Поломка насоса была гибельной задержкой.
– Я понимаю. – Камелия как-то сумела изобразить спокойствие, хотя душа разрывалась от безмолвного крика. – Если вы дадите список, Саймон, мы сегодня же отправимся с Заребом в Кимберли, и я закажу все необходимое. А пока будем вычерпывать воду ведрами, как делали раньше.
– Несите сюда все ведра, что есть в лагере, – обратился к собравшимся Ллойд. – Вычерпывая воду, мы найдем пропавшие детали. За работу, время идет!
– Иди переоденься, Камелия, – мягко сказал Эллиот. – А я продолжу искать детали.
– Нет смысла переодеваться, пока не придет время отправляться в Кимберли, Эллиот, – ответила Камелия. – До тех пор я останусь здесь, и буду искать.
Подойдя к краю ямы, она начала нащупывать в грязной воде мелкие детали. Эллиот, вздохнув, пошел вслед за ней.
– У этой девушки храброе сердце, – заметил Оливер, глядя, как Камелия по плечи погрузила руки в воду. – Думаю, и ней есть шотландская кровь.
– У Тиши африканская душа, – сказал ему Зареб. – Именно поэтому я дал ей такое имя. Оно значит «решительная». Я понял это, как только ее увидел.
– Как лорд Стамфорд реагировал на новое имя своей дочери? – поинтересовался Саймон.
– Его сиятельство был счастлив слышать, что, по моему мнению, она обладает такой силой, – ответил Зареб. – Он очень боялся за свою маленькую дочь, когда Камелия впервые приехала в Африку. Она была маленькая, бледная, растерянная, похожая на хрупкий цветок. Он боялся, что она не сможет жить вдали от мира, в котором родилась. И планировал отвезти ее назад, в ту страну, которую она знала, в Англию.
– Тогда почему он этого не сделал? – спросил Оливер.
– Потому что скоро понял, что Африка горит в сердце Тиши. В ее сердце были Африка, отец и поиск Могилы королей. Много лет не было ничего иного. Но сердце может измениться, – серьезно рассуждал Зареб.
– Камелия никогда не оставит Африку, Зареб, – с абсолютной уверенностью сказал Саймон. – Ее сердце здесь, и она знает это.
– Я говорил не о Тише. – Зареб пристально посмотрел на пего.
Саймон, вдруг смутившись, отвел взгляд.
– Если нужно составить список, то пора начинать. – Саймон в последний раз взглянул на Камелию, которая, согнувшись, все еще искала в воде детали насоса. – Извините.
Глубоко вдохнув, Камелия нырнула в чистые объятия реки, смывая накопившуюся задень грязь, пыль и отчаяние. Закрыв глаза, быстро взмахивая руками и энергично работая ногами, она скользила сквозь усеянную отражениями звезд прохладную черноту. Камелия старалась сосредоточиться на омывающей ее воде и больше ни о чем не думать. Она плыла все дальше от берега, где лежали ее полотенце и ночная рубашка, от камня, на котором сидели, охраняя ее, Зареб, Харриет, Оскар и Руперт. Одинокой фонарь Зареба служил маленьким маяком.
Камелия плыла все дальше от раскопок, сломанного насоса, испуганных взглядов туземных рабочих, которые опасались, что скоро тоже падут жертвой проклятия Пумулани. Прочь от гнева Эллиота, от крушения планов Саймона, хоть он и старался это скрыть. Подальше от Оливера и Зареба, которые пытались подбодрить ее, смягчить сокрушительное чувство неудачи, когда она увидела лежащий в грязной жиже сломанный насос.
Она уплывала от болезненных воспоминаний о любимом отце, который умер, так и не узнав, окажется дело его жизни блестящим открытием или смехотворным безумием.
Вынырнув, Камелия набрана в легкие воздух. Звук больше походил на рыдание, чем на вдох. Она сделала еще несколько вдохов, стараясь дышать ровно и шумно, потому что боялась, что Зареб, услышав ее рыдание, забеспокоится.
