее значение ее слов.
Соблазнив ангела своего детства, он буквально сверг его с небес на землю.
Глава 31
Любовь не ищет выгоду свою
И жертвует собой без слова,
Она живет лишь для другого,
И дарит Рай ему в Аду.
Уильям Блейк «Глина и камень»
Они увидели экипаж задолго до того, как тот подъехал, и успели поспешно привести себя в порядок, чтобы встретить посетителей. Когда экипаж остановился у ступеней парадного крыльца, Пэйс вежливо помог Джози сойти, затем вынул чемоданы, в то время как Дора радостно поздоровалась с Джози и взяла на руки Эми.
Была середина мая, Фрэнсис начала спать по ночам, и Дора снова чувствовала себя по-человечески. Но она никогда не выдерживала сравнения с пышущей здоровьем Джози и ее броскими нарядами. Занимаясь домашними делами, Дора все еще надевала серые квакерские платья. Рядом с элегантной Джози она чувствовала себя служанкой.
Отослав экипаж, Пэйс взбежал по лестнице и взял Эми на руки. Девочка радостно завизжала и обхватила дядю за шею. Дора почувствовала прилив нежности к мужу. Несмотря на свои недостатки, Пэйс был хорошим человеком – он добр к детям. Дети, кажется, радовали его больше, чем что-либо другое.
Пэйс отнесся к Джози с подобающей случаю вежливостью, и Дора не заметила каких-либо чувств, скрытых за внешней любезностью. Возможно, она принимала желаемое за действительное, но позволила себе слегка расслабиться, пока не обернулась и не уловила выражение лица Джози. В нем была грусть и жажда чего-то недостижимого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52