Помог сойти на землю Саре Энн и передал поводья пони другому слуге. Затем обернулся к Элизабет и вновь взял на руки. Она, уже не задумываясь, обняла его за шею.
— Я отнесу вас в дом, а потом посмотрим, что с вашей лодыжкой, — сказал он.
Бен отнес Элизабет в библиотеку и положил на диван.
В ту же секунду появился встревоженный Дункан.
— Леди Элизабет! Что случилось?
— Я упала с Шэдоу. Ничего страшного — просто подвернула лодыжку. Завтра все пройдет.
Дункан выглядел испуганным.
— Лорд Джейми… — начал он.
— Ничего похожего, — перебила его Элизабет. — Распорядитесь лучше о том, чтобы принесли шоколад для малышки.
Дункан повернулся. Сара Энн стояла, привалившись к дверному косяку, и судорожно сжимала в руках шарф.
Бен едва слышно выругался сквозь зубы и ласково посмотрел на девочку.
— Нам нужна твоя помощь, Ягодка, — сказал он. — Сбегай к Фионе и попроси у нее бинт, мыло и воды.
Сара Энн не тронулась с места.
— С ней все будет хорошо? — спросила она. Элизабет прикусила губу. Сколько страха в ее голосе!
— Конечно, — постаралась она успокоить испуганную малышку. — Всего лишь небольшой ушиб.
Сара Энн слегка наклонилась вперед.
— А вы не умрете?
— Конечно, нет, милая.
Сара Энн смотрела на нее недоверчиво.
— Подойди, — сказала Элизабет, и Сара Энн осторожно приблизилась. — Ведь ты и сама, наверное, не раз падала и ушибалась, но все кончалось хорошо, верно?
Сара Энн утвердительно кивнула.
— И я думаю, что твой папа тоже беспокоился, когда ты ушибалась, разве нет?
— Да. А еще он бранил меня. — Девочка не могла удержаться от вопроса:
— А почему он вас не бранит?
Тут Бен не выдержал и вступил в разговор:
— Я как раз собирался сделать это, Ягодка. Но никому не хочется, чтобы его бранили при людях, так что ступай-ка за бинтами для леди Элизабет.
Сара Энн еще немного постояла, а затем наклонилась и поцеловала Элизабет.
— Я рада, что с вами все в порядке, — сказала она и громким шепотом добавила:
— Он, когда бранится, на самом деле не сердится. Он так, понарошку.
Повернулась и выбежала за дверь.
— Ну, вот. Оказывается грош цена моему авторитету, — проворчал Бен.
— Она любит вас.
Он выглядел смущенным.
— А что произошло с ее матерью?
Лицо Бена помрачнело, и Элизабет немедленно обругала себя. Не нужно было об этом спрашивать. Но что сказано, то сказано — слово не воробей.
— Ее убили. Она стала случайной жертвой в перестрелке.
Что-то в словах Бена заставило Элизабет подумать, что и он сам был как-то причастен к тому делу.
— Сары Энн там не было?
— Слава богу, нет, но женщина, которая присматривала за ней, как раз в то время должна была уехать из города. Так что Сара Энн сразу потеряла всех близких. Вот почему она так дорожит своим шарфом. Это все, что осталось у нее от прежней жизни. Этот шарф да кукла.
— Зато у нее были вы.
Он немного замялся.
— Мы тогда были с ней едва знакомы.
— И вы взяли на себя заботу о ребенке, которого едва знали? — В голосе Элизабет сквозило сомнение. Бен грустно улыбнулся в ответ.
— Я обещал, — сказал он и принялся осторожно растирать лодыжку Элизабет.
Обещал. Многие люди дают обещания, но всегда ли выполняют их? Или Бен сдержал свое обещание по поводу Сары Энн потому, что уже тогда знал о том, что она — богатая наследница?
— И, — добавил Бен с ноткой смущения, — все это неожиданно обернулось мне на пользу.
Интересно, он имеет в виду наследство?