– С тобой все в порядке, Тиша? – тревожно окликнул ее Зареб.
– Все хорошо. – Камелия видела, что он стоит на берегу реки с Харриет на одном плече и Оскаром на другом, и замешательстве глядя в темноту. – У меня просто сбилось дыхание.
– Не нужно заплывать так далеко, – предупредил Зареб. – Пора выходить.
– Я хочу еще немного поплавать.
– Воздух прохладный, Тиша. Если ты замерзнешь, то заболеешь.
– Я никогда не болею.
– На пароходе ты болела.
– Ну, морской болезни от ночного плавания в реке у меня не будет.
– Ты можешь простудиться и схватить лихорадку. – Взяв полотенце, Зареб протянул его Камелии. – Выходи. Тиша, уже поздно.
– Еще минуточку.
Она повернулась на спину, мокрые волосы окутали ее шелковистой вуалью. Камелия не хотела спорить с Заребом, но и выходить на берег ей тоже не хотелось. Стояла тишина, лишь тихий шепот воды напоминал шум морской раковины, плачущей по океану. Камелия вздохнула и закрыла глаза.
«Посмотри наверх».
Нахмурясь, она открыла глаза. Бархатный черный плат ночного неба раскинулся над ней, украшенный россыпью мерцающих звезд. Луна плыла за пеной облаков, смягчавших ее жемчужный свет. Звезды от этого блестели еще ярче, словно крошечные драгоценности на черном бархате африканского ночного неба.
«Звезды поведут тебя».
Вздрогнув, Камелия огляделась вокруг. Зареб снова стоял на камне и подкармливал Оскара орехами.
– Ты что-то сказал. Зареб?
– Я сказал, что пора выходить из воды, Тиша. Река холодная.
– Ты говорил что-нибудь о звездах?
– Нет. Но они сегодня очень яркие. Если хочешь посмотреть на них, выходи.
– Сейчас. – Камелия осторожно легла на воду.
Река снова баюкала ее. Камелия замерла, напрягая все чувства и прислушиваясь. «Звезды поведут тебя».
– Ты слышал? – спросила она, посмотрев на Зареба. – Что?
– Этот голос.
– Я ничего не слышал, Тиша. – Зареб осмотрелся. – Здесь никого нет. Наверное, ты услышала, как поют в лагере.
– Это не пение.
– Может быть, крик какого-то животного?
– Нет.
Зареб долго молчал.
– Что этот голос сказал тебе, Тиша? – спокойно спросил он.
Камелия вдруг почувствовала себя неуверенно и глупо. Вероятно, ей это просто пригрезилось. Наверное, она перегрелась на солнце.
– Ничего.
Она ждала, что Зареб станет расспрашивать ее, но он этого не сделал.
Камелия снова легла на спину. Еще несколько минут, и она выйдет на берег. И отправится прямо в постель. Ей определенно надо выспаться.
«Позволь звездам вести тебя».
На сей раз Камелия не шевельнулась. Она плыла по течению, пытаясь решить, не сходит ли с ума. Но все вокруг выглядело совершенно нормальным. «Позволь звездам вести тебя». Зареб всегда полагался на звезды. Поэтому-то он и не любил Лондон. Дым и сажа, постоянно висевшие в воздухе, не только закрывали солнце днем, но и не позволяли разглядеть звезды ночью. Не имело значения, что Зареб находился в городе, расчерченном площадями и улицами с табличками названий и газовыми фонарями. Без звезд Зареб терялся.
Камелия лежала на воде, едва дыша. Река мягко покачивала ее. Камелия прислушалась, но все было тихо. Смешавшись, она перевернулась, чтобы плыть к Заребу. И услышала рык льва.
– Что это, Тиша? – Когда Камелия в мокрой сорочке и панталонах выбралась из реки, Зареб подал ей полотенце, на его лице читалась глубокая озабоченность. – Тебя что-то напугало?
