половина тростниковой крыши была снесена, а между пальмовыми стволами зияли щели. И все же Фейс она показалась прекрасной. Котти толчком распахнул дверь. Внутри на крючке висело ведро с водой.
– Как видите, – с усмешкой сказал Котти, – на дверях хижин нет замков, только щеколда – деревянный колышек на веревке.
– У меня нет ничего такого, что можно было бы украсть.
– Со временем, возможно, появится. Воровство здесь обычное дело. Многие прячут все самое ценное в тростнике на крыше. Вы сможете делать то же самое, когда я починю ее.
Фейс следом за мальчиком вошла внутрь и остановилась, чтобы оглядеться. Как и в хижине Симона Марша, полом служила плотно утрамбованная земля, только, обратила внимание Фейс, здесь было чисто выметено. В хижине была всего одна комната и никакой обстановки за исключением двух гамаков, подвешенных на крючьях у стены. С одной стороны в хижину затекал дождь, но в том месте, где висели гамаки, было сухо, и Фейс догадалась, что Котти, должно быть, успел починить часть крыши.
– Гамаки! Как ты их раздобыл?
– Не важно, – пробормотал Котти, отводя взгляд, – я их выменял. Со временем вы сможете расплатиться за них.
– Разве я смогу когда-нибудь это сделать? – с горечью произнесла Фейс. – Симон Марш будет только кормить меня.
– Всегда есть способы заработать что-нибудь дополнительно. Я научу вас. Например, здесь позади хижины есть маленький клочок земли. Почва там не самая лучшая, но огород можно разбить. Нужно выращивать больше, чем понадобится вам с девочками, а остальное можно обменивать на товары. Ладно… – оживился он, – не пора ли приготовить еду? Вы, должно быть, проголодались?
– Я умираю от голода, – призналась Фейс.
– И я тоже! – пискнула Хоуп.
– Сейчас мы обо всем позаботимся, Хоупфул, – засмеялся Котти и потрепал ее по волосам.
– Меня зовут Хоуп! – возмутилась девочка.
– Но по твоему виду заметно, что ты всегда полна надежд, разве не так?
Котти юркнул в сухой угол под гамаком, и тогда Фейс впервые обратила внимание на сваленные у стены вещи. Мальчик вытащил рулон, похожий на свернутые воловьи шкуры, развернул его, и оказалось, что это действительно две сшитые вместе воловьи шкуры.
– Ты поможешь мне, Хоуп? Возьми сколько донесешь, – Котти указал на небольшую кучку дров в углу, – и начнем разводить огонь.
Прихватив стоявшие у стены деревянные стойки, Котти вышел наружу и растянул на этих стойках перед хижиной воловьи шкуры, закрепив их по углам. Укрытие получилось не очень надежным, но, во всяком случае, защищало от моросящего дождя. К тому времени как Хоуп притащила несколько веток, он, стоя на коленях над обложенной камнями ямкой для костра, уже разгребал сырые остатки старого пепла. Докопавшись до сухой земли, мальчик наломал несколько тонких веточек, взял кусочки коры от веток, которые принесла Хоуп, сложил сухое топливо небольшой кучкой и, поработав несколько минут кремнем, высек искру, от которой приготовленная кучка вспыхнула. Котти стал осторожно дуть на костер, пока не появился слабенький огонек, а потом начал аккуратно подбрасывать в него ветки. В конце концов разгорелось настоящее пламя.
– Следи за ним внимательно, Хоупфул, чтобы он не погас. – Котти поднялся и направился обратно в хижину.
– Начинаю верить, что в твоем лице, Котти, нам ниспослан ангел-хранитель. – Фейс печально поглядела на него и покачала головой. Котти в замешательстве потупился и наклонился к мешку с продуктами, откуда извлек пакет с мясом и три заостренные палочки.
– Сегодня ужин будет скудным, но больше мне ничего не удалось достать за такое короткое время.
– Уверена, этого вполне достаточно, Котти.
– Эта булка… – мальчик вытащил из мешка хлеб, – она не совсем свежая, но есть можно. – Он отдал Фейс хлеб и вышел из хижины с мясом и палочками.
Фейс подумала, что надо помочь ему, но была настолько измучена, что не нашла в себе сил выйти под дождь. Никогда раньше она не пользовалась гамаком, и ей понадобилось несколько минут, чтобы понять, каким образом забраться в него и не оказаться при этом на полу. Не выпуская из рук Чарити, она наконец осторожно опустилась в гамак, удобно устроилась в нем и, должно быть, задремала. Проснулась она оттого, что кто-то осторожно тряс ее за плечо.
– Ужин готов, госпожа Блэксток, – доложил Котти.
Фейс села, потерла кулаком глаза, почувствовала запах жареного мяса, и у нее от голода свело желудок.
На перевернутой корзине Котти пристроил погнутую металлическую тарелку с ломтиками мяса и разломанным на куски черствым хлебом.
– Разделим то, что есть, – сказал он и, сняв с пояса жестяную кружку, наполнил ее водой.
