То самое, о котором она не могла сказать вслух даже себе.
– Не думаю, что я уже нашла свой духовный дом.
– Он там, где тепло, моя отважная, прекрасная Шарлотта! Не в серой унылой Англии!
Сара с аппетитом съела бриошь и потребовала, чтобы горничная унесла тарелку и скормила остальное волкодаву, несправедливо оставленному в экипаже.
– Князю Виктору уже сообщили о кончине матери?
– Да, это любезно сделал еще вчера граф Шандор Кароли.
– А, граф Кароли… – Кошачьи глаза Сары заволокло мечтательной дымкой. – Так высок, так красив… так опасен…
Шарлотта дрожащей рукой поставила фарфоровую чашку с блюдечком на хрупкий низкий столик. Она не желала обсуждать графа Кароли. Не желала думать о нем. И все же придется. Она не поблагодарила его как следует за доброту и помощь, за любезность, с которой он снял с нее бремя забот о похоронах княгини.
Сара поспешно поднялась.
– Не слишком скорбите о княгине, Шарлотта. Она прекрасно прожила жизнь. До последней капли. И умерла без страданий и боли. Всем нам остается лишь надеяться на нечто подобное.
Она поцеловала Шарлотту в щеку, обдала экзотическим ароматом духов и, волоча меха по полу, вышла.
Из открытого окна доносился ее голос, ласково бранивший залаявшую собаку и обещавший ей лучший бифштекс, который только сможет предложить шеф-повар «Отеля де Пари».
Шарлотта вернулась к себе. Оказалось, ей нечего надеть. Княгиня, заявляя, что Шарлотта слишком молода, чтобы одеваться в черное, не позволила ей заказать траурный наряд. Оставалось простое платье из тяжелого перламутрово-серого шелка. Шарлотта переоделась и застегнула крохотные перламутровые пуговки на лифе и манжетах.
Все утро к вилле тянулись экипажи визитеров, оставлявших карточки с соболезнованиями для все еще отсутствующего князя Виктора. Лорд и леди Пителбридж, графиня Бексхолл, княгиня Елена, турецкий паша… И ни тени вчерашнего дружелюбия по отношению к Шарлотте. Она снова стала мисс Грейнджер. Платной компаньонкой. Никто не удостоил ее доброго слова или сочувствия.
Гроб с телом княгини, привезенным из дома доктора, был выставлен в парадной гостиной. Цветы прибывали нескончаемым потоком, так что усопшая буквально в них утопала. Шарлотта, у которой не было средств состязаться с роскошными подношениями королей Сербии, Швеции или Испании, оставила на атласной подушечке маленький венок незабудок и вложила в руки княгини букетик ее любимых пармских фиалок.
Лицо княгини, при жизни морщинистое, сейчас Чрловно разгладилось, было спокойным и безмятежным.
День тянулся, а процессия пришедших отдать последний долг не уменьшалась. Князь так и не приехал.
Пришли даже месье Бертора и управляющий «Отеля де Пари». Явились великие князья.
Когда солнце стало клониться к закату, Шарлотте пришлось искать убежища на террасе.
Массивные купола Дворца дьявола мягко отсвечивали в последних золотистых лучах. Княгиня больше никогда не войдет в эти стены.
Сердце Шарлотты сжалось. Ей тоже там не бывать. Когда приедет князь Виктор и отдаст ей деньги, она в последний раз посмотрит на Дворец дьявола и сверкающее синее море.
Сквозь деревья на склоне холма виднелась дорога, ведущая к порту.
Она сразу узнала ландо и белых скакунов графа Кароли. Как и золотисто-рыжую копну волос его спутницы.
Шарлотта отвернулась, стараясь подавить ураган противоречивых эмоций, обуревавших ее. Когда приедет князь, она найдет время лично, по всем правилам поблагодарить графа Кароли и навсегда выбросит его из головы.
Только поздно вечером наконец появился князь, в виктории, запряженной парой серых. За ним следовали экипажи с камердинером и остальными слугами. Приземистый, плотный, краснолицый, щегольски одетый, граф не обладал и каплей язвительного обаяния матери.
Шарлотта почти терялась в тускло освещенной передней. Дождавшись, пока камердинер снимет с князя плащ, она со страхом выступила вперед.
– Мисс Шарлотта Грейнджер, ваша светлость. Я была компаньонкой княгини Яковлевой.
Маленький, похожий на женский, рот недовольно сжался.
– А где… княгиня Яковлева?
Похоже, он ничуть не скорбит. Скорее уж раздражен и утомлен после не слишком долгой поездки.
Шарлотта послушно повела его по роскошно меблированным комнатам в наполненную цветами гостиную, где лежала усопшая, в головах и ногах которой горели свечи.
Князь даже не вошел в комнату. Несколько раз хлопнув по ладони перчатками из оленьей кожи, он отвернулся и потребовал бренди и сигару.
Потрясенная Шарлотта осталась стоять в дверях гостиной. Да, она знала, что отношения княгини с сыном оставляют желать лучшего, но тот по крайней мере мог бы провести пять минут в молчании и молитвах.