– Мне нужно осмотреть камень. – Она торопливо замоталась в полотенце и сунула ноги в туфли.
– Уже поздно, Тиша, – возразил Зареб. – Посмотришь утром. Камень никуда не денется.
– Мне нужно увидеть его сейчас, Зареб.
– По крайней мере, вытрись и переоденься в сухую одежду, Тиша. Я никуда не пойду, пока ты этого не сделаешь. – Он отвернулся, давая ей возможность одеться.
И в замешательстве покачал головой, когда Оскар и Харриет заверещали, сообщая, что Камелия ушла без него.
Глава 16
– Проснись, Саймон!
Саймон разлепил сонные глаза и нахмурился.
– Почему каждый считает своим долгом разбудить меня?
– Мы копали в неправильном месте, – сообщила ему Камелия.
– Замечательно. Расскажете мне об этом завтра. – Закрыв глаза, он уронил голову на подушку.
– Мы копали в неправильном месте, Саймон! Разве тебя это не интересует?
– Единственное, что меня сейчас интересует, – это возможность хоть немного поспать.
– Успеешь еще за свою жизнь выспаться. – Схватив Саймона за плечи, Камелия грубо тряхнула его. – Проснись!
Повернувшись на спину, Саймон посмотрел на Камелию.
– Если ты так собираешься будить меня по утрам, то наша жизнь будет довольно трудной.
– Мне нужно, чтобы ты выслушал меня.
– Прекрасно. Я слушаю.
– Ты уже достаточно проснулся, чтобы понять, что я говорю?
– Достаточно, чтобы понять, что, если я не уделю тебе внимания, ты будешь продолжать трясти меня. Этого хватит.
– Мы копали в неправильном месте, Саймон.
– Ты все время это твердишь. Ты все-таки веришь, что могила существует?
– Конечно, существует!
– Подожди. У тебя есть предположение, где она находится?
– Я не уверена. Я надеялась, что ты поможешь мне разгадать эту загадку. Ты в этом специалист.
– В чем?
– Ну… в странном мышлении.
– Ты пытаешься оскорбить меня, чтобы я тебе помог?
– Я не пытаюсь тебя оскорбить, – уверила его Камелия. – Я и раньше тебе говорила, что ты смотришь на мир не так, как другие. Там, где большинство людей видят границы, ты видишь возможности. Именно поэтому ты блестящий изобретатель.
– Если бы я был блестящим, то сделал бы насос, который не свалился бы в эту гигантскую грязную лужу, – сухо заметил Саймон. – Или по крайней мере придумал какой-нибудь выход, когда насос сломался так, что и не починить. Вот это было бы действиями блестящего стратега, кем я, очевидно, не являюсь.
– Ты не можешь предусмотреть каждую мелочь.
– Я бы сказал, что развалившийся на куски паровой двигатель довольно крупная вещь.
– Да забудь ты о паровом двигателе, Саймон! – Рассердившись, Камелия направилась к выходу из палатки. – Ты идешь или нет?
– Это как сказать. Ты действительно считаешь меня блестящим?
– Да. Невероятно. А теперь идем! – Она резко откинула полог палатки и растворилась в темноте.
Вздыхая, Саймон поднялся с кровати и устало натянул ботинки.
– …если посмотреть на льва, то сцену можно толковать по-разному, – горячо продолжала Камелия, указывая на фигуру льва на камне, который Зареб освещал фонарем. – Лев может напасть на антилопу или на одного из воинов. Это означает, что он символизирует опасность. Но возможно, что именно лев в опасности, потому что его могут растоптать антилопы или застрелить воины. А может быть, это вообще не лев, а шаман, который принял его облик. Значит, никакая опасность ему не грозит, поскольку считается, что шаманы сильнее животного, чей облик приняли. Но если это так, тогда почему он здесь?
Саймон зевнул.
Камелия сердито взглянула на него.
– Ты внимательно смотришь?
