Хотя ему действительно показалось странным, что Джон «предвидел» предстоящую смерть Фейс, все же, будучи скептиком, он считал это просто случайным совпадением.
– Очень важно, чтобы ты мне поверил, – повторил Джон, еще сильнее наклоняясь вперед и пронизывая Котти взглядом.
– Сегодня днем здесь был господин Макартур. Не тебя ли я заметил у двери моего кабинета, когда он в ярости выбежал? – Видя, как серьезен Джон, Котти перестал шутить, но продолжал относиться с сомнением к его словам.
– Это был я, – признался Джон после некоторого замешательства.
– Тогда ты, вероятно, слышал его угрозы?
– Да.
– И после этого у тебя было видение?
На этот раз Джон только молча кивнул.
– Джон, я не собираюсь насмехаться над твоими видениями. Я знаю, насколько они должны быть важны для тебя и твоих собратьев по племени. Но сила внушения очень велика. Ты понимаешь, что такое сила внушения?
– Нет, Котти, не понимаю.
– Это означает, что некая мысль так прочно поселяется в твоем сознании, что ты уже не можешь разобраться, правда это или твои домыслы. Я думаю, что именно так и произошло с тобой. Ты услышал, как угрожал мне Макартур, и благодаря силе своего воображения представил, что его угрозы осуществляются.
На это Джон ничего не ответил.
– Джон, – Котти потер рукой подбородок, – Макартур – опасный человек, и, я уверен, он сделает все, что в его силах, чтобы опорочить меня перед моими клиентами. Но все-таки он джентльмен и не допустит насилия. Кроме того… – Он безнадежно развел руками. – Как я могу защититься от этого? Нанять команду для охраны «Короны»? Этого я сделать не могу.
– Это слишком дорого стоит? – насупился Джон.
– Нет, дело не в этом, хотя, конечно, это обошлось бы дорого. Но если я поставлю охрану, это отпугнет многих моих постоянных клиентов, – Котти усмехнулся, – и сыграет на руку Макартуру. Я ценю твою заботу, Джон, правда, ценю, но думаю, ты напрасно так тревожишься.
– Но госпожа Блэксток… – Джон еще ближе придвинулся к Котти, и его темное лицо застыло в напряжении. – Тогда, во сне, я увидел, как ее хоронят, и так и случилось. Мой сон сбылся.
– Это только так кажется, – задумчиво возразил Котти. – Просто-напросто эта мысль поселилась в твоем сознании, потому что Фейс была явно нездорова. Пойми, Джон, я не высмеиваю твои видения, но, даже если ты прав, я все равно мало чем могу помочь.
В этот вечер было много дел, особенно в столовой наверху. Пока толпа обедающих не стала редеть, Хоуп не поднимала глаз от кассы. Но наконец наступило некоторое затишье. Хоуп нагнулась, чтобы убрать под прилавок пустую бутылку, и в этот момент услышала, как чей-то тихий голос окликнул ее:
– Госпожа Блэксток?
Подняв голову, она увидела улыбающееся круглое лицо Стюарта Уильямса. Сегодня он был трезв, хорошо выбрит, напудрен и безукоризненно одет.
– О, господин Уильямс! Добрый вечер.
– Пожалуйста, называйте меня Стюарт. А я, в свою очередь, могу просить разрешения называть вас Хоуп?
– Это дерзко с вашей стороны, сэр, – Хоуп почувствовала, что краснеет, – но, думаю, от этого не будет никакого вреда.
– Сочту это за милость. – Он слегка наклонил голову. – В «Короне» я в первый раз, – он оглядел зал, – и счастлив увидеть, что в Сиднее есть такое приличное заведение. Должен выразить свое восхищение кухней, и полагаю, что это ваша заслуга. Обед здесь ничем не хуже лучшего обеда в Англии.
– Очень любезно с вашей стороны. Мы стараемся, чтобы в «Короне» была первоклассная столовая.
