Вернувшись в Лондон, он первым делом отправил слугу с запиской о том, сможет ли она немедленно его принять. Джервазу и в голову не приходило, как бы он поступил, если бы девушка отказалась увидеть его; возможно, он отправился бы к ней домой и вышиб мозги ее предполагаемому любовнику.
Было уже около десяти, когда виконт подъехал к дому куртизанки. Она сама вышла встретить его. Не тратя ни мгновения, молодой человек припал к ее губам горячим поцелуем, а руки его лихорадочно ласкали ее тело, словно хотели убедиться, что все ее плавные изгибы на месте. Хоть Диана и вырывалась из его объятий со смехом, Джерваз обратил внимание, что у нее усталый вид, а лицо не такое свежее, как обычно.
— Мне не следовало уезжать от тебя, — улыбнулся виконт, проводя пальцем по синим теням, залегшим под ее глазами. — Кажется, ты по мне скучала.
— Очень. — Обняв Джерваза за талию, девушка склонила головку ему на плечо.
Джерваз понял, что она хочет укрыться в его объятиях, и, похоже, ей было не до любви. Виконт почувствовал себя немного задетым.
Постояв несколько минут, Сент-Обен спросил:
— Что-то случилось?
Диана помолчала, а затем, отойдя от него, пробормотала неуверенно:
— Да нет… Ничего… Просто я всегда грущу в это время года. Все такое бесцветное… Впереди еще вся зима, и кажется, что весна никогда не начнется.
Обняв Диану за плечи, виконт повел ее вниз, на кухню, где они обычно ели. Ему очень нравилось здесь — не то что в столовых его особняка.
— Да уж, — согласился он, — английские зимы — вещь малоприятная. Хотя… не могу сказать, что не люблю их — ведь я родился зимой. Это мое время года.
— Да что ты?! — вскричала девушка, подходя к печке, куда она поставила пирог, как только узнала от слуги виконта, что Джерваз скоро придет.
Вынув пирог из печи, Диана выставила его на сосновый стол, уже накрытый на двоих. На столе стояла бутылка красного вина и блюдо с разными маринованными овощами.
— А когда у тебя день рождения? Мне стыдно, что я не поинтересовалась этим раньше!
— Господи, Диана, да какая разница! — воскликнул он, разливая вино в бокалы и раскладывая по тарелкам дымящиеся куски пирога. — Ну да ладно. Я родился двадцать четвертого декабря.
— В канун Рождества! — восторженно охнула Диана. — Какой замечательный подарок для твоей матери! — Забыв про пирог, девушка села рядом с Джервазом, наслаждаясь его близостью.
— Да нет, напротив. Она сказала, что мое появление на свет в столь неурочное время испортило ей весь праздник. — Несмотря на холодный тон виконта, в его голосе слышались горькие нотки. Поэтому Сент-Обен поспешно продолжил, не дожидаясь вопроса Дианы:
— Надо же как интересно — наши дни рождения приходятся на дни летнего и зимнего солнцестояния.
— Когда я была маленькой, — кивнула девушка, — мне казалось, что есть что-то необыкновенное в том, что я родилась в день летнего солнцестояния. Эти дни очень почитались всеми язычниками. Разве наше Рождество не сродни сатурналии — празднику возвращения солнца и продолжающейся жизни, которая всегда побеждает бесконечную ночь?
Джерваз оторопело смотрел на блюда перед собой.
— Господи, откуда ты это знаешь? — Знания Дианы всегда поражали его.
— Что? — слегка покраснела девушка. — Да где-то читала. А интересно, если наши дни рождения приходятся на противоположные времена года, мы с тобой — тоже противоположности?
— Разумеется, — тихо промолвил виконт, глаза которого блеснули знакомым Диане светом. Положив вилку на тарелку, он повернулся к хозяйке лицом:
— Я — мужчина, ты — женщина. Разве люди могут отличаться больше? — Взяв ее за подбородок, виконт привлек девушку к себе. — Разве ты не слышала, что противоположности притягивают друг друга?
— И что же они притягивают?.. — прерывающимся голосом спросила Диана.
Расстегнув рубашку, она погладила Джерваза, тут же почувствовав его участившееся дыхание.
— Если ты успела забыть, я напомню. — Сент-Обен навалился на Диану, и они, смеясь, упали на скамейку.
Но поскольку скамья была твердой и узкой, а пол под ней слишком холодный, то молодые люди предпочли отправиться в спальню и там продолжить беседу. Шестидневная разлука подогрела их страсть, и они с жадностью бросились в объятия друг друга. Джерваз никак не мог вдосталь насладиться Дианой, он снова и снова ласкал ее, изучал каждую клеточку ее тела, жаждал выведать все ее секреты. Поцелуи Дианы были горячее и требовательнее, чем обычно, и она без устали отдавалась горящему в ней пламени страсти.