В слабом свете костра, падавшем сквозь открытую дверь, они уселись на твердую землю вокруг корзины и принялись за еду.
– К сожалению, пить, кроме воды, нечего, – извинился Котти. – Вино раздобыть трудно, вот ром здесь в изобилии, но я подумал, что он вряд ли подойдет.
– Ты все сделал замечательно, Котти! Эта еда гораздо лучше той, что мы получали на протяжении многих месяцев, – поблагодарила его Фейс и задумчиво добавила: – Девочкам не помешало бы молоко, они не видели его с тех пор, как мы покинули Англию, а оно им просто необходимо.
– В Новом Южном Уэльсе коровье молоко – большая редкость. Почти все коровы, привезенные первой и второй флотилиями, пали либо их съели. Может быть, мне удастся добыть вам козу, тогда я построю для нее загон позади хижины.
– Котти, я буду тебе очень благодарна, но я не представляю, как смогу отплатить за все, что ты для нас делаешь. – Фейс беспомощно развела руками.
– Обучение будет вполне достаточной платой, – снова смутившись, ответил мальчик.
Наконец, когда с едой было покончено, Фейс со вздохом выпрямилась.
– Я давно уже не чувствовала себя так хорошо. Что это было за мясо?
– Мясо кенгуру, – робко улыбнулся Котти.
– Кенгуру?
– Мясо кенгуру здесь, пожалуй, единственный вид свежего мяса, но даже его не так просто добыть. Каждый день на охоту уходит несколько групп, и с каждым днем им приходится уходить все дальше и дальше.
– Что такое «кенгуру»? – полюбопытствовала Хоуп.
– Кенгуру, – усмехнулся Котти, – это самое забавное животное из всех, которых ты когда-нибудь видела. У него длинные задние лапы и короткие передние, а скачет он как заяц и такой же смирный и безобидный. Их стыдно убивать, но людям нужна еда.
– Я надеялась, мы будем лучше питаться, когда приедем сюда, – с тоской заметила Фейс.
– К сожалению, здесь слишком мало пищи. Оказалось, что почва в Сиднейской гавани и в близлежащей округе малоплодородная, а правительству потребовалось много времени, чтобы это понять. Сейчас обнаружили более пригодные почвы на Норфолк-Айленд, в Парраматте и на Роуз-Хилл и обещают, что скоро голод будет побежден. Наверное, во время путешествия условия были очень скверными?
– Просто ужасными! – И Фейс коротко рассказала о тех лишениях, которые им довелось перенести.
– Когда мы с отцом плыли с первой флотилией, все было не так плохо, – покачал головой Котти. – Полагаю, за этим следил губернатор Филлип. Но я слышал рассказы тех, кто прибыл со второй флотилией, и им было почти так же плохо, как вам. Их перевозили частные подрядчики, для которых не имело значения, доставят они груз живым или мертвым. Кое-кто считает, что последнее для них даже предпочтительнее: тогда можно оставшуюся провизию продать в колонии. Все это очень печально, но, говорят, губернатор Филлип пытается как-то исправить положение. Ну вот, дождь уже перестал, а вам пора спать. – Заметив, что Фейс непроизвольно широко зевнула, Котти вскочил. – Я принес пару одеял, они хоть и старые, но защитят вас от ночной прохлады, а завтра с утра должно быть ясно и солнечно. Если день будет погожим, я приду и починю крышу.
– Разве у тебя нет на завтра дел? – поинтересовалась Фейс, тоже вставая.
– Те дела, которыми я занимаюсь, не требуют определенных часов, – чуть усмехнулся Котти.
– Мне хочется еще раз поблагодарить тебя, Котти, и пожелать тебе спокойной ночи.
– Спокойной ночи, госпожа Блэксток, и тебе тоже, Хоуп. – Он протянул руку и ласково погладил Хоуп по головке, а потом исчез, нырнув в темноту.
Выглянув за дверь хижины, Фейс увидела, что костер уже погас, и пожалела, что не узнала у Котти, где он набирал воду. Наверное, он принес воду оттуда, где река впадала в бухту.
Чарити уже почти уснула, у Хоуп тоже слипались глаза, но она обвила ручонками шею матери и прошептала:
– Не тревожься, мама, у нас все будет хорошо.
– Конечно, милая, – шепнула мать.
– Я уже достаточно большая и могу помогать тебе.
– Конечно, ты уже большая девочка, а сейчас спи.
Несколько минут Фейс постояла возле дочерей, радуясь тому, что Хоуп, по-видимому, уже освоилась в этой чужой стране, и позавидовала ее способности быстро ко всему приспосабливаться. Фейс сомневалась, что она сама когда-нибудь сможет привыкнуть к жизни в Новом Южном Уэльсе. Какой бы тяжелой ни была их жизнь в Лондоне, только Англия навсегда останется для нее родным домом.