– Хоуп, в тот вечер – на балу у губернатора – я просил разрешения пригласить вас на прогулку, а вы мне отказали, и я очень хорошо понимаю почему – я был пьян. Прошу вас простить меня. – Его серые глаза потемнели. – Но сегодня, как видите, я совершенно трезв. Так могу я снова попросить оказать мне милость?
Хоуп уже была готова дать ему решительный отказ, но в этот момент заметила Котти, стоявшего на пороге кабинета и насмешливо наблюдавшего за ней, и, к своему удивлению, услышала собственные слова:
– Я согласна, Стюарт.
– Дорогая Хоуп, – он на мгновение растерялся, а затем его лицо расплылось в широкой улыбке, – я так счастлив! Вы любите ездить верхом?
– Я очень мало ездила верхом, Стюарт, но, если вы не потребуете от меня, чтобы я оказалась великолепной наездницей, я с удовольствием попробую.
– Тогда давайте встретимся в субботу утром.
– Хорошо.
– Великолепно! Вы сделали меня счастливейшим человеком, миледи! – Он склонился к ее руке, а затем направился к выходу.
Хоуп провожала его взглядом, пока он не вышел из «Короны».
Она не могла понять, почему согласилась принять его ухаживания, ведь именно это, несомненно, было на уме у молодого человека. Возможно, просто пришло время, чтобы кто-то всерьез ухаживал за ней. Разве и Котти, и Чарити постоянно не подталкивали ее к этому? А Стюарт Уильямс, когда трезв, вполне подходящий кавалер.
– И что же здесь происходит? – раздался позади нее голос Котти. – Это ведь тот человек, который танцевал с тобой на балу?
– Да. – Хоуп обернулась к Котти. – Он просил разрешения пригласить меня на прогулку.
– И что ты ответила?
– Я согласилась.
Хоуп могла поклясться, что заметила, как на долю секунды в глазах Котти промелькнула досада, но тут же исчезла.
– Ты говорила мне, что в тот вечер отказала ему. Что же заставило тебя передумать?
– Разве я не имею права изменить свое решение?
– Конечно, имеешь, но…
– А кроме того, разве вы оба – и ты, и Чарити – не уговариваете меня все время, чтобы я позволила ухаживать за собой?
– Да, возможно, я так говорил, – пробормотал Котти, отводя взгляд.
– Так чем же ты недоволен? Разве ты не этого хотел?
– Но этот человек… – с обидой начал Котти, снова взглянув на нее. – После бала ты заявила, что он тебя не интересует и что он был пьян…
– Какой мужчина в Сиднее не выпивает время от времени? Стюарт за это извинился, и к тому же сделал это очень вежливо. Я уверена: он хороший человек, и, кстати, он один из помощников губернатора Блая.
– Значит, уже «Стюарт»? – с насмешкой переспросил он. – Но конечно, Хоуп, тебе самой решать. – Котти повернулся и быстро зашагал к лестнице.
Поднимаясь в свою комнату, Котти продолжал сердиться на Хоуп, но не мог понять причины своего недовольства. Все верно – она вольна принимать ухаживания мужчины. В своей спальне, раздевшись и побросав одежду как попало, он обратил свой гнев на самого себя. Почему его волнует личная жизнь Хоуп? Ей уже исполнился двадцать один год, по закону Котти ей больше не опекун, она имеет право на собственную жизнь. И тем не менее…
Коротко усмехнувшись, Котти постарался отогнать мысли о Хоуп и представить себе предстоящий вечер и ожидавшую его другую женщину – хорошенькую вдовушку, с которой он недавно познакомился и которая с превеликой готовностью сразу же пригласила его к себе. Со времени дуэли Котти стал меньше интересоваться скучающими женами, хотя прежде предпочитал развлекаться именно с замужними женщинами. У них было то преимущество, что они не стремились заполучить его в мужья. В данный момент Кларис Томпсон была довольна существующим положением вещей, но он не сомневался, что со временем она начнет подумывать о замужестве. Так как в Сиднее и по сей день мужчин вдвое больше, чем женщин, выйти замуж вовсе не трудно. Однако если она представит в роли возможного спутника жизни именно Котти, ему придется спасаться. У него не было никакого желания жениться после того, что случилось с его отцом…
Котти резко тряхнул головой, прерывая цепочку нежелательных воспоминаний, и принялся одеваться. Через несколько минут он вышел из комнаты и спустился в таверну, где в это позднее время уже почти не было посетителей.