— Теперь я уже не мыслю свою жизнь без Сары Энн, — признался он.
— Но заботиться о ребенке так сложно. У вас, должно быть, вся жизнь переменилась.
— Это так, — сухо согласился Бен. — Я даже и представить себе не мог…
Элизабет очень хотелось услышать окончание фразы, но в библиотеку вошла целая процессия слуг, возглавляемая Дунканом. Они несли бинты, воду, мыло, баночки с мазью. Бен Мастерс отступил в сторону, а командование перешло к Фионе. В комнату проскользнула Сара Энн, прижалась к Бену, и он обнял ее за плечи.
Пока Фиона бормотала и тихо ругалась, осматривая ее опухшую ногу, Элизабет сосредоточила взгляд на мужчине и девочке. Они стояли, прижавшись друг к другу, и чувствовалось, что их соединяют невидимые, но удивительно крепкие нити любви. Элизабет поймала себя на том, что ей больно смотреть на эту пару. Но почему — больно, она и сама не знала.
Может быть, потому, что в ее детстве никто не клал ладонь на ее плечо? Не улыбался так, как улыбается Саре Энн этот мужчина, которого она зовет папой? Смотреть на них было приятно, но вместе с тем эта картина разрывала ее сердце. Разрывала, потому что это была картина другого мира, другой жизни, той, которой никогда не знала Элизабет. Той жизни, которая была для нее недоступна. Ах, если бы… «Если бы мой ребенок выжил…»
Фиона закончила колдовать над ранами и мазать их мазью. Теперь она внимательно рассматривала распухшую лодыжку Элизабет. Бен Мастерс подошел поближе.
— Я отнесу ее в спальню и наложу холодный компресс.
Фиона вопросительно посмотрела на Элизабет. Та кивнула.
В этот момент в комнату влетела Барбара. Она быстро, цепко посмотрела на Элизабет, на Бена…
— Мне сказали, что произошел несчастный случай, — сказала она.
Элизабет тяжело вздохнула. Следующим, надо полагать, явится Хью.
— Просто упала с лошади. Не стоит обращать внимания.
— Мы с Хью предупреждали тебя, что поездки верхом до добра не доведут, — сказала Барбара. — Но, может быть, хотя бы теперь…
— Я не брошу верховую езду, — ответила Элизабет, — не надейтесь.
— Но… — Барбара взглянула на Бена, словно ища у него поддержки. — Может быть, хоть вы уговорите ее оставить это опасное занятие? Тем более что они уже привели к смерти одного члена этой семьи.
Элизабет стиснула зубы. Да, надо знать Барбару! Эта женщина не упустит своего шанса никогда!
Бен понял гримасу Элизабет как проявление боли.
— Думаю, что разговоры подождут, — сказал он. — Я отнесу Элизабет наверх.
Барбара прикусила губу.
— Я пойду с вами.
— И я тоже, — эхом откликнулась Сара Энн.
— А я полагаю, что леди Элизабет сейчас нужно отдохнуть, — сказал Бен. — Может быть, леди Барбара согласится пока почитать тебе.
Барбаре не оставалось ничего иного, как только кивнуть в знак согласия. Сара Энн тоже покорилась судьбе — без всякого энтузиазма.
— В ее спальне есть несколько книжек, — сказал Бен, а затем наклонился и взял Элизабет на руки.
Она успела заметить, как разочарована Барбара, недовольна Сара Энн, ошеломлены слуги — а затем прикрыла глаза и позволила себе расслабиться в объятиях Бена.
15.
Бен не мог понять, что ему приятнее — то ли заботиться об Элизабет, то ли просто вновь ощутить близость ее тела.
Когда он увидел, как она падает, у него оборвалось сердце. До той минуты он и не представлял, как много значит для него эта женщина и как невыносимо было бы потерять ее. До этого момента он думал, что его влечение к Элизабет — просто слабость, даже если оставить в стороне подозрения, по-прежнему роившиеся в его голове. Такая же слабость, как рождающаяся в нем любовь к Шотландии, которая все равно не сможет стать для него второй родиной, или как мысль о том, что он сможет почувствовать себя уютно в Калхолме — этом огромном доме, наводненном слугами.