Князь тем временем разговаривал со скромно одетым джентльменом, как полагала Шарлотта, секретарем.
– Тело при первой же возможности нужно переправить в Петербург в спальном вагоне.
Именно шок побудил ее действовать. Она тихо закрыла за собой дверь гостиной и поспешила к мужчинам.
– Прошу простить, ваша светлость, но княгиня выражала желание быть похороненной в Монте-Карло…
Князь с такой яростью обернулся, что Шарлотта потеряла дар речи. В бледно-голубых глазах стыл лед.
– Не помню, мадемуазель, чтобы я обращался к вам, – уничтожающе бросил он.
От столь незаслуженного упрека щеки Шарлотты вспыхнули.
– Но, ваша светлость…
Князь Виктор уже отвернулся. Неужели последние желания княгини Яковлевой не будут исполнены?
Шарлотта вызывающе вздернула подбородок.
– Желания княгини были выражены как письменно, так и словесно, – процедила она в спину, на которой едва не лопался фрак.
Князь Виктор на секунду застыл, но счел ниже своего достоинства снова повернуться.
– Уберите ее отсюда, – велел он побледневшему секретарю.
У ног Шарлотты словно разверзлась зияющая пропасть. Всего за несколько минут она ухитрилась нажить врага в единственном человеке, от которого зависело ее будущее. Правда, княгиня тщательно записывала все свои долги компаньонке в личном гроссбухе. Но без денег Шарлотта не сможет вернуться в Англию. И только от доброй воли князя зависело, получит ли она деньги.
– Ваша светлость, позвольте мне поговорить с вами.
В голосе девушки звенело едва скрытое отчаяние. Секретарь буквально затрясся от ужаса, но князь Виктор медленно повернулся и задумчиво оглядел Шарлотту. До этой секунды он почти не обращал на нее внимания. Мысли его были заняты другим: мать в очередной раз выказала дурной вкус, испустив дух едва ли не на пороге Дворца дьявола, а содержанка устроила сцену, узнав, что он больше не вернется к ней. А что, если мать оставила завещание, в котором не упомянула единственного сына?
Но тут, к его немалому изумлению, оказалось, что последняя компаньонка матери поразительно отличается от своих предшественниц. Редкая красавица. И хотя платье было совсем скромным, с высоким воротом, застегнутым на множество маленьких пуговиц, восхитительно округлая грудь натягивала серый шелк лифа. Невероятно тонкая талия, изящно изогнутые бедра.
Он поднял глаза. Сливочно-белая безупречная кожа, блестящие глаза, губы как лепестки роз.
Жар алчности растопил лед в его глазах.
– Пожалуй, я соглашусь поговорить с вами, мадемуазель Грейнджер. Но позже. Когда отдохну.
Он поспешно вышел из комнаты. Секретарь засеменил следом.
Шарлотта облегченно вздохнула. Его резкость – следствие вполне понятного расстройства по поводу смерти матери. Как только он прочтет личные бумаги княгини, наверняка согласится похоронить ее в Ницце. Если же нет, может, граф Кароли соизволит поговорить с ним.
При мысли о графе девушку захлестнула новая волна беспокойства. Он так много сделал для нее. Только благодаря ему тело княгини не пролежало на бульваре несколько часов. Только благодаря ему они так быстро оказались у врача, хотя все равно опоздали. Только благодаря ему князя Виктора уведомили о смерти матери, а чело княгини обмыли, обрядили и положили в гостиной. Так что ее едва слышного «спасибо» вчера вечером, когда он испугал ее на террасе, явно недостаточно. Хорошие манеры требуют, чтобы она поблагодарила его как следует.
Наутро поток визитеров продолжался, но их принимал секретарь князя, и Шарлотту освободили от обязанностей, которые она выполняла после смерти княгини. Князь Виктор все еще не спустился вниз. Ее отсутствие не будет замечено.
Граф Кароли жил в «Босолей» – великолепной вилле с видом на порт. Шарлотта спрятала волосы под черной мантильей, сменила обычные белые перчатки на черные и выскользнула из дверей виллы. Княгиня позволяла ей в любое время пользоваться ландо.
Выйдя во двор, она поколебалась. Та дорога, что ведет к «Босолей», – очень крутая, а солнце уже стоит высоко. Но после смерти княгини она не имеет права распоряжаться экипажами Яковлевых.
Шарлотта решительно повернулась спиной к конюшням и, поспешно выйдя из ворот, направилась к «Босолей».
Высокие сосны затянуло жаркое марево. Кругом простирались поля розмарина, иногда сменявшиеся миртовыми кустами и купами земляничных деревьев.
Время от времени Шарлотта останавливалась и смотрела вдаль, на бульвар, казино и море. «Босолей» стояла в стороне от других вилл, в окружении апельсиновых деревьев и тимьяна.
Запыхавшаяся и разгоряченная, она позвонила в дверь виллы. Дверь открыл лакей в зеленой ливрее с золотыми галунами. В холле пол был выложен розовым мрамором. В одном углу стояла изысканная бронзовая статуя, на стене висел гобелен, вытканный по эскизам Франсуа Буше.