– Хоуп, у меня неотложные дела, – отрывисто доложил он, на мгновение задержавшись возле бара, – а ты, прежде чем уйти, проследи, чтобы все как следует заперли.
– Какие могут быть дела почти в полночь? – Хоуп с недоверием посмотрела на Котти. – Или это меня не касается?
– Ты права, это тебя не касается.
В этот вечер, как обычно, Хоуп быстро уснула, несмотря на то что ее потрясло собственное решение принять ухаживания Стюарта Уильямса и она сердилась на Котти из-за его «дел», отлично понимая, что это за дела. У него, конечно, назначено полуночное свидание с какой-то женщиной, по всей вероятности, замужней, и скоро, очевидно, до Котти доберется еще один взбешенный муж, чтобы вызвать его на дуэль.
Но вскоре в ее сон вторгся какой-то отдаленный чужеродный звук. Хоуп села и прислушалась. Вот оно! Странный звук повторился, и на этот раз громче. Откинув одеяло, она потянулась к спинке кровати за одеждой и застыла, услышав раздавшийся внизу треск.
Забыв про одежду, Хоуп вскочила, в одной ночной рубашке, босиком выбежала из комнаты и помчалась дальше по пустому коридору к лестнице. Чарити, спавшая теперь в бывшей комнате Фейс, видимо, даже не проснулась. Чтобы пробудить ее от сладкого сна, следовало произойти чему-то сверхъестественному. Котти еще не вернулся. Добежав до лестницы, Хоуп снова услышала снизу треск, и ей показалось, что там ломают мебель. Поспешив, она споткнулась, чуть не упала и лишь чудом удержалась на ногах. Спустившись наконец, Хоуп увидела отблески желтоватого света, падавшего из зала, а войдя в бар, остановилась как вкопанная при виде открывшегося перед ней зрелища.
Трое мужчин в темных одеждах со спрятанными под платки лицами стояли посреди комнаты вокруг разломанного на куски стола и смотрели, как языки пламени жадно лижут дерево.
Забыв о своем страхе, Хоуп в ярости набросилась на бандитов, понося их на чем свет стоит. В ответ один из мужчин кивком указал на нее своим приятелям, и все они, выстроившись полукругом, угрожающе двинулись к девушке. С опозданием осознав опасность, Хоуп решила спастись бегством, но не успела. Один из бандитов железной хваткой сжал ее руку.
– Эй, друзья, посмотрите, что нам попалось! Ну разве не аппетитная красотка? Это придаст немного остроты нашей забаве!
Глава 17
Недавнее видение все еще жило в сознании Джона и мешало ему погрузиться в глубокий сон. Он только дремал и при первом же необычном звуке, донесшемся со стороны таверны, сразу проснулся.
Хорошо ориентируясь в темноте и не зажигая свечи, он быстро натянул бриджи и рубашку и схватил заряженный мушкет, стоявший рядом с его постелью. Босой, с мушкетом в руке, Джон выбежал из своего чулана и был уже у задней двери таверны, когда изнутри снова раздался оглушительный треск. Впопыхах Джон потратил несколько минут, чтобы вставить в замок латунный ключ, но в конце концов дверь поддалась, он вбежал внутрь и сразу же услышал пронзительный женский крик. Пробежав по коридору, Джон распахнул дверь в главный зал, и перед ним открылась картина, в точности соответствовавшая его видению: куча поломанной мебели была охвачена пламенем, в пляшущем оранжевом свете вырисовывались угловатые мужские фигуры, и один из этих людей сжимал руку Хоуп.