…А потом они лежали, прижавшись друг к другу. Джерваз сжал рукой грудь девушки, и его горячее дыхание шевелило ее каштановые кудряшки. За окном на улице выл свирепый ветер, но Сент-Обен не мог припомнить, когда чувствовал себя более счастливым и умиротворенным. Если после шести дней разлуки их ждал такой взрыв страсти, лениво размышлял он, то что будет, если они расстанутся недели на две? Возможно, такого не пережить…
Джерваз надеялся, что Диана быстро заснет в его объятиях и забудет отослать его домой. В это мгновение ему ни за что не хотелось с нею расставаться.
Виконт уже было задремал, как вдруг раздался легкий стук в дверь и его любовница поспешно выскользнула из кровати. Он слышал, как она надела халат и сунула ноги в тапки, но вот голоса из-за двери были неразличимы.
Все его умиротворение прошло, едва девушка вышла из комнаты. Джерваз окончательно проснулся, гнев охватил его. Господи, неужели к ней явился другой любовник?! В такое время! Может, какой-нибудь кутила, засидевшись в казино, решил продолжить ночные развлечения? Ярость переполняла Сент-Обена. Не владея собой, он принялся натягивать на себя одежду, отливающую багровым в красноватых отблесках тлеющих в камине углей.
Выйдя в коридор, виконт услышал в отдалении звук шагов Дианы и слуги. Он торопливо направился вслед на ними, горя от нетерпения узнать, кто побеспокоил ее в столь поздний час. Впереди была лестница. Джерваз буквально взлетел наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Он стал собранным, как хищник на охоте. Странно, конечно, что она принимает любовников наверху, с другой стороны, не могла же она привести нового клиента к себе в спальню, где спал он, Сент-Обен! «Господи, сколько же кроватей стоит у этого продажного существа наготове!» — с горечью думал он. В коридоре наверху лишь из-под одной двери лился свет, и Джерваз не раздумывая направился туда, несмотря на то что зрелище, которое скорее всего его там ожидает, вызовет лишь боль.
Сент-Обен открыл дверь и… онемел. Он ожидал увидеть влюбленную парочку, а вместо этого — ужасное зрелище! Крики и стоны, раздирающие душу, конвульсии, сотрясающие маленькое тельце на кровати. Тело маленького мальчика изгибалось дугой, вся кровать ходила ходуном. Рядом стояла Диана. Женщина лепетала что-то ласковое и поддерживала ребенка, чтобы тот не упал на пол. Краем глаза виконт заметил еще двух женщин, но не узнал их в тот момент, потому что его внимание было приковано к кровати.
Скоро припадок кончился. Наступила тишина. Ребенок расслабился, прерывистое дыхание успокоилось. Диана нежно обняла его.
Сент-Обен не мог двинуться с места. С одной стороны, он был рад, что нашел миссис Линдсей не в постели с мужчиной, а с другой… он вдруг почувствовал настоящую ревность к этому маленькому существу. Диана, его Диана, сейчас отдавала мальчику всю свою любовь. Джерваз прекрасно понимал, как нелепо его чувство, но в нем говорил не разум зрелого мужчина, а оскорбленный ребенок.
Никто не заметил его присутствия, и виконт мог бы спокойно уйти, но вместо этого, движимый непонятным побуждением, он распахнул дверь шире и шагнул в спальню.
Женщины повернулись к нему, но Сент-Обен видел лишь две пары одинаковых лазурно-голубых глаз. У ребенка было вопросительное выражение лица, но Диана, нежная Диана, которая всегда так радушно принимала виконта, напоминала в этот миг разъяренную тигрицу, охраняющую своего детеныша. Если взгляд способен убить, то у Франсиса Брэнделина, кажется, появился шанс стать виконтом раньше времени. Джерваз тут же уловил ее враждебное настроение и не мог понять, чем вызвана такая реакция. Неужели эта мегера и была истинной Дианой, которая так умело притворялась нежной женщиной?!
Не задавая вопросов, виконт подошел к самой кровати. Атмосфера в комнате стала до того взрывоопасной и напряженной, что, казалось, это ощущалось физически. Лишь один мальчик чувствовал себя спокойно в объятиях матери.
— Вы кто? — спросил ребенок.
Виконт присел на край кровати напротив своей любовницы. Ложе было необычно низким, наверняка его делали на заказ, чтобы мальчик не упал и не расшибся во время припадков.
— Мое имя — Сент-Обен. Я — друг твоей матери.
Мальчик протянул ему руку.
— Добрый вечер, сэр. Я — Джеффри Линдсей. — Он мог бы и не называть свою фамилию — и так было ясно, чей он сын. Джеффри крепко пожал руку Джервазу, а потом спросил:
— А почему вы пришли так поздно?
Сент-Обен почувствовал, что Диана напряглась еще сильнее, хотя это казалось просто невозможным. Неужто она подумала, что виконт назовет ее шлюхой при ребенке? Обдумав ответ, виконт произнес:
— Я знаю, что воспитанные люди в такое время не приходят, но, видишь ли, меня долго не было в городе. Я заехал сюда в надежде, что твоя мама накормит меня.
— Она это любит, — усмехнулся мальчик.
— У нее замечательно это получается, — подтвердил Джерваз.