Шарлотте пришлось подождать, пока вернувшийся лакей не отвел ее в гостиную, абсолютно непохожую на те, что она видела до сих пор. Белые стены, белый ковер, бледно-сиреневые и светло-желтые диваны с разбросанными подушками. Огромные окна выходили на скалу Монако, усеянный яхтами порт и сказочные башни казино.
Шандор только что вернулся с утренней прогулки. Белая рубашка с жабо была распахнута, открывая мускулистую грудь и черную поросль вьющихся волос. Брюки туго облегали узкие бедра. Сапоги начищены до зеркального блеска.
У Шарлотты перехватило дыхание.
Шандор остановился, молча глядя на нее и не пытаясь подойти ближе. Ей стало не по себе. Судорожно сглотнув, она пробормотала:
– Простите, что явилась без приглашения, граф Кароли, но я подумала…
Она принялась нерешительно благодарить его за доброту и любезность.
Шандор продолжал рассматривать ее, чуть прищурившись. Значит, со смертью княгини мадемуазель Грейнджер осталась без покровителя! И как многие до нее, явилась сюда в надежде, что он, тронутый ее красотой и беззащитностью, возьмет на себя эту роль.
Он вспомнил поцелуй на темной террасе казино. Чувствуя себя в полной безопасности под крылышком княгини, она слишком ясно дала понять, что думает о знаках его внимания. И вот теперь, всего через несколько дней, предлагает ему в дар себя.
Красивое надменное лицо омрачилось: слишком бесцеремонно его лишили иллюзий. А он-то думал, что Шарлотта Грейнджер – исключение из правил, молодая девушка, лишенная корысти и легкомыслия. При встречах в казино она была восхитительна, очаровательно застенчива, поразительно прелестна – приятное зрелище по сравнению с наглыми, развязными кокотками и чопорными светскими красавицами. Когда умерла княгиня, скорбь Шарлотты была неподдельной: она горько рыдала, не заботясь о своей внешности и не обращая внимания на его присутствие. Он искренне восхищался мадемуазель Грейнджер, и вот теперь…
Он впился глазами в ее рот. Если он не станет ее любовником, это место с радостью займет Жюстен де Вальми. Или она уже побывала у него и была отвергнута? Сомнительно… де Вальми явно увлечен ею. Но он не так богат, как Шандор Кароли. Именно поэтому Шарлотта Грейнджер сейчас и стоит перед ним, беспомощно ломая руки. Черная мантилья прекрасно подчеркивает медь ее волос.
И тут его охватило странное желание. Она оказалась не той, кого он себе вообразил, и все же завораживала. Настолько, чтобы пробудить в нем и примитивные, и защитные инстинкты.
Шарлотта осеклась. Почему он так странно смотрит на нее? Она представить не могла такую реакцию на ее неожиданный приход без сопровождения. Но ведь он знает о ее обстоятельствах! У нее нет ни родственниц, ни горничной.
И тут он медленно, как во сне, шагнул к ней. Напряженные мышцы играли под тонким полотном рубашки. Шарлотта потупилась, чтобы не видеть его гибкого загорелого тела, но кровь уже бросилась ей в лицо.
Он приподнял пальцем ее подбородок и снова заглянул в растерянные глаза.
– Успокойтесь, мадемуазель Грейнджер. Ваше ближайшее будущее обеспечено. А после меня… – кажется, он пожал плечами и горько усмехнулся, – несомненно, будут и другие.
– Я не понимаю. Я…
Она пыталась отвернуться, но не могла. Оказалось, что в черной радужке плавают золотистые искорки, и его запах, мужской запах, будоражил кровь. Вот только непонятно, чем вызван его гнев.
Сильные руки сжали ее запястья.
– Вы все прекрасно поняли, мадемуазель Грейнджер, – вкрадчиво заметил он. – Ваша миссия удалась. И ложная скромность здесь ни к чему.
Она пыталась освободиться. Но силы были неравны, и казалось, что он готов раздавить ей пальцы.
– Простите… это было ошибкой… – прошептала Шарлотта.
Голос даже ей самой казался чересчур высоким и напряженным.
– Никакой ошибки, мадемуазель.
Огонь, полыхнувший в его глазах, заставил ее сердце забиться сильнее. Он неспешно притянул ее к себе.
– Нет, – прошептала она, когда он обнял ее за талию. – Нет. О, пожалуйста! Нет!
Но ее протесты были заглушены властным поцелуем.
Ее обдало жаром. Шарлотта, едва не теряя сознания, покачнулась. Он прижал ее к себе и стал целовать, почти исступленно, не щадя ни ее, ни себя.
На какой-то пугающий миг время, казалось, остановилось. Шарлотта ощущала только потребность, такую неистовую, что помутилось в голове. Ее руки сами собой поднялись и обвили его затылок, там, где курчавились жесткие завитки. Шарлотта, упиваясь его поцелуями, сдавалась без единого протеста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25