– Отпустите ее! – закричал Джон, поднимая мушкет, и три пары глаз моментально обратились к нему.
– Эй, друзья, только взгляните! – насмешливо воскликнул тот, что держал Хоуп. – Чернокожий указывает нам, что делать!
– Мы не собираемся исполнять приказы черномазых, – отозвался другой. – Лучше убирайся откуда пришел, приятель!
– Если вы не отпустите ее, я выстрелю, – твердо сказал Джон, поднимая дуло мушкета. – Я метко стреляю.
– Чернокожий будет стрелять в белого? Ты не посмеешь! Тебя за это повесят – не сомневайся, черт побери! А кроме того, у тебя есть всего один выстрел, так что ты можешь расправиться только с одним из нас.
– Я дал клятву защищать госпожу Хоуп и буду стрелять.
– Ребята, похоже, он действительно выстрелит! – Мужчина, державший Хоуп, отпустил ее и поднял руки вверх. – Пожалуй, лучше проявить осторожность.
Хоуп моментально бросилась за стойку бара, схватила заряженный пистолет, который всегда там держала, и, опершись локтями на прилавок, направила оружие на бандитов.
– Я тоже хорошо стреляю, так что теперь мы можем уложить двоих. Ну как, хотите рискнуть?
– Не спешите, мэм, – мужчина, прежде державший Хоуп, сделал шаг назад, – мы с друзьями уже уходим.
– Ты еще пожалеешь об этом, парень, – остановившись на пороге и свирепо глядя на Джона, пообещал один из мужчин. – Никто из чернокожих в Сиднее не смеет направлять мушкет на белого человека!
– Не в вашем положении угрожать ему! – Хоуп подняла пистолет. – Уходите, пока я не выстрелила!
Второпях мужчины кинулись к входной двери и попытались одновременно протиснуться в нее. При других обстоятельствах это могло бы показаться забавным, но сейчас Хоуп вряд ли могла оценить комизм положения.
Когда бандиты ушли, Хоуп, опустив пистолет, с облегчением вздохнула – от напряжения у нее разболелись мышцы рук.
– Госпожа Хоуп?
– О Джон! – Вздрогнув, она обернулась к юноше. – Я буду вечно благодарна тебе за то, что ты спас меня. Страшно подумать, что они могли бы со мной сделать! – И Хоуп, обойдя стойку бара, обняла Джона, а он замер, но она этого не заметила. – Тогда у меня не было времени испугаться, – продолжала она, вся дрожа, – но сейчас я понимаю, в какой была опасности. Еще раз спасибо тебе, Джон!..
Затем Хоуп отстранилась и окинула взглядом комнату. Если бы она посмотрела на юношу, то прочла бы в его глазах боль и обожание.
– Пожалуй, нужно вылить на огонь пару ведер воды. Мы должны благодарить Бога, что в зале каменный пол, иначе вся таверна могла бы сгореть дотла.
Быстро взяв два ведра за стойкой бара, Джон побежал к бочкам с водой, стоявшим у задней двери на случай пожара. Вернувшись, он вылил воду в костер. Огонь почти погас, но в зале по-прежнему пахло гарью.
– Ах, милый Котти! – воскликнула Кларис Томпсон, приподнявшись и прильнув к нему. – Мне так хорошо с тобой!
Вдова Томпсон, пышная белокожая дама с круглым лицом, пухлыми губками и блестящими каштановыми волосами, всегда была очень горяча в постели и сейчас сохраняла обычную активность, пока Котти тоже не достиг блаженного пика и не опустился рядом с ней с глухо стучавшим сердцем, совершенно обессилев и учащенно дыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37