Как и можно было предположить, сын Дианы был очень красив. У него были темные волосы, умное личико, а взгляд голубых глаз поражал несвойственной детям его возраста серьезностью.
Внезапно лицо ребенка помрачнело — Вы видели, что со мной было? — спросил он.
— Да, — кивнул в ответ виконт. — У тебя был припадок. Это очень неприятная штука, правда?
— У вас бывают такие же припадки? — вытаращил глаза ребенок.
— Сейчас нет, а вот когда я был маленьким, они случались нередко.
Теперь обе пары голубых глаз вперились в него. Хоть Диана и прикрывала ребенка рукой, чувствовалось, что ее враждебность тает. Взглянув на кого-то за спиной Джерваза, она молча кивнула, и молодой человек услышал, как женщины вышли из комнаты. Они остались втроем.
— Так вы хотите сказать… — возбужденно заговорил Джеффри, — что… В общем, такие припадки, значит, бывают не только у меня?
Его мать наконец нарушила молчание:
— Конечно, нет, дорогой, и тебе это отлично известно.
— Да, ты мне говорила, — упрямо покачал головой ребенок, — но я еще не встречал человека, у которого такие припадки бывают.
Стало быть, мальчик думал, что болезнь преследует его одного, считал себя этаким страшилой, чудовищем! Ах как хорошо Джерваз понимал его!
— Эта болезнь встречается не так уж редко, — заговорил виконт. — Когда я служил в армии, у нас был капрал, у которого тоже бывали такие припадки. Врач даже говорил, что при тех или иных условиях подобные вещи могут случаться у каждого, даже у человека, считающего себя абсолютно здоровым. У меня припадки были чаще всего, когда я болел.
Джеффри едва не упал с кровати:
— Вот это да! И у меня то же самое! Мама ненавидит, когда я болею, потому что тогда припадки бывают чаще.
Сент-Обен поглядел на Диану, но та опустила голову. Стало быть, болезнью сына и объяснялся ее усталый вид и напряжение.
— Я прекрасно понимаю, почему она огорчается, — промолвил он равнодушным тоном. — Моя мама переживала, даже когда у меня был легкий насморк.
Джеффри подался к Джервазу, путаясь в одеяле.
— А что вы чувствовали во время припадков? Сент-Обен попытался вспомнить, что испытывал двадцать лет назад:
— М-м-м… Пожалуй, во время припадков я не чувствовал вообще ничего — как будто спал. Но вот вначале… Бывало такое ощущение, словно мою голову обхватывали веревкой и дергали ее назад.
— У меня так же! — вскричал мальчик. — Как будто мною играет великан! Но иногда мне удается победить его, и припадок не начинается.
— Что? — удивленно воскликнула Диана. — Так значит, ты можешь остановить припадок? Но ты никогда не говорил мне об этом.
— Это получается очень редко, — помрачнел ребенок.
Выпрямившись, Диана покачала головой:
— По-моему, мама должна об этом знать, — укоризненно произнесла она, по-прежнему не глядя на Джерваза.
Вдруг виконт, память которого несколько прояснилась, резко сказал:
— Хуже всего было с глазами. Да! Я ничего не видел, а потом приходил в себя где-нибудь на земле. Вокруг собирались люди, глазели на меня… Так и помню их глаза… — Джерваз замолчал, увидев выражение лица ребенка — тот совсем по-взрослому смотрел на него.
Каждому эпилептику знакомы эти любопытствующие взгляды. А кто-то, напротив, смотрит с ужасом, с отвращением или, что хуже всего, с жалостью. Джеффри все это знал, но никогда не рассказывал матери.
Помолчав, ребенок спросил:
— А вы учились ездить верхом, когда у вас были припадки?
— Ну конечно.
Джеффри выразительно поглядел на свою мать.
— А не пора ли вам спать, молодой человек? — торопливо перевела разговор на другую тему Диана.
— Нет! Я совсем не устал! — вскричал мальчик, но тут же широко зевнул.
Словно по сигналу, в его кровать тут же запрыгнул котенок. Взяв его в ручки, Джеффри промолвил:
— Когда припадок начался. Тигр испугался и убежал. Он у меня всего несколько недель, а уже научился спать со мной в кровати.
— Умный котик, ничего не скажешь, — подавил улыбку Джерваз.
— Было бы неплохо, если бы ты тоже постарался заснуть в кроватке, как и Тигр, — твердо сказала Диана, укладывая мальчика и накрывая его одеялом. — Сейчас не время разговаривать. К тому же лорду Сент-Обену уже пора домой.
Голубые глаза широко распахнулись.
— А он правда лорд?
Сент-Обен едва не расхохотался: он в жизни не производил ни на кого такого впечатления!
— Да, настоящий лорд. Точнее, виконт.
— А где же ваша пурпурная мантия? — подозрительно спросил мальчик.
— Я надеваю ее лишь в исключительных случаях — когда без нее не обойтись. А вообще-то она мне мешает — я то и дело наступаю на нее и роняю вазы со столов. — Встав, виконт протянул ребенку руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54