Нет! С него довольно! Он намерен вернуться в Америку. Снова заняться адвокатской практикой. Конечно, он не собирается оставить без ответа тот вызов в Эдинбурге. Он непременно найдет преступника, который покушался на его дочь. Другое дело — их путешествие в Шотландию. Вот это, может быть, как раз было ошибкой. Возможно, он поступил бы мудрее, скрыв тайну рождения Сары Энн. Ей-богу, вряд ли она будет счастливее здесь, чем в Денвере.
А впрочем… может быть… кто знает? Бен и сам уже запутался в том, что лучше и что хуже. И всю голову сломал, размышляя об этом.
Бен донес Элизабет до ее спальни. Сзади семенили Дункан и Фиона в сопровождении Генри, который плелся с понурым видом, замыкая процессию.
Бен осторожно усадил Элизабет на постель, и ею тут же занялся Генри, который осторожно облизал ей сначала руки, а потом и раненую ногу. Он тоже хотел помочь хозяйке — в меру своих собственных познаний о врачевании ран.
— Отстань от меня со своим компрессом, — сказала она Генри с легким смешком, и Бен улыбнулся в ответ.
Дункан попытался отогнать пса, но тот и ухом не повел, а поскольку они с дворецким выступали в разных весовых категориях, то Дункан, как более легкий, вынужден был уступить. Элизабет не вмешивалась и лишь смотрела на них с усмешкой.
— Спасибо за заботу, — сказала она слугам, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. — Но, право же, не стоит так суетиться. Я останусь жить, обещаю.
Она взяла за ухо Генри, словно желая внушить ему то же самое.
— Вы уверены, что мы больше ничем не можем вам помочь, леди Элизабет? — с беспокойством спросила Фиона.
— Совершенно уверена.
Дункан и Фиона двинулись к двери, не более чем Генри убежденные в том, что их помощь и в самом деле больше не нужна. Когда они вышли, Элизабет взглянула на Бена.
— Благодарю вас, — тихо сказала она. Он приподнял бровь.
— За то, что случилось? Да, я совершил большую глупость.
— Это только моя вина. Я на минуту отвлеклась, — сказала Элизабет. — Вы не виноваты. Да и падаю я не в первый раз.
Однако ее слова не смягчили угрызений совести в душе Бена.
— Больше всего меня мучает одно, только то, что я заставила поволноваться Сару Энн, — тихо добавила Элизабет.
— С ней уже все в порядке, — успокоил ее Бен. — Но вот потанцевать на сэлдише вам, похоже, не удастся.
Элизабет поморщилась.
— Сэлдиш, охота — это все затеи Барбары. Я только рада, что не буду на нем, — она неожиданно усмехнулась. — Тем более что у меня теперь есть прекрасное тому оправдание.
— А я надеялся потанцевать с вами. — Не совсем ложь, хотя и не совсем правда. — Для меня это было бы единственной отрадой на этом сэлдише, — добавил он.
Она невольно покосилась на его раненую ногу.
— С вальсом я, пожалуй, сумел бы справиться, — сказал Бен, прочитав ее мысли. Элизабет покраснела.
— Не нужно, — тихо сказал он. — Я давно уже привык жить с этим.
— Ненавижу сэлдиши, — неожиданно выпалила она. — Пока я сюда не приехала, я и понятия не имела о танцах.
Это признание поразило Бена. Он-то думал, что все молодые леди, особенно из хороших семей, обязательно учатся танцам. Впрочем, чуть раньше он решил, что это братья научили Элизабет так лихо ездить верхом. И оба раза ошибся.
Бен попытался вспомнить, что еще в рассказах Элизабет показалось ему странным. Но не вспомнил. Да и не стоит, пожалуй, копаться в ее прошлом. Расспрашивать? Тем более. Ведь это дало бы и ей право покопаться в его жизни, а к этому Бен был ну никак не готов.