Дрожа от холодного ночного воздуха, проникавшего сквозь большую дыру в крыше, Фейс тяжело вздохнула, забралась во второй гамак и потянула на себя одеяло. Гамак угрожающе закачался, и она затаила дыхание, боясь, что он перевернется и она окажется на полу. Но еще до того, как ее ненадежная постель перестала раскачиваться, Фейс уже спала, не замечая доносившихся снаружи звуков оргий.
Котти Старк тоже слышал шум, доносившийся из питейных заведений, расположенных вдоль Скалистой дороги, но для него эти звуки были привычны и приятны. Недалеко от хижины, которую он занял для семейства Блэксток, Котти свернул к таверне «Корона», одной из самых больших и благоустроенных таверн в Сиднее. Большинство подобных заведений в основном предназначалось для развлечения солдат и моряков с кораблей, изредка бросавших якоря в заливе, и их владельцы в массе своей были людьми грубыми. Но Уилл и Сара Мур, прибывшие сюда как свободные поселенцы еще с первой флотилией, в отличие от других были совершенно иного типа. Уилл Мур, крупный, дородный мужчина, поддерживал в своей таверне порядок и не допускал никакого безобразия. Его заведение посещали свободные поселенцы и даже щеголи из городского «высшего света». Его жена Сара, когда муки и баранины было вдоволь, выпекала хлеб и пироги и готовила вкусные бараньи паштеты. Будучи уже немолодыми и не имея собственных детей, Муры после смерти Генри Старка, с которым были знакомы еще в Англии, взяли Котти к себе и присматривали за ним как за собственным сыном, хотя понимали, что Котти – парень независимый и не позволит им вмешиваться в его дела больше, чем он сам того захочет. Котти ясно дал им понять, что в ином случае он подыщет себе другое жилище. В течение дня Котти выполнял кое-какие поручения в «Короне», чтобы компенсировать затраты Муров на его содержание. Но он вовсе не собирался всю оставшуюся жизнь перебиваться случайной работой в таверне, а был твердо настроен обзавестись собственным делом, причем уже в недалеком будущем.
Сегодня ранним вечером Котти пробрался к Саре в кухню, где раздобыл мясо кенгуру и кусок хлеба, хотя знал, что из-за недостатка продовольствия Сара бдительно следит за своей кладовой. Он решил, что стоит пойти на риск, если благодаря этому можно будет получать уроки у Фейс Блэксток. Если бы Муры узнали, сколько всего он когда-либо брал у них, они пришли бы в ужас и скорее всего страшно бы рассердились. Котти усмехнулся.
Вообще же Котти привык ко всякого рода рискованным приключениям и, прекрасно зная все щели и закоулки Сиднея, научился не попадаться, нарушая комендантский час. «Работа», о которой он вскользь упомянул в беседе с Фейс Блэксток, заключалась в незаконной продаже рома.
Ром в этих местах был не менее ценной валютой, чем сами деньги. Какие бы то ни было спиртные напитки нельзя было выгружать на берег без разрешения губернатора Филлипа, а после получения такового их полагалось хранить на таможенном складе, который запирался на замки и засовы и находился под охраной двадцать четыре часа в сутки.
Покупать любого вида спиртное могли только те, кому это было дозволено: офицеры и свободные поселенцы, а также владельцы постоялых дворов для своих таверн, но и для них количество покупаемого спиртного было ограничено. Помимо этого, на спиртное существовали портовые пошлины, которые время от времени менялись и иногда подскакивали до астрономических величин. Многих жителей Сиднея алкогольные законы не устраивали, и они искали пути, чтобы обойти их. К жаждущим рома относились и осужденные, для которых употребление спиртных напитков было запрещено теоретически, но допускалось практически. Осужденным наличная валюта была недоступна, поэтому офицеры и свободные поселенцы пользовались этим и при совершении торговых сделок рассчитывались ромом. Они также нанимали осужденных для выполнения различных работ, помимо их официальной повинности, и расплачивались с ними ромом. Спекуляция и контрабанда процветали, и, хотя это влекло за собой различные наказания, многие считали, что дело того стоит. В результате подпольной торговли ромом Сидней, а особенно район Скал, быстро превратился в место постоянного пьяного разгула и драк. И в конце концов безобразия достигли таких масштабов, что правительственным солдатам было предписано ходить в район Скал только парами.
Котти обладал достаточной проницательностью, чтобы предвидеть: ситуация будет только ухудшаться по мере прибытия в Новый Южный Уэльс следующих партий осужденных и переселенцев. Чем больше кораблей станет здесь на якорь, тем больше развлечений потребуется командам после многомесячного пребывания в море. Не желая упускать свой шанс, Котти пользовался любой представлявшейся возможностью заработать. Благодаря удачному обмену ему удалось приобрести небольшую лодку, которую он прятал в одной из многочисленных бухточек вблизи Сиднея и которая весьма помогала ему осуществлять торговые сделки. Более года имея дело с контрабандой рома, Старк твердо уяснил, что члены судовой команды и офицеры стремятся к сотрудничеству с контрабандистами, и даже капитаны не являются исключением, потому что таким образом они могут избежать портовых пошлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37