– Как ни странно, да. И это несмотря на тот факт, что меня среди ночи вытащили из кровати после шестнадцати часов работы над двигателем. Думаю, я заслуживаю некоторой снисходительности к моей зевоте.
– Как ты думаешь, что это значит?
– Это означает, что мне нужно выспаться.
– Я не об этом, что значит рисунок на камне?
Саймон вздохнул:
– Я правда не знаю, Камелия. В археологии ты специалист, а не я. Не понимаю, зачем тебе было нужно тащить меня сюда и в темноте обсуждать значение рисунка. Разве нельзя было подождать до утра?
– Нет.
– Почему?
– Потому что на рисунке изображены звезды. – Она указала на поблекшие желтые звезды над антилопами и воинами. – Я долгие годы смотрела на них и, как и мой отец, считала, что звезды – это мифический элемент живописи. Но теперь я думаю, что отец был не прав. Звезды не символизируют дух шамана или животных. Я думаю, что звезды – своего рода карта, указывающая, где могила.
– Каким образом?
– Не знаю, – призналась Камелия. – Именно поэтому; я и хотела, чтобы ты посмотрел рисунок. Мы с Заребом больше часа изучали его, прежде чем я отправилась будить тебя. Мы не могли разобраться в том, что означают звезды.
– Они могут ничего не значить.
– Нет, они – указатель, – настаивала Камелия. – Я в этом уверена.
– Что заставило тебя вдруг в это поверить? – Камелия замялась. Она не думала, что сейчас подходящее время рассказывать Саймону о странном шепоте. – Я просто чувствую это, как чувствовала на судне, что мы подошли к берегам Африки. Ты как-то сказал мне, что порой интуиция – единственное, чему можно доверять. Саймон повернулся к Заребу:
– А вы что думаете?
– Я думаю, что сегодня ночью Тиша слышала голос Пумулани, – серьезно ответил Зареб. – Может быть, Могила королей наконец позволит найти себя.
– Тогда почему бы ей не сделать это яснее, вместо всех этих недомолвок о звездах, львах и шаманах?
– У Пумулани есть собственные причины хранить тайну. И когда она наконец откроется, на это тоже будут свои причины. Нам не дано это понять.
Саймон вздохнул. Поскольку Камелия не отпустит его обратно в постель, придется попытаться разобраться, о чем идет речь.
– Хорошо, – начал он, сосредоточив внимание на огромном камне. – Здесь лев, потом антилопа, а тут воины, которые, на мой взгляд, слишком тощие. Наверху россыпь звезд. Сейчас посчитаю… четыре, пять, шесть.
– Пять, – поправила Камелия.
– Я вижу шесть.
– Их только пять, – настаивала Камелия. – Видишь? Столько нарисовано в альбоме отца. – Она открыла нужную страницу, чтобы показать Саймону.
– Возможно, он нарисовал только пять, но это не меняет того факта, что я вижу шесть, – стоял на своем Саймон. – Зареб, пожалуйста, посветите.
Зареб поднес фонарь ближе, и золотистый свет осветил потускневшую поверхность древнего камня.
– Видишь? Шесть звезд. – Саймон по очереди указывал на каждую точку.
– Последняя – это не звезда, – возразила Камелия. – Тут кусочек камня откололся, или это просто царапина.
– Это сделал человек, который изображал звезды, – настаивал Саймон. – Свежий взгляд все видит по-иному. Проведи пальцем, ты почувствуешь, что это именно звезда.
– Возможно, – уступила Камелия, проведя пальцем по грубой поверхности камня. – Но даже если это так, что это означает?
– Я не уверен, что это вообще что-нибудь значит. Я только говорю, что вижу шесть звезд, не пять.
– Хорошо. Шесть звезд. Что еще ты видишь? Сведя брови, Саймон уставился на древний рисунок.
– Не думаю, что звезды изображают какое-то созвездие, так что трудно определить, пытался ли художник запечатлеть что-то определенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37