– Штукатурка, вот как это называется, – объяснила ей Фрэнсис. – Слева – Моултон-Хит. Все лошади, которых ты видишь, принадлежат Гаррику. И Холфорду.
Некоторые животные шли шагом; другие бежали медленной изящной рысью. На них не было седел – их спины покрывала зеленая ткань. Молодые всадники носили кепки того же цвета с белой полосой – цвета Армитиджа, как объяснила Фрэнсис. За ними ехал мужчина на пони, выкрикивавший указания.
– Не стоит останавливаться. Гаррик – на утреннем аукционе лошадей. И я заверила Уильяма, что ты не узнаешь о грубых сторонах скачек.
Их путь в Монквуд-Холл лежал на юг, вдоль Кеннет-Ривер, туда, где начинались холмы, поросшие лесом.
– Я с детства не была на первых весенних скачках, – призналась Фрэнсис.
– Леди посещают скачки? – удивилась Лавиния.
Лорд Ньюболд отреагировал на их разговор еще одним холодным взглядом.
– Раньше бывали, в моей юности. Ты не должна беспокоиться насчет Уильяма. Он был сердит, потому что застрял в Лондоне. Днем он слушает, как адвокаты спорят о контрактах и вдовьей части наследства, а вечером страдает от скучных политических речей.
Хотя Лавинии многое нравилось в сэре Бардольфе Хайде, она струсила под его проницательным взглядом, когда он спросил о ее помолвке. Она поняла, что его племянник доверился ему, но он, конечно, не знал всех деталей той ночи в «Отдыхе кучера».
Нет, его лицо и манеры не говорили о том, что он считает ее падшей женщиной.
Фрэнсис восторженно сообщила их хозяину, что деревня такая же очаровательная, какой она помнила ее с детства, а дом – восхитительное сочетание элегантности и комфорта.
– Моя карета в вашем распоряжении – если вам захочется посмотреть, как бегают лошади Гарри. Он сейчас в Моултоне, но часто показывается здесь. Он держит здесь один из своих экипажей – для двух нет места в конюшне. Вполне возможно, сегодня он будет обедать с нами.
Но Гаррик не появился к обеду, хотя его имя часто упоминалось в разговоре – ее компаньонка и баронет обменивались историями о его юношеских проделках. Сэр Бардольф рассказал о том, как его племянник поймал свинью, намазанную жиром, на ярмарке в Бери и случайно подстрелил егеря Монквуда из лука. Фрэнсис вспоминала о первом бале Гаррика в Лэнгтри и переполохе, который он устроил, выпустив ручного кролика под ноги танцующим.
Утром леди отправились в Ньюмаркет на скачки. Баронет, информированный о планах племянника, посвятил их в некоторые детали.
– Валет будет соревноваться с другими шестилетками, и шансы в его пользу. Но все же Менестрель демонстрирует замечательную скорость, и на нем скачет умелый жокей. Госи, его жокей, потел и пил слабительное всю неделю, готовясь к соревнованиям. Он стал настоящим скелетом, его нужно привязать к седлу, чтобы его не сдуло ветром.
Большинство посетителей скачек, заметила Лавиния, составляли мужчины, многие из них толпились у доски для заключения пари. Когда начались скачки, сэр Бардольф присоединился к герцогу Холфорду у каната на финише, оставив дам в открытом экипаже. Лавиния, прищурившись, смотрела на арену. Фрэнсис вооружилась театральным биноклем.
Лошади вышли на старт, их копыта взрывали зеленую траву. Лавиния увидела зеленую шелковую рубашку и кремовый жилет Джорджа Гослинга – он стоял впереди. Радостные крики пронеслись над трибунами.
– Это Валет! – завопил краснолицый мужчина.
– Трахни его! – заревел его спутник. – Я поставил на Менестреля. Давай, здоровый ублюдок, скачи к чертям!
Лорд Ньюболд точно не одобрил бы такие высказывания, Лавиния понятия не имела, что означают эти слова, но они в точности отражали ее мятежное настроение.
– Он победит, у него получится, – пробормотала Фрэнсис. – О да – отличный забег!
Джентльмены толпой двинулись к доске, чтобы рассчитаться со своими букмекерами.
– Жаль, что я не поставила, – вздохнула Фрэнсис. – Не удивлюсь, если Гарри поставил сотню фунтов на победу.
– Тысячу, – проинформировал ее сэр Бардольф, вернувшийся к ним. – И ставки были пять к одному – он получит в пять раз больше.
«И эти деньги пришли к нему за несколько минут! « – восхитилась Лавиния.
– А сколько получает жокей?
– Три гинеи за забег, – ответил баронет. – И награду от благодарного владельца. Пойду, прослежу, чтобы старина Госи прошел взвешивание.
– Ну, Лавиния, – спросила Фрэнсис, – понравился ли тебе этот спорт королей, Хайдов и Армитиджей?
Он ей очень понравился.
На следующий день сэр Бардольф постарался, чтобы они прибыли на скачки еще раньше и смогли занять места поудобнее. Вдруг он увидел своего племянника и замахал ему, приглашая к ним подойти.