— В ближайшие дни вы собираетесь ездить на Шэдоу? — спросил Бен, в надежде услышать «нет». На ее лицо набежала тень.
— На нем будет ездить Джорди. Пора. Именно ему предстоит выступать на Гранд Националь.
— А вам, конечно, хотелось бы участвовать в состязаниях самой? — тихо спросил он.
— Увы, это невозможно, — с горечью воскликнула Элизабет и закусила губу. — А что, у вас, в Америке, женщины имеют больше свободы?
Генри, наконец, перестал вылизывать лодыжку Элизабет, и Бен принялся намачивать бинты и наматывать их на больное место.
— Пожалуй, да, — задумчиво сказал он, — особенно на Западе. Но они платят за свою свободу немалую цену.
— Расскажите.
— Это суровый край. Даже жестокий. Чтобы выжить, там требуется немалая сила. И женщины там работают не меньше, а может быть, и больше, чем мужчины. И стареют раньше времени, — он обвел глазами богато убранную комнату. — И там нет слуг.
— Вы скучаете о ней? О своей Америке?
— Да.
— А там красиво?
Бен задумался.
— Да. Хотя там и нет таких холмов, как здесь. Степи — бесконечные, до самого горизонта. Пустыни — сухие, выжженные солнцем, смертоносные… Но даже они становятся прекрасными, когда зацветают кактусы. И горы… О, какие там горы!
Он замолчал. Молчала и Элизабет. Генри тяжело шлепнулся на пол и не сводил с Бена глаз, подозрительно следя за каждым его движением.
Бен закончил бинтовать ногу Элизабет и тихо двинулся к двери, благоразумно рассудив, что сейчас ему лучше уйти.
— Останьтесь, — тихо попросила Элизабет. Генри негромко заскулил.
— А ему чего хочется: чтобы я ушел или чтобы я остался? — улыбнулся Бен.
— Наверное, он и сам не знает, — сказала Элизабет. — Генри, конечно, страшный собственник, но вас он любит.
— Почему вы так решили? — удивился Бен. Она пожала плечами.
— У вас была когда-нибудь собака?
— Нет.
— Но вы любите их, — убежденно сказала Элизабет. — А Генри всегда знает, кто его любит.
— Вот как?
— Вы знаете подход к детям и собакам, — сказала Элизабет и слегка покраснела.
— Но не к людям?
— А разве Сара Энн не человек? — С этим нельзя было не согласиться.
— Человек. И удивительно мудрый для своего возраста.
— Большое счастье, что у нее есть вы, — сказала Элизабет, и в глазах ее зажегся призывный огонек.
Их взгляды встретились, и между Беном и Элизабет возникла какая-то магическая связь, тот момент истины, когда люди понимают друг друга без слов.
Бен еще на секунду задержался возле двери, а затем вернулся назад, в комнату. «Что ты делаешь, глупец!» — сказал он самому себе, но не мог противиться ее призывному взгляду.
Он подошел к постели, немного постоял рядом, а затем с легким вздохом присел рядом с Элизабет.
Ее ладонь легла на его руку.
— Я рада, что вы приехали в Шотландию, Бен Мастерс. Но я не только радуюсь, но и боюсь.
— Трудно поверить, что вы можете чего-либо бояться.
Он вспомнил о том, как она брала на Шэдоу барьеры, прыгая через каменные стены. Даже он, с его огромным опытом верховой езды, вряд ли осмелился бы на нечто подобное.
Но в глазах Элизабет — прекрасных, золотистых глазах, он и в самом деле прочитал тревогу. И этот страх подавил то чувство, которое, казалось, готово было вспыхнуть. Элизабет отвернулась, но Бен осторожно взял ее за подбородок и снова повернул к себе.
Он чувствовал ее напряжение. Ему нестерпимо захотелось поцеловать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46