– Ты покупал лошадь на утреннем аукционе? – спросил он.
Гаррик кивнул.
– Однолетка, потомок Красавчика Неда. Ноги как у аиста. Я дал больше, чем герцог Бедфорд.
– А Ставка хорошо прошла по пустоши утром?
– Кон говорит, что она настроена бежать. Старому Таттерсоллу она точно понравилась. Но все ставят на Делию, и шансы уравниваются.
Баронет ухмыльнулся:
– День еще не кончится, когда ты выиграешь столько, что сможешь забрать ее у Гормли.
– Не знаю. Все-таки шесть побед в шести стартах...
– Значит, ей пора узнать, что значит проигрывать.
Гаррик расхохотался.
Но его смех был просто щитом, за которым он прятал страдания, терзавшие его сердце. Как долго он сможет выдержать присутствие Лавинии? Встретить ее здесь, в Ньюмаркете, – это было ему не по силам.
Он живо представил себе, как могло бы все сложиться, если бы не ее предстоящее замужество. Как его невеста, она бы разделила каждую победу, заработанную его лошадьми и жокеями. Он бы искал у нее утешения после проигрышей. Она жила бы с ним в Моултоне, стояла рядом с ним, когда он любовался своими лошадьми, скачущими утром по пустоши. И вечером она лежала бы в его постели.
Господи, как же она красива! Волосы черные как ночь, а глаза светлые как заря. И это лицо, которое он осыпал поцелуями в своих мечтах.
Нахмурившись, он отвернулся и подошел к импровизированным игровым столам – чет-нечет, фараон, кости – всем этим заправляли жулики и шулера, которые предлагали крапленые карты и утяжеленные кости доверчивым жертвам. Гаррик подошел к пестрой толпе у доски для заключения пари. Пэры и дворяне в экипажах и верхом, окруженные своими конюхами и жокеями, – все выкрикивали свои ставки букмекерам.
С деланной беспечностью он прочитал имена лошадей, написанные мелом на доске, и прикинул свои шансы. Наконец он принял решение:
– Две тысячи на Ставку. На победу.
– Угу, – подтвердил букмекер, отмечая ставку.
Сегодня Гаррик нервничал больше, чем вчера, но решил не показывать этого. Он поставил в два раза больше, чем следовало, и винил в этом Лавинию. Он хотел выиграть огромную сумму – не для того, чтобы это произвело на нее впечатление, – ведь скоро у нее будет доступ к огромному богатству Ньюболда.
– Они пошли!
Он поспешил сквозь море тел к финишному столбу, протиснувшись между двуколкой и фаэтоном, чтобы наблюдать за финишем. Он видел ложу распорядителя, маленькую деревянную хижину на колесах.
Он оглянулся на Лавинию, сидевшую в экипаже его дяди. Она смотрела в бинокль его кузины, и ее встревоженное лицо заставило его обернуться. Что происходит на поле?
Он бросился к канатам, чтобы посмотреть на приближающихся скакунов. Гнедая кобыла в его цветах была зажата со всех сторон и не могла выбраться из группы.
«Обойди их стороной, Кон! « – умолял про себя он жокея.
– Сэр, отойдите назад! – рявкнул распорядитель, размахивая кнутом. – Освободите дорогу, лошади идут!
– Боже, смотри, это серая! – удивился какой-то зритель. – Она впереди – ее теперь не догнать.
Гаррик смог представить себе эту картину, не видя ее. Крики зевак сказали ему, что результат уже предрешен.
Лидер пролетел мимо бледной тенью – теперь Делил может хвастаться семью победами в семи стартах. Ставка пришла к финишу третьей.
Руки Гаррика сжали канат, пока он не почувствовал, как грубая пенька впивается в кожу. Две тысячи проиграны за секунду. Он и не ждал, что победит во всех гонках – возможно, ему повезет завтра. Сильнее всего его огорчало то, что Лавиния стала свидетелем его поражения и ему придется увидеть ее жалость. Или еще хуже – презрение.
Глава 22
В тот вечер Гаррик ужинал в Монквуд-Холле и пересказывал дяде слухи, которые слышал на аукционе и в клубе жокеев. Фрэнсис, которая предпочитала светские новости, демонстрировала врожденную вежливость и притворялась заинтересованной. Лавиния жадно ловила каждое слово. Хотя она была новообращенной в религию скачек, ее вопросы были умными, а комментарии – уместными. Гаррик что-то бурчал ей в ответ и ненавидел себя за это.
Его родственники помешали ему сбежать из этого дома, настояв на том, чтобы он был четвертым в игре в вист. Когда тянули карты, выбирая партнеров, он вытянул Лавинию.
Он уже приготовился к тому, что ему придется демонстрировать чудеса мастерства, компенсируя ее неопытность. К его удивлению, она вспомнила приемы, которым он учил ее в Лэнгтри. Она уверенно использовал свою сильнейшую масть и так же уверенно разыгрывала козыри. Когда она сомневалась, то следовала его примеру, позволяя ему разыграть короля, даму или валета. У него было достаточно бубен, он побил противников и добился победы.
Вторая, более напряженная игра закончилась победой его дяди и кузины. Третья, решающая игра оказалась самой упорной. Козыри были трефы; у Гаррика их оказалось мало. Он сбросил свою длинную масть – снова бубны – и безуспешно. Лавиния, сбитая с толку его приемами, не знала, что ей делать. Она не смогла правильно разыграть свои карты – и проиграла.
После она попросила у него прощения, кротко взяв на себя ответственность за поражение.
– Это не первое мое поражение сегодня, – ответил он беззаботно.
– Мне так жаль, что Ставка не победила.
Гаррик пожал плечами.
– Часто отличные лошади не отличаются выносливостью. Она не смогла сдержать Делию. Молодой Кон старался от души, но не смог заставить ее показать все, на что она способна. Завтра у него получится лучше, когда он выступит на Кубок Хайда.
Ее рука исчезла в кармане муслинового платья и вынула несколько банкнот.
– Я хочу дать тебе двадцать фунтов.
– На что?
– Я хочу поставить на твою лошадь, – заявила она серьезно.
Возможно, это все ее наличные, подумал он, вспомнив о ее неспособности распоряжаться своими деньгами. Этот до смешного щедрый жест воскресил его веру в то, что она была и всегда для него будет единственной женщиной в мире.
– Ты можешь их потерять, – попытался он охладить ее пыл.
– Если ты не поставишь их за меня, я сделаю это сама, – пообещала она непреклонным тоном.
– Ну хорошо, – наконец согласился он.
Подгоняя своего жеребца на пути в Молтон, Гаррик лелеял свое разочарование, думая о темноволосой красавице, которая перевернула всю его жизнь. Неискренняя, алчная, непостоянная – он любил ее и всегда будет любить. С самого начала их знакомства она призналась ему, что мечтает заполучить богатого супруга. Ее мотивы были ему непонятны, а сейчас он и вовсе не знал, что думать. Ее отец вышел из тюрьмы, долги были оплачены, и она могла выйти замуж, за кого пожелает. Она приняла предложение Ньюболда, и не потому, что безумно была в него влюблена. Тогда почему она это сделала?
Бессонной ночью он придумывал и отвергал всевозможные варианты, как спасти ее от этой прискорбной участи.
Похитить ее, увезти за границу и жениться на ней в Гретна-Грин – это уж точно расстроит ее помолвку. Если бы он был тем мерзавцем, каким его считали, он бы сообщил Ньюболду, что будущая маркиза не так чиста, как он ожидает. Разрушить репутацию дамы – грубо и жестоко. Этот вопрос даже не стоит рассматривать. Просить помощи у кузины – тоже не годится, она вряд ли поможет ему расстроить блестящее сватовство.
Утром он приехал в Ньюмаркет со своей свитой – лошадьми, жокеями, конюхами и тренером. Он отправился прямиком в «Белый олень», где встретил Моллюска Парфитта. Разговоры в кофейне, которые он случайно подслушал, дали ему понять, что самому молодому жокею доверять не стоит. Он притворился равнодушным, но в душе его кипела ярость.
Скачки начались вскоре после полудня. Они с Эдвардом смотрели ранние заезды, пытаясь подыскать хороших животных для конюшни Армитиджей, затем пошли в собственный загон. Посетителей было мало – дурной знак.
Кривоногий конюх водил Десятку по загону. Сухопарый и нескладный, вороной конь как-то нелепо переставлял ноги.
Наблюдатель у ограды обратился к своему спутнику:
– Говорят, что, когда он бежит, он устойчивее всех.
– Но быстрый ли он? Я следую правилу «Если шаг хороший, то и галоп хороший». Я и о жокее невысокого мнения. Пойдем посмотрим на Не-говори-жене.
Ник Каттермол, услышав эти слова, поднял морщинистое лицо.
– Наверное, вы уже слышали, что говорят о нашем Коне – что он специально провалил вчерашний заезд.
– Мы слышали, – огорченно произнес Эдвард. – Как и каждый человек в Ньюмаркете.
– Ваша светлость, кое-что хорошее из этого все-таки вышло. Старина Госи, который всегда так ревновал парнишку, вдруг начал заступаться за него. Теперь он забрасывает его советами о том, как вести гонку.
Гаррик пошел к жокеям. Кон сидел на перевернутом ящике, обнимая свое седло из свиной кожи, и внимательно слушал кривоногого ветерана.
– Будь спокоен сам, – наставлял его Госи, – и твоя лошадь тоже будет спокойна. Следуй течению гонки. А когда придет время выходить вперед, делай это постепенно. Держи его под контролем, не позволяй ему бежать слишком свободно, иначе он потеряет скорость. Тебе нужно сделать поздний рывок. Поэтому когда дойдешь до уклона, скачи как можно быстрее. И никогда не оглядывайся на других – так ты выведешь лошадь из равновесия. Если уж ты хочешь посмотреть, то поверни только голову, но не все тело.
– Довольно, Госи, – прервал его Гаррик. – Кон знает повадки этого большого шаркуна лучше любого из нас. Мы должны верить, что они завтра проведут свой лучший заезд.
Паренек с ангельским личиком, одетый в белый и зеленый шелка